Глава V
Когда раздался стук в дверь, Виктор тут же почувствовал себя неважно. У него подкосились ноги, а мозг отчаянно посылал сигналы бедствия, но этого никак не было видно со стороны.
В это время Виктор поливал растения на подоконнике в кухне, а когда постучали, он почти вздрогнул, потому что стук слишком резко вырвал его из глубоких размышлений по поводу всего. Пока Виктор несколько секунд вслушивался в стуки, которые не заканчивались, он даже потерял связь с реальностью и из маленькой лейки пролил немного воды чуть-чуть за пределы глиняного горшка.
Когда он обернулся посмотреть на маму, которая тоже была на кухне, но складывала чистую посуду в полку наверх, та уже перестала возиться с тарелками и сверлила взглядом Виктора. Очень недобрые у неё были тогда глаза, парню аж стало не по себе.
К слову, у них почти никогда не было гостей, поэтому чьи-то такие неожиданные визиты редко когда были приятными: то налоговая, то ещё что-то…
– Ну, иди, – невесело улыбается Виола, легко кивая в сторону входной двери. – Открывай.
Виктор удивлённо приподнимает брови, но внешне ещё сохраняет спокойствие. Он медленно ставит лейку на подоконник рядом с горшками и приглаживает растрепавшиеся волосы.
– Хорошо, – вполголоса бормочет Виктор и неторопливо плетётся к двери.
Когда он открывает дверь, тут же встречается взглядом с надоевшим с прошлого раза Клоузом.
Полицейский показывает удостоверение и представляется:
– Национальный отдел по борьбе с преступностью, – сухо говорит он и сразу же убирает удостоверение обратно, потому что Виктор даже не удосужился взглянуть на предоставляемый ему документ.
– М-м-м, сэр Клоуз, какими судьбами? – мрачно интересуется Виктор, пропуская полицейского в дом и закрывая за ним дверь. – Надеюсь, в этот раз цель Вашего визита более приятная, нежели в прошлый? Вам есть чем нас обрадовать? – с напускной надеждой спрашивает Виктор, заранее зная, что нечем.
– Увы, мистер Элфорд, нет. Признаюсь, мне нечем Вас обрадовать, – без эмоций отвечает Клоуз и проходит в гостиную, где их двоих уже ждёт Виола. Она вновь сидит на диване, видимо, чтобы не упасть в обморок, потому что приход сотрудника полиции прямо в твой дом почти никогда не означает что-то хорошее. В девяноста девяти и девяти десятых из ста процентов это что-то плохое.
– Присаживайтесь, – выдавливает без улыбки Виола, похлопав по месту рядом с собой.
– Спасибо, я постою, – вежливо отказывается Клоуз.
– Что ж… – тянет Виктор. – Вы снова навестили нас. По какому случаю? Ситуация стала лучше, Вы, вероятно, об этом хотели нам сказать? – подсказывает Элфорд, заранее зная, что ситуация лучше стать не могла.
Клоуз грустно улыбается и качает головой. Уголки губ Виктора опускаются вниз, взгляд мрачнеет и становится жёстче.
– К сожалению, нет. Всё стало только хуже, – докладывает полицейский, переминаясь с ноги на ногу.
– Я… Я заинтригован, – слова вылетают изо рта Виктора прежде, чем он успевает их хорошенько обдумать. По-настоящему тяжело становится тогда, когда он осознаёт всю странность и неуместность только что сказанного им. Клоуз же делает вид, что не заметил подозрительность Виктора.
«Впрочем, может, это только мне кажется, что я подозрительно выгляжу? – пытается Элфорд утешить сам себя в мыслях. – Может, просто „знает лиса, чьё мясо съела“? Может, у меня паранойя, и теперь мне всегда будет казаться, что меня подозревают?..»
– Вас вновь подозревают в убийстве, – в ответ на мысли Виктора изрекает Клоуз.
Если на это парню удаётся отреагировать более-менее спокойно, то когда полицейский добавляет, что подозрения не вполне безосновательны, Виктор покрывается мурашками.
– Не вполне безосновательны? – переспрашивает Виола. Она бледнеет на глазах и вообще выглядит так, будто сейчас же потеряет сознание. Однако Виктор ничего не предпринимает. Он лишь окидывает маму сочувствующим взглядом и продолжает стоять в той же позе, скрестив руки на груди.
