Дизайн и методы социологического исследования

Например, дневниковая панель позволяет увидеть, как изменяется в течение недели медиаповедение одного и того же человека. При помощи панельного исследования можно определить, как изменится восприятие читательской аудиторией печатного издания, если оно изменит свою концепцию или формат.

Выбор методологического подхода, дизайн социологического исследования зависит от многих факторов, к числу которых можно отнести:

– степень теоретической разработанности изучаемой проблемы;

– выбор теоретической модели для описания/объяснения состояния и изменения объекта;

– сложившиеся исследовательские традиции и уровень технологической культуры исполнителя;

– ресурсные возможности проекта и т. д.

Несомненно одно, в череде этих факторов ключевое место занимает конструирование теоретической модели предметной области и дизайна исследования, о которых пойдет речь в главе 4.

Вопросы для повторения

1. В чем состоит влияние концептуального подхода к анализу социальных процессов на выбор методологии прикладного исследования?

2. Каковы основные функции эмпирического исследования в социальных науках? В чем заключается эвристическая функция, функция легитимации, идеологического контроля, прогностическая, манипулятивная.

3. Чем отличается разведывательное исследование от аналитического? Приведите примеры подобных исследований.

Рекомендуемая литература

Батыгин Г. С. Лекции по методологии социологических исследований / Г. С. Батыгин. М.: Ун-т дружбы народов, 2008.

Гурко Е. Н. Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании / Е. Н. Гурко. Минск: Университетское, 1984.

Девятко И. Ф. Методы социологического исследования: учеб. пособие для вузов / И. Ф. Девятко. 6-е изд. М.: КДУ, 2010.

Доган М. Фрагментация социальных наук и перераспределение специальностей вокруг социологии / М. Доган // Международ. журнал социальных наук. 1994. № 3 (6). С. 39–56.

Луман Н. «Что происходит» и «что за этим кроется? / Н. Луман // Теоретическая социология. Антология; под. ред. С. П. Баньковской. М.: Университет, книжный дом, 2002. С. 335.

Руткевич М. Н. О значении и структуре теоретического уровня социологических исследований / М. Н. Руткевич // Социологические исследования. 1984. № 2.

Тернер Д. Структура социологической теории / Д. Тернер. М.: Прогресс, 1985. Социология в России / под ред. В. А. Ядова. М.: ИС РАН, 1998.

Штейнберг И. Е. Профилактика «профессионального выгорания» в полевой работе социолога / И. Е. Штейнберг // Социология 4М. 2008. № 27. С. 188–203.

Ядов В. А. Стратегия социологического исследования: методология, программа, методы: учеб. пособие. 3-е изд. / В. А. Ядов. М.: Омега, 2007.

An Introduction to Applied Sociology / by P. Lazarsfeld and J. Reitz with the coll. оf A. Pasanella. N. Y., 1975. P. 44.

Глава 2
ДИЗАЙН СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ КАК КОНСТРУИРОВАНИЕ ЗНАНИЯ О СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Ключевые слова: предметная область исследования, повседневная социальная практика, экспертное знание, научное знание, теоретическое моделирование, процедура (последовательность этапов) конструирования концептуальной модели исследования, гипотеза.

Разграничение уровней знания в прикладном социологическом исследовании является весьма условным. Его ценность ограничивается лишь задачей построения дизайна исследования.

Дизайн социологического исследования представляет собой методологические рамки и методическую стратегию для исследования конкретных социальных проблем.

Разработка дизайна социологического исследования в методологическом и технологическом отношении представляет собой процесс конструирования знания. В области исследований неизбежно сталкиваются знание, полученное в результате использования рациональных процедур, и метафоричная, ценностно ориентированная интерпретация событий агентами социальных практик.

Когнитивные уровни конструирования дизайна социологического исследования

Факторы, определяющие предметную область исследования

Опыт повседневной социальной практики.

В нашей повседневной практике мы получаем знания разными способами. Например, читая некоторое время одни и те же газеты, мы довольно точно можем отличить тематику деловых изданий от тематики «развлекательного чтива». В этом случае знания строятся на субъективном практическом опыте и служат ориентиром в выборе предпочитаемой периодики, не претендуя на объективность.

