Эра счастья

Действовать всегда было для него легче, чем говорить. Понятнее и результативнее. Но он понимал, что сейчас главное его действие – это слово. Он уставился на собеседника.

Ему отвечал спокойный, сосредоточенный взгляд.

– Виноградному угрожает серьезная опасность.

– Поэтому я здесь, – улыбнулся одними губами военный, не отводя глубокого взгляда от Волка. А тот снова втянул в себя воздух и продолжил:

– Это не просто опасность. Это самое серьезное противостояние, которое только можно себе представить… Сначала я думал, что я часть его, но потом понял, что это не так… Но я хотел предупредить не об этом… А о человеке по имени Велигор. Это мощный религиозный деятель, влиятельный политик, несокрушимый воин и незаурядная властная личность. Его цель – захват «Эс Икс» и максимальное его распространение под своим контролем. Если это случится, он гарантированно будет править миром.

Михаил Александрович, не отводя взгляда от собеседника, склонил голову набок, размышляя над тем, что слышит. Прищурившись, он старался как можно глубже проникнуть то ли внутрь глаз Волка, то ли в смысл услышанных слов. А Волк, не останавливаясь, продолжал:

– Поэтому не только Виноградное в опасности, но и весь мир, все человечество… В сегодняшнем его понимании…

– Я повторюсь. Именно поэтому я здесь.

Волк спокойно выдержал испытание пристальным взглядом, на секунду проваливаясь в воспоминания о последней встрече с Велигором. Почему-то никак не получалось донести главное. Слова были не те и не о том.

Резко сбрасывая пелену воспоминаний, Волк твердо потребовал:

– Расскажи мне, как охраняется Виноградное и объект «Эс Икс», сколько у вас людей, где они рассредоточены, каков механизм взаимодействия.

В ответ Наумов лишь откинулся на спинку кресла и медленно произнес:

– Если ты пришел за информацией, тебе долго придется ее ждать, – и в этот момент Волк увидел в глубине зрачков своего собеседника молодого Мишу, замученного до полусмерти, но не сказавшего ни слова, – а если пришел с информацией, я продолжаю слушать тебя.

Повисла пауза, в которой Волк одновременно и досматривал тяжелые картины пыток бывшего военнопленного, а ныне своего собеседника, и раздумывал, как и что именно нужно рассказать, чтобы действительно уберечь людей от надвигающейся угрозы.

Переключившись с размышлений о себе и о том, что необходимо сказать, на опыт другого человека, на его путь и его испытания, Волк смог сформулировать то, что было у него внутри.

И он рассказал о своем сталкерском прошлом, о том, как впервые встретился с Велигором, как долгое время работал с ним. А также о том, как преобразила Зона этого человека, о его нынешних планах. Последнее он постарался изложить в высшей степени точно, во всех деталях, которые узнал из первых рук.

Михаил Александрович слушал, не перебивая, не задавая вопросов. По его лицу нельзя было точно определить, что он думает или чувствует. И только дав Волку полную возможность высказаться от начала и до конца, немного помолчав, он спросил:

– Какова твоя роль во всем этом? Почему Велигор был с тобой откровенен? Как Зона изменила тебя самого?

Волк метнул взгляд на собеседника и понял, что от него не удастся скрыть свою силу:

– Велигор знает, что не только у него есть власть над людьми, но и у меня. Мы оба способны подчинять и вести за собой. Я мог бы польстить себе и сказать, что мы разные, но разного в нас гораздо меньше, чем похожего. Думаю, что все слова, сказанные им для меня, должны были подтолкнуть меня к борьбе. Его цели против моих целей. Его смыслы против моих. И так далее. Но этого не случилось…

– Погоди… Что еще за власть, о чем ты говоришь? Как можно подчинить себе человека? – недоверчиво произнес Михаил Александрович.

– Как тебе объяснить… – Волк задумался.

– А ты не объясняй, – предложил выжидательно-испытующий взгляд. – Покажи.

Волку понравилось это решение, так как эффективность его была максимальна и при этом не было нужды затрачивать массу времени и слов. Он отпустил часть своего сознания и дал волю своей силе.

То, что почувствовал Михаил Александрович в следующую секунду, он не смог бы описать никому и никогда по двум причинам. Во-первых, у него не хватило бы слов и образов, чтобы выразить свое состояние, во-вторых, он не посмел бы признаться в том, что почувствовал в эти секунды. А почувствовал он животный страх и желание преклонить голову перед существом, находившимся перед ним. Где-то в животе собралась вся его жизнь и устремилась струйкой в сторону Волка. По спине бежал холодок, готовый в любую секунду подстегнуть его к действию. И если в нем самом и осталось хоть что-то живое, так это были инстинкты.

Уже через минуту Волк прекратил «показательное выступление» и с ожиданием воззрился на военного, который медленно возвращался из первобытного мироощущения в себя сегодняшнего. В себя, который может сам управлять своими эмоциями, разумом, волей. В себя, прошедшего ад войны и болото перемирия. В себя, который был и бессловесным подчиненным, и большим начальником, который думал, что знает о власти все и со всех сторон. Но возвращающееся сознание говорило ему, что только сейчас он по-настоящему, на собственной шкуре узнал, что такое власть. Та самая власть, которая подчиняет тебя буквально до мозга костей и по отношению к которой у тебя нет выбора, подчиниться или нет.