– Да, мэм, – глухо отзывается Клоуз. – Мне очень жаль.
– И… в чём же заключается… подозрительность… подозреваемость меня? – заикаясь, выдыхает Виктор.
– Некоторые утверждают, что видели Вас шестнадцатого августа в сквере с мистером Хамфри, Вашим бывшим преподавателем, которого в тот же день нашли убитым неподалёку от того же сквера, – отвечает Клоуз.
Странно, но Виола не падает в обморок. Она даже встаёт с дивана, будто печальное и повергающее в шок известие каким-то образом придало ей сил.
– Быть такого не может, – громко заявляет она, встав почти вплотную к полицейскому. – Я точно помню и точно знаю, что Виктор был весь день со мной шестнадцатого августа. Это точно.
Брови Клоуза подскакивают вверх.
– То есть, Вы, мэм, утверждаете, что точно уверены в том, что весь день Виктор был рядом с Вами?
– Да, сэр Клоуз, – отчеканивает Виола.
Виктор поражается её стойкости, он даже ощущает прилив гордости за то, что она его мама.
– Удивительно, но именно Виктора и его бывшего преподавателя видели шестнадцатого августа в сквере. Вы ничего не путаете, мэм? Вы говорили, что у Вас плохо с датами… – с сомнением произносит Клоуз.
– Сейчас у меня всё хорошо, – отрезает Виола. – Шестнадцатого августа мы только вернулись с Лондона, потом сразу же вышли на прогулку. Виктор не отлучался ни на секунду, он постоянно был у меня на виду.
– Вы уверены? – задумчиво хмурится полицейский.
– Может, Вы упрекнёте меня ещё в том, что у меня галлюцинации и мне тогда только казалось, что сын рядом со мной? – язвит Виола.
– Нет-нет, что Вы, мэм, я не сомневаюсь в том, что Вы говорите правду, – не слишком убедительно пытается заверить её Клоуз. – Просто… – не успевает договорить он, как Виола перебивает:
– А то, если Вы сомневаетесь, можете устроить осмотр и поискать всякое запретное курево, – с вызовом говорит она. Сейчас миссис Элфорд вообще не выглядит как человек, который несколько минут назад был готов упасть в обморок.
Виктор помрачнел.
«Нет, ну, вот с этим „можете устроить осмотр“ она, конечно, зря, очень зря, – тоскливо подумал он, представляя, как всё их жильё переворачивают вверх дном в поисках улик. Зацепки и подозрительные штучки, они, естественно, не найдут, потому что всё уничтожено, а вот его комнату знатно перетрясут… Это было бы очень нежелательно. – Мама молодец, что проявляет такую смелость в высказываниях, не боится возражать; я очень рад, но не хочу, чтобы рылись в моих вещах, я так это не люблю. У меня даже мать родная никогда вещи не трогала, а она ещё хочет, чтобы кто-то другой трогал. Ужасно просто… – вздохнув, подумал Виктор. – Они могут мне всё испортить…»
– Нет, мэм, я верю Вам, – поспешно говорит Клоуз. – Осмотр проведём, если потребуется, но на данный момент в этом нет необходимости.
– То-то же, – ухмыляется Виола. Сейчас в её тоне и взгляде вообще не просчитываются страх и волнение.
Чуть помолчав, Клоуз спрашивает:
– Скажите, а есть ли свидетели, которые могли бы подтвердить то, что шестнадцатого августа в определённое время Вы были вместе с сыном?
Виола задумывается.
– Возможно, когда вы вышли на прогулку, Вы, мэм, встретили одну из своих знакомых, которая видела Виктора рядом с Вами? – подсказывает Клоуз, поправляя на себе рабочую одежду и заправляя чёрные волосы под головной убор.
– Да, – немного неуверенно отвечает женщина. – Мы проходили мимо булочной, хозяйка которой видела нас вдвоём.
«А ещё говорит, что с памятью у неё проблемы», – невесело думает Виктор, но в душе радуется, что мама сейчас с каждым своим словом делает его всё менее подозреваемым.
