– Впечатляет, не так ли?
Бархатный голос Вероники раздался за спиной.
Пес мгновенно материализовал косу и загородил собой кошку.
– О, мой дорогой! – снисходительно улыбнулся голубоватый плывущий к ним по воздуху дух. В этом воплощении Вероника казалась намного старше. Прямо-таки старушкой – моложавой, стройной, крепкой, но старушкой. – В этом больше нет необходимости, поверьте мне! Теперь я – это только я. И никаких больше хищных приживал. И для вас с вашей бесконечно уважаемой подопечной я совершенно безопасна! Поверьте мне.
– И не подумаю, – грозно прорычал в ответ пес.
Кошка осторожно дотронулась до его плеча в успокоительном жесте и выглянула из-за широкой спасительной спины.
– По правде говоря, я еще никогда не встречала призраков….
– Но, несомненно, читали? – миролюбиво спросила прозрачная дама.
– Несомненно, – Кира расплылась в улыбке. Что-то неуловимое было в этом эфемерном существе. Что-то такое, что не оставляло никаких сомнений, что перед ними именно Вероника. Но теперь она была как бы чистой, без примесей. Только дух. Лишь самое главное и больше ничего.
И, видимо, платье, застегнутое на все пуговки, относилось к самому главному.
Душа величаво проплыла чуть вперед. Кира уловила симметрию с тем днем, когда они только прибыли в мемориум, и хозяйка показывала им замок. Вот и сейчас Вероника властно окинула происходящее чудо рукой.
– Как видите, мой Мемориум восстает из пепла. Снова. На этот раз благодаря вам двоим. У вас много вопросов и мы постараемся удовлетворить ваше любопытство. Но первое, что я должна сделать…
На этих ее словах призраки на «стройплощадке» все разом обернулись к ним. В одно мгновение они оказались очень близко, обступили их полукругом. Тут были все – Вальта, Бюве, Блюмцвейг, Ханс… полупрозрачные расплывчатые лица погибших библиотекарей источали доброжелательность. Фауст снова машинально постарался загородить Киру – на всякий случай.
– Друзья мои… – начала Вероника, но торжественная речь ее была прервана довольно грубо – упавшей в нескольких метрах от них огненной звездой.
Кокон пепла осыпался, бордовые перепончатые крылья с острыми когтями под ним зашевелились и раскрылись, словно чудовищный цветок. И на усыпанную серым прахом землю ступил широкими копытами Маркус Волфтейн собственной персоной.
И окинул все происходящее непонимающим, но на всякий случай очень грозным взглядом.
– Ich sehe… – первой от удивленного ступора очнулась Вероника. – Вы, видимо, Босс. Тем лучше. Не придется объяснять по сто раз. Итак! – как ни в чем не бывало, она повернулась к псу и кошке. – Первое, что я – и все мы – хотели бы выразить – это благодарность. Если бы не вы, мы бы просто сгинули в ненасытном чреве демона. Так что… Спасибо вам, друзья.
И все призраки кругом них – все как один! – склонились в благодарном поклоне. У Киры замерло сердце. Происходящее было таким театральным, торжественным, неожиданным, церемониальным… старомодным! И удивительным. И волнующим.
Вероника подплыла к Волфтейну и элегантно взяла опешившего диабола под руку. После смерти от нее осталось одно сплошное достоинство.
– Вы должны знать, что эти двое рисковали всем, что они есть, чтобы спасти наши души. И им удалось! – призраки библиотекарей кругом начали рукоплескать. Это было похоже на шлепки камешка по воде, когда пускаешь блинчики. На шуршание позапрошлой листвы на ветру.
Сердце Киры было готово выпрыгнуть из груди. Она озиралась по сторонам не веря в происходящее. И горячие слезы обжигали ее щеки. В какой-то момент она вдруг обнаружила, что крепко сжимает лапу Фауста в цепком замке своих пальцев, как если бы они были детьми в паре в детском саду. Пес весь побледнел и вытянулся в струну – потому как рука была все-таки серьезно ранена, но подавать виду он, похоже, не хотел. Кошка поспешно распустила пальцы.
