Темная масса Лены на его груди дрогнула, и рябь пошла по всей её поверхности от низкого рыка, зародившегося в животе пса.
И в эту секунду в их маленькую дуэль ворвался визг. Иллюзорное зрение одного из слуг Лены все еще заполняло пространство вокруг. И пес, и его мучительница одновременно взглянули на то, что происходило в зале астрономической башни…
Вальта валялась по полу, вернув себе человеческий облик, и визжала. Ее рот и пол лица были словно обожжены. Она судорожно царапала пальцами собственное горло, словно глотнула кислоты. Кошку она отбросила в сторону, и за нею шельфом разлетелась и рассыпалась по полу целая пачка… нот.
Пасть пса непроизвольно растянулась в торжествующей улыбке…
Профессор Бюве, все это время скромно стоявший в стороне, дрожащей рукой поднял широкие листы.
– Это… это что такое? Это информация? – как будто сам себя спросил он. Человеческого облика он особенно не потерял, но глаза его черными дырами величиной с блюдца быстро и недоуменно считывали значки и закорючки с листов живой Кириной памяти. – В ней нет никакого смысла… – пробормотал он. – НИКАКОГО СМЫСЛА ИЛИ СОДЕРЖАНИЯ! Это нонсенс!
– Это музыка, – холодно сказала Вероника. Она уже опустилась на землю и за исключением страшно изорванного платья, да растрепанной прически ничто не выдавало того, что вечер проходил как-то необычно. – Это яд для нас. Умная девочка. Как же ты догадалась?
Двухголовый монстр в это время всеми восемью своими лапами изловил кошку и держал сейчас на весу. Нижними лапками он быстро связывал ее тело шелковой нитью. Кира с вызовом смотрела прямо на Веронику желтыми, полыхающими гневом глазами.
– Я знаю наизусть весь репертуар семидесятых, мразь. Подходи по одному, у меня на всех вас хватит, чертовы насекомые….
Хельга, а может Ганс, не стали слушать кошку дальше, а просто оглушили ее сильным ударом по голове. Кира безвольно повисла в их руках.
Вероника печально улыбнулась и подошла к конвульсивно дёргающемуся телу Вальты. Исмаэль с залитым слезами лицом, сидела над сестрой и неверяще качала головой. Вальта еще несколько раз вздрогнула и затихла. А затем ее тело тихо опало на пол, словно сдувшийся шарик, и превратилось в густую черную кляксу. Исмаэль со стоном вжалась в пол рядом.
– Вот что бывает, если не слушаться мамочку, – строго и звонко сказала Вероника. Остальные хранители библиотеки пристыженно переглядывались, постепенно обретая человеческий облик. – Нельзя недооценивать врага. Мой договор составлен максимально точно. И продуманно. В нём нет ненужных условий. И я гарантировала вам безопасность, при условии соблюдения моих требований! Свобода воли неприкосновенна, дети мои, я повторяла вам это неоднократно! И вот вам доказательство! – она со злостью указала на черное мокрое пятно, оставшееся от одной из их сестер. – Люди способны на все ради любви и ради свободы. Разве тонны прочитанных вами романов не достаточно, чтобы это уяснить?
Она устало потерла переносицу. В замке, казалось, воцарилась мертвая тишина.
– Ладно. Сделанного не воротишь. Пусть смерть Вальты будет нам всем уроком. Мы должны быть терпеливыми. Уведите вниз, с глаз моих, – кивнула она на Киру. – Проснется, будем торговаться, благо есть еще рычаги воздействия.
Близняшки Фкус послушно поклонились и унесли кошку куда-то вглубь замка. Вероника же опустилась на пол рядом с рыдающей Исмаэль и сдержанно похлопала ту по спине.
– Ну-ну. Поплачь, дорогая, поплачь, – вздохнула она. И тихо добавила, – Что-то от нашей «Прекрасной» вестей нет. Надеюсь хоть на том фронте без сюрпризов.
«Да! ДА-ДА-ДА! Отлично, девчонка, какая же ты умница! Отлично!»