– Хорошо. Пока что у нас нет на Вас, Виктор, никаких конкретных улик… – начинает Клоуз, и парень оживляется, даже взгляд его как-то светлеет. – Но Вы всё ещё под подозрением, тем более некоторые, повторюсь, утверждают, что якобы видели, как Вы и мистер Хамфри прогуливались в сквере, – заключает Клоуз.
– Да, я и мама были в тот день в сквере, это правда. Мы действительно тогда гуляли там, но рядом с нами не было мистера Хамфри; более того, я давно его уже не видел, а в тот день тем более, – возражает Виктор, нахмурившись.
– Удивительно, – бормочет Клоуз. – А наблюдатели сообщили, что рядом с Вами и мистером Хамфри не было Вашей мамы. Был только он и Вы.
– Мало ли что там они сказали, – замечает Виктор. – В действительности-то было всё наоборот. И мне интересно, как именно «наблюдатели» установили, что видели именно меня? Каким образом они поняли, что это я гулял с мистером Хамфри, а не кто-то другой? Вас ничего не напрягает в этом?
– Напрягает, – признаётся Клоуз, потирая ладони. – Это-то и странно. Но те люди представились Вашими одногруппниками и знакомыми по университету.
– Ещё не лучше, – морщится Виктор. – У меня довольно мало одногруппников и знакомых по университету из Брайтона. Я учился в Лондоне, и в моём университете не так уж и много было брайтонцев.
– Это тоже заставляет задуматься, – почесав шею, говорит Клоуз. – Это как-то слишком, когда в одном сквере, не сговариваясь, в одно время находятся одногруппники и их бывший преподаватель, да ещё и при том, что университет вообще лондонский. Похоже, у Вас действительно есть враги.
– Да есть, есть, – нервно машет рукой Виктор.
– Нахожу это нехорошим фактором, – приподнимает одну бровь Клоуз. – Впрочем, не мне судить, – тут же поправляется он.
Виктор раздражённо оглядывает Клоуза с головы до ног.
«Руки так и чешутся», – со злостью думает он, покрепче сжав кулаки.
– А у Вас, миссис Элфорд, есть недоброжелатели? – спрашивает полицейский заскучавшую на диване женщину.
– Нет, откуда им взяться, я вообще не люблю ни с кем ругаться. Соседи у нас спокойные, мы тоже, – немного оживившись, быстро говорит Виола.
Клоуз довольно мычит, тем самым провоцируя у Виктора новую вспышку гнева.
– Значит, благодаря тому, что у Вас есть враги, мистер Элфорд, расследовать это дело становится затруднительно, – констатирует Клоуз.
– Да, – цедит Виктор.
– Ну что Вы, мистер Элфорд, – примирительно говорит полицейский, – полиция всего лишь пытается помочь людям, уберечь потенциальных жертв, найти убийцу и избавить невиновных подозреваемых от всеобщего гнёта. Мы также пытаемся помочь в первую очередь Вам, поэтому собираем всю нужную информацию…
– Вы так пытаетесь помочь нам, что, имея какие-то идиотские сведения о том, где мой сын был шестнадцатого августа, говорите ему, что он главный подозреваемый. Вы даже не удосужились расспросить больше тех псевдо-свидетелей, а уже вламываетесь сюда и зачем-то вываливаете на нас кучу бесполезной информации. В следующий раз, очень Вас прошу, удосужьтесь проверить всё то, в чём пытаетесь обвинить моего сына или меня, и только потом заявляйтесь в мой дом, – резко говорит она с ледяным взглядом. – Теперь можете идти. Мне очень не нравится, когда клевещут на меня.
– Вас вообще ни в чём не обвиняют, миссис Элфорд, – пытается спорить полицейский. – Все претензии только к Вашему сыну.
– Можете идти, – с нажимом повторяет Виола.
– Хорошо, до свидания, – негромко говорит Клоуз, кивает головой в знак прощания и покидает гостиную. – Прошу прощения, – зачем-то извиняется он и выходит из их дома.
Когда входная дверь за Клоузом закрывается, Виола устало откидывается на продавившуюся со временем спинку дивана и прикрывает глаза.
– Круто ты его, – не слишком эмоционально восхищается Виктор, но даёт маме понять, что он впечатлился.