Наши знания могут строиться на неформальном межличностном общении или быть результатом воздействия СМИ, социальных сетей и т. д. В качестве иллюстрации можно привести постоянно появляющиеся слухи о модных трендах в одежде, о приближающемся очередном кризисе, о коррумпированности того или иного государственного чиновника, которым мы верим как правдоподобным, потому что «так говорят все». Подобные знания составляют повседневный фон функционирования массового сознания и не требуют научной верификации. Эти знания можно обозначить как уровень индивидуального эмпирического опыта, результат наблюдения «естественной» картины повседневной жизни, в которую включены все акторы исследовательского процесса (см. более подробно гл. 3). Апелляция исследователя к предположениям собственного здравого смысла, так называемому рутинному знанию, вполне может служить исходной точкой построения предметной области исследования. В результате эмпирической проверки эти предположения могут быть существенно пересмотрены и преобразованы в валидные научные факты. В этом смысле представляет большой интерес утверждение К. Поппера о том, что «всякая наука и всякая философия есть просвещенный здравый смысл»¹⁷.

Экспертное знание субъектов, формирующих социальный заказ на проведение исследования

Экспертное знание субъектов, формулирующих социальный заказ на проведение исследования, без которого исследовательский процесс лишен утилитарной ценности, построено, как правило, на основе обобщения и систематизации опыта профессиональной практики. Это экспертное, прикладное по своей природе знание, продуцируемое в текущих социальных практиках и направленное на решение актуальных проблем различных сфер жизни социума, в том числе формирующее общественное мнение. Особенностью данного дискурса является его явная профессиональная, идеологическая и/или конъюнктурная интенциональность, законодательная или административная адекватность, прагматическая ориентированность. Практикующие компетентные специалисты, лица, принимающие решение, с одной стороны, нуждаются в валидных теоретических концепциях, подтверждающих правильность принимаемых ими практических решений, и поэтому выступают активными участниками исследований в роли заказчиков. С другой стороны, они стремятся влиять на формирование дизайна исследования, предметной области научного поиска в соответствии со своими профессиональными знаниями, идеологическими убеждениями, практическими соображениями, забывая об «объективности». Сегодня такая ситуация наиболее характерная для «модных» направлений исследований: электорального поведения, социально-политических реформ, маркетинговых исследований рынков и др.

Экспертное знание обладает и весьма полезными в точки зрения эвристических задач социологии свойствами. «Практикующие» эксперты вносят свой вклад в формирование теоретических моделей, подлежащих верификации. Знание, которым они обладают, позволяет исследователю соотносить теории и «семантическое поле» изучаемой проблемы. Экспертное, опытное знание заказчика может учитываться путем серии переговоров, направленных на согласование дизайна исследования – концептуальной модели и методической стратегии.

Пример. Исследователь, опирающийся на социально-психологическую модель электорального поведения, согласно которой голосование – это рациональный выбор, демонстрация избирателями устойчивых политических предпочтений различных политических партий»¹⁸, столкнется с серьезными трудностями при конструировании предметной области, если заказчик исследования (политик, политконсультант и т. д.) убежден в том, что политические партии (чаще регионального масштаба) неразличимы для избирателей по своим политическим программам, но одинаково стремятся продемонстрировать лояльность к ним федерального центра и лично президента, как гарантии своей привлекательности. Кроме того, заказчик уверен, что электоральный выбор есть ситуативный результат массированного манипулятивного воздействия на избирателя со стороны СМИ. В этом случае теоретическая модель объяснения ситуации выборов исследователя и экспертное знание «практикующего» политика вступят в противоречие, разрешение которого скажется на формировании предметной области исследования.

Кроме того, экспертное знание позволяет исследователю оценить и, что очень важно, контролировать возможность получения утилитарного, прикладного эффекта, столь значимого для заказчика. Поскольку исходные роли исследователя и заказчика социологического исследования различны по части включенности в исследовательский процесс, то эти ключевые участники по-разному видят возможность и смысл измерения тех или иных характеристик, включенных в предметное поле исследования. Так, потребность в получении научно обоснованной модели объяснения политического события, например, факторы, определяющие электоральные предпочтения избирателей, соседствует и неплохо уживается с вполне обывательским интересом заказчика к «раскладу цифр» в рейтингах политических лидеров и соблазном использовать процедуру исследования в рекламных целях в ходе избирательной кампании.