От страха или отчаяния естественно не осталось и следа. Картина, показанная ему Леной, стала источником его воодушевления. Конечно же, все изображение быстро схлопнулось, и они вновь оказались на полу развороченной таверны. Только на этот раз не Страх и его жертва, а Смерть и его жертва. Даже если бы кошке не удалось выкрутиться сейчас, и он бы увидел, как ее огонь погас или исказился, ничего бы не изменилось. Он приготовился мстить. Внутренне, приговор всему здешнему поселению уже был вынесен и пес был готов к исполнению.
Бесформенная черная туша вздрогнула, когда разгневанный пес схватил ее за руку, которую она только что запустила в его душу, чтобы испить нектара ужаса. А ее глаза встретились с его – с черными пропастями, еще более глубокими, чем тот мир, из которого явился сам демон.
– Ты… так не бывает!
В ответ рык и хватка только усилились. Пес чувствовал, как темная его сторона берет верх, и сила продолжает наполнять его, начиная с точки в глубине живота, и до кончиков пальцев. Все Судьи умели видеть энергетику людей. Но он умел видеть еще дальше. Такая странная побочка была у его старой травмы. Он моргнул, и его зрение перешло на другой уровень восприятия, восприятия энергетического баланса. Предметы вокруг зажглись разноцветными, постоянно движущимися огнями. Он моргнул снова – и перешел на еще более глубокий уровень – восприятие сути вещей. Это было опасно и вредно для его зрения, но процесс был уже запущен. Мир стал серым, звенящим. Насквозь пронизанным гудящими потоками энергий – некоторые поярче, некоторые побледнее. В загустевшем воздухе мельтешила какая-то мошкара. И сквозь нее он, наконец, увидел своего врага и саму Лену. Две пары глаз смотрели на него. Обычные человеческие на глуповатом пресном лице, укутанном тьмой, как защитным костюмом. И два ярко–белых пятна чуть выше. Демон гнездился глубоко в сердце и мозге женщины. Сейчас Фауст отчетливо видел, как потусторонний паразит оплел черными корнями органы человека. От самого человека осталось, пожалуй, всего две яркие искры, лениво плавающие в теле, как полудохлые рыбки – багрово-красный огонек страсти в низу живота и крохотная звездочка сознания в голове. Все остальное демон уже выпил и заменил собой.
– Что ты такое?… – прошелестела темная фигура. В ответ Фауст оскалился и сжал в полную силу руку твари, погруженную в его тело. Сейчас он ясно видел, как действовал монстр: демон проникал в энергетический слой и впивался в одну из эмоций, составлявших душу – в страх или ненависть, например… или заполнял собой пустоту души, как раскаленный чугун. Видимо, это и случилось с ним в Ганолвате, как не грустно было признавать. Но сейчас в Фаусте не было пустоты – он был целостен. Конечность демона разлетелась маслянистыми брызгами. Тварь взвыла и скорчилась. Пес быстро материализовал косу и нанес несколько широких рассекающих движений по телу Лены. Однако астральный клинок вновь был отражен полупрозрачным студенистым телом демона, не давая Судье добраться до человека внутри.
–Тыыыы… – Прошипела черная древняя тварь. Фауст видел ее слова, как круги на воде, расходившиеся по густому пространству. Энергетический сор, мошкара, закручивались мелкими вихрями от этих звуков. – Ты не такой, как они… Они хотят, чтобы их боялись… И за это готовы отдать самих себя! Но тыыы…. Хочешь договор? Тебя и так боятся. Тебе не придется ничего отдавать… Мне нужен страаахххх! Только страхххх!! Я дам тебе все, что пожелаешь, если ты позволишь мне… путешествовать по твоей жизни вместе с тобой!
Пес ничего не ответил, но лишь бросился в атаку на Лену, плотно скрытую в защитном коконе демона. И снова неудача – когти и зубы утонули в густом пресном желе. С другой стороны, он ощущал, как демон бестолково тыкается щупальцами в его тело, пытаясь найти брешь и не находит ее. Теперь и он был неуязвим.
«Договор… Ее защищает договор!» – вспомнил он.
– Ты всего лишь человек, Лена, – пророкотал он. – И тебе пора отступить.
