Глава VI. Ночная вылазка
С минуту они тупо пялились друг на друга.
– И что это такое было? – наконец отреагировал пес.
– Не знаю. Но моя гордость задета, – в тон ему ответила кошка.
– Аналогично, коллега – он продемонстрировал жутковатую зубастую улыбку.
Возможность проникнуть в замок они нашли не сразу. Бить окна не рискнули, а иных подступов во время первого обхода не обнаружили. Даже сымитировать падение дерева на балкон было невозможно, потому что дворец был предусмотрительно окружен низким садовым кустарником. А вся западная сторона здания нависала над водой, и подхода к ней не было вовсе. Однако, когда они крались вдоль бесконечной стены в обратную сторону, удача улыбнулась им, и они обнаружили почтовый ход. Когда-то давно, во времена дедушки Вероники тут, по всей видимости, была подсобная дверь и вела она в подвалы, погреба и кухни. Сейчас же этот вход был предназначен для почты. Невзирая на поздний час, к воротцам как раз со скрипом подъехала тележка, запряженная хромым тягловым зверем, похожим одновременно на мула и быка. Несколько человек, коих легко можно было отнести к «темным» личностям, споро разгружали телегу и спускали тяжеленные квадратные коробки в широкую металлическую трубу, встроенную прямо в дверь и уносившую посылки вниз, в недра библиотеки, с тихим сиплым вжиком.
– Щщщщ! – пес первым усмотрел полуночных почтальонов, нырнул в кусты и дернул туда же Киру. Ворота находились в небольшом углублении, так что КСники чуть было не вывалились на подъездную дорожку, прямо на ничего не подозревающих людей.
Кошка не переставала ворчать и возмущаться с момента поворота в обратный путь вдоль стены. Так что от такого наглого прерывания своего недовольства не удержала равновесия и со звонким шебуршанием листвой, повалилась на Фауста, ударившись ко всему прочему об его голову носом и прикусив язык.
– Тихо ты! – пес раздраженно оттолкнул ее в сторону и прижал палец к губам. – Заткнись уже! Мало того, что весь мозг мне своим бурчанием вынесла, а теперь еще и шуршишь, как пакет с пакетами!
В темноте он увидел, как зарделись красным гневные огоньки в глазах у Киры. Он даже уже прижал уши еще плотнее к затылку, а она набрала побольше воздуху в легкие, чтобы разразиться, видимо, лихой тирадой на предмет его общекультурного около нулевого уровня.
– Кто здесь? – голос раздался почти над ними. Высокий человек тревожно теребил в руках что-то вроде лома и слепо вглядывался в темноту зарослей. Пес и кошка замерли.
– Че там? – подошел к нему второй, у которого в руках красовался огнестрельный обрез.
– Не знаю. Говорю тебе, я что-то слышал. Болтают, что в деревне гости. Госпожа велела быть начеку, – он сделал шаг вперед и грозно сунул в куст свой лом. Кира вцепилась в лапу Фаусту, приготовившемуся уже выскочить на незадачливых курьеров из укрытия. Краем глаза он видел, как она мерцает, то появляясь, то исчезая и сливаясь с кустом. Наверное, теперь он тоже под сенью леса, раз она его держит. Ведьма прижала руку ко рту, издала утробный кошачий вой и сделала резкий выпад в сторону. Словно бы бросила камень блинчиком по воде. И действительно, ее негромкий рык, шурша палой листвой, унесся куда-то в сторону.
Охранники-почтальоны облегченно выдохнули.
– Всего лишь лесной кот. Их тут полно, – один дружески хлопнул второго по плечу и повернулся к телеге. – Айда. Спать охота. Гости не гости… она нам и так слишком мало платит за ночную разгрузку.
– Я мог поклясться, что слышал голоса!
– Да и хрен с ними! Мы ж просто книги привезли. Ладно бы наркоту грузили.
– Это-то да. Только вот страшно тут все равно. Говорю тебе, я сюда в крайний раз суюсь. Колдовство тут, я тебе говорю! Болтают, в замке живут пауки, ростом с лошадь!