– Да что «круто», – грустно улыбается она и закрывает руками лицо. – Мы в полной заднице, понимаешь? Особенно ты. Как ты вообще умудрился стать подозреваемым, а? Вот как, скажи мне? Как люди могли подумать на тебя? Ты никогда у меня не был хулиганом, учился хорошо, ни с кем не конфликтовал. Как люди могут подозревать тебя? И мы не в деревне живём, чтобы все друг друга знали в лицо. Как прохожие в сквере могли понять, что именно ты, Виктор Элфорд, гуляешь со своим бывшим преподавателем? У меня просто в голове не укладывается, как люди могли понаплести такое, что ты гуляешь со взрослым мужчиной в сквере? Что это вообще такое, с какой целью это придумали? Я просто не понимаю этого всего, я не знаю, плакать мне или смеяться, Виктор. Это всё как-то ужасно, – не выдерживает Виола и говорит сыну вслух всё то, что было у неё на уме.
– Ну, мама, как ты и сказала… мы в заднице. Да, мы в полной заднице, – повторяет он за Виолой, потому что подумал, что если начнёт утешать женщину, то это может получиться как-то фальшиво. Ведь он-то и вправду был тогда в сквере с мистером Хамфри, значит, может брякнуть что-то не то, а это будет совершенно не на руку, если ещё и родная мать начнёт его в чём-то подозревать.
«Опять же, у меня паранойя. Она не может подозревать меня в убийстве, потому что я всё время был рядом с ней, даже никуда не отходил. Она физически не может подозревать меня, потому что на сто процентов уверена… Нет, даже не так, – она знает, что я был возле неё. Так что, Виктор, успокойся, утешь её и не волнуйся, потому что твоя родная мать точно ни в чём тебя не заподозрит, ты слишком хитро всё устроил для этого».
Виктор мысленно разложил себе всё по полочкам, и он от этих размышлений немного успокоился, даже дышать стало легче.
– Не мог придумать что-то более оригинальное? – колко интересуется она. – Только и умеешь за мной повторять, – ворчит Виола.
Парень пожимает плечами: на это он ничего конкретного ответить не может. Постояв ещё несколько секунд, он садится рядом с матерью на диван и сверлит взглядом пол, очевидно, глубоко задумавшись.
– Как думаешь, этот чувак ещё припрётся сюда? – вдруг спрашивает он, но продолжает смотреть вниз, не поворачивая к матери головы.
– Кто? Клоуз, что ли?
– Ага.
– Может, и припрётся. Не знаю. Но мне этого не хотелось бы. Он неприятный и говорит много плохих вещей, которые не соответствуют реальности. Про врагов слишком много спрашивал, словно не верил. Я успела подустать от него.
– Да уж. Весьма гадкий типчик.
– Пусть больше не приходит сюда. Своими разговорами он расстраивает меня, я потом долго волнуюсь и не могу какое-то время в себя прийти, – жалуется Виола, массируя виски. – Я пожилая женщина, меня жалеть надо.
Виктор едва ли не говорит, что всё хорошо, но вовремя сдерживается.
– Почему вообще это свалилось на нас? Мы, вроде, даже и не грешили… Лично я перед Богом ни в чём не виновата. Ничего не понимаю… – с отчаянием вздыхает Виола.
– Может, это какой-то жизненный урок? – предположил Виктор, на самом деле сомневаясь в том, что это так. Он-то знал всё. А Виола – ничего.
– Может, – медленно кивает головой женщина. – Только для кого? Для тебя или для меня?
– Для обоих. Возможно это?
– И такое тоже вероятно, – соглашается женщина. – Поскорее бы всё это закончилось. Мне уже как-то надоело переживать, – признаётся она, поджав губы.
– Мне тоже надоело. Но мы ничего не можем сделать. Пока убийцу не поймают, мы бессильны.
– А скоро-то его поймают, этого маньяка? – сомневается Виола.
– Могут нескоро. На это надо настраиваться, потому что разочаровываться никто не хочет.
– Хорошо сказал, – одобряет она. – Но ты работу-то ищи. Маньяки сами по себе, а ты сам по себе. Этого головореза ещё хрен знает когда словят, а ты продолжаешь быть безработным.