– Никогда!!! – провизжал тоненький голосок откуда-то из недр демона. По-видимому, она была совсем еще девчонкой, подростком, максималисткой, желавшей получать все, что ей захочется, когда на ее пути повстречался демон и предложил контракт. Такой она и оставалась по сей день. От ее гневного крика по поверхности черного кокона пошла рябь и демон, повинуясь своим обязанностям, с новой силой ринулся к псу, пытаясь вонзиться в его тело.
– Я тебе не по зубам, Леночка… – он опустился на четыре ноги и стал медленно приближаться, пока не уперся носом в темную упругую оболочку. Щупальца тщетно и довольно вяло пытались его оттолкнуть, но без подпитки страхом, сил у них на это не хватало. Так что Лена просто стояла столбом и принципиально не отходила назад.
– Я тебе не Леночка!!! – с ненавистью пискнул человечек внутри черной твари. –Я никогда не отступаю, я всегда беру то, что мне хочется! Слышишь!!
– Слышу… Слышу как бьется твое сердечко. Я прекращу его стук.
Пес сделал медленный и настойчивый шаг вперед, без страха погружаясь в плотную мутную черную жижу демона. Тварь над его головой взвилась к потолку с диким многослойным воем. Щупальца разрослись на всю залу и стали лихорадочно сшибать немногочисленные целые предметы. Книги, полки, посуда, изуродованное тело служанки – все взлетело в этом урагане и со звоном крушилось об потолок, пол и стены.
– Аааааххххххх!!!..... не смееей!!!! Не приближайся! Что ты хочешь? Ты можешь получить все, что захочешь!
– Ты слышишь, Лена? Она не пытается тебя спасти. Только ищет новое пристанище для себя. Даже твой демон в тебя не верит. Она уже знает, что ты отступишь, – он медленно сделал еще шаг. Тело демона дрожащей жижей, словно вода под ветром неохотно и болезненно расступалось перед ним, подпуская все ближе к своему носителю.
– Я могу дать тебе все, глупеццццц!! Молодость! Силу! Справедливость! Месть! Хочешь, я даже спасу для тебя эту кошку?! Только пожелай! – бесновалась черная тень, снова и снова пытаясь оттолкнуть нацелившегося Фауста от своего дома.
– Силы мне не занимать. Справедливость и месть я вершу сам. А моя кошка…. Она и сама отлично справляется.
– АААААААхххххххаааааааа….. она не твоя! И никогда твоей не станет, слышишь меня, Судья!????
Черная тварь взвыла и вцепилась-таки длинными иглами в его грудь, проткнула как будто насквозь над ключицами с обеих сторон. Пес скрежетнул зубами. Боль была острой, но сносной. Он понимал, что это не физическая травма, что демон в прямом смысле уколол его словами. И он решил, что лучше не отвлекаться от цели, не играть с судьбой и с демоном на всякий случай ни в какие переговоры не вступать.
– Ты всего лишь человек, Лена. Избалованный и испорченный. Люди смертны. Каждый из нас, и смелые, и трусливые, рано или поздно подходят к черте. А знаешь, что там, за чертой? – еще один крохотный упрямый шажок. – Там лишь тьма, холод и одиночество! Сказать, откуда я это знаю? – еще шажок и теперь уже всего один дюйм отделяет его зубастую морду от лица женщины. – Потому что я и есть эта грань! – прошептал он грозно и вкрадчиво. А потом молниеносно дернулся чуть вперед и звонко щелкнул зубами, словно бы собирался откусить ей нос. Женщина перед ним инстинктивно зажмурилась и отступила на один шаг.
Она отступила. Всего на один крохотный шажок. От неожиданности. Но этого было достаточно, чтобы разрушить контракт. Темная броня мгновенно исчезла. Лопнула, словно пузырь, и ошметки медленно опускались на пол.
– Нет… – только и успела сказать она. Перед взором Фауста мелькнули ее расширившиеся от ужаса глаза. Был соблазн перекусить ее полное короткое горло, но брезгливость сыграла свою роль. Ему вообще не хотелось прикасаться к этому человеку. Одним взмахом астральной косы он пересек тоненькую еле теплящуюся ниточку, державшую вместе красный и белый огонек. И Жизнь оборвалась. Все немногое, что осталось от Лены – всего три малюсеньких огонька – Страсть, Сознание и Жизнь, державшая их вместе – больше похожих на светлячков, немедленно распались и, влекомые притяжением к силовым линиям планеты, тихо полетели, каждая в свою сторону. – Ты же обещала… что мне больше никогда не придется отступать! Ты обещала!…
Это были ее последние слова, полные обиды и разочарования. После чего тело затихло и начало таять, превращаясь в черную полусгнившую слякоть.
