Притихший ящик, гордо именуемый холодильником, снова забормотал. Что ж, сейчас или никогда. Мне не раз доводилось видеть, как его открывают. Правда, его открывали сверху, а мне придётся пытаться снизу. Ну, а вдруг? Я напряг все свои мускулы и собрал волю в кулак… Левая лапа коснулась дверцы. Уже половина дела сделана. Подгибаю лапку, чтобы удержать дверцу и тяну её в сторону. До этого я успел представить себе, как с меня сходит седьмой пот от натуги. На деле же, дверь легко поддалась и свободно распахнулась. Не на всю ширину, но мне достаточно небольшого просвета, чай не слон из африканского континента. Поскольку стояла ночь, меня ослепил исходящий изнутри холодильника яркий свет от боковой лампы под морозильной камерой. Поморгав немного, я стал присматриваться к разномастному содержимому. Не всё привлекало своим видом и запахом, а значит вряд ли придётся мне по вкусу. Полно всякой ерунды в посуде и везде гадость, горячо любимой Олей. Нижняя полка ничем не могла порадовать, и я передними лапами встал на её немного свободный краешек, вытягиваясь во весь рост. Мой дотошный нюх улавливал запах колбасы, ветчины и ещё чего-то не менее манящего. Желудок опять капризно заурчал, и у меня появилось опасение, что он своими жалостливыми руладами поднимет на ноги весь дом. И меня накажут тем, что я спать ляпу с целым оркестром.
Ага, вижу что-то. Я присел, чтобы отдохнуть. Благо, дверца не торопилась снова слиться воедино с холодильником. Затем опять вытянулся, и стал одной лапой копаться на верхней полке. Едва достигнув желаемой цели, я услышал, как Оля смеётся сзади меня. Нельзя сказать, что её появление оказалось полной неожиданностью, просто я сознательно проигнорировал топот ног, оказавшись в плену неудовлетворённых гастрономических желаний.
– Надо же, по холодильникам шастает! Ты с каких это пор умеешь открывать дверцу? А?
Вот же не спится ей! Прямо вот неймётся ей служить помехой в моих делах. Теперь точно обломался. Но она не даёт мне ожидаемого и даже справедливого подзатыльника. Вместо этого она вытаскивает колбасу, из-за которой я едва не утонул в луже собственной слюны. Отрезает кусочек и прячет колбасу обратно. Затем отрезанное крошит и даёт мне. Как же я обрадовался её проницательности. От переполнившихся меня эмоций я совершенно забыл поблагодарить мою хозяйку после скоропалительной расправы с угощением. Если подумать, я никогда не выражал благодарность. Так что ничего необычного. С того раза шумный ящик не раз терпел от меня налёты.
Жизнь номер два. Мне нет ещё и года, а приключений не становится меньше
Как же приятно мою великолепную шёрстку греет нечто сверху. Оно ещё ярко светит, от чего мои глазки жмурятся. Вдалеке шумят такие высокие штуки. Они снизу тёмные и тонкие, а сверху – зелёные и пышные. Их называют деревьями. Ещё иногда на улице мелькают коробки, на которой мне когда-то довелось кататься. Вонючие, трясущиеся и неприятно звучат. Гадость. Имя им – автомобили или машины.
Я вижу ещё много разных штук с множеством дырок – это дома. Снизу прохаживаются незнакомые двуногие. Смотрю на них сверху и диву даюсь. Они такие разные: маленькие, большие, лысые, визгливые, надушенные. И ходят то сюда, то туда всякие.
Вот бы и лежал себе да поглядывал на всё это дело, так нет же: мой охотничий взгляд видит это… Они летают, горланят, ходят снизу целой компанией. Внутри меня что-то зашевелилось. Не знаю, как это объяснить, но оно влекло меня к ним. Что я собирался с ними делать – пока не осознавал. Но моя решимость двигала меня вперёд, усыпив бдительность. Я взобрался как можно ближе к краю балкона. Вот возле меня летит одно такое существо. Мой взгляд затуманился, и я раскрываю свои лапы навстречу ему.
– Ой, мамочки! – кричу я, не удерживаясь на краю балкона. Моё падение было молниеносным, ведь у меня не было крыльев, как у этих беспокойных голубей. Но благо не совсем болезненным. Вокруг меня оказались какие-то зелёные штуки. Так произошло моё знакомство с травой. Те существа, что гуляли здесь парой секундами раньше, улетели прочь. Я остался один. Рядом снова проезжает противная коробка, проходит двуногий… О нет, что я здесь делаю и как мне выбраться отсюда? Я не мог ни о чём думать кроме как о своей двуногой. Я жалобно раскрываю рот, чтобы она услышала мой крик о помощи, но ничего не происходит. Зато голуби вторят мне, словно дразнили.