– Бряхня…
Голоса удалялись. Люди вернулись к разгрузке телеги.
– Неплохо, – с уважением произнес пес. Кошка с максимально скучным видом отпустила его руку, демонстративно игнорируя комплимент. Но он почувствовал, как кровь прилила к ее голове и ладоням, мгновенно разогревая и ее, и воздух вокруг. Ей было приятно его признание.
– Как будем действовать? – шепнула она. – Я смогу прокрасться на другую сторону и снять тех двоих…
– Нет. Не будем светиться лишний раз. Подождем, когда они уйдут. Теперь ворота от нас никуда не денутся.
– Вообще странно. Как мы оба не заметили этого хода в первый раз…
Вскоре люди закончили свою работу и отправились в обратный путь. Двое знакомых охранников чуть отстали. С помощью багра один подцепил что-то у основания каменного портика, укрывавшего сверху подъезд. Из-под каменного борта, словно роликовые жалюзи, опустился вниз плотный тяжелый холст с изображением стены. Охранники укрепили картинку по бокам и внизу специальными крючьями и, удовлетворенные проделанной работой, расслабленно пустились вслед за телегой.
– Вот так мы ничего не заметили, – хмыкнул Фауст. Они вышли из укрытия и теперь разглядывали замаскированный участок стены. Если бы они не знали, что здесь есть вход, никогда бы не заметили. Тропинка подъездной дорожки тут сворачивала и шла дальше вдоль стены в сторону парадного подъезда. Края холста были так мастерски вырисованы, словно плющ вьется по стенке или тень залегла в древней каменной кладке.
– Однако, качественно спрятали, – не переставал восхищаться Фауст.
– Пойдем внутрь? – кошка нетерпеливо била хвостом по бокам, щекотно задевая ноги Фауста.
– Нет, – поразмыслив еще, наконец, сказал он. – Я пойду. А ты останешься…
– Ну уж дудки! Это меня тоже касается, причем касается в первую очередь! – возмущенно перебила его девушка.
–…А ты останешься тут, – терпеливо продолжил пес, – и дождешься, пока я открою тебе вон то окно. Или соседнее. Мы не знаем, что там внутри и сколько там народу.
– Ты боишься, что я не справлюсь с парой книжных червей!? Сколько раз тебе нужно доказывать, что я совершенно не нуждаюсь…
– Нет! Я боюсь покалечить лишние души, – строго перебил ее он. Его тон был непререкаем. – Если я один спущусь в подвал, полный библиотечных клерков, я убегу. Меня даже не заметят. А если вдвоем… я буду отвлекаться на тебя и устрою резню. Оттуда пахнет люднями. Они хрупкие, ломкие. Мухи, и те живучее. Я бы этого не хотел. Я не привык работать в группе, так что не усложняй мне задачу.
Кира представила описанную картину и вынужденно согласилась. Пес тем временем нагнулся, убрал маскировочную траву от нижнего края панно… перекусил дужку амбарного замка, приподнял холст и пролез в образовавшуюся щель.
– А что мне делать, если ты не вернешься? – он уже почти нырнул в жестяную квадратную трубу, предназначенную для посылок, когда почувствовал ее горячую ладонь на плече.
– Я не вернусь только в случае, если там, внизу, сорок забытых падишахом девственниц, изголодавшихся по любви.
На секунду он замер и попался в цепкие объятия ее взгляда. Глаза у кошки были большущие, серые, блестящие. Она хорохорилась, пытаясь сделать вид, что сердится и рвется в бой. Но на самом деле, там, под этой фальшивой пленкой, затаился страх. Перед темнотой, которая ждет Фауста внизу и внутри замка. Перед темнотой одинокого ожидания в полной неизвестности. Перед темнотой, которая подстерегает за углом каждое живущее существо.