– Ээээмммм…. – все еще сурово протянул диабол. – Это хорошее начало для их объяснительной.
– Я так и поняла, – сухо усмехнулась Вероника. – А теперь я вам все объясню. Коллеги – она обратилась к остальным духам, – у нас все еще много работы! И… О, Боги… А это еще что такое???
Вся компания обернулась, и за их спинами обнаружилась довольно странная сцена. Пока призраки и КСники были заняты торжественными церемониями, мермиды СОЗНАНЦЫ пытались-таки установить флаг на полуразрушенном крыльце.
– Они что, идиоты? Мы же все здесь и их видим! – обалдело нарушила тишину кошка.
Странность ситуации на самом деле заключалась не в подлости русалов, а в том, что эта несложная в общем-то процедура у них никак не получалась. Да и выглядели они весьма потрепанными, если не сказать побитыми. Зеленый и вовсе выбрался на сушу лишь на половину и теперь катался в прибрежной грязи, хрипя и расцарапывая себе шею, словно воздух жег его жабры. Второй же сосредоточенно, но явно с большим трудом дополз на руках до крыльца – однако было не совсем понятно, почему движения даются ему с таким трудом. Каково же было его огорчение, когда с таким трудом почти установленный флагшток был переломан пополам одним мановением тонкой призрачной руки. Вероника – никто не заметил, в какой момент она переместилась – материализовалась прямо над головой несчастного.
– Вам что, одного проклятия мало? – прошипела она грозно. – Так будет вам еще!
От разгневанного призрака во все стороны хлынула полупрозрачная волна. Фиолетового водяного просто смело с крыльца и опутало паутиной.
Пес строго зыркнул на кошку и одними губами спросил «Проклятие?». Она неопределенно дернула плечами.
– Они не идиоты, – пророкотал диабол. Вид соперников вызвал в нем приступ гнева. Он побагровел и стал надуваться, увеличиваясь в размерах, словно что-то и впрямь в нем закипало. – Они вероломные сволочи! Хотят воспользоваться законом Старого Кодекса! Ух щас я вас, твари…
– Тихо-тихо-тихо! Ты же сюда заявился не для того, чтобы межведомственную войну разжигать, – в грудь диаболу бесстрашно уперлись когтистые руки. Как ни странно, но остановил этот паровоз смерти именно Фауст. – Позволь мне… я попробую как-нибудь деликатно все уладить, – мягко сказал пес. Он не то, чтобы спрашивал у начальства разрешения, скорее уж ставил его перед фактом.
– Пойдем, поможешь, – товарищески хлопнул он кошку по руке и деловито направился к извивающемуся кокону.
По пути он шепнул Кире.
– Проклятье? – она сурово кивнула и поджала губы, видимо, готовая вынести молча любой выговор. – Они хоть не сдохнут?
– Нет, – буркнула она. – Просто теперь лес и озеро, все здесь, против их присутствия. Тотальная неудача во всем.
– Неплохо, – хмыкнул пес. – Но обязательно нужно, чтобы не сдохли. Иначе хлопот не оберемся потом.
Кира снова кивнула. От сердца ее вроде немного отлегло, и беспокойство о том, что отношения с псом ее полностью разрушены отступило.
Сначала они распутали фиолетового. Пес прижал его лопатками к земле и кивком предложил кошке разрезать путы. Она сделала все быстро, аккуратно, но совершенно без желания. Ей было не понятно, как пес умудряется быть таким спокойным, освобождая этих паразитов.
– Они ведь не друзья вам, дорогой Азиз? – сбитая с толку Вероника парила над его плечом.
– Нет, госпожа Вероника. Не друзья, – он ловко срывал с русала остатки паутины. Тот отплевывался, отмахивался, но очень вяло. Складывалось ощущение, что он сильно болен или пьян. Или его гадюка ужалила?… Вот этот вариант был самым подходящим. Вместе с кошкой они под руки оттащили рыбомордого к озеру и только что не пинком отправили в воду, под защиту его родной стихии.
– Не друзья, – повторил пес, брезгливо отряхивая склизкие руки. – Но и не враги. У них просто такая природа. Они все делают максимально оптимальным способом. Не могут иначе. Вот и выходит у них – некрасиво, но обычно весьма эффективно. И я, кстати, не Азиз. Я Фауст. Фауст Джонатан Death, приятно познакомиться.