Покричав немного, я с ужасом осмотрел окружающую обстановку с её безграничностью. Куда бы спрятаться? Я ведь не знаю, куда идти и что делать. Но вижу что-то очень большое возле моей спины. Я крадусь под него и прячусь с надеждой, что меня теперь точно не заметят. Моё бедное сердечко бешено стучит в маленькой пушистой груди. Надо мной кричат те существа, из-за которых я оказался в таком затруднительном положении. Вот где они теперь. Ну да, у них же крылья, а не лапки. Из этой игры они вышли безоговорочными победителями.
Но мои молитвы всё же достигли адресата. Я услышал голос двуногой. Не Оли, но и старшая мне подходила. Она звала меня. И я по её голосу слышу, что она всерьёз обеспокоена моим внезапным исчезновением. Я встряхнул с себя обуявший меня страх, после чего подал голос как можно громче, чтобы меня точно услышали. И вот эти руки, не раз дававшие мне лёгкий шлепок по попе, вытаскивают меня из-под укрытия. Как же я радовался в этот момент! Это нельзя передать словами. Меня прижимают к груди и несут куда-то. Я, крепко вцепившись когтями в кофту, бросаю взгляд победоносца на крылатых существ наверху, провожавших нас суетливым галдежом.
Оля встретила меня со вздохом облегчения и нескрываемой радостью. Стало очевидно, что она за меня переживала. Оказавшись в её объятиях, мне стало так спокойно.
– Эй, хозяйка! Эти крылатые виноваты! – говорю я ей на всякий случай, если она подумает, что я сам решил прогуляться. Ну уж нет, внизу было страшно и больше меня туда не тянет.
С этого дня я больше никогда не падал с балкона. Но зато стал несколько равнодушным к голубям (как я позднее узнал их название), оберегаясь за свою полосатую шкуру. Один раз повезло – не значит, что повезёт ещё раз. Надо отметить, что они всячески старались привлечь моё внимание, пролетая рядом. Но я только одаривал их высокомерным взглядом, чтобы знали своё место.
***
Ох, и лето пришло! Второе за мою недолгую жизнь. Рядом со мной бегает Люська, красивая трёхцветная девочка. Я дружу с ней целых два месяца с момента её появления в квартире. Помню, как она появилась и тут же спряталась за ворчливый холодильник. И оттуда же орала всю ночь при виде меня, как не в себе. Мне забавно думать об этом, ведь я в своё время вёл себя как паинька. Или заинька. Хотя тоже умирал со страху.
Ещё Люська очень странная. Если я исправно хожу в туалет (периодические маленькие шалости, не считаются, ведь так?), то она справляет любую нужду под одним из двух диванов. У него есть дно, и она оставляет там всякого рода дела. Галя постоянно за ней убирает и ворчит, за что ей такое наказание. Её попытки оказываются наполовину успешными: запах всё равно стоит, тем более, при жаре он заметно усиливается. Не знаю, но Люська в остальном прекрасная. Засыпаем с ней в обнимку, точнее, она постоянно ко мне липнет, а я, как истый мужчина по всем гендерным стереотипам, позволяю себя любить. Шутка, конечно. Мне не трудно проявлять взаимность, потому что было похоже, что никто из двуногих к ней не расположен. Это, конечно, не могло продолжаться долго. Они постоянно твердили между собой, что с кошкой надо что-то решать. Для меня их разговоры – не более, чем пустой звук.
Вот поэтому вы должны понять всю гамму эмоций, когда прошло всего три месяца, а я снова остался в полном одиночестве. Люську двуногие забрали и ушли с ней куда-то. Я думал, что они с ней же и вернутся. Так что поэтому я спокойно бродил по квартире и всюду улавливал запах от неё, не прикладывания к этому усилий. Затем недолго поспал, посидел на балконе со скучающим видом. В общем, я не мог найти себе места. Постоянно мне казалось, что чего-то не хватает. Немудрено после того, как привык находиться в компании себе подобного. Двуногие двуногими, но ведь приятно общаться именно со своими сородичами.