– Мама, я только закончил университет, дай отдышаться…
– Мне нахлебники не нужны, ничего не знаю.
«Маньяки сами по себе, а ты сам по себе», – повторил у себя в мыслях Виктор.
А как быть, если ты и есть этот маньяк?
Глава VI
Свидетелей своей прогулки с мистером Хамфри Виктор не мог убить по той причине, что это будет слишком странно выглядеть. И да, он легко сумел вычислить тех людей, установить их личности; это не было слишком сложно, учитывая то, что приходилось ему делать до этого, зато он изрядно поломал голову над тем, что теперь с ними делать. Сначала Элфорд подумал, что совсем ничего не делать будет неправильно, из-за них он теперь имеет проблемы, а потом с грустью понял, что убивать этих людей нельзя, иначе это точно будет слишком подозрительно.
«Да, даже прийти к этим людям нельзя, как и нельзя попросить их перестать меня подозревать, иначе этот идиот Клоуз снова что-то заподозрит. Мои чёртовы одногруппники от меня не отстанут, а Клоузу нажалуются. Мне это не надо. Лучше пусть всё остаётся так, как есть. Сейчас всё ещё не очень плохо, главное, чтобы хуже не стало, – мама и так из последних сил держится…» – рассудительно подумал он, оставив вредителей без должного наказания.
Виктор решил сильно не зацикливаться на теме его подозрительности, вместо этого ему нужно было продолжать убивать неслучайных людей, не отклоняясь от своего чёткого плана. Что ж, следующая его жертва была не из Брайтона, а это усложняло задачу. До Портсмута сорок пять миль, конечно, не как до Лондона – пятьдесят три, но тоже далековато.
Тётка, которую собирался прирезать Виктор, была довольно противной, и она ему не нравилась не только внешне. На внешность-то её он мог бы и вовсе не обращать внимания, если бы она пропустила его в финалисты конкурса, а не заложила почти в самом начале. Не убивать её было невозможно, но и убивать будет трудно. Конкурс-то проходил два года назад, да ещё и в Лондоне, но Виктор ничего не забыл и забывать не собирался.
«Лучше бы эта дура так и осталась в столице, на кой чёрт ей сдался Портсмут», – злился Виктор, прекрасно зная, что в Лондоне она работала, а в Портсмуте жила.
Но в Портсмуте у него был один хороший знакомый, которого Виктор собирался навестить, если посетит этот город, а он твёрдо себе пообещал, что посетит.
– Мама, мне нужно в Портсмут, – вдруг заявил он во время одного из воскресных ужинов.
– В Портсмут? – переспросила Виола, едва ли не поперхнувшись. Она тут же запила тёплой водой остатки сухого куриного филе во рту. – Зачем тебе этот мрак, что ты там делать будешь? Это даже не Лондон…
– Мне нужно, – не уступил Виктор. – Там мой друг живёт, я должен его навестить.
– Первый раз слышу о том, что у тебя какие-то друзья в Портсмуте. Ты мне врёшь, да? – глухо отозвалась женщина, доедая остатки курицы из своей тарелки.
– Не вру. И не друзья, а один друг, – поправил её Виктор.
– Один, два, три – какая разница? – еле слышно пробормотала Виола.
– Какая-то, – безучастно ответил парень.
– И сдался тебе этот Портсмут? У тебя и здесь дел по горло. Ты всё ещё подозреваемый и всё ещё сидишь у меня на шее. На твоём месте я бы озаботилась уже существующими проблемами, а не неслась в другой город непонятно зачем.
– Я же не навсегда там останусь. Несколько дней побуду, потом вернусь. А ты так опасаешься, будто я туда на всю жизнь уезжаю, – криво усмехнулся Виктор.
Виола фыркнула.
– Не говори так даже. Не дай Бог уедешь в другой город и оставишь меня здесь одну, а я тут как буду всё разгребать сама? Никак, вот именно, – недовольно бухтела женщина в перерывах между жеванием белого мяса птицы.
Виктор отрешённо смотрел в окно напротив, но не любовался чем-то конкретным, а скорее пустым взглядом упирался в никуда, так и зависнув на некоторое время. Его глаза холодели и стекленели, но Виоле не было до этого дела, хоть она и видела странное поведение сына.