– Фауст?! – позвала его Кира. Она времени зря не теряла и помогала зеленому. Оказывается, его жабры жег не воздух – их напрочь забила болотная мошкара. Гнус тучей роился вокруг водяного, словно его медом намазали. Кошка прочистила немного дыхательные пути русала и теперь он откашливался и отплевывался. Но опрокинуть его в воду ей самой сил не хватало.
Наконец, все было сделано. Оба русала нарезали круги у кромки воды, как беспокойные акулы. Кира и Фауст смотрели на них сверху.
Вдруг фиолетовый высунул наружу морду. Надо отметить, что на нос ему немедленно насрала какая-то пролетавшая мимо птица. Русал нырнул обратно и снова вынырнул, злобно сверкнув лиловыми глазами.
– Мы припомним это тебе, младший Джон–тан. Мы все тебе припомним!
Фауст в ответ только усмехнулся.
– Ага. Запишите на мой счет. И не забудьте, что мы могли вас просто оставить тут, на берегу.
Взбешенный русал лишь хлопнул по воде чешуйчатым хвостом. И пес не сомневался, что хлопнул неудачно и скорее всего отбил. Кошкино проклятие приводило его в настоящий восторг.
Кира нахмурилась еще больше.
– Что за старый кодекс такой?
– Это договор, милочка, – они обернулись на зычный баритон профессора Блюмцвейга, раздавшийся из-за спины. Полное и громоздкое, несмотря на прозрачность, привидение по привычке протирало очки. Оказывается призраки собрались вокруг них и тут. Видимо, они тоже не прочь были посмотреть на унижение двух сознанцев, которые могли давно прекратить их мучения, но не стали по внутриполитическим мотивам. – Договор между двумя могущественными частями Контрольной Службы – СОЗНАНИЕМ и СМЕРТЬЮ, заключенный в начале эпохи Слона на поле Красной Косьбы. – затянул Николай Иванович нудным поучающим тоном. – После долгих изнуряющих всемирных войн эпохи Аспида, Судьи оформились в самодостаточную группу. Это уже тогда была сила, заслуживающая уважения, хоть и малочисленная. И у них была своя философия. В отличие от гибкого и переменчивого СОЗНАНИЯ, Судьи СМЕРТИ жестоко и фанатично верили в необходимость удерживать постоянный баланс между энергиями, – Кира с уважением посмотрела снизу вверх на пса. Тот скосил на нее взгляд и чуть заметно кивнул. Непонятно, что именно он ей подтвердил, но после его одобрения Кира прониклась к словам старого историка истинным благоговением. – Назревал новый конфликт. И тогда-то на мировой сцене появился Мэто. Живой Бог Судьбы, ваш бессмертный и бессменный руководитель. Источники пишут, что переговоры Мэто и главы СОЗНАНИЯ Шэйна Шарквуда длились всего три часа. И что по началу Шарквуд был очень доволен заключенным пактом о разделе власти и обязанностей, считая, что обманул ничего не понимающего в политике древнего разлагающегося скелета. Но позже оказалось, что в этом кодексе Мэто сумел с присущим себе изяществом и чувством юмора зашифровать такое огромное количество лазеек, неточностей и двойных смыслов, что СОЗНАНИЕ до сих пор пытается разобраться в этом договоре и судится со СМЕРТЬЮ за право трактовать некоторые пункты в свою пользу. Это и есть Старый кодекс. Новый кодекс – это переизданный вариант с уже отсуженными правками, датируемый семьдесят третьим годом от падения Зикфрида. – Кира закатила глаза кверху и начала загибать пальцы, высчитывая время. Получалось, что новый кодекс действует чуть больше ста двадцати лет. Профессор тем временем продолжил спонтанную лекцию. – В старом кодексе было множество крайне неоднозначных пунктов. Например, вот этот – с флагом. Кто установит флаг своей фракции на входе в дом, за тем и будет право курировать дом, его жильцов, новорожденных, и, что самое главное, содержимое дома в ближайшие семь лет. Забавно, что закон дополнен ссылками, из которых выходит, что любые показания любых свидетелей, в том числе и собственников дома, не имеют никакого значения! Представляете, какая прелесть!