Наконец-то заскрипела входная дверь, и я покидаю свой спальный пост (хотя не успел и пяти минут поспасть после унылой прогулки на балконе), и подбегаю. Двуногие с виноватым видом входили в квартиру, игнорируя моё ненавязчивое приветствие, отдававшееся эхом по коридору.
– Где Люська? – я бросаюсь им под ноги, заглядывая в глаза. Руки у обеих пусты. О, нет! Неужели её кому-то отдали? В этот момент горького осознания в моей душе образовалась огромная пустота; из тех, что нельзя заполнить даже на треть. Я развернулся и отошёл на балкон. Весь мой вид выражал горечь и досаду. Я выскочил на стул и с тяжестью на сердце стал прокручивать в голове все моменты, проведённые с ней. Как она пряталась от меня за холодильником, вопя всю ночь и не давая Оле спать. Как гонялась за мной в поиске защиты. Как уплетала наравне со мной колбасу. Сплошные «Как она…». Любящие глаза стояли уже в моем воображении так ясно, что мне хотелось реветь. Я долго не мог простить двуногим, что сначала Люську принесли, к которой я притёрся, а потом унесли, наплевав на нашу дружбу.
***
Хозяйка – странное создание. Нет, я понимаю, что я много раз об этом говорил. Но! Она постоянно где-то пропадает. Да и старшей почему-то нет. Я сижу один дома, и это не так уж и весело. Была бы Люська рядом, но кто меня спрашивает? От тоски даже развлекаться не хотелось. Попрыгал по столам, побегал за воображаемой добычей, ободрал обивку дивана… А дальше что? Спать разве что, чтобы потом проснуться и снова печально думать, что одиночество не такая уж и весёлая штука. И так не первый день.
Кто-то открывает входную дверь, и я спешу навстречу. А, это сестра Оли пришла домой. Я без особого интереса кидаю на неё свой изучающий взгляд, выражая полное разочарование. Она никогда со мной так не разговаривает, как Оля. Редко угощает. И никогда не гладит по моей великолепной шёрстке. Но постоянно гоняет, может даже ногу применить. Поэтому стоит ли удивляться моему прохладному отношению к данной особе?
За окном темнеет, и я мыкаюсь из комнаты в комнату. Мне даже спать надоело. Вот бы Галю хотя бы дома.
Просидев достаточно времени в комнате, я со скучающим видом иду на кухню. Да, хозяйка по-прежнему не пришла домой. Но и смотреть на её сестру не сильно интересно. Стенка в туалете и то занимательнее.
Ещё на пороге кузни мой чуткий нос уловил какой-то приятно манящий запах. Он мне не был знаком, хотя я много чего перепробовал за годик с лишний собственной жизни. Оно лежало на виду, и я всё сильнее терял покой. В желудке заурчало. Нет, не так. Заиграл целый оркестр. При приближении к источнику запаха моя голова начинает кружиться. Боже, да это что? Я запрыгиваю вверх и вижу непонятные шутки. Они напоминают палочки, только наполовину белые и наполовину цветные, простите не знаю название цвета. Мой нос приблизился вплотную к ним… Не знаю, как это случилось, но я очнулся уже с половиной оставшейся палочки. Что-то мне мешало полностью её схомячить. Но вкус действительно необычный и потрясающий! Я бросил первую палочку и принялся за вторую. За ней последовала третья. Она же последняя в списке моих гастрономических жертв. Больше я не хотел есть. Из-за какой-то помехи я не мог толком насладиться этими палочками, и с видом Александра Македонского покинул место преступления.
О, как раз заскрипела входная дверь. Я выхожу в тёмный коридор, но не двигаюсь дальше порога кухни. На этот раз это была хозяйка. Я взглянул на неё с видом обиженного, приговаривая: «Где тебя носило?» и был таков, скрывшись в комнате.
Спустя нескольких минут из кухни доносится вопль удивления. Сестра двуногой забегает туда, но я решаю, что не последую за ней. И так понятно, что отругают. Я дурак что ли рисковать целостью и сохранностью своей попы? Но нет: из уже донёсся смех.
– Надо же, я положила это тебе, а кот подъел. Не знала, что он и такое любит.
– Я тоже не знала. Ну ладно, оставлю ему недоеденное.
И таки да, те остатки я позже уничтожил. На этот раз мне ничто не мешало их слопать: Оля сняла с них досадную прозрачную шелестящую помеху. А я-то думал, что получу смачный нагоняй. Таки жизнь прекрасна!