– Не говори таких грустных вещей. Не оставлю я тебя одну никогда, обещаю, – негромко сказал он, прекрасно зная, что мама боится, что её снова может оставить близкий человек, поэтому так отчаянно хватается за сына, будто он – её спасательный круг, а она одна посреди моря. – Так ты отпустишь меня в Портсмут? – с надеждой спросил Виктор, уже предвкушая горячие брызги крови на своих руках и удовлетворение от того, как изрезанное и истыканное ножом тело стремительно остывает, пока на земле расползается красная грязноватая лужа.
– Куда ж я денусь, – неохотно проговорила Виола, и Виктор заметно повеселел на глазах, он даже перестал пялиться в одну точку. – Только это нерационально. Ты как уговаривал меня в Лондон не ехать, м? Сейчас я тебя тоже уговаривать начну.
– Но мы поехали, – возразил Виктор.
– Да, но сначала ты выел мне все мозги чайной ложечкой, теперь я должна тебе их выесть, это будет, по крайней мере, справедливо.
– Может, мы обойдёмся без этого? – мягко попросил Виктор. – Мне мозги ещё в Портсмуте понадобятся.
– И для чего? – улыбнулась Виола, отрывая взгляд от тарелки и посмотрев на сына. – Чтобы с другом девочек обсуждать, мозги, как мне кажется, не нужны.
– Мам, – недовольно окликнул её сын, который уже покончил с ужином и с укоризной смотрел на женщину. – Мы не будем обсуждать девочек. Это исключительно деловая встреча. Потому что мы недавно созванивались, я узнал, что он уже нашёл себе работу, а я нет. И это при том, что учились мы на одном факультете.
– М-да, какой-то ты у меня неудачник, – огорчённо сказала Виола, тоже доев сухую и невкусную курицу. Она вытерла губы салфеткой и встала из-за стола.
– Я не неудачник, – слегка обижается Виктор. – Ему просто повезло больше, чем мне. В Портсмуте, может, как раз и искали такого специалиста, а у нас не ищут.
– Ему просто повезло больше, чем тебе, – передразнила Виола и относит грязные тарелку и стакан в раковину. – Езжай в свой Портсмут. Тоже мне… рационал, – чуть тише добавила она. – Вечно хвастаешься тем, какие мудрые решения ты принимаешь, а сейчас что?
Виктор промолчал.
– Ясно, – сухо сказала Виола. – Можешь хоть сегодня отправляться. Мне всё равно.
– Тебе никогда не бывает всё равно, – возразил сын. – И я один отправляюсь. Без твоего сопровождения, – уточнил он, надеясь, что это как-то тронет чувства матери.
– Делай что хочешь.
– Вот и буду, – огрызнулся парень.
– Отлично, разговор окончен, – холодным тоном оборвала Виктора женщина.
После их неприятного разговора у парня поубавилось желания ехать в Портсмут, но не исчезло полностью.
Путешествия в Лондон отчего-то никогда не волновали Виктора, не будоражили его сердце. К поездкам в столицу Англии он относился как к самому собой разумеющемуся, а сейчас… Сейчас он немного переживал, будто едет не в соседний захудалый городишко, а в совершенно другую страну, причём такую, где не говорят на английском, хотя таких стран не так уж много, вообще-то. Возможно, он переживал потому, что в этой поездке ему предстоит в очередной раз пролить кровь, а возможно, по какой-то другой причине, – в этом он даже себе отчёт не давал.
Готовясь к предстоящей, хоть и непродолжительной, но поездке в другой город, смесь волнения и предвкушения наполняла разум Виктора, пусть даже он и старался отнестись к этому максимально спокойно и взвешенно. Он пытался убедить себя в том, что это лишь временная смена обстановки, возможность исследовать новый город, посоветоваться со знакомым по поводу поиска работы, но самое главное – сосредоточиться на выполнении ещё одного пунктика в его плане; но его всё равно потряхивало и подбрасывало только от одной мысли, что он едет в другой город без кого-то более взрослого. Конечно, ему было противно от ощущения, что он стал каким-то «маменькиным сынулей» настолько, что не может ничего сделать самостоятельно, но предстоящая поездка, к которой он готовится, должна помочь ему побороть страх всего нового. Странные мысли проносились в голове, смешивая холодный подход к делу с огромным желанием поскорее отправиться в Портсмут.