Теоретические модели, имеющие статус научного знания

Совершенно иначе выглядит процесс конструирования и статус знаний в том случае, когда исследователь стремится получить достоверные и надежные доказательства, подтверждающие или опровергающие теоретические модели каких-либо социальных закономерностей. Например, если исследователь предполагает, что в переходном обществе именно интеллектуальные элиты являются генераторами альтернативных идей среди населения, что провоцирует кризис легитимности власти¹⁹, он должен подтвердить или опровергнуть наличие закономерной связи между составляющими разработанной им теоретической модели.

Знания, продуцируемые на этом уровне, в равной степени могут иметь ценность для развития фундаментального научного знания и для решения прикладных задач. Теоретические модели предопределяют логику научного исследования, т. е. методологию.

Содержание методологии – это и есть теоретическая система знания, которая не только описывает/объясняет некоторую предметную область, но является инструментом поиска нового знания²⁰.

В любом случае конструирование предметной области исследования требует ее непротиворечивости исходной теоретической парадигме, выбор которой осуществляется исследователем из всех освоенных им теоретических ресурсов. Это своеобразная неизбежная в социальных науках в силу их теоретического плюрализма, конвенция. Как справедливо отмечал А. Ф. Филиппов: «Никакие школы и направления (в социальных науках. – Авт.) не исчезают, сколь бы интенсивна ни была направленная на них критика. Ни одно из вновь возникающих течений не рассматривается как универсальное. <…> Сегодня для исследователей типично усвоение элементов самых разных концепций, прагматичное использование всего, что “работает”. Это реально сложившаяся практика науки»²¹.

Проиллюстрировать ситуацию выбора теоретического дискурса в построении предметной области исследования можно на примере теоретических моделей электорального поведения, представленных в отечественной и западной литературе.

Электоральные исследования в США ведут свою историю с 30-х гг. (П. Лазарсфельд, Б. Берельсон, Г. Лассуэл).

В этот период складываются основные теоретические парадигмы:

1. Электоральное поведение – социальный институт, выполняющий определенные социальные функции. Поведение избирателей институционально регламентировано и рационально по своей природе.

Согласно этой теории выборы выполняют несколько демократических функций:

1) Позволяют гражданам избирать правительство, осуществляя тем самым воспроизводство и преемственность власти.

2) Заставляют власть вести себя так, чтобы иметь шанс быть переизбранной.

3) Обеспечивают связь общественных потребностей с государственной политикой.

4) Делают власть устойчивой и легитимной.

5) Создают поле для мирного разрешения конфликтов между политическими силами.

Избиратель реализует эти функции (цель – результат) актом голосования (средство), который регламентируется государством (условия).

Теории рационального электорального выбора соответствуют несколько моделей.

Для колумбийской модели (1940) понимания электорального поведения характерно его отождествление с поведением потребителя, который покупает товар (политика, партию). Поэтому исследование избирателей осуществляется по законам исследования спроса²². Основания для сегментации: социоэкономические: образование, доход, слой), место проживания (город, сельская местность). Предполагается, что поведение избирателей зависит от этих признаков и представляет собой рациональный выбор. В отечественных исследованиях сегодня этой модели придерживаются сторонники концепции политического маркетинга²³.

Период систематических исследований электорального поведения в американской социологической традиции начинается с 50-х гг., когда в Мичиганском университете (Институт социальных исследований, сегодня – Центр политических исследований) A. Campbell, P. Converse, W. Miller разрабатывают социально-психологическую концептуальную модель электорального выбора. Исследование электорального поведения имеет вид воронки причинности (funnel of causality), поскольку факт выбора имеет многослойную природу²⁴.

