Идеальное алиби

Глава VIII

– Ладно, давайте не будем о грустном, – Виктор хлопает в ладоши. Его глаза горят решительностью.

– Нет, я хотела бы спросить Вас кое о чём, – останавливает его Джулия.

Виктор задумчиво хмыкает и чешет гладко выбритый подбородок.

– Можно? – уточняет девушка, не желая показаться бестактной.

– Попробуйте, – не слишком дружелюбно разрешает он ей.

«Ещё неизвестно, что придёт в голову этой безумной, вдруг что-то непотребное спросит», – ёжится Виктор в ответ на свои мысли. Он напрягает слух и настороженно замирает, ожидая вопрос.

– А как обстоят дела с отцом у Вас? – интересуется Джулия, и Виктор с облегчением вздыхает. Но через секунду облегчение сменяется раздражением.

«Как она смеет… – задыхается он внутри, но снаружи не подаёт виду. – Как она смеет спрашивать у меня такое… Это же личное!»

«Скажи ей правду», – советует внутренний голос.

«Я не обязан», – протестует Виктор.

«Она же открылась тебе. Откройся и ты».

«Я не обязан, – повторяет он. – И никто не просил её открываться мне. Будто я настаивал на том, чтобы она поведала мне свою печальнейшую историю».

«Не настаивал, – соглашается голос, уже приобретающий нотки и характер матери. – Но сказать свою правду в ответ на её – продемонстрировать свой уровень вежливости и порядочности», – произносит он совсем уж как Виола.

«Плевать мне на эту порядочность с высокой колокольни. Я людей убиваю, а ты мне про вежливость затираешь».

«Ты не просто убиваешь, а благородно мстишь, – поправляет внутреннее „я“ уже голосом Виктора, а не Виолы. – Это разное».

«Это демонстрирует мой уровень вежливости и порядочности», – передразнивает Виктор.

– Мистер… – зовёт Джулия, которой надоело ждать от Виктора ответ. – С Вами всё в порядке?

– Да, – рявкает он как-то отрешённо, ещё не до конца выпутавшись из собственных мыслей.

– Как неучтиво Вы со мной разговариваете, – упрекает его Джулия. – Вы сами разрешили мне задать вопрос.

Виктор приходит в себя окончательно и подходит ближе к девушке настолько, что их снова разделяет лишь стойка администрации, как вчера. Он смотрит на её бейджик, чтобы прочитать; ему не хочется вспоминать имя, потому что голова набита другими, более важными вещами, а не именами странных девушек, с которыми он попрощается навсегда через три дня. Даже чуть меньше, чем через три.

Прочитав надпись на бейдже, он чувствует лёгкое дежавю, но прекрасно понимает его природу и то, чем оно вызвано.

– Ну, Джулия, – нарочито робко обращается он к ней.

Девушка в ожидании продолжения приподнимает бровь. Когда Виктор не говорит вторую часть фразы, она спрашивает:

– Что?

Виктор ухмыляется.

– Вы же попросили разрешения задать вопрос. Вы и задали.

– Да, – подтверждает Джулия. – И что дальше?

– Но Вы не попросили меня ответить на него, – лукаво улыбается Виктор.

Джулия далеко закатывает глаза, фыркнув.

– Когда человек просит разрешения задать вопрос, это по умолчанию означает, что собеседник должен на него ответить. Если этот собеседник разрешит спросить у него что-то, конечно. Вы разрешили, – поясняет она.

– Нет, если вдумываться в смысл слов, то Вы спросили у меня именно разрешения задать вопрос, а не просили ответить на него. Это разное, – хитро усмехнулся парень. Сейчас на безумца больше похож он, нежели она. Джулия же, наоборот, выглядит серьёзной: на данный момент она вообще не похожа на глупышку. Эти двое будто периодически менялись ролями.

– Да что там рассматривать, – машет рукой Барбара. – Там было совершенно нечего рассматривать. Парень был просто сумасшедший, да ещё и излишне самоуверенный; всё твердил, мол, это решит многие проблемы человечества, я создал самую классную вещь в мире, мне дадут за неё Нобелевку… Я даже не стала слушать эти бредни, просто сообщила ему, что он выбывает и больше не входит в список участников.

– Какой бред, – зло бормочет Виктор себе под нос, но у женщины, оказывается, неплохой слух для своих-то лет:

– Вот именно, – поддерживает его Барбара. – Какой бред. Я тоже так подумала, когда послушала россказни того «гения». Едва удержалась от того, чтобы не сказать ему это в лицо.