Профессор сочно хохотнул, надел очки и жизнерадостно улыбнулся. Явно он не занимал ничью сторону в этой истории, а просто любовался курьезностью проблемы. В этом амплуа здоровенный и заросший волосами Блюмцвейг уже не пугал девушку, хоть и промелькнуло в ее памяти, как страшно он схватил ее на балюстраде демонической еще ручищей. Но, возможно, страха не было благодаря горячему мускулистому плечу Фауста, к которому она бесцеремонно прижималась.
–Мда. Анахронизм, конечно. Но времена тогда были такими. Да… И дело в том, что Новый Кодекс-то ввели, а Старый так и не отменили. И к этим забытым законам обращаются то Рыбы Дум, то Жнецы, смотря кому выгоднее. Но Рыбы Дум чаще. Да. Такая философия у них – гибкость.
Кошка с омерзением хмыкнула и покачала головой. Теперь она знала точно, что выбрала правильную сторону.
– «Рыбы Дум»…. Как поэтично. Тоже анахронизм, видимо, – протянул пес. Он все смотрел на воду, задумавшись о чем-то своем.
Когда они возвращались к Маркусу, то обнаружили, что к замку уже слетелись и сползлись чуть ли не все силы КС-СМЕРТЬ. По пути они столкнулись с двумя статными бледными кровососами из юридического отдела. Видимо, те направлялись решать вопросы с претендующими на долю в добыче русалами. Привидения разлетелись по углам и продолжили свою удивительную работу по восстановлению замка. Всюду шныряли безликие люди в темных одеждах, а уже восстановленный острый шпиль башни худотдела облепили крылатые зловещие создания, больше всего похожие на оживших горгулий.
Вероника беседовала по душам с диаболом. Она смотрела в лицо Маркусу Волфтейну гордо, властно и в то же время как-то кокетливо, как может смотреть лишь женщина, привыкшая озорничать, пользуясь своей красотой. Как это ни странно, прием работал даже сейчас, когда эта женщина представляла собой лишь пучок светящейся эктоплазмы.
– …И мальчик всю душу вложил, чтобы уберечь девочку, – дух назидательно приподнял палец. – Уж не знаю, важно это или нет.
– Важно, спасибо, дорогая, – расплывался очарованный Марк. – Это, конечно не компенсирует то, что он от вашей библиотеки камня на камне не оставил, но, безусловно, зачтется.
Фауст внезапно зарделся, уловив этот обрывок разговора, когда они вышли из тени и вплотную подошли к начальству.
– А! Легки на помине. Все гладко? Или мне ждать жалоб еще от этих проклятых жаб?
– Ты сам знаешь, что жалоб от них всегда ждать стоит, – буркнул Фауст. – Независимо от ситуации. Там уже юристы. В любом случае, этим рыбам сегодня отчего-то просто тотально не везет.
Кошка потупилась, а ее хвост предательски распушился и вжался в ноги. От внимания Марка это машинальное движение не ускользнуло.
– Отчего-то, говоришь? – он смерил девушку взглядом и усмехнулся.
– Да, – пес и бровью не повел. – Удивительно, правда? Карма, наверное. Марк, можно обратиться?
– Можно. Дамы – Марк галантно кивнул. – Служба зовет. Кира… – он вдруг растерялся, не зная, что сказать. – Там, у трактира прибыло несколько ангелов, если тебе нужно. На сегодня вольно. Завтра в девять буду ждать отчета в вестибюле замка – госпожа Вероника утверждает, что вестибюль уже будет?
– Непременно, герр Волфтейн. А о Кироньке я позабочусь и провожу ее, не беспокойтесь. Призрак холодным облаком приобнял кошку за плечи и повлек куда-то в сторону. Девушка бросила как бы невзначай взгляд через плечо. И мельком увидела, что Фауст удрученно качает головой, рассказывая о чем-то Волфтейну. А тот хмуро кивает. Сердце ее окаменело и рухнуло куда-то вниз.
Глава XV. Дары и благодарности
И снова сон.