Пес запнулся и увяз в этом взгляде, потеряв чувство времени. У каждого мужчины есть слабое место. Есть что-то, что делает его мягким и заставляет сердце биться сильнее. Что-то, что совершает женщина, и он понимает, что попался. Кто-то попадается на плач, кто-то, наоборот, на гнев, спор, на внезапность, любовь к авантюрам или непосредственность. Для других это музыка, танец или беспрекословное послушание. А для Фауста запускающим механизмом был страх. Как бы он ни брыкался в руках у Волфтейна, тот уже давно вычислил, что истинное призвание пса – защищать боящихся. С самого детства было так – если рядом кто-то боится, у пса включался какой-то бешеный кураж. Вот и сейчас он мгновенно ощутил прилив силы. Ему захотелось разнести замок по камешку и свернуть горы, чтобы эта маленькая женщина снова почувствовала себя в безопасности.
Он попался. Пес вдруг с абсолютной ясностью понял, что до этого момента постоянно сопротивлялся. Она уже задействовала, казалось, все его струны, хоть и не специально, конечно: она притворялась смелой и была сильной; она выпускала живую музыку из пальцев и искрометно шутила на чернушные темы; она была любопытной и всеми силами старалась ему помогать; в конце концов, она была гибкой, гладкой и красивой по всем его личным критериям, включая небольшой размер груди и смешной полосатый хвост. Всему этому он еще как-то сопротивлялся. Но сейчас что-то рухнуло в его душе. Он чувствовал, что дыхание спирает, как если бы он окунулся в ледяную воду или вдохнул разреженного воздуха. И больно, но почему-то сладко, заломило в глубине груди.
– Если я не вернусь, – наконец сказал он, превозмогая и отгоняя знакомую уже боль, – то мы крепко недооценили опасность, и о ней нужно будет сообщить в контору на Стикс. Сама внутрь не лезь. До утра сиди тут, в лесу. Потом отправляйся в город. На дороги не выходи! В городе свяжешься со Стиксом через любой полицейский или ритуальный участок. Похоронники есть везде, и даже самый зачуханный гробовщик имеет лицензию от КС и договор лояльности.
Она с достоинством кивнула и отступила на шаг назад.
Пес сверкнул в темноте синей искрой в глазах, уже перестроившихся на кромешную тьму, и нырнул головой вперед в трубу. Кира прислушалась к глухому грохоту где-то внизу. Еще один раз из глубины черного лаза до нее долетели звуки как будто рыка и какой-то возни, но потом все стихло окончательно.
Ожидание было тяжелым и томительным. Ей все время что-то казалось, что-то мерещилось. Уши на голове так и крутились в разные стороны, тревожно выхватывая разные шорохи. В уме проносились самые разные варианты развития событий, от открываемой дверки под тентом, до падающего с крыши замка ей под ноги трупа пса. Всякие дурацкие фантазии подогревали ее беспокойство. Сердце так и стучало в груди, все больше и больше набирая обороты.
«А вдруг, их там было много, его окружили и он не смог убежать?»
«А вдруг он сразу нарвался на эту их чудодейственную машину-преобразователь снов, а она может воздействовать еще и на мысли, и ему внушили уже, что он сторожевой пес замка, а я – вор?!»
«А вдруг он неудачно приземлился и сломал ногу, потому что труба ведет на полмили вниз, в ров с крокодилами? Не, у него такие кости, что и на милю упадет, не сломает…»
«А вдруг….»
В этот момент окно над ее головой-таки открылось. Высокая створка звонко треснулась о каменную стену, а кошка тут же шмыгнула под куст, по примеру собственного сердечка, которое шмыгнуло в пятки. Через массивный подоконник перевалилась тяжелая ткань гардины, приглашая кошку влезть внутрь, а затем в проеме на фоне звездного неба появилась остроухая голова пса. Кира не стала тратить время, вспрыгнула, выпустив когти, и быстро вскарабкалась наверх. Так быстро, что не заметила, где заканчивается занавеска и начинается Фауст. Пес сдавленно зашипел и изогнулся весь, пытаясь не закричать от вскользь впившихся в плечи и спину когтей. В который раз он поймал себя на мысли, что, невзирая на весовое и, в общем-то, классовое преимущество, не хотел бы он встречаться с такими когтями в бою.