«Нет, бред то, что ты из-за моих речей на проект не взглянула, вот это настоящий бред», – хочется сказать Виктору, но он не озвучивает свои мысли, ведь иначе его выпрут отсюда очень быстро, он и глазом моргнуть не успеет.

– Кстати, это же я тот Виктор, – говорит он негромко.

– Ты? – переспрашивает Барбара. У неё распахиваются глаза, но выражение лица почти не меняется.

– Ну… да. Я же Вам сказал, – не понимает Виктор, нахмурившись.

– Я не придала этому значения, так как думала, что ты шутишь.

– Я не шучу.

– Уже поняла, раз спрашиваешь и так реагируешь на мои ответы, – отрезала Барбара. – И с какой целью пришёл ко мне?

– Вы инфантильны, – качает головой Джулия, неодобрительно посмотрев на Виктора.

Парень помрачнел. Больше всего на свете он не хотел быть инфантильным.

– Хорошо, получается, чтобы не быть инфантильным, мне нужно ответить на Ваш вопрос? – нарочито вежливо спрашивает Виктор, а сам едва ли не скрипит зубами от злости.

– Получается, что так, – язвит Джулия в непривычной для неё манере.

– Хорошо, – снова произносит Виктор. – С моим отцом у меня обстоят дела очень плохо, – говорит он, надеясь, что этой информации Джулии будет достаточно.

– Правда? – хмурится та, будто не верит. – Прям очень плохо?

– Очень.

– Он мёртв? – удивлённо спрашивает она. – Как и мой, да? Как мы с Вами похожи, оказывается, – поражается Джулия.

– Да нет же, – раздражается вновь Виктор.

«И снова она глупая», – комментирует он мысленно поведение собеседницы.

«Ты пару минут назад был не лучше», – голосом Виолы отвечает внутренний голос.

«Я – это я. Мне можно», – надменно думает Виктор.

«Ставишь себя выше всех остальных?» – уточняет голос.

«Конечно. У меня на то очень много причин».

«Интересно», – успевает ответить голос прежде, чем Джулия в непонимании спрашивает:

– Что тогда с ним? Разве может быть что-то хуже смерти близкого?

– Да, – сухо отвечает Виктор. Ему сейчас очень неприятно обсуждать его мразь-отца, но казаться инфантильным ему ещё более неприятно.

– Не думаю, – сомневается Джулия. – Смерть – самое ужасное, что может быть в жизни. Иронично, да? «Смерть – самое ужасное в жизни»… – цитирует она саму себя с довольной полуулыбкой. – Я боюсь смерти больше всего на свете, – признаётся она.

«Эх, Джулия, знала бы ты, что именно я виноват в смерти двух людей… А через час или несколько – уже трёх…» – сладко думает Виктор, проглатывая самодовольную улыбку.

– Смерть – не самое ужасное, – отрицает он. Уголки его губ ползут вниз, а глаз напряжённо дёргается при мыслях о бросившем их с матерью отце.

– А что тогда ужаснее смерти?

– Предательство.

– Меня никогда не предавали. Подожди, тебя предал собственный отец? – у Джулии расширяются глаза.

Виктор болезненно морщится при очередном упоминании отца. Он всегда морщится, хмурится или ёжится, когда с кем-то говорит о Верноне. К большому счастью, это случается нечасто.

– Он бросил меня. И мать мою бросил… когда мне было двенадцать.

– О… – только и смогла сказать Джулия. – Сожалею, что так получилось.

– Что мне Ваши сожаления, – недовольно бурчит Виктор.

– Не знаю, – честно признается Джулия, вздыхая. – Но сожалею.

– Мне не нужны сожаления, – отчеканивает Виктор. – Особенно Ваши, – понизив голос, говорит он.

Джулия почти вздрагивает.

– Почему мои – особенно?

– Потому что похоронить человека, когда он по-настоящему умер, – совсем не то же самое, что похоронить человека в своём сердце. Вам не понять, – холодно говорит Виктор. Его взгляд равнодушен, как и выражение лица, но внутри… Нет, Джулия никогда не узнает про то, что внутри Виктора. Не только Джулия не узнает. Никто не узнает. Даже Виола, человек, который его вырастил.

