23
Опрокинул содержимое стакана в желудок.
– Великолепный слог, генерал Ли. Но что с лицом?!
– Ну ты же видел оглашение судей.
– Да и до этого не сильно ты радовался.
– Нормально всё. Немного так. Расстроен.
– Что так-то?
– Не знаю. Я же по особой программе готовлюсь к урокам. Сил ни много ни мало, но трачу. В итоге, что имеем: как ходили эти дурачки, так и ходят. Никакой оценки своего труда я не получил. Никакой обратной связи.
– Ты хорош, Сега. Взял на себя их воспитание. Кроме тебя, никто из нас так себя не нагружает.
– Ясное дело. Мои ожидания – мои проблемы. Поднял для себя планку, а реальность всё испортила.
– Не выдумывай все это. Зачем себя так мучить?! Или я тебя не понимаю…
Правда, как же ему плевать, подумал я, и подавляющему числу учителей. Их профориентация – это низкий проходной балл. Или устали, как я, и сидят, чай пьют. Или я возомнил себя Ганди, когда думал, что преподавательская деятельность – воспитание из ребенка сверхчеловека. А прохождения новых этапов, уровней, повышений в этой профессии нет. Что можно воспринять достижением в преподавании?! Благодарность учеников, которых я ещё не воспитал? Ради нее всё? Но не такой же я мелочный.
– Что не так-то?! – переспросил Рома.
– Да нет. Все хорошо. Надо попросить дать мне 9-11 классы, чтобы я на новый этап перешёл. (–)
24
– Сергей Борисович, роль посложнее твоей будет! – произнесла директриса. – Не слишком ты самоуверен?! Поди, быстро накушаешься и передумаешь ещё. Мелких ложку учил держать , а теперь выпускников вести? Не знаю, не знаю.
– Я спросил Наталью Александровну. Она готова со мной поменяться. Я, по крайней мере, попытаюсь. Есть такая возможность для меня?
– Сергей Борисович, я не против. Но я потом пяток сверкающих твоих не увижу? Вас у меня много, а у вас – одна. Понимаешь?
– Вроде того.
– То-то и того, ага. – Для вида фыркнула она. Для субординации. Видно, что согласится, в пару поз ещё встанет и согласится.
– Чего вдруг так порываешься?!
– Для опыта. И я по программе 5ых – 6ых меньше работал, чем с материалами выпускников.
– Опыт?! Наберёшься у нас и поминай как звали. Не из робкого десятка Сергей Борисович, не из робкого… Ладно. Я это так. Ты парень хороший. Фасон умеешь держать, – улыбнулась мне она. – Что-нибудь на твой счёт придумаю.
25
Не наврала. Спасибо. Я уже пару месяцев преподаю у 10ых классов. Сегодня был интересный урок. Обсуждали драматургию Островского. Кроме системной расхолаженности, услышал от пары девочек оправдание деспотизма Кабанихи. Не постеснялись указать пальцем на мою якобы предвзятость и якобы сексизм. Я подумаю над своим поведением. Может, есть зерно здравого смысла в их замечаниях. Сейчас заканчиваю проверку тетрадей. Была толстая стопка, но быстро проверяется. Есть оригинальные сочинения – я вчитался так, что даже отключил звук спортивного канала. Покурил на балконе сигарету любимой Марулы. Вкуснятина. Стали постепенно смыкаться веки, я принял душ и лёг в постель спокойный и почти радостный новому дню. Стоит встать пораньше и погладить рубашки. Я же вроде как хочу быть хорошим учителем. Без презентабельности такого не сочтут.
26
Лето. Я проснулся. Съел чашу овсянки. Привел себя в порядок. Захлопнул за собой дверь. Поехал готовить спортсмена к ЕГЭ – зимой время у него будет только на чемпионат России по плаванию.
Осень. 2 урока у 8 класса. Перемена. Поиграли в настольный хоккей с Ромой. 2 урока у 10 класса. Перемена. Разогрел рис с котлетами. 1 урок у 11 класса. Поехал к маме в больницу.
Зима. Второй раз за день иду в школу. Детское собрание. Некоторые родители предъявили претензии к моей требовательности. Боятся, что если потомок не станет плебсом, яблоко далеко покатится. Заботливые родители слишком волновались, спрашивая про успеваемость. Похвально и утомительно.
Весна.