На входе (основание понятия модели): основные социологические характеристики – регион, раса, религия; социальный статус – образование, работа. Далее в структуре модели следуют характеристики, определяющие политическую идентичность: идентификация с партией, политической организацией. Предпочтения, убеждения и т. д. Третий уровень модели представлен ситуативными факторами, непосредственно характеризующими среду принятия электорального решения: влияние событий, инцидентов самой избирательной кампании (воздействие событий в политической и медиа среде. А также влияние ближайшего окружения – семья, друзья. Наконец, заключительный уровень модели – это собственно электоральный выбор как суммарный итог воздействия всех факторов (намерение голосовать, характер и устойчивость электорального выбора). Среди отечественных авторов этой теоретической модели придерживаются Б. И. Макаренко и А. Ю. Мельвиль, которые сделали интересную попытку адаптировать ее к изучению демократических транзитов²⁵.

В 60–80-е гг. активно развивается рационально-инструментальная модель электорального поведения (Э. Даунс – М. Фиорина)²⁶. Электоральное поведение, по мнению сторонников этого подхода, основано на иллюзиях, мифах, культивируемых средствами массовой коммуникации. Избиратель не принимает рациональных, ответственных решений, а его выбор есть результат манипулятивных воздействий медиа и политической среды. Гражданский долг участия в выборах – иллюзия ритуального поведения. Рациональный вариант – неучастие, поскольку затраты превышают эффекты личного участия в выборах. Отсюда делается акцент на социально-психологических механизмах формирования электорального выбора. И, наконец, модель Э. Ноэль-Нойман и П. Лазарсфельда, которую можно назвать «Гипотеза о Спирали молчания» или «Эффект попутчика» – «сдвиг последней минуты» или модель иррационального, ситуативного поведения электората.

Данная модель была эмпирически верифицирована в ходе социологического сопровождения выборов 1965 г. в Бундестаг: Э. Ноэль подтвердила гипотезу П. Лазарсфельда, который еще в 1940 г. назвал его эффектом оркестрового вагона. Она говорила, что за победителями в избирательной гонке пристраивается большинство неопределившихся. Э. Ноэль подробно описала тот сегмент электората, который больше подвержен этому эффекту: люди со слабым самосознанием, затрудняющиеся, остро ощущающие опасность изоляции и т. д.

В целом модели, объясняющие электоральное поведение, можно расположить в следующей системе координат (рис. 1):

Рис. 1. Модели электорального поведения

Все представленные теоретические дискурсы обладают объяснительной способностью и вполне могут быть выбраны исследователем в конструировании дизайна исследования. Моделирование предметной области, таким образом, представляет собой своеобразную логическую конвенцию в выборе исходных теоретических знаний, конкурентных теорий, которые представляются исследователю состоятельными. Эта логическая конвенция реализуется как процесс последовательной дедукции понятий и гипотетических связей между ними в рамках выбранной теории.

Предположим, что исследователь описывает («различает», «обозначает» в терминах «Логики различений» С. Брауна²⁷) электоральное поведение в рамках социально-психологической модели. Приведем некоторую условную схему объяснения поведения избирателя согласно данной модели:

– для большинства избирателей характерно ощущение близости к какой-либо партии;

– главным агентом формирования партийной идентификации является семья, где формируется партийная лояльность;

– функция партийной идентификации состоит в том, чтобы помочь избирателю справиться с политической информацией и определиться, какую партию поддерживать;

– изменения в партийной идентификации связаны с географической и социальной мобильностью избирателей;

– электоральный выбор формируется под влиянием установок к трем аспектам: кандидатам, политическим курсам и социальным группам²⁸.

Заданная таким образом теоретическая модель может подкрепляться или не подкрепляться соображениями здравого смысла, экспертными мнениями заказчика. Она претендует на объяснение электорального поведения избирателей, задает определенные познавательные рамки всего исследовательского процесса: дистанцирует «различает» от других конкурентных теорий электорального поведения, накладывает ограничения на методологические подходы и методическую стратегию исследования, т. е. определяет дизайн исследования.

Моделирование предметной области исследования подвержено влиянию целого ряда факторов (рис. 2).

Рис. 2. Факторы, определяющие предметную область исследования

Данная схема позволяет увидеть, что концептуальная модель предметной области исследования не может быть отнесена только к определенной теории, которую исследователь принимает за исходную логическую систему координат. Модель также не опирается исключительно на практический опыт, идеологические позиции и мировоззрение заказчика, технологические знания исследователя, хотя именно этот «грех» часто ставят в упрек эмпирическому уровню знания «теоретики» от социальных наук.