– Как и Вам не понять меня, – горячо возражает Джулия. – Могу сказать то же самое, – практически гордо говорит она, едва ли не приподняв подбородок. Виктор не понял её напыщенности в этот момент, в его глазах был явный вопрос, который он не пожелал озвучить.

– Да? – саркастично откликается Виктор.

Джулия игнорирует его гадкий тон и продолжает:

– Почему Вы думаете, что похоронить человека в своём сердце больнее, чем по-настоящему?

– Это больнее, – не думая, отвечает он. Потом, чуть помолчав, объясняется: – Обидно, когда предают и рушат то, что между вами было. Это одинаково работает и с родителями, которые решают бросить своих детей, и с людьми, которые изменяют своим вторым половинкам или просто-напросто принимают решение расстаться, прекратить их отношения.

– Обидно, – соглашается Джулия. Она впервые за их диалог замечает то, как долго стоит Виктор. – Можете сесть, – приглашает она с некоторой игривостью в уголках губ, с первого взгляда незаметной.

– Нет, спасибо, – сухо отклоняет приглашение Виктор, запустив руки в карманы мятых брюк.

– Присядьте, что Вы, – снова говорит Джулия, не желая отступать. – Мне кажется, Вы пришли сюда надолго, – неловко предполагает она, хоть и боится ошибиться со своей догадкой.

– Не планировал, – отвечает Виктор, легко пожав плечами. – Но присяду, – вскоре говорит он. Парень вытаскивает руки из карманов, подходит к ближайшему к стойке креслу и аккуратно садится на него, утопая в старой и немного продавленной обивке. Спинка кресла тоже мягкая и не врезается в лопатки и позвоночник.

– Предательство – это, несомненно, ужасно. Но не кошмарен ли тот факт, что человек, с которым вы так долго планировали совместное будущее и ещё сегодня утром болтали за чашкой кофе, просто взял и исчез? «Исчез» – даже не в том плане, что пропал, испарился, а просто перестал существовать. Ещё и по чьей-то вине, – гневно выплюнула Джулия, быстро взглянув на документ на своём столе.

– По чьей-то? – переспрашивает Виктор, нахмурившись.

– Его убили.

– Кто? – уточняет парень, зная, что не он это сделал.

– Убийцу не поймали, – бесцветно отвечает Джулия, стараясь не придавать своему голосу никакой окраски.

– Мне жаль, – покачивает головой Виктор в такт своим словам.

«Лишь бы мне это не приплели, – сурово думает он. – А то Клоуз, прохвост этот, может додуматься до такой ерунды. Чёрт бы побрал этого Клоуза…»

– Надеюсь, когда-нибудь поймают, – пытается приободрить Джулию он, но, кажется, безуспешно: та лишь больше мрачнеет.

«Меня пусть только не трогают, – промелькнуло у Виктора в голове. – Я же точно не от фонаря убиваю. Я, можно сказать, благородное дело делаю…»

– Надеюсь, – кисло повторяет за ним Джулия. – Но теперь Вы понимаете, что ничего не хуже другого?

– Мы не поймём степень боли друг друга, пока Вас не бросит близкий человек… и… пока у меня не умрёт… тоже близкий человек, – уклончиво отвечает Виктор, делая паузы, будто подыскивая нужные слова.

– Нет, понять мы не сможем, но представить?..

– Представить можно всё, а понять – лишь сотую долю из этого «всё».

– Мудро, – одобряет Джулия. Она от скуки гнёт краешек документа, тут же расправляя его. – Но давайте не будем о грустном, – просит она мягко.

– О чём же ещё нам говорить? – слегка удивляется Виктор такой резкой смене настроения.

– Можем найти точки соприкосновения и говорить о них, – предлагает Джулия. – К примеру, чем Вы увлекаетесь?

– Как глупо, – бормочет Виктор.

– Хорошо, если Вам не нравится этот вопрос, то могу задать другой, – не унывает девушка.

– Давайте другой, – нехотя бубнит Элфорд. Он закидывает ногу на ногу, шелестя штанинами.

А на улице дождь всё идёт. Он, кажется, даже только усилился, забив в окна ещё неистовее.

– Зачем Вы приехали в Портсмут?

– Сначала было бы учтивее спросить, откуда я, – замечает Виктор.

– Хорошо, – уступает Джулия, – откуда Вы?

– Из Брайтона.

– О-о-о, – приятно изумляется Джулия, – кла-а-ассно, – тянет она с улыбкой на лице.