«МЛЕКО ЕСМЪ СУБСТРАТ ЛЮБОГО ТЕЛА НА ЗЕМЛЕ, ЖИВОГО АЛИ МЕРТВОГО. МЛЕКО ЕСМЪ ПИЩА И ВОДА. МЛЕКО ЕСМЪ ЖИЗНЬ И РОСТ»… знакомый уже бубнеж где-то в глубине окружавшей ее тьмы. Словно из-за каменной стены.
Она попыталась осмотреться, но ничего кругом не увидела. Кромешная, полная тьма. Попыталась пошевелить рукой или повертеть головой, и снова не вышло. Все тело вновь словно окаменело. Было очень холодно и сыро. Единственное, что она осознавала ясно, так это то, что она есть. Она существует. Это знание было настолько густым и прочным, как будто все ее прежнее существование было только наброском карандашом.
– Ты. Здесь? – пророкотал низкий голос со всех сторон сразу. – Я тебя чую. Ты здесь. Давай, девочка… соберись.
Голос звучал доброжелательно. И Кира решила последовать его совету. Она постаралась напрячь все мышцы и двинуть хоть одним мускулом.
– Нет. Так не правильно. Сначала тебе нужно собраться, – тут же возразил ей голос.
«Собраться? Да что значит собраться, что я разобранная что ли…?»
– Соберись, Кира. Подумай, как следует. Что ты хочешь, прежде всего?
«Чего я хочу… Я хочу понять, где я. И Кто я?»
– Начни с простого. Ты в очень любопытном месте. Хочешь его увидеть?
«Да».
– Для этого тебе подошли бы глаза, разве нет? Какого цвета твои глаза?
«Серого?»
Кира внезапно ощутила странное чувство, как если бы все окружающее пространство вдруг потекло и стало местами чесаться и зудеть.
– Хорошо… Серые. Представляй тщательно, девочка. Детально. Из чего состоят твои глаза? Проникни внутрь. Вспомни, как они устроены. Ты видела это в зеркале тысячу раз….
«Бред какой, – скептично подумала Кира. Но в то же время действительно представила, что стоит перед зеркалом и вглядывается в свое отражение. Глаза… Бархатисто–серые. Зрачок точечный, круглый, как у людей. Но вот стоило ей разозлиться, и он превращался в щель. И тут внезапно эта воображаемая картина словно засосала ее внутрь – глубже, дальше, сквозь слизистую, сквозь клеточную мембрану усыпанной трубочками и колбочками сетчатки…. Внутри плотного бесцветного ядра она увидела стройный хоровод аминокислот, складывавшихся в причудливый код. Код, содержавший гены ночного хищника, гены, отзывавшиеся на адреналин. Гены, вызывавшие цветение желтого пигмента в сетчатке и вытягивавшие зрачок в узкую щель, чтобы диапазон различаемых светотеней расширялся…. Примерно раз в десять. И гены анропотипические, активизировавшиеся в ответ на действие дофамина и при низком уровне кортизола….
– Молодец! Давай дальше!
«Что? Какой кортизол? Что происходит вообще?»
Внезапно она поняла, что тьма вокруг уже вовсе не такая плотная, какой была раньше. Теперь что-то проступало сквозь глухое мерцающее зеленоватое освещение. Что-то… Кто-то… Нет, не рассмотреть. Он очень высокий. Остроухая мутная тень.
– Хм… недурно. На-ка, полюбуйся на себя. На свою первую работу.
Силуэт на секунду исчез из поля зрения. Кира отметила про себя, что почему-то проследить за ним не может. Затем снова появился и поднес к ней близко-близко какой-то предмет. Это зеркало! Квадратное зеркальце в резной черной оправе… Оно очень близко и его она видит очень отчетливо. В зеркале мелькает серая каменная стена. По ней густыми струями течет бурая кровь. А потом оно наконец застывает неподвижно прямо напротив нее. Что она видит в отражении?
На простой каменной плите в глянцевой луже крови лежат и слегка подрагивают два круглых склизских глаза.