Пес глубоко прерывисто вздохнул. Он испытал огромное облегчение. Но в то же время в груди саднило весьма ощутимо. Со стороны барной стойки послышалась какая-то возня. Пес подошел и обнаружил, что это вяло копошилась Луна. Она выжила, хотя без слез на старушку теперь было не взглянуть. Скорее всего она что-то из ног поломала, а может и спину. Этого пес не мог бы увидеть. Но вот то, как она выглядела сейчас в спектре его особо глубокого зрения, вызвало в нем настоящее обледенение.
По сравнению с Луной, энергетический слепок Лены был совершенно полноценным. Здесь не было ничего! Практически ничего! Только один серебристый огонек. Все остальные составляющие этого умного, доброго, интересного человека напоминали мелко нарезанную окрошку. Части ее личности, энергии, составлявшие ее суть, выглядели как горстка сильно подпорченных и понадкушенных яблок. Пес судорожно сглотнул.
«Чтоб меня!… Жуть какая. Никогда такого не видел… постой–ка… А это что?»
Он подошел вплотную, осторожно усадил застонавшую женщину, оперев спиной о стенку, и приподнял двумя когтистыми пальцами за подбородок, чтобы лучше рассмотреть тот единственный огонек, что теплился в самом центре ее темечка.
И в эту секунду Луна открыла глаза и сфокусировалась на нём. Пес сам испуганно отпрянул, когда она в ужасе закричала.
– Я… ээээ Амалия, извините, это я! Всё хорошо, Лены больше нет…
Но Луна кричала и закрывала лицо, уши, глаза ладонями и даже пыталась пятиться. Она ничего не слушала, а лишь вопила в панике во все горло.
«Хм. Хорошо, что она только сейчас проснулась. Если бы она такую волну страха при живом демоне выдала, я бы мгновенно лёг». Он отошел на несколько шагов, чувствуя, как зрение постепенно возвращается в обычный спектр. Расплата за столь долгое пребывание в особом боевом режиме его ждала очень серьезная.
Позади в проеме стены требовательно фыркнула Лошадь и, саданув копытом, обвалила неровный край бывшего фасада здания.
«Интересно… Что она сейчас перед собой увидела?» с грустью подумал Судья, несясь очертя голову сквозь наступившую уже ночь к замку, полному живой человеческой памяти… и демонов.
Небольшое отступление
– Бабушка!! Бабушкааа!! А Лизка пугается–я–я!
– Фууууу! Ябеда-корябеда! – девочка была постарше и сейчас при виде осторожно поднимающейся на второй этаж бабушки стыдливо сняла маску адского гончего, которую родители подарили ей на этот Хеллоуин. Они отмечали праздник в настоящем замке с привидениями, обожрались конфетами и самыми вкусными пирожными на свете, которые могла готовить только их удивительная и неповторимая бабуля. В общем, дети были счастливы и вместо сна стояли на ушах.
– Ну-ну, детки, тише. Ночь на дворе. «Посреди небесных тел Лик Луны туманный. Как он кругл и как он бел! Точно блин в сметане».
Она умиротворяюще приобняла обоих и чмокнула в высокие лбы.
– Бабушка, а давай сказку! – завел свою любимую пластинку мелкий. – Про что-нибудь страаашненькое! Хеллоуин же.
– Да! – подхватила старшая. – Расскажи! Расскажи, что самое страшное есть на свете?
Дети вбежали в свою комнатку, крохотную, с нежными цветочными обоями, балкончиком и креслом-грушей. Вспрыгнули в мягкую кровать, как волчата, взрыли одеяло, и вот уже две пары предвкушающих глаз пытливо уставились на бабулю.
Амалия покорно уселась на краешек кровати и потрепала Лизу по коротким русым волосам.