Кошка быстро поняла свою ошибку, когти втянула и спрыгнула на пол. Встала на ноги и машинально убрала руки за спину. Он весь взъерошился, оторопело смотрел на нее, разведя руками, как бы спрашивая всем своим видом: «Ну как так-то!?».
– Извини, – виновато буркнула она, забавно опустив уши в стороны.
Света почти не было. Только лунные лучи отражались от лесной стены за окном и немного озаряли пространство замка. Но даже при этом скудном свете она заметила, что пес не сердится. – Что лыбишься?!
– Смешная. Нахохлилсь вся, – шепнул он в ответ, сверкнув то ли глазами, то ли зубами.
Кира фыркнула.
– Ну тебя. Все нормально прошло? Что было внизу?
Они оба опустились на четвереньки и бесшумно поскользили вдоль окон.
– Внизу полноценные катакомбы. Лабиринты из коридоров и комнат. На приеме посылок была эта, длинная такая, сестра Вальты из худлита.
–…И? – нетерпеливо поторопила кошка замолкнувшего пса. – Убил!?
– Конечно. И съел в придачу. Я же всех убиваю и ем на своем пути! – оскорбленно буркнул пес.
– Не тяни! Что случилось?
– Да ничего не случилось! Ты разве видишь бегающих по замку в панике людей? Вопли о вторжении не раздаются со всех этажей. Значит все нормально прошло. При необходимости я умею быть незаметным, – и немного помолчав, он все же сознался. – Я ее вырубил и запер в чулане. Она меня не видела, но два плюс два они сложить, думаю, сумеют, так что наше время здесь закончится, когда ее найдут. Попадаться с поличным я не хочу.
– Это ты называешь «все нормально прошло»??!..
В этот момент впереди послышалось шарканье ног, и ночные авантюристы как по команде метнулись в разные стороны – Кира за занавеску, Фауст за ближайший стеллаж. Громоздкая неуклюжая фигура проковыляла по проходу. Профессор Самсон-Блюмцвейг нес огромную кипу свитков и каких-то чертежей и тихо ругался себе под нос. Когда шаги полностью стихли, Кира осторожно выглянула из-за бархатного своего убежища. Как она ни старалась, а Фауста в темноте рассмотреть ей не удалось. Крамольная мысль, что его тут и нет вовсе, холодным полозом вкралась к ней в душу. Нужно сказать, что все это приключение в ночи и так держало ее в напряжении. Довольно приятном и будоражащем, впрочем. Но все же, холодок то и дело пробегал по ее спине, а мысль, что их обнаружат, все время покусывала за пятки, не давая спокойно стоять на месте.
– Эй! – шепотом позвала она. – Где ты тут?
– Рядом, как обычно, – кошка чуть не взлетела вверх до самого карниза от неожиданности, потому как голос Фауста раздался прямо над ее ухом.
– Незаметным, говоришь быть умеешь… Я смотрю, темнота это прям твоя родная стихия, – язвительно буркнула она, когда одышка от испуга прошла. Пес очень серьезно и почему-то печально посмотрел ей в глаза.
– Ты даже не представляешь себе, насколько ты права.
– Кстати, – она почувствовала себя неловко и поспешила сменить тему. – А не напомнишь мне, какой у нас план?
– План?
– Ну да. Что мы сюда залезли-то?
– Ах да… нужен же какой-то план… – пес картинно почесал в затылке. Хоть он и шутил, чтобы немного расслабить спутницу, но ее вопрос прозвучал для него серьезным укором. Они действительно не обговорили своих дальнейших действий и даже не поставили целей дальше, чем просто проникнуть внутрь.
«Мы как дети с тобой, кошка, ей-богу. Обиделись и залезли ночью к вредным соседям в огород, малину воровать да посевы топтать».