– Вы там были? – интересуется будто невзначай Виктор, взъерошив и тут же пригладив свои волосы.

– Нет, но я слышала, что там красиво.

Виктор разочарованно хмыкает.

– Ясно, – равнодушно изрекает он.

– Там правда красиво?

– Кому как. Мне всё равно.

– И океан есть?

– Конечно, – фыркает Виктор, подавив смех. – Как в Портсмуте.

– Классно, – повторяет Джулия. – Я бы хотела побывать там.

– Ничего особенного, честно. Обыкновенный портовый городок со своими прибамбасами. Ну, любителям путешествовать, конечно, понравится…

– Я люблю путешествовать, – со светящимися глазами произносит Джулия. Кажется, ей очень нравится тема их разговора.

– Как интересно, – с хорошо скрытым сарказмом говорит Виктор, но девушка вовсе не замечает его насмешки.

– Да, – улыбнулась она.

– И куда Вы уже «спутешествовали»? – спрашивает Виктор без особого интереса, больше из вежливости и учтивости, которые свойственны если не всем, то подавляющему большинству англичан.

– Пока никуда, – без желания признаётся Джулия, – но планирую.

– Куда планируете? Далеко ли? – продолжает язвить Виктор.

– Ещё не знаю, – отвечает девушка, явно принимая все вопросы постояльца за искреннее любопытство. – Сейчас надо подкопить денег. Это главное.

– А мотель как будет без Вас? Бросите его?

– Ну, не прям брошу же. На какое-то время оставлю, а не навсегда.

– А если разграбят в Ваше отсутствие?

– Да что тут грабить, – машет рукой Джулия, зевая. Только Виктор понадеялся, что она забыла о своём первом вопросе, как девушка повторяет: – Кстати, так зачем Вы в Портсмуте?

– Друга приехал навестить, – мрачно отзывается Виктор.

– И всё? – удивляется Джулия.

– И всё.

– Ну-у-у, я думала, за чем-то большим, – надувает губы Джулия.

Виктор расхохотался.

– Я хотел бы обсудить с Вами один мой проект, – невинно отвечает Виктор.

– Проект? – морщится Барбара. – Со мной? Зачем?

Виктор мнётся.

– Мне-то это зачем?

– Я бы хотел Ваших рекомендаций по поводу моего проекта. Я понимаю, что Вы – специалист, профессионал в своём деле… – вкрадчиво начинает Виктор, явно польстив женщине. – Вы же так хорошо разбираетесь в этом… Я бы очень хотел, чтобы Вы поделились со мной хоть капелькой своих знаний.

Барбара заметно смягчается.

– Хорошо, – не очень решительно скрипит она.

Виктор облегчённо выдыхает.

«Её явно подкупили твои слова, – замечает внутренний голос. – Умничка», – хвалит он.

Парень едва ли не закатывает глаза.

«Конечно. Все старухи ведутся на лесть. Особенно такие противные и мерзкие старухи…» – отвечает он голосу мысленно.

«Не поспоришь даже», – соглашается голос, постепенно приобретая нотки самого Виктора.

– Можешь пройти в дом… Виктор, – приглашает его женщина, чуть отступив.

– Благодарю Вас, – вежливо произносит парень. Он уверенно переступает порог чужого дома и оказывается в прихожей. Виктор останавливается в незнании дальнейшего направления.

– Иди в столовую, вторая дверь направо, – повелительным тоном говорит Барбара, кивнув в нужную сторону. – За чаем и обсудим твой проект.

– Да, мэм, – послушно отвечает Виктор, в несколько шагов пересекая не очень большой, но просторный коридор и заворачивая в столовую. Барбара следует за ним.

– Присаживайся за стол, – не особо церемонясь, говорит пожилая женщина. Она почти приказывает. Некая властность в её голосе злит Виктора до скрежета зубов, и ему кажется, если он стиснет челюсти ещё хоть немного сильнее, он сотрёт свои зубы в пыль или просто выломает.

– Да, мэм, – цедит он, изо всех сил стараясь сохранять доброжелательный вид. Он контролирует свои слова, но не действия, и потому очень неаккуратно плюхается на стул, больно ударяясь острыми коленками о стол.

– Осторожнее с моим столом, это настоящее дерево! – рявкает она. – Будешь так себя вести – моментально вылетишь отсюда.