– Куда вам еще страшненькое! Кто утром от гусей моих через весь город несся, да кричал, что это Ведьмины посыльные? Глаза-то у обоих что мои плошки для яблок, на пол лица были. Вот вам и страшненькое.
Дети заулыбались, вспомнив свои утренние приключения. Им казалось, что это было так давно.
– Ну нет. Это не страшное. Гуси просто щиплются больно. А вот что ты самое страшное в жизни видела, бабуль?
– Самое страшное?… – бабушка посмотрела в окно. Воспоминания вкрались в ее сознание и быстро стерли с ее лица и радость и нежность.
– Да!… Самое-самое! – не унимался мальчик. – Ты видела… труп!?
– Видела, милый.
Дети задорно переглянулись.
– А он страшный был?
– Я много видела, – сказала бабушка серьезно. – И страшных, и спокойных. И даже без глаз.
Лицо ее теперь было совсем не таким, к какому привыкли малыши – глубокие морщины пролегли по нему, а в глазах появился неприятный холодок. Так что Лизка даже поежилась. – Но самое страшное, самое страшное, что есть на этом свете, дети – это Судья.
Ветер тихо колыхнул занавеску при этих словах.
– Как это – без глаз труп, – в ужасе прошептала впечатленная девочка.
– Какой он? Ты сама видела? Прям живого!? Близко? – допытывался мальчик. Его любопытство только раззадоривалось.
– Близко, милый. Как тебя. Вот так, – она тихо ткнула мальца пальцем в нос. – А живой ли он был… Вот этого я уж и не знаю. Может быть, Судьи в мире так много видят смертей, что сами постепенно перестают быть живыми… А может быть, именно этот был таким. Черный. Черный, как северная ночь, он был. Пес. Но огромный, как дракон. Уши длинные, острые. И зубы такие же, серебром отливают – и в пасти их видимо–невидимо. И ноги с руками – могучие. И острые голые кости из них торчат, вместо ногтей. А в руке – коса острая, с зазубринами кровавыми, да с полумесяцем из черного камня на торце. А шерсть – длинная, смоляная, и волнами ходит, словно ветер ее треплет, хотя не было ни сквознячка тогда вокруг. И как только пройдет такая волна по его шкуре, как будто небосвод звездный в ней отражается. Но самое страшное, ребяты мои – это глаза. Ничего в мире нет глубже и чернее их. Ничего от них не скрыть. Все они знают. И когда кому конец придет тоже знают. Как два бездонных колодца. Взглянул он на меня – вот так – она нарочито вылупила глаза и цапнула неожиданно Лизу за ручку. Та взвизгнула и нырнула под одеяло. – И чувствую, что земля у меня из-под ног уходит. И я смотрю не в лицо ему, а в могилу свежую. И могила эта – для меня приготовлена. Насквозь он меня видит. Все, что во мне есть, ничего не скрыто от него. И вроде как не осуждает, а просто вглядывается. И взглядом своим как будто схватил меня, и холодом могильным обдает. Ох, детки, и натерпелась же я страху тогда….
– И что дальше-то было? – заворожено прошептал Майкл.
– Ну, что. Отвернулся он. Судья невинного человека никогда не тронет. Потому и зовут Судья, что справедливый. Вскочил на коня своего…
– Черного? – с трепетом спросил паренек.
– Неет. Синего. А глаза – почти белые. И швы кривые по всему телу, да скобки железные прям на живую плоть…
– Ой, мамочки… – пробормотала вконец напуганная девчушка.
– А храпит и землю роет так, что стены трясутся.
– НУ!?
– Ну, вскочил он в седло, да унесся прочь, обгоняя ветер. Только пыль столбом поднял, да ямы от копыт остались такие, что потом еще целую неделю в них лужи стояли.
– Вааааааааау…. – мечтательно протянул парень.
– Страшно, бабуль, – всхлипнула девочка. – Не надо больше.
– Страааашно тебе!? – возмутился вдруг мальчик и вскочил на ноги прямо на кровати. – А вот сама-то меня только что как пугала! Вот я вырасту и стану Судьей! И будут меня тогда все бояться!
– Чу, Майкл! – строго шикнула на него бабуля и опасливо оглянулась на открытое окно. – Чу! Не говори так! Даже думать не смей! А то услышит тебя МЭТО, дух вездесущий да всезнающий, возьмет да и подшутит – и правда заберет тебя на пустынный остров Стикс и работать на себя заставит век, да еще два века сверху!