Кира завопила что есть мочи и немедленно проснулась. Она могла бы поклясться, что громоподобный довольный шепот в ее ушах возник уже после пробуждения:
«ЭТО САМЫЙ НЕОБЫЧНЫЙ МАНИФЕСТ, ЧТО Я ВИДЕЛ, ДЕВОЧКА».
* * *
Ночь она проводила в своей же комнате на втором этаже трактира. Благо, что от трактира только второй этаж да лестница и остался каким-то чудом. Включила свет. Отдышалась. Как следует осмотрела себя в зеркало. Все в порядке. Глаза серые. Да, что есть, то есть. Она ясно припомнила ощущения двойственности природы своего зрения и по холке тут же пробежали мурашки.
Краем глаза кошка уловила какое-то движение. По раме деловито полз крохотный серый мотылек. По-видимому на кухне у Луны завелась крупяная моль. А может быть, это просто ночная бабочка, влетевшая в открытое окно. Девушка машинально хлопнула по краю зеркала и прибила букашку. Она терпеть не могла бабочек. Только охотиться за ними ей нравилось. Но в целом эти создания вызывали у нее омерзение.
Кира поежилась и окинула взглядом свое отражение. Осторожно дотронулась до правого бока, по которому ее отходила двухголовая демоническая гидра. Задрала тонкую сорочку и бережно прикоснулась к припухшему синяку. Все остальные ссадины и ранки уже затянулись. Да и от этого назавтра не останется следа. Хорошо хоть перелом был не открытый – так ей удалось быстро отбрехаться от дежуривших вечером ангелов, сослаться на шок, усталость, и быстренько скрыться в своей комнатушке. А вот торчащие из боков окровавленные кости ей было бы объяснить труднее. Кира тяжело вздохнула и снова посмотрела в глаза своему отражению. Это был ее секрет. Да, у нее еще были тайны. Жизнь в приюте научила ее никому не открывать своих козырных карт. Как не открывать и обычных. Порой ей казалось, что единственное существо, которому вообще можно доверять – это ее собственное отражение. Сейчас с ее жизнью происходило что-то очень важное. Сначала странный скелет, а теперь еще сны… Она чувствовала, что это не просто сны. Все это явно было связано как-то с ее потаенными талантами. Способностями, которые она привыкла считать темными и опасными, привыкла скрывать ото всего мира ради собственной, да и общей безопасности. А если быть откровенной, то поговорить о них ей было просто не с кем.
Взгляд девушки снова остановился на мотыльке. Притянулся, словно магнитом. Маленькая дрянь была все еще жива. Она упрямо семенила тоненькими ножками-палочками и тащила за собой размазанные по дереву желтые кишки. Кира поморщилась и брезгливо встряхнула рукой, подумав, что наверное пыльца с крыльев и скользкие сопли внутренностей остались на ее ладони. Она внимательно всмотрелась в серое дымчатое пятно на пальце. Да все так. Вот она мерцающая пыль. На самом деле никакая не пыль конечно, а чешуйки. Микроскопические прозрачные пластинки, словно крохотные обломки слюды с зазубренными краями. Это гениальное эволюционное приобретение не только увеличивает подъемную силу крыла в планирующем полете, но и защищает мелкую тварь от переохлаждения, уменьшает шум и вибрацию, и даже работает как активная броня на танке против кумулятивных снарядов: если бабочка случайно задевала стол, окно, стебель растения и особенно смолу на дереве, то чешуйки тут же обламывались, поглощая силу удара, а крыло оставалось невредимым. Кира так явственно представила себе то, как это происходит… Она прямо-таки увидела во всех подробностях склеенные слизью чешуйки на подушечке своего пальца.