Прежде всего Виктор ловил себя на том, что размышляет о цели своего путешествия. С одной стороны, ничего такого важного он не узнает и не сделает, оказавшись в Портсмуте, а с другой… Он вновь отомстит за себя из прошлого и, возможно, поможет себе с трудоустройством.
«Это уже неплохо – убить двух зайцев, – размышляет он. – Быть может, какая-нибудь ещё выгода с этого путешествия вскоре нарисуется. По ходу дела выясню…»
Он фантазирует у себя в голове то, как могут выглядеть улицы, проспекты и площади в другом городе, и этих вариантов в его воображении так много, что, он надеялся, какой-нибудь из них хоть отдалённо будет напоминать одну из локаций портового городишки, расположенного по соседству.
«Эта поездка должна положить конец моей безработности, – обещает Виктор сам себе. – Сколько можно жить на деньги старенькой мамы? Моя встреча с успешным одногруппником – идеальный шанс получить работу в какой-то крупной компании», – думает он, параллельно складывая мятые и не первой свежести вещи в сумки, потому что стирать и сушить их нет ни времени, ни желания.
«Как думаешь… – лениво начинает его внутренний голос, – он успешнее тебя?»
«Кто?» – сначала не понимает Виктор и замирает.
«Ну, Габриэль, кто же ещё…»
Виктор хмурится.
«Не могу ответить на этот вопрос точно», – уклончиво говорит он самому себе.
«Как же, – насмешливо тянет его внутренний голос. – Всегда можешь, а сейчас не можешь. Ты любишь вопросы и любишь на них отвечать, а сейчас что?» – голосом Виолы проговорил голос.
«Сейчас мне просто не хочется думать над этим. Сам или сама видишь же, что я занят».
«Так занят, что даже поговорить со мной не можешь», – обижается голос и замолкает. Больше он не произносит ни слова.
Виктор рад тому, что ему больше не придётся разговаривать с этим невидимым раздражителем, который всю его сознательную жизнь щедро давал комментарии относительно его существования, хотя по большей части Виктор не обращал на них внимания и не принимал близко к сердцу.
Он складывает в большие старые сумки три пары брюк и ещё одну пару, как мысленно называл их Виктор, «рабочих» штанов, в которых он, собственно, должен будет мстить. Конечно, каждый раз штаны были разными, потому как после каждого убийства на них оставались незначительные капельки крови, невидимые с первого взгляда, но тем не менее они были. Испачканную в крови одежду он даже не пытался стирать, такие вещи Виктор безжалостно сжигал, перед этим залив керосином. Подобное он проворачивал на заднем дворе в большой железной бочке, а его милые соседи думали, что сынок Виолы жжёт мусор вроде пластиковых бутылок, бумажных упаковок из-под муки и картонных коробочек от чая.
«Пусть продолжают так считать, – великодушно решил Виктор, дружелюбно помахав старушке-соседке через забор. Окровавленная футболка как раз догорала. – Если миссис Дуглас решит зайти, возможно, футболка успеет сгореть или превратиться во что-то настолько бесформенное и непонятное, что природу этой вещи не угадаешь», – расчётливо подумал он, облизнувшись. Полупустой коробок спичек парень положил в карман домашних штанов.
– Здравствуй, Виктор, – проскрипела миссис Дуглас, улыбнувшись. – Как ты поживаешь, как поживает твоя мама? – поинтересовалась она, подходя ближе к невысокому деревянному заборчику, поставленному больше для порядка и обозначения границ территории, нежели для того, чтобы охранять участок от воров, грабителей и кого-то в этом роде.
– И Вам доброго вечера, миссис Дуглас, – приветливо отозвался парень, шагнув навстречу старой соседке, но периодически посматривая на дым, поднимающийся от бочки вверх. – Спасибо, хорошо поживаю, и мама моя тоже неплохо себя чувствует.
– Со здоровьем у неё всё в порядке? – доброжелательно уточнила женщина. – Не болеет твоя мама?