Виктор слышит скрежет и поскрипывание своих зубов; дёсны уже болезненно ноют, но он старается не обращать на это внимания.

– Прошу прощения, – негромко, почти шёпотом говорит Виктор.

Барбара лишь хмыкает. Она тоже усаживается за стол и пододвигает к себе блюдечко с чистой чашкой, к Виктору же – нет. Ему не сдался ни чай, ни проект, тем более что проект этот – брехня, он просто выжидает удобного случая.

– Чай я тебе даже не предлагаю, – язвительно говорит она, наливая себе из цветастого старомодного чайника ароматный горячий напиток, от которого из чашки поднимается белое облачко пара.

– И не нужно, – старается улыбнуться Виктор. – Надоел уже этот чай.

– Я люблю чай, – говорит Барбара, кинув себе в чашку кубик сахара. Виктор кривится. Он всегда ненавидел чай с сахаром, его начинало мутить даже от одного вида того, как чай подслащивают. – Чай – почти что национальный напиток Англии, – заявляет Барбара. – Как чай может надоесть?

«Как уже опротивела эта брюзга», – с отвращением думает Виктор.

«Кончай уже с ней поскорее», – советует голос.

«Она резва для своих лет. Мне нужно дождаться, когда она будет в слабой позиции и в невыгодном для себя положении, только тогда я смогу напасть».

«Боишься, что эдакая старушка может одолеть серийного убийцу?» – поддевает голос.

«Ещё не серийного».

«Тогда просто убийцу».

«Я не люблю рисковать, вот и всё. Думаю, ты достаточно осведомлён. Или осведомлена».

«Или осведомлено, – насмешливо добавляет голос. – Молчи и делай своё дело», – бросает он напоследок и затихает, оставляя Виктора наедине с Барбарой.

– Я слишком много пил его, – снова неудачная попытка превратить всё в шутку. Как жалко это выглядит. – Ладно, давайте не будем о чае, мы же тут не ради него сидим, – предлагает Виктор. Парень уже начинает нервничать, потому что если они заговорят о проекте раньше, чем он убьёт или хотя бы оглушит её, то ему придётся врать, а если ему придётся врать, то его ложь может быть не слишком убедительной, потому что её он не продумывал, а если его ложь будет не слишком убедительной, тётка может что-то заподозрить и выдворить его, а это было бы очень нежелательно.

– Принеси мне конфеты, – говорит Барбара, кивнув куда-то позади себя.

– Конфеты? – немного удивлённо переспрашивает Виктор, заглянув за плечо женщины.

– Да, – немного раздражённо отвечает его собеседница. – В вазочке.

«Вот он! – радуется Виктор мысленно. – Идеальный шанс!»

Он без спешки встаёт со стула и оглядывается.

«Так воспользуйся им, да поживее», – торопит его внутренний голос.

– Конфеты позади меня, а не там, куда ты смотришь, – шипит Барбара, не оборачиваясь.

– Да, конечно, прошу прощения, – спокойно отвечает Виктор, отходя от стола к барной стойке. Там и вазочка с конфетами, и немытая посуда, и браш-подставка.

Барбара не удосуживается обернуться; она продолжает прихлёбывать чай, не дожидаясь конфет.

– Ну? – нетерпеливо говорит женщина, и едва она успевает это сказать, как лезвие овощного ножика скользит по её морщинистой шее.

– Что смешного? – недоумевает Джулия, приподняв бровь.

– За каким таким «большим» я должен был сюда приехать? – сквозь смех спрашивает Виктор.

– Не знаю…

– Вас что ни спроси – Вы ничего не знаете.

Джулия насупилась.

– Хорошо, знаю, – неуверенно говорит она. – Возможно, Вы приехали сюда навестить свою девушку?

– Девушку? – удивлённо переспрашивает Виктор, мгновенно прекратив смеяться.

– Да, что тут такого? – не поняла Джулия.

Виктор поменял ноги и более расслабленно сел в кресле.

– Ладно, ничего, – безразлично говорит он, потому что, если признаться, что никакой девушки нет, снова придётся оправдываться перед глупой Джулией, а ему и так уже надоело с ней разговаривать.

– Я думала, Вы город хотите посмотреть… А Вы к другу приехали…

– Я не так богат, чтобы по городам разным разъезжать. Мне ещё и на работу надо поскорее устраиваться, я только что университет закончил.

– Не хотите у меня работать?