Увидела и отшатнулась. И подумала, не продолжает ли она спать. А может быть нервное потрясение этих дней довело ее до галюнов? Бабочка продолжала ползти по раме зеркала. Кира приблизила к насекомому свой нос и внимательно всмотрелась в грязное дело рук своих. Жопка моли от ее удара лопнула и порядочная часть грязно-желтого содержимого мягкого брюшка осталась на раме. Этот микрокосмос словно втянул в себя любопытную кошку. Она ощущала, как вдруг начинает распознавать в размазанной слизи конкретные органы! Вот яйцевод… И прямая кишка. А желтые сопли и не сопли вовсе, а мочевая кислота, гемолимфа – Кира как будто провалилась еще глубже – а в гемолимфе прозрачная водянистая плазма, в которой плавают разнообразные по форме гемоциты, ошметки тонкой пергаментной шкуры, густо покрытой все теми же чешуйками. Она отчетливо увидела каждую клеточку поврежденного, но не потерявшего волю к жизни организма, словно смотрела в настоящий микроскоп. И даже увидела активный процесс коагуляции плазмы в месте разрыва брюшка животного – частички, похожие на шарики и веретенца склеивались друг с другом, образовывая кровяной сгусток, словно пробка закрывший дыру в хвосте тела и сохраняя тем самым жалкие остатки жидкости внутри.
На этот раз Кира шарахнулась от увиденного так резко, что споткнулась о табурет и грохнулась на пол.
Какое-то время она неподвижно сидела на полу, стараясь совладать с собой. Потом зажмурилась и сжала голову руками. Ее ощущения сейчас были похожими на то, что она испытала, когда вошла в медицинский отдел Мемориума. Словно внутри ее головы взорвался вулкан информации и теперь она бурным потоком заполняла ее смутно знакомыми терминами. Пролейкоциты, микронуклеоциты, эндоциты, гистолиз личиночных тканей, фагоцитоз… Ею овладело чувство, что она знает все. Знает, как работает маленькое чешуекрылое тельце на зеркале – во всех подробностях. И более того, не просто знает, а испытывает жгучее желание исправить то несовершенство, которое сама же и сотворила, поддавшись дурному импульсу.
Кира решительно подскочила обратно к своему девичьему бюро и снова уставилась на моль. Насекомое продолжало копошиться, хотя энтузиазма у него поубавилось. Конечно! Половина жидкости утрачена. Невзирая на то, что открытая рана тела уже была надежно залеплена кровяным комом, оставшегося количества плазмы просто не хватит для создания достаточного гидростатического давления – даже для раскручивания хоботка. Вода из плазмы быстро испарялась на открытом воздухе.
Не долго думая, Кира плюнула в насекомое. Тягучая слюна обволокла ворсистое тело мягким гелем и под собственной тяжестью покатилась вниз длинной каплей. Кошка перехватила беглянку тем самым испачканным пальцем и подтянула обратно к бабочке.
«Так. Так. Так, – нервно соображала она. – Как я это сделала? Как мне опять это увидеть?»
«Соберись», – спокойный разумный голос в голове. Возможно, просто ее собственный.
Ей отчетливо вспомнилось ощущение внутренней концентрации, которое она испытала только что во сне. Как все пространство вокруг нее перестает вдруг быть камнем и становится жидкостью. Приходит в движение и начинает истекать туда, куда гонит его веление ее воли. Ее взор как на американских горках вновь нырнул в микрокосм биологической трагедии на зеркале.
Жидкость. Слюна, кровь, лимфа, пот, ликвор. Плазма. Это все просто вода. Разница лишь в генной структуре наполнителя.
«Сначала нужно разрушить тромб, закрывающий брюшко».
Только что слипшиеся клетки крови моли вновь отрывались друг от друга. Они жадно впитывали воду и нужные микроэлементы из слюны через свою мембрану. Стенки брюшка животного раздвигались, расправлялись, давая ведьме обзор на внутренности.
Бесстрастное зеркало отражало сконцентрированное напряженное лицо кошки. Ее глаза подернулись белым туманом. Неосознанно Кира помогала себе второй рукой – она делала движение пальцами, как будто раскрывает бутон или скомкавшийся пакетик с конфетками.
Размазанные и уже подсохшие на пальце внутренности расправлялись. Поврежденные клетки восстанавливали свои стенки, беря все необходимые строительные белки из окружавшей их слюны. А затем все это хозяйство послушно поплыло в сторону своего прежнего хозяина и встало на место. Неровные края прямой кишки нашли друг друга, словно детали мозаики, и тут же срослись. Яичник и трубка яйцевода взгромоздились обратно на подушку из кишечника. Разорванный в клочья нервный узел снова завязался на своем прежнем месте под брюхом. Частички кожи и миллионы мерцающих чешуек устремились к своим местам – на ножках, на крыльях, на ворсинках мягкого тельца.