Весьма симптоматичен тот факт, что в учебниках по социологии в принципе не упоминается о влиянии естественного языка, отражающего повседневный опыт акторов исследовательского процесса на конструирование предметной области исследования. Фактически семантическое оформление концептуальной модели не может избежать воздействия со стороны естественного языка повседневного общения, поскольку исследовательский процесс – это пространство коммуникации, в котором, пользуясь словами Н. Лумана, общество наблюдает самое себя²⁹. И исследователь, и заказчик, и привлеченные эксперты-практики в процессе постановки исследовательских задач и оформления их в понятийную модель используют речевые формы естественного языка, отражающие расхожие интерпретации, стереотипы массового сознания и т. д.

Влияние естественного языка на конструирование предметной области осуществляется и в процессе операционализации теоретической модели, когда исследователь стремится привести определения измеряемых признаков в соответствие с речевыми формами естественного языка источников информации – респондентов, документов и т. д.

Итак, модель изучаемой предметной области реализуется как система знаковых элементов, находящаяся в отношении подобия к объекту и воспроизводящая структурно-функциональные, причинно-следственные связи между его элементами.

Модель обладает следующими основными свойствами:

1. Модель и реальный объект находятся в известном исследователю объективном соответствии.

2. Модель воспроизводит объект в упрощенной форме и в определенном отношении.

3. Знания, полученные при помощи модели, могут быть перенесены на оригинал.

Специфика научных объяснений социальных феноменов, гарантирующая отличие научного знания от прочих форм знания, основывается на исходной посылке: любое научное объяснение носит принципиально фальсифицируемый характер. Оно верно лишь в определенных границах. Такими границами в социальных науках являются:

– теоретический дискурс, в котором смоделирована предметная область исследования;

– пространственно-временная определенность объекта исследования;

– методические алгоритмы сбора и анализа полученных в ходе исследования данных.

Необходимо учитывать, что реальная исследовательская практика может оказаться гораздо богаче формальной теоретической логики. Например, исследователь может столкнуться с ситуацией, когда наряду с результатами, подтверждающими выдвинутые гипотезы, значительная часть избирателей будет демонстрировать электоральное поведение, которое невозможно объяснить ресурсами исходной теоретической модели.

Речь идет о иррациональном поведении «неопределившихся», которые в зависимости от статуса выборов могут составлять более половины избирателей и в последний момент делать вывод под влиянием ситуативных факторов: удачных PR-акций, публикаций социологических рейтингов кандидатов и т. д. Такой феномен мы наблюдаем достаточно регулярно в небольших российских городах и сельской местности, где население мало информировано о политических баталиях в стране и плохо знает региональных политических лидеров.

В этом случае столкновение исследователя с данными, подтверждающими конкурентные теории, не означает абсолютной необходимости отказаться от исходной теории как несостоятельной. Такая довольно распространенная ситуация требует от исследователя выдвижения вторичных гипотез и развития теоретической модели по пути конвергенции (или генерализации) нескольких теоретических дискурсов.

Предложенная логика конструирования теоретической модели предмета исследования должна быть дополнена, на наш взгляд, весьма интересным соображением, которое присутствует в работах отечественных социологов И. Ф. Девятко и А. Ф. Филиппова³⁰. Современному состоянию социальных наук свойственно многообразие теоретических парадигм, обладающих равными объясняющими возможностями. Отсутствие доминирующих теоретических моделей исключает директивность выбора теоретических ресурсов исследования. Логика рассуждения исследователя в такой ситуации может быть двоякой. С одной стороны, строго следуя принципу последовательной дедукции и внутренней непротиворечивой связи категорий в рамках объясняющей теоретической модели, исследователь рискует потерять, вывести за рамки предметной области богатство изучаемой реальности. С другой стороны, привлекая все доступные теоретические ресурсы, исследователь рискует впасть в эклектику³¹.