– У Вас? – снова смеётся Виктор. – Точно нет. Я на экономиста выучился, а не на охранника или уборщика.

– Вы и будете работать по своей профессии, мне в мотеле бы не помешал экономист.

После этого наступает молчание, слышен лишь шум дождя за окном.

– Джулия, – очень серьёзно начинает Виктор.

– Да?

– Я живу в Брайтоне. Проживая в Брайтоне, я не могу работать в Портсмуте.

– Вы можете переехать сюда, это не так сложно, тем более что города совсем рядом.

– С таким же успехом Вы можете перевезти свой мотель в Брайтон.

– Я не буду так делать. Это здание мне дорого.

– А мне дорог мой дом в Брайтоне.

– Тогда Вы не сможете работать у меня, – с грустью произносит Джулия.

– Очевидно.

– Жалко. Мне кажется, Вы хороший работник.

– Я ещё не работаю.

– Но будете же.

– Конечно.

– Вы хорошо будете работать, думаю.

– Почему Вы так считаете?

– Вы выглядите усердным и старательным.

– Этого мало для того, чтобы быть хорошим работником.

– Возможно. Я не разбираюсь, – соглашается Джулия.

– Сами работаете и при этом не разбираетесь?

Джулия замолкает и выходит из-за стойки. Она садится в кресло напротив Виктора и смотрит на него.

– Вы так и собираетесь провести здесь целый день? – интересуется она.

– По-моему, Вы меня уже об этом спрашивали, – замечает Виктор.

– Не помню, – признаётся Джулия. – Я помню только важные вещи. Неважные не помню.

– На то они и неважные.

Элфорд давно уже понял, что их разговор зашёл в тупик, но время нужно было ещё тянуть. Тянуть до самого выполнения его миссии.

– У Вас тут есть шахматы? – вдруг спрашивает Виктор.

– Да, есть. И карты с шашками.

– Карты мне не нужны. Давайте сыграем в шахматы? – предлагает он.

«Я уже не могу разговаривать с этой дурой о всякой ерунде, хоть во время шахмат она помолчит… я надеюсь», – устало думает Виктор.

«Надейся-надейся», – с насмешкой отвечает внутренний голос.

– Я не умею играть в шахматы, – чуть смущённо признаётся Джулия. – Опять мой промах. Отец хотел меня научить, всё уговаривал, а я…

– Давайте не будем о Вашем отце, – перебивает её Виктор.

– Хорошо, – кивает Джулия.

– А во что Вы тогда умеете играть? В карты умеете?

– Умею в шашки и карты, в карты сейчас не хочу.

– Давайте тогда шашки, – вздыхает Виктор.

– Замечательно! – вскрикивает Джулия так, будто у Виктора был выбор. – В них я очень хорошо играю.

– Сомневаюсь, что Вы хоть во что-то хорошо играете, – невесело хмыкает парень.

– Это оскорбление? – удивляется Джулия.

– Нет, предположение.

Девушка игнорирует это и, поднявшись с кресла, подходит к недалеко расположенному высокому, но узкому шкафчику со стеклянной дверкой. Каблуки Джулии звонко стучат по паркету лобби. Чуть наклонившись, она вытаскивает шашки в коробочке-доске и возвращается к Виктору. Парень забирает у неё из рук коробочку и ставит на крохотный столик из стекла между ним и креслом, в которое вскоре снова садится Джулия. Виктор открывает плоскую коробку, вываливает из неё содержимое на стол, переворачивает и расставляет шашки по местам.

– Вы за белых или за чёрных? – спрашивает он без особого интереса.

– А Вы? – зачем-то улыбается Джулия.

– Я первый Вас спросил, – аккуратно замечает Виктор.

– А я проявляю вежливость.

«Чё-ё-ёрт, как же я уже устал от её глупости… Вот сколько можно тупить? Если я спросил о чём-то, то это значит, что нужно прямо ответить на мой вопрос, не увиливая и не спрашивая в ответ!» – очень эмоционально думает Виктор, стиснув зубы.

– Вы за белых или за чёрных? – повторяет он, пристально взглянув на Джулию.

– За белых, – вздыхает она, огорчившись, что ей не дали проявить себя с лучшей стороны. – Они первыми ходят.

– Отличный выбор, – безразлично хвалит Виктор, подкинув шашку в воздухе и тут же её поймав.

Джулия передвигает свою шашку с D3 на E4 и замирает, ожидая ход Виктора.