– Я, конечно, понимаю, что нам нужно найти ответ на сакральный вопрос: «Какого черта здесь происходит». Но ты не думаешь, что нужно как-то четче сформулировать….
– Значит так, – пес собрался и уверенно кивнул. – Ищем машину или прибор, способный транслировать ночные ужасы всему поселку. Действуем по обстоятельствам, друг от друга далеко не отходим. А еще ищем странные книги, как те, которые давеча Вероника не дала нам унести отсюда.
Кошка кивнула, довольная столь четкой инструкцией.
– Кстати о машине и транслировании… Ты помнишь, когда мы только приехали Вероника рассказывала про обсерваторию?
Пес от очевидности ее догадки аж отвел и без того всегда прижатые к затылку острые уши еще больше назад и стукнул самого себя в лоб.
– Точно! Это же как на ладони! Можешь ведь, когда хочешь!
Ночными татями, полуночными крысами они быстро двигались вдоль стеллажей в направлении астрономической башни. В замке было тихо и пусто. Все кругом спало, и Киру не покидало ощущение, что спало на самом деле всегда.
– Здесь наверх, – кошка шмыгнула к подъему. Наконец-то ей представилась возможность взобраться на второй этаж по старинной винтовой лестнице. Она с удовольствием прислушивалась к тому, как из-за крутых поворотов ее вестибулярный аппарат кренится и сходит с ума. Сияя неуместной широкой улыбкой, она обернулась на пса. Но Фауст отстал. Он застыл в нескольких шагах от лестницы и завис над чем-то, что внимательно рассматривал на полу.
– Что там?
Пес поднял на нее растерянный взгляд.
– То, чего быть не может.
– Лепреконье говно что ли? – смутилась Кира и вернулась к партнеру. На каменных плитах прямо под балконом красовался глубокий след от когтей. Прямо-таки вмятина. Такая, словно это был не камень, а пластилин. Пес сосредоточенно присел рядом, прицелился и неожиданно взметнулся с места наверх, легко запрыгнув на парапет. Кошка отшатнулась от такого внезапного маневра и чуть не уронила стоявший тут же на старинном бюро подсвечник.
– Ты… Ты… – задохнулась она, но так и не высказала ни один из мелькавших в голове эпитетов, так как ни один из них не подходил настолько, чтобы описать как ее удивление, так и оторопение таковой прыткостью. Пес же полностью ее игнорировал, занятый своим странным экспериментом. Он быстро спустился по лесенке, впрочем, также сократив путь наполовину и спрыгнув со второго же витка. И снова уткнулся носом в пол. Погладил ладонью поверхность, откуда только что совершил взлет. Камень был холодный и гладкий.
– Пусто. Странно.
– Это ты странный. Объясни хоть, что творишь?
– Это мой след. Я здесь запрыгивал, когда гнался… – он запнулся, вспомнив подробности погони, а главное, то, что поджидало его там, на втором этаже за первым же поворотом. Его тут же прошиб холодный пот, и жесткая короткая шерсть взъерошилась на холке.
– Когда это ты тут гонялся за кем-то?
– Во сне, – он серьезно посмотрел на нее. – В том-то и дело, что во сне, сегодня днем, помнишь – я уснул под столом. Этого следа здесь не может быть.
Он снова поднял взгляд на парапет балкона. На этот раз от кошки не ускользнула его тревога.
– И там наверху было что-то, что тебя напугало? – робко поинтересовалась она. На это пес ощерился и глянул на нее снова, уже с уверенной хищной искоркой в черных глазах.
– Проверим?
Вопреки предостережениям Лены, никаким ремонтом на втором этаже и не пахло, хотя стеллажи казались гораздо более заброшенными, чем в нижней галерее. Плотный слой белой пыли отражал все их движения, словно волшебная карта.
– Это нехорошо… – немного подумав, кошка попыталась было заметать следы хвостом, но только подняла столб пыли и закашлялась. А на полу теперь вместо аккуратных круглых следочков красовалось мутное драное пятно чистоты.