Мальчик немного пристыженно осел обратно в кровать.
– Век – это же долго.
– А то ж. Почти бесконечно долго, милый.
– А еще ты ни маму, ни папу больше не увидишь, – добавила робко Лизка. Она была все же постарше и уже кое что знала. – И со мной больше играть тебе никогда не разрешат.
– Да? И даже к бабуле нельзя приехать будет?
– Конечно, – миролюбиво подтвердила бабуля и погладила мальчика по мягкой щёчке. – Не может быть у Судьи ни родни, ни друзей. Ни жены любимой. Они только охотятся, да убивают тех, кто на свете этом зажился.
Мальчик еще немного серьезно подумал над всем услышанным и, наконец, согласился.
– Ну, жены мне и не надо, конечно. Но по тебе, Лизка, я скучать, наверное, буду, – девочка в ответ улыбнулась и обняла своего мелкого смешного брата.
– Ба, а кем мне тогда стать, чтобы все меня боялись?
– Да в полицию иди, все бояться и будут! – Лизу озарила совершенно гениальная мысль.
– ТОЧНО!
– Все бояться? А ты точно хочешь, чтобы все тебя боялись?
– Ну да, конечно, надо чтоб все боялись. А что, тут тоже какой-то подвох есть? – недоверчиво спросил наученный только что горьким опытом малыш.
– Ну…. – загадочно протянула бабуля. – Вот давайте я вам какую сказку расскажу. Поучительную. Только вы ложитесь, да глаза зарывайте. Я расскажу так, чтобы очень страшно не было.
– Чуть-чуть страшно будет? – с надеждой спросила зевающая Лиза, устраиваясь под одеялом поудобнее.
– Чуть-чуть будет, конечно. Хеллоуин же. Ну, слушайте. Жила была одна девочка, и звали ее – Леночка…
* * *
В нос ворвался резкий запах нашатыря, и она очнулась. Голова трещала. Она обнаружила себя сидящей на стуле, руки ноги ее были залеплены цепкой клейкой веревкой. В памяти вихрем пронеслись все недавние события. Кошка дернулась, но сильная лапа с длинными многосуставчатыми пальцами усадила ее назад. Профессор Бюве источал раздражение. Он стоял рядом, положив на ее плечо одну из – пяти? шести? – длинных дополнительных тоненьких черных рук, торчавших теперь из его спины. Попивал чаек из фарфоровой чашки и демонстративно смотрел в высокое окно с цветным рисунком, изображавшим падающую звезду. Его поза как бы говорила: не рыпайся, хуже будет. Да, без сомнений она снова оказалась в башне Астро.
– Очнулась. Сколько пальцев ты видишь?
Вероника сидела в высоком кожаном кресле с витыми ножками напротив нее, доброжелательно улыбалась и показывала раскрытую ладонь с загнутым большим пальцем.
Кира насупилась и приподняла связанные кисти, выставив на правой руке только один палец – средний.
– А ты?
– Фу, как вульгарно, – Вероника откинулась на спинку стула и взяла с крохотного круглого столика чашечку с блюдцем. Ну а Кира услышала хруст своей челюсти и чуть не упала со стула от удара Бюве. Боль была оглушительная.
– Я бы предложила и тебе чаю, но предполагаю, что ты попытаешься вылить его мне в лицо. Что ж, могу тебя понять.
Она мечтательно вздохнула и обратилась к Бюве.
– Даниэль, мальчик мой. Принеси, пожалуйста, книги. Джордж снова увиливает от своих обязанностей. Где-то его носит интересно?
Бюве молча ушел в другой зал своей упругой моложавой походкой.
Вероника помолчала. Кира судорожно соображала. Голова просто звенела от боли. Она никак не могла собраться, мысли были рассеяны. Только вспомнила, что близнецы Хельга и Ганс не стеснялись в своей ярости, как только приволокли ее в подземные кельи, видимо, служившие здесь темницей. Она осторожно дотронулась до правого бока – парочка ребер точно была сломана.