– Да, всё в порядке, не болеет, спасибо, что спросили, – вежливо поблагодарил Виктор, склонив голову. – А Вы как, как Ваш муж? Помню, Вы говорили, что мучается от артроза… Сейчас что с мистером Дугласом?
– Приятно слышать, что у вас всё слава Богу, – одобрила она. – Со мной тоже всё хорошо, ну, как… – женщина пожала плечами и тихо хихикнула. – Старость не в радость.
– Это у всех так, – согласился Виктор.
– Конечно, – безразлично отмахнулась миссис Дуглас. – Поживу-поживу, помучаюсь, потом умру. Внуков уже увидела, они не совсем малыши теперь, дальше там моя дочь как-нибудь сама справится… Без меня, – женщина немного грустно улыбнулась.
– Не нужно так пессимистично размышлять, – постарался приободрить её Виктор. – Всё будет хорошо.
– Как скажешь, милый мой, – быстро кивнула миссис Дуглас, её улыбка перестала быть грустной, превратившись в обыкновенную добрую улыбку без малейшего намёка на печаль.
– Так, а с мужем-то Вашим что? – вспомнил Виктор. – С ним тоже всё хорошо, я надеюсь? – подсказал он.
Миссис Дуглас нахмурилась, а потом как-то скривилась: теперь её лицо ещё больше стало напоминать печёное, всё сморщенное яблоко.
– Этот старый дурак всё с артрозом своим проклятым, да, – пожаловалась она. – Ух, как мне надоел. Ноет постоянно, говорит: «Ходить не могу даже с тросточкой». Я ему говорю, мол, сиди дома, а он отказывается и стонет, что походить хочет. Так надоел мне, кошмар просто, – вздыхает миссис Дуглас. – У меня-то болячек поменьше будет, чем у этого…
– Очень жаль, – понимающе кивнул Виктор. – А таблетки какие-нибудь, лекарства, мази не помогают? К врачу пробовали обращаться?
Виктор сделал обеспокоенный и взволнованный вид, будто ему нравится обсуждать болезни каких-то чужих стариков. Миссис Дуглас, кажется, и правда поверила в заинтересованность Виктора.
– Я, честно говоря, плохо разбираюсь в болезнях, – признался Виктор, пока миссис Дуглас думала над ответом. – Прошу прощения, если брякнул что-то не то.
– Да всё в порядке, – улыбается старушка. – Конечно, мы всё пробовали, что ты назвал. К доктору тоже ходили, и не к одному даже. Мы столько городов посетили, пока искали человека, который в силах помочь ему. Мы и в Ноттингеме были, и в Бирмингеме, и в Манчестере, и в Ливерпуле. Мы даже в Уэльсе были… И в Шотландию скатались.
– В Шотландию? – переспросил Виктор, вскинув брови.
Старушка утвердительно хмыкнула.
– Так это же далеко, – удивился её собеседник.
– Нам сказали, что там есть какой-то хороший лекарь, который может нам помочь.
– И он помог вам?
Миссис Дуглас хрипло рассмеялась.
– Как видишь, – она развела руки в стороны. – Столько денег на поездку потратили, и зря. И ведь этому глупцу даже ничего не сделаешь, – пожаловалась старая соседка, принюхиваясь к запаху гари, который распространялся по небольшому участку, растворяясь в воздушном пространстве.
– А которому глупцу Вы хотели что-то сделать? – уточнил Виктор. – Мужу или врачу?..
– Да мужу, – засмеялась старушка. – А ты думал, что доктору? – она улыбнулась, прекратив немного мерзко хихикать.
– Думал, что да, доктору, – улыбнулся ей в ответ Элфорд. – Мало ли, на что Вы способны, – подмигнул женщине парень.
– О да, на многое, – пошутила миссис Дуглас. – В преклонные года, особенно со своей больной поясницей, – она снова принюхалась и повела носом в сторону бочки с догорающей футболкой.
Виктор что-то заподозрил, но ничего не сказал.
«Опять ты придумываешь, – отругал он самого себя. – Как можно быть таким параноиком? Она видит, что ты жжёшь что-то, но она не знает, что именно. Она просто чувствует запах гари, а почти все горящие вещи пахнут одинаково. Ну, почти…»