А. Ф. Филиппов в 90-е гг. предлагал ввести понятие «элементарной» социологической теории, которая интегрирует в себя элементы разных теоретических дискурсов и представляет собой некую «рабочую» теоретическую модель, ориентированную на отражение фундаментального единства социальности³². Подобная «эклектизация» концептуальной модели исследования не представляется эвристически целесообразной. Конструирование логически непротиворечивой объясняющей модели предмета исследования не отвергает, а дистанцирует от иных теоретических дискурсов, при этом предполагает их в форме конкурентных гипотез, также подлежащих верификации в ходе исследования.

Такая логика конструирования научного знания в социологическом исследовании представляется правомерной в силу причин, сформулированных в работе И. Ф. Девятко:

1. В области социальных наук сравнительно мало развитых формальных теорий, из которых можно было бы строгим образом вывести проверяемые гипотезы, а для каждой из таких гипотез уже в момент ее выдвижения можно найти множество контрпримеров.

2. В социальных науках возможности экспериментального метода заведомо ограничены, а имеющиеся данные о естественно случающихся событиях либо о результатах специальных опросов редко позволяют разделить главные и побочные эффекты.

3. В социальных науках одновременно существует несколько очень влиятельных исследовательских программ, например, бихейвиористская, интерпретативная, и структуралистская, каждая из которых обладает собственным набором методологических норм, излюбленных исследовательских техник и образцовых теоретических интерпретаций»³³.

Итак, конструирование теории задает общую логику объяснения изучаемой проблемы и дизайн всего исследования как единства концептуальной модели и методической стратегии.

Этапы и логическая последовательность конструирования дизайна социологического исследования

Прикладное социологическое исследование начинается с постановки исследовательских задач и поиска = конструирования наиболее удачного теоретического объяснения изучаемого феномена, представленного в имеющемся о нем многообразном знании.

Изучаемая совокупность признаков, релевантных проблеме исследования, называется предметной областью исследования, которая представляет собой некоторую модель отношений между свойствами, признаками объекта, составляющими область исследуемой проблемы. Фактически речь идет о гипотетической модели взаимосвязей, взаимодействия свойств, признаков объекта исследования, объясняющей изучаемое явление (во многом похожую логическую операцию предлагает В. А. Ядов в учебниках, посвященных стратегии социологического исследования)³⁴.

Теоретическая модель предметной области позволяет решить несколько познавательных задач:

1. Локализовать область научного поиска, что крайне важно в силу сложности социальных объектов. Это означает, что социальный объект исследуется далеко не во всем многообразии его свойств и социальных функций. Исследователь фрагментирует объект, обозначает только те его свойства, признаки, которые имеют отношение к исследуемой проблеме.

2. Выразить изучаемую область через систему понятий, т. е. осуществить вербализацию предметной области в терминах теории. Исследователь конструирует некое пространство признаков³⁵, смысловых кодов, которые обозначают содержание ключевых понятий, характеризующих предмет исследования, идентифицируют его с выбранным научным дискурсом. Эта процедура позволяет отказаться от смысловой многозначности терминов, обозначающих свойства, характеристики изучаемого объекта. «Многозначность слова, имеющая место в повседневном общении, теряется ради одного единственного смысла, который “застывает” в научном термине»³⁶.

3. Упорядочить в единую непротиворечивую картину описания/объяснения гипотетические предположения относительно взаимосвязей, взаимодействия свойств, признаков объекта исследования. Исходная гипотетическая картина – это своеобразный сплав теоретического знания исследователя и жизненного опыта участников исследовательского процесса может в большей или меньшей степени подтверждаться в ходе эмпирической верификации только в том случае, если она развернута в форме системы гипотез исследования.

Такая логика развертывания процесса познания характерна не только для классической дедуктивной методологии, как утверждают большинство авторов отечественных учебников и научных монографий по методам социального исследования³⁷, но имеет место, на наш взгляд, и в так называемой «качественной стратегии». Особенность последней заключается в преобладании в структуре гипотетической модели не научных, а экспертных знаний = предположений, домыслов иисследователя и заказчика, полученных в ходе практического опыта, так называемых гипотез существования³⁸. Эти знания задают индуктивную методологию исследования и в случае подтверждения могут стать источником генерации новых теоретических парадигм или развития существующих.