Барбара распахивает рот и сипло булькает. Виктор с усмешкой убирает от её горла окровавленный нож и бросает его в раковину с немытой посудой. Из надреза в горле Барбары густыми ручьями течёт кровь, заливая одежду, стол и всё вокруг, образовывая лужу возле стула, на котором она сидела.

Когда та сваливается со стула на пол в лужу собственной крови, Виктор не предпринимает ничего. Он спокойно смотрит на мёртвое, ещё тёплое тело, моет нож с мылом под горячеватой водой, вытирает о кухонное полотенце и помещает обратно в браш-подставку.

Даже не запачкавшись в чужой крови, он бессмысленно отряхивается и выходит из дома Барбары Тафт, не забыв захлопнуть за собой входную дверь.

– Я выиграл, – оповещает Джулию Виктор, «съев» её последнюю шашку. – Как и всегда, впрочем, – он жмёт плечами и победно улыбается, подбросив вверх и поймав шашку, совсем как в начале их игры.

– Что ж, – бормочет Джулия, осматривая свои белые шашки вне доски. – Неплохо. Очень даже неплохо.

– Конечно, – излишне самоуверенно произносит Виктор. – А Вам, Джулия, стоит больше практиковаться. Тогда, возможно, Вам удастся выиграть у меня, – с издёвкой говорит он, зная, что глупышке Джулии никогда его не победить.

Джулия тоже улыбается, но грустно, совсем не так, как Виктор некоторое время назад.

– Когда я научусь так играть, Вы уже покинете Портсмут.

– Это факт, – не отрицает Виктор.

– Вот видите. Смысл тогда учиться так играть?

– Чтобы обыграть других. Уверен, в Портсмуте найдутся люди, играющие так же хорошо и даже лучше.

– Мне всё же было бы приятнее обыграть Вас.

– Но Ваша победа не станет менее приятной от того, что Вы выиграли не у меня, а у человека, играющего так же хорошо, как я.

– Станет.

– Как скажете, – не спорит Виктор, понимая, что препираться с Джулией бесполезно. Он складывает шашки обратно в коробочку и подаёт девушке, но та возвращает коробку обратно на стол.

Джулия со скучающим видом смотрит в окно и вдруг оживлённо переводит взгляд на Виктора.

– Смотрите, дождь кончился! – восклицает она. – Кажется, Вам пора.

– Вы меня выпроваживаете отсюда? – теряется Виктор. Он хмурится и неодобрительно смеряет взглядом девушку. Та кладёт руки себе на колени и перебирает пальцами.

– Нет, я просто подумала, что, если дождь закончится, Вас в Портсмуте ждут дела, Вы ведь за этим приехали, – напоминает она.

– Да сегодня уже дел никаких не будет, – отмахивается Элфорд. – Вечер скоро, какие дела… Завтра навещу друга.

– А если дождь будет и завтра?

– Пойду в любом случае, дней не так уж и много, времени мало.

Джулия согласно закивала.

На улице послышался шум мотора, да притом очень близко, будто совсем рядом с мотелем. Потом шум сменился голосами нескольких людей, количество которых Виктор ещё не смог определить точно.

– Ой, кажется, это будущие постояльцы… – бормочет Джулия. Девушка встаёт с кресла и проходит к своему месту за стойкой, чтобы принять официальный вид перед гостями. Она вытаскивает откуда-то карманное зеркальце и спешно начинает поправлять макияж и разделять склеенные реснички.

– Потенциальные постояльцы, я бы так сказал, – поправляет её Виктор.

– Ну, неважно. Главное, что они собираются у меня остановиться, а это очень хорошо.

– Да, хорошо, – легко уступает Виктор. – Тогда мне, пожалуй, пора, – засобирался он внезапно.

– Конечно, – кивает Джулия. – Зонтики, если что, есть, Вы только скажите мне, я сразу Вам выдам. Ну, на всякий случай говорю. Выйдите, прогуляйтесь.

– Нет, я же сказал уже. Я остаюсь тут, сегодня я на улицу не выхожу.

– Как хотите, – отмахивается Джулия, видимо, тоже устав от разговоров с Виктором; а гомон голосов с улицы всё приближается.

– До встречи тогда, – прощается Виктор, сделав пару шагов по направлению к выходу из лобби.

– До свидания, – прощается Джулия за секунду до того, как в лобби зайдут гости.