После школы и репетиторства читал учебную литературу. На ужин доел рис с котлетами. Всё стало опять бесцветным, но хотя бы… (-)
27
Сегодня был один не сильно скучный урок. Обсуждали драматургию Островского. Кроме системной расхолаженности, услышал от пары девочек оправдание деспотизма Кабанихи. Совершенно не стесняются указать пальцем на мою якобы предвзятость и якобы сексизм. Я уже подумал над своим поведением. В их замечаниях – одна молодая острая восприимчивость. Сейчас заканчиваю проверку тетрадей. Толстая стопка проверяется медленно. Есть приличные сочинения – я прочитал их, приглушив звук спортивного канала. Покурил на балконе сигарету зрелой Вирджинии. Терпко. Стали смыкаться веки, я принял душ и лёг в постель уставший и флегматичный. Встану пораньше и поглажу свою серую рубашку, остальные валяются где-то. Я же вроде как учитель. Нельзя прийти в спортивном.
28
Прошел час, второй. Несмотря не утомление, не спалось. В тишине отчётливо звучал безжизненный тик часов. Я открыл окно – на улице было беззвучно. Тучи затянули небо, а фонари уже обесточили. В черной духоте я дошёл до кровати и лёг на другой бок. Часы продолжали мертвенно стучать, отражаясь от стен, которые стали напоминать мне гроб. В душе сделалось невыносимо. Я поднялся с кровати с намерением куда бы то ни было уйти, но ватные ноги превратились в мощи. Страх закричал в моих ушах гомерическим дьявольским голосом, что повторял: «Освободи заложника, освободи заложника, освободи заложника». Внутренний ужас не сходил с губ, склеенных между собой и сковывавших мое дыхание. Плечи и бедра были не в силах двигать неподъемными конечностями. Тело загустевало и коченело в сатанинском мраке, сорбентом поглощавшим свет в моем сердце. Я пытался высвободиться, но каждый новый вдох давался мне труднее и труднее. Услышав последний раз адский зов, я содрогнулся и открыл глаза. Потный лоб поднялся со сложенных на открытой тетради рук. Онемелые пальцы быстро свернули самокрутку, я прошел на балкон, постепенно пришел в себя и вспомнил, что…
29
Сегодня был один унылый урок. Обсуждали драматургию Островского. Кроме системной расхолаженности, услышал от пары девочек оправдание деспотизма Кабанихи. Совершенно не затыкаются о моей якобы предвзятости и якобы сексизме. Здесь и думать не о чем. В их замечаниях – одно воинствующее невежество и долбоебизм. Сейчас начинаю уже третий раз проверку тетрадей. Толстая стопка почти не проверяется. Есть одно-два не больно убогих сочинения – я пробежал их глазами, но звук спортивного канала и не подумал выключать. Покурил на балконе сигарету Звара. Копченая горечь. Стали смыкаться веки. Было бы не лишним принять душ и лёчь в постель. Но вставать пораньше и гладить ничего не буду – пойду в своей нестиранной серой рубашке. Похуй. Лучше ещё покурю. (.)
30
С красной точки кверху поднимались пышные клубы мги. Махровый халат покрылся мелкими каплями майской изморози. Редко раздавались всплески от проезжавших колёс. Я безразлично стряхивал пепел и следил за редкими прохожими.
– Превратился в хворь. В трансе нарезаешь круги. Но вот ещё год прошёл. Как тебе миссионерство?! Раньше ты ведь себя находил некем меньше миссионера. Или я ошибаюсь?
– О чем ты говоришь?
– Что ж. Не хочешь быть честным с собой, аргументы будут многословней. К примеру, какую ты сигарету куришь за вечер, лишь бы избежать своего злого ступора? Хотя не буду винить тебя. Давай лучше поговорим о хлебе насущном.
– Давай, давай, животное.
– Животное – не животное, а правда за мной. Ты одичал, отшельничаешь, зарос весь. Ишачишь-пахаешь-батрачишь, а ноги в вазелине. Смысл в чем?! В средствах или цели? Насколько жирнее ещё должна быть стопка тетрадей, чтобы ты стал счастливым? Денег нет, жрёшь подножный корм, ходишь одной дорогой. Не жизнь, а альманах неудачника! Ты же давно хотел открыть частную школу, а перед тем накопить кассу и сколотить имя. Пойди на собеседование в 1-ую гимназию, найди жену, возьми на себя греющих обязательств. А ты пускаешь круги, принижая свою компетенцию ложными идеалами – любитель пиздостраданий.