– Так только хуже стало.
– В мультиках всегда получается…
Пес сдавленно хрюкнул от смеха и покачал головой.
– Кир, какая же ты…
– Что?!
– Чудная и… потешная.
За тем самым поворотом не обнаружилось ничего – никаких ядовитых монстров, как и следовало ожидать. Хотя короткий вздох облегчения у Судьи все же вырвался.
Периодически засовывая нос в глубину стеллажей в поисках «особых» книг, они пробирались все дальше, пока не дошли, наконец, до астрономической башни. К их обоюдному разочарованию никакой адской машины здесь не оказалось. Конечно, картина звездного неба сквозь стеклянный купол была поразительной. Космические светлячки в этот час, в самом начале ночи, были лишь фоном для почти круглого белого месяца. Серебристо-голубой герцог света шествовал по самому центру черного небосвода, заливая все вокруг магическими, успокаивающими синими лучами. Отбрасывая на стены четкие вытянутые тени от тонких прожилок хрустального купола, этот фантастический свет манил остановиться, застыть и смотреть на него – навсегда. Кира на этот соблазн практически сразу и повелась. Стоило им выбраться на ажурную балюстраду по контуру купола, как она задрала в небо голову и так и застыла с широко распахнутыми глазами и ртом. Деловитый Фауст вел себя совершенно не романтично: осмотрел все стены и нашел панель с несколькими кнопками. Одна из них выдвигала плотный тканый заслон в круглом проеме башни. Вероятно, он был нужен, чтобы изолировать обсерваторию от света с нижних этажей. Другая кнопка выдвигала и задвигала замысловатую конструкцию в самый центр башни, туда, где должен был висеть телескоп.
– Видимо, раньше это было кресло, а теперь только держатель для него остался, – изрек он после тщательного осмотра механизма. Сам телескоп также был снят с крепления и лежал тут же у стенки, раскрученный на части и покрытый пылью.
– Мда. Ничего необычного, просто телескоп. К тому же всем этим хозяйством давненько не пользовались. Слышишь? Кир!
– Фауст, ты веришь в Бога… какого-нибудь?
– Нифига себе вопросик, – пес оторопело посмотрел на замечтавшуюся кошку. Встал возле нее и тоже посмотрел на сияющий небосвод сквозь легкий хрусталь купола. – Здесь ничего нет. Пойдем, пока есть еще время, обшарим еще пару башен.
– Я вопрос задала, пес, – Кира казалась очень серьезной.
– Эк тебя вштырило, кошатина. Может быть, обсудим это в более… непринужденной обстановке что ли?
– Я ни во что не верю, – кошка игнорировала его слова. Видимо космос успел затянуть ее сознание в свои просторы, и время для нее потекло совсем иначе. Раз она не только успокоилась, но и принялась философствовать. – Я просто вдруг вспомнила богословие в средней школе. Знаешь, почему я так люблю библиотеки? Только в библиотеке я могла спасаться от чертового богословия. Я всегда думала, что на этом предмете должны были рассказывать, как устроен этот мир. А там старый девственник в течение двух часов пытался нас убедить, что мы будем наказаны, потому что грешны от рождения. Нет, я пыталась… Я задавала вопросы поначалу. Угадай, какой я получила ответ.
– Что ты бестолочь, и будешь гореть в аду за свои сомнения, – с уверенностью предположил пес. О да, он хорошо понимал, о чем она говорит.
Кошка подмигнула ему и сделала забавный жест пальцем, словно попала в цель.