– Я продолжу, – удовлетворенно предложил Волк потрясенному военному. – Вот такая власть дана и мне, и ему. Если бы я мог показать тебе собственные ощущения, те, которые рождаются в этот момент с моей стороны, – он оскалился, – ты бы был впечатлен еще больше. Там открывается такое состояние, которое захватывает не меньше, чем то, что ты сейчас испытал. И чем больше находишься в нем, тем больше жаждешь еще и еще.

Михаил Александрович отрицательно покачал головой в знак того, что с него достаточно экспериментов, и впервые отвел взгляд от глаз Волка, признаваясь себе самому, что не хотел бы почувствовать это еще хотя бы раз.

– Я долго присматривался к этому дару Зоны и увидел то, чего не увидел Велигор. Такая власть – не только благословение, но и проклятие. Он, получив ее, наслаждался, применял и совершенствовал ее. Власть – это его воздух и его смысл. Он сочинил себе цели и уверенно двигался к ним. Но можно сколько угодно пребывать в иллюзиях, что твои цели – самые благие и правильные из всех, и заставлять людей достигать их. Но если ты идешь по трупам, по боли, по разоренным душам, ты никогда не насытишься. Чем больше он властвует, тем сильнее хочет еще больше власти. Он никогда не остановится, но и никогда не придет туда, куда собирался прийти. Это бессмысленный бег, погоня за своим же хвостом. Это тот же наркотик, делая выбор в пользу которого ты каждый раз все больше подсаживаешься на него и зависишь от него. Тебе кажется, что все в порядке, что все прекрасно, но окружающим видны все ужасы твоего преобразования, тупиковость твоих цикличных, одинаковых по сути решений. Я знаю это, потому что прошел весь этот путь внутри себя самого. Это главное, что различает нас с Велигором. Не потенциал силы, не цвет цели… Просто я понял, что у этого пути нет счастливого финала.

Волк задумался, проживая разные жизни и присутствуя там, где никогда не был. Одновременно он был сталкером, шагающим с богатырем-другом за очередным хабаром, и диким волком, выслеживающим добычу, и незримым наблюдателем за пытками неопытного бойца Михаила и душевными мучениями оставленной им у КПП института Киры… Те миры, в которых он одновременно находился, сами говорили за него именно то и именно так, как нужно было в данный момент именно с этим собеседником:

– Я знаю, что слова Велигора были приглашением в его игру, новую захватывающую игру, в которую одному играть слегка скучновато. Если бы я вступил в эту борьбу, ничего хорошего бы из этого не получилось. Потому что так мы были бы в вечном противостоянии под названием «чья власть сильнее». В этой игре погибло бы много судеб. Не только людских, но и целых городов, а может быть, рас, а может, вероисповеданий. Не знаю, куда нас завели бы эти игры со страстью. На каждый его силовой выпад я бы отвечал еще большим, в ответ он находил бы еще более сильное решение, и так до бесконечности. Но я придумал, как разорвать и этот круг. Для этого мне не нужно в него вступать и начинать там вращаться. Связь противостояния, которая заложена между нами, создает такой потенциал энергии, что вокруг нас со временем закрутился бы весь мир. Но разорвать эту связь можно в любой момент. В том числе до начала этого противостояния… В моей жизни было много боев и славных побед на самых разных поприщах. Они научили меня, что не каждая война – моя. Я скажу больше: чем сильнее цепляет причина войны, тем в большей степени вероятно, что в нее ввязываться нельзя. Эту борьбу можно и нужно вести только внутри самого себя: со своими страстями и немощами, истощая и те и другие, истребляя их, а не тех, кто вокруг тебя. Только так ты сможешь добиться истинного мира, покоя, счастья… Если это, конечно, и есть твоя настоящая цель. А цель Велигора – власть. Он хочет властвовать над всем, не признавая выше себя никого. Но упускает главное: он добровольно подчинился страсти и будет ее рабом до конца своих дней. Поэтому Велигор никогда не достигнет цели. Невозможно быть одновременно господином и рабом.

Во время этой речи у Михаила Александровича тоже пронеслось очень много картин и мыслей перед глазами. Во-первых, он не ошибся: его собеседник действительно оказался человеком незаурядным, и чем больше он о нем узнавал, тем больше ему хотелось знать. Во-вторых, его слова были настолько глубокими и мудрыми, что Михаил Александрович испытывал восхищение и уважение, а это случалось с ним крайне редко. В-третьих, информация, которую сообщал ему собеседник, была ценной, так как вскрывала причины действий противника, который в этой беседе обрел реальные черты. Все это доставляло военному интеллектуальное и моральное удовольствие, хотя любого другого человека, узнавшего о нечеловеческих способностях противника, это, скорее всего, только напугало бы. Но, несмотря на самые разные мысли и чувства, он