– Да, это уже давно моя визитная карточка.
– Может хватит плавать в стоячей воде?
– Может. Раз ты даже сменил винительный падеж на опекунство.
31
На телефон пришел входящий вызов от мамы.
– Привет, ма.
– Привет. Сына, я немного тут сплоховала. У меня по весне обострение прободной язвы. Быстро распознала криз, не волнуйся. Вызвала скорую…
– Когда?
– Вчера. Мне зашили желудок, скоро выпустят…
– Почему раньше не сообщила? – почему раньше сам не позвонил, а, дурак?
– Не за чем тебя отвлекать. Не переживай, сынок. Прогноз благоприятный. Тут забито отделение – меня скоро домой отпустят. Но можно тебя попросить лекарства купить?!
– Ма. Глупости не говори. Когда надо привести?!
– Завтра. Я переведу тебе деньги. Список кинула в сообщение.
– Какие деньги?! Давай без всяких этих, – поморщился я. – Как самочувствие, мамуль?!
– Рубцом больше, рубцом меньше. Все отлично, – слабым голосом с интонацией напускной задорности продолжала моя старушка.
– До перитонита не дошло?
– Нет.
Правда, какая разница?! Все равно отвратительно. Вчера матери грозила опасность, а сегодня она хочет вернуть деньги за лекарства. Мужик, вскормленный ею, чем ей отплатил за себя? Фу, блять. Что за патология, когда бедная мать в возрасте ездит по ночам с дыркой в животе в скорой, а здоровенный лоб тем временем умствует на балконе с сигареткой в зубах и членом в руке. Воспитали пидораса. А ведь у пидораса не хватает денег даже на лекарства любимой маме, понял я, взглянув на свой банковский счёт. Нет. Всё. Хватит.
II
1
Выпускнику 1ой гимназии Грише Сергей Борисович сразу не понравился. Взбалмошный, требовательный мужичонка, по мнению Гриши, третировал его, не имея на то оснований и полномочий. Ещё можно было бы простить учителя, если он представлял собой что-то более уважаемое, приличное и статное. Но ситуация выглядела для Гриши иначе. Ему казалось, что учитель начал щеголевать с первых дней и отрывался на нем. Гуманитарный, не гуманитарный класс: посягательство на время выпускника – прямо-таки рудиментарное блядство. Учитель для ученика, а не ученик для учителя. Неужели педагог не может быть как-то повеликодушней. «Я ему: «Сделаю я потом работу», – а он даёт дедлайн опять». Но и позже работа не делалась, а Сергей Борисович ставил колы. Поэтому сегодня, на день учителя, подросток смотрел с задней парты на преподавателя с особой злобой, наблюдая его праздничную улыбку. (.-..)
2
Я, Сергей Борисович, в отличие от автора не примечал ничего подобного. А если и приметил бы, то не стал платить вниманием. Я пытался не забыть о личном примере. К тому же тратить силы на желчь никогда не имел желания: к двоечникам относился без особой ненависти, через низкие баллы и безразличие. По крайней мере, так было до сих пор. Тем более, сегодня, в мой праздник, в лучшей гимназии города как ее преподавателю мне было не до прищуренных глазок мелкого гнойника с задней парты. Даже пара милых мамочек среди остальных прочих подарили мне цветы, и я был немного обольщен. Поздравили меня и ученики из моей прошлой школы, и друзья, а особенно приятно сделал своим сообщением Раф, который написал: «Всякая мразь дискредитирует учителей: эти шутейки типа «Спишь, учитель? А мы не спим, выполняя твоё дз» и прочий народный промысел – идиотство. Но помни, брат: я за тебя в борьбе с идиотами. Так должно быть, чтобы учитель спал, чтобы ты спал. Учителя – это герои. Небольшая зарплата, неблагодарность и небольшой рост. И ещё на вас дёргаются, мол чересчур претенциозные. А кто пойдет твоих детей воспитывать, долбоеб-капиталист?! Ты же будешь в поисках жирного куска носиться с горящей жопой, пока учитель создаёт и растит. С профессиональным праздником, друг!» Написав ему слова благодарности, я подождал, пока выйдут дети, закрыл за собой класс и по-новому свежий и жизнерадостный направился в учительскую к своим новым знакомым.