– Как будто вместе учились, черт возьми. Я прогуливала и пряталась в библиотеке. Читать начала, от нечего делать. Залезла в самый дальний угол и вдруг увидела такую завлекательную обложку – старую-старую, красного бархата с золотом. Вот там-то я и прочитала о них… Ну, знаешь, все эти старинные легенды, о священных первоконях, превратившихся в луну и солнце. О Драконах, населявших мир в древности, способных управлять разными стихиями. О Катаклизме перевоплощения… Книга называлась «Легенды Зоома». Зоома… ты знал, что это имя самого первого дракона, который прилетел на нашу планету и остался здесь жить? По его велению возникла жизнь, моря и реки, флора и фауна. Одно только его слово – и все закрутилось. Это был Дракон Воли. Я как-то сразу во все поверила. Видимо возраст был такой, что брошенные зерна прорастают мгновенно. Это сейчас считается старыми сказками, глупо, да. Но вот я сразу же поверила с первой и до последней строчки. Все эти волшебные истории гораздо больше подходят к этому миру, чем трагические россказни о самопожертвовании и грядущем апокалипсисе.
Она глянула на Фауста. Пес вытянулся в лице и уставился пустым взглядом перед собой. Казалось, что мыслями он унесся куда-то очень-очень далеко. В дебри, в дальние запретные для самого себя закоулки своего разума.
«Не бывает таких совпадений, черт подери. НЕ БЫ–ВА–ЕТ!» – пульсом билось в его голове.
– Фауст?
– Идти надо, – выдавил он из себя сухим голосом.
Она печально кивнула и посмотрела в черноту прохода. И непроизвольно сглотнула.
– Туда, да?…
Наконец до него дошло. Он даже хлопнул себя по лбу.
– Вот я дурак-то! Тут же светло…
«Дурак это слабо сказано… Вот почему она тут время тянет. Это она всю дорогу сюда мужественно держалась, даже книги какие-то искала. А как на свет вышла, обратно в темноту возвращаться не хочет».
– Я боюсь темноты, Фауст. Ты был прав.
Кошка вся поникла – и уши и хвост безвольно опустились, признавая свое поражение. Псу стало не по себе. Он почувствовал, что слишком грубо обращается с ее сокровенными секретами.
– Извини. Давай быстро проскочим лестницу и выйдем обратно к галерее с окнами.
– От меня нет никакого толку, да? – поджала она губы.
– Кончай рефлексию, – рассердился пес. – Я тебе не нянька, успокаивать не собираюсь. Дам в лоб щас и все дела. Раз ты сюда пришла со мной, так знала, на что идешь, разве нет?
Кошка благодарно и задорно на него глянула.
– Спорим, я первая внизу окажусь?
Она внезапно сделала резкий выпад в его сторону, как если бы хотела вцепиться в морду. Пес отшатнулся, но оказалось, что маневр был отвлекающим, потому как увидел он только мелькнувший в проеме кончик хвоста. Она неслась по узкой каменной лестнице, как полоумная, раззадоривая, отвлекая саму себя, разгоняя себе кровь в жилах и развеивая таким образом свой душный страх перед окружающей тьмой. Но она все равно проиграла. Потому что когда выскочила на широкий, залитый лунным светом пятачок балкона, от которого отходили лесенки вниз и вверх и ход на балюстраду второго этажа, пес уже поджидал ее тут. Он прислонился к стене у выхода, так, чтобы она его сразу не заметила, и не упустил шанса легонько дернуть ее за хвост.
– Не честно! Ты спрыгнул! – возмутилась Кира. И задумчиво посмотрела наверх, на стеклянный купол, который Судья не забыл снова открыть. Обсерватория возвышалась над ними футов на двадцать.
– Спустился по стенке, – признался он. – Все равно считается, ты не уточняла, как именно нужно спуститься. Продула.
– Но я не уточнила также на что спорим. Так что наслаждайся пустой победой, – съехидничала кошка и показала язык. Потом еще разок посмотрела наверх.
– А чего боишься ты? – снова серьезно спросила она.
Пес тоже задрал морду к небу. Драматически помолчал, чтобы раззадорить ее любопытство.
– Я Судья. Я ничего не боюсь, – наконец пафосно и гордо произнес он. Кира фыркнула и шутливо хлопнула его по груди.
– Не честно. Я призналась.
Пес вспомнил свой дневной сон и поежился.
– Ничего не боюсь, – упрямо повторил он. – Пауков только… недолюбливаю. И скорпионов.