И вот на краю рассохшейся деревянной рамки живая и здоровая бабочка. Копошится в вязких слюнях. Кира сделала движение свободной рукой, как будто разглаживает что-то или втирает в поверхность замазку. Жидкость повиновалась, отхлынула от насекомого и начала быстро впитываться в сухое мертвое дерево, проскальзывая между жесткими молекулами старой краски.
Моль недоверчиво постояла на месте. Встряхнулась. Расправила крылья и полетела по добру по здорову в сторону открытого окна.
Ошарашенная кошка смотрела ей вслед.
«Охрененть. Это я сделала?»
Микроскопическое ее видение отступило также легко и внезапно, как и возникло. Зато оставило после себя нешуточную усталость. Кира чувствовала себя так, словно пробежала десятикилометровый кросс с нагрузкой.
«Да точно. Это я. Я действительно это сделала… Вау!!! – бежали в ее голове возбужденные мысли. – Это уже не просто быстрое заживление… Со мной что-то произошло. Это он со мной что-то сделал… Ай да скеле-е-ет».
Подволакивая дрожащие ноги, она дошла до ванной на этаже, умылась и жадно нахлебалась воды из-под крана. Стало лучше, но жажда все равно не прошла. Внимательно осмотрела себя в зеркало. Взглянула на испачканный да еще и обслюнявленный палец. Вымыла руки с мылом до скрипа несколько раз и вернулась обратно в комнату. У своей двери она заметила дежурящим некое существо с редкими иссиня-черными перьями на голове и огромными темными глазами. Их не познакомили, но при взгляде в эти глаза по ее коже пробежал неприятный холодок, и она подумала, что верно это тоже один из Судей.
Засыпая, кошка твердо решила назавтра разузнать о древнем скелете все, что только удасться.
* * *
Утром она с радостью обнаружила на кухне Луну. Заметно охромевшую, но живую и в остальном совершенно здоровую. Ангелы КС знают свое дело. Старушка обняла ее как родную, и, не прекращая что-то радостно щебетать про избавление и благодарности, немедленно напичкала пампушками с творогом. Фауста нигде не было видно, и Кира отправилась на ковер к начальству одна. К девяти часам действительно был готов не только вестибюль, но и весь замок. Кошка с восхищением прикасалась к стенам, лакированному дереву бюро, тяжелым бархатным занавескам – все здесь было в точности так, как вчера утром. Только что, пожалуй, без пыли.
«Вчера утром… Всего только сутки прошли, а как много всего случилось», – с легкой горечью подумала девушка. Больше всего ее беспокоило то, что Фауст нажаловался Волфтейну на нее. Звучит по-детски, но как еще скажешь?
Вероника и Марк уже были тут и о чем-то оживленно беседовали.
– Вероника, доброе утро. Это невероятно! Вы все восстановили? И книги?
– Все, что были прочитаны, хоть одним из нас, да, – гордо ответило привидение.
– Как вы все это помните? – не уставала восхищаться кошка.
– Моя дорогая… Вы все не можете взять в толк, что все это вокруг – это не книги. И не вещи. Да теперь уже даже и не люди! Это и есть память! И теперь к тому же официально!
– В каком смысле?
– Благодаря хлопотам вашего дорогого шефа, – она сделала кокетливый книксен в сторону Волфтейна. Тот раздулся уже и без того, как индюк на свадьбе. – Сегодня утром наш Мемориум был официально признан филиалом КС-СМЕРТЬ с сохранением административного суверенитета. Теперь мы – ваша центральная библиотека. Более того, Совета Энергетической Безопасности КС присвоил нам статус заповедника и Места Источника Формы памяти. МИФ Памяти! Источник, Киронька! Представляете! Я и мечтать не смела!
Кошка восхищенно окинула дворец взглядом, словно бы теперь-то он приобрел истинную ценность. Так по сути и было.
– МИФ! Вот это да…. Вероника, это же историческое событие! После печально известной конференции в Троекругово статус был присужден только дважды и оба раза точки обнаруживались глубоко в океане…