«Мысли путаются. Видать сотрясение. Не удивительно, меня крепко припечатали… Или… а вдруг, пока я была в отключке, они-таки влезли мне в голову?»
– Что вы со мной сделали? – злобно промямлила она. Язык тоже плохо слушался.
– Пока ничего, – Вероника элегантно отпила из чашечки. – Уясни одно, Киронька – пока я с тобой беседую, с тобой ничего плохого не случится. Но вот мои дети…
Она удрученно покачала головой.
– Они не столь терпеливы. Ну, ты уже это и так поняла, верно?
Она вздохнула и постучала тонкими пальцами по фарфоровому блюдцу.
– Я постаралась убедить их, что смогу договориться с тобой по-хорошему. Но если мы не придем к соглашению в ближайшее время, нам придется пустить в ход иные методы. И в отличие от морально-этичной фанатички Вероники, остальные здесь не гнушаются никакими методами.
– Ты говоришь о себе в третьем лице?
Вероника печально улыбнулась и посмотрела Кире в глаза. О, это был не человеческий взгляд. Глаза были ярко-золотого цвета и немного светились. Сердце кошки в испуге забилось сильнее.
–Надо же, как интересно складывается твоя судьба… столько лет удирать от одного демона, чтобы в конечном итоге попасться к другому…
“Демон? ДЕМОН! Господи боже, ну конечно! – на кошку нашло озарение, что даже закружилась голова еще больше. Она застонала и уронила лицо в ладони. – Как же это очевидно! Черное, неуязвимое в материальном мире, заходит в тело через негативные эмоции или через греховные желания… заключает контракт с душой и выполняет это греховное желание в обмен на пользование телом! Поэтому атипичный некроз! Поэтому переходит в другое тело! Поэтому следы ненависти! Поэтому все меня знали! Черт возьми, да как же я могла не понять?! Да как мы вдвоем не поняли?”
– Ты демон. Вы все здесь демоны…, – простонала она.
– Ну, не все, нет. Не весь город, я имею ввиду. Но все хранители замка, да. Давай сразу и без обиняков, Кира, я собираюсь быть с тобой максимально честной и откровенной. Во-первых, сейчас совсем не время для самобичевания, дорогая. У тебя в голове есть кое-что, что не позволило тебе при всем твоем уме сразу понять, что это за беда за тобой охотится, так что не кори себя, милая. Но наша встреча здесь для тебя судьбоносна. Я – просто торговец. И я могу избавить тебя от этой штучки в голове… И могу избавить от твоей проблемной погони. Я могу ответить на любые твои вопросы и дать тебе все, что ты только пожелаешь, – женщина решительно отставила чашку и подалась всем корпусом к девушке, демонстрируя интерес к беседе и расположение к собеседнице. Кошка прекрасно осознавала, что каждое движение этого существа есть выверенный жест, имеющий целью ее расслабить и уболтать. Как жаль, что она почти ничего не знала о демонах… Эх, сейчас бы хоть ту «Общую демонологию» Шивара, которую она, как последняя дура в руках держала, да так и не открыла.
Создание перед ней вдруг ожило и прямо засияло.
– Оооо! Вот о чем я и говорю. Да, Киронька. Желай, деточка! Я открою тебе любые знания. В твоем распоряжении будут любые книги – и о демонах, и о чем еще захочешь. Именно поэтому я и не дала слопать тебя в первый же день! Даже в такой сложной ситуации как твоя, ты думаешь не о том, как выжить, а сожалеешь об упущенных знаниях! Именно такие люди действительно достойны знаний.
– Ты что, мысли мои читаешь? – кошка инстинктивно подалась назад.
– Только те, которые касаются жажды информации. Не беспокойся, твое личное пространство все еще при тебе. За годы, проведенные в обществе Вероники, я поняла, что это почему-то для людей очень важно. Эти ваши… секретики. Тайны. Личные мысли.
– А что же с самой Вероникой? Она вообще существовала когда-нибудь?
– А как же! Она и сейчас есть! Она здесь, прямо перед тобой!
Женщина в кресле также откинулась на спинку, а руки расслабленно положила на подлокотники, развернув ладонями к ней. Словно показывала, что вот она вся перед нею, честная и открытая.
– Просто она с некоторых пор… не очень разговорчива. Но, как видишь, я прилежно берегу это тело. И этот образ. Я срослась с ней по-настоящему. Это мой дом, и я люблю его, в конце концов. Демон без дома, это черт знает что такое, знаешь ли.
– Демон без тела… гибнет? – кошка цепко ухватилась за полученную информацию.
Вероника поняла, что ее обыгрывают, и покачала аккуратной головкой.
– Какая же ты умненькая… глупышка. Конечно, гибнет. Задыхается и исчезает… ну или просто возвращается обратно в Хаос.
В этот момент в залу вошел профессор Бюве. Перед собой он катил тележку Джорджа, по-прежнему доверху набитую книгами, фолиантами, атласами и журналами – даже комиксами, как, приглядевшись, заметила Кира – о демонах. Вероника гордо хлопнула по стопке книг сверху и подняла тучку пыли.
– Вот. Только посмотри – и я уверена, что это еще не все. Велела Джорджу собрать все по замку, когда познакомилась с тобой и поняла, что ты подходящая кандидатура не только для плотного обеда. А сколько еще есть там, в мире, не прочитанного нами! Мы закупаем новые тома всего, что только пишется и издается каждую неделю, но все равно не успеваем все освоить. Видишь ли… нам катастрофически не хватает людей.
– И вы хотите, чтобы я к вам присоединилась, чтобы собирать эту… коллекцию?
Тут Вероника покачала пальцем.
– Не совсем так, детка. Этого хочу Я. И предлагаю тебе это лично я. А вот они – она качнула головой в сторону Бюве, который сейчас отошел к столику с напитками. Налил себе в стакан бренди и развалился на кожаной софе у стены. – Они голодны. И они тебя просто сожрут.
– Как? Убьют?
– Ну нет, убивать – это привлечь к себе КС. Не одну так другую. Мы тут, в Мемориуме, действуем гораздо мудрее и гуманнее. Ты ведь видела наших почетных пенсионеров в поселке. Вот так. Память, события, информация, размышления, факты – это пища для нас. Мы питаемся ими. Но, к сожалению, все, поглощенное демоном безвозвратно исчезает из головы носителя. Они, конечно, в некоторой степени счастливы – опять же, благодаря идеально составленному контракту Вероники. Видишь ли, она очень настаивала на том, что у человека всегда есть талант. Иногда даже тайный. Садоводство, любовь к фэнтези, холодное оружие… кулинария, на худой конец. – На этих словах в ее лице что-то дернулось. Словно проснулось что-то человеческое. – И она поставила условие, что мы можем выпить всё, всё до самого донышка, но оставить что-то одно, что будет тешить душу до конца их дней.
– Луна!?… – кошку осенила догадка.
Вероника вздрогнула. Снова это ощущение. И по лицу ее даже, как показалось Кире, промелькнуло выражение бесконечной горечи и печали. Но это было лишь мгновение. После чего она встряхнулась и снова вежливо улыбнулась.
– Да, Луна. Луна, это вообще неординарный случай.
– Она была одной из вас… – кошка припомнила подслушанный разговор. – Вы оголодали… и… и сожрали одного из себе подобных?
– Ей просто выпал жребий! Он мог пасть на кого угодно из нас. Это был единственный способ пережить кризис с минимальными потерями. И этого бы не случилось, если бы люди вроде тебя были поумнее и посговорчивее, – она внезапно строго ткнула в нее указательным пальцем. – Вернемся к нашим делам. Выбор у тебя не велик. Ты можешь присоединиться к нам. Стать хранителем. Ты будешь допущена к любым знаниям – у нас они все общие! Это была действительно гениальная придумка – не съедать знание, а ткать его копию, чтобы и другие могли его исследовать. Наш анклав – уникален и я отдаю за это Веронике должное. Такого еще никто раньше не делал. Это приведет нас к величию… уже привело! Я Мать двенадцати дочек! Двенадцати! Никому еще не удавалось вырастить такую семью! Просто не хватало пищи. А мы не только смогли, но и продолжаем развиваться и даже не привлекли до сих пор внимание всяких охотников и недоброжелателей. У нас практически нет жертв! По крайней мере, теперь. Почти все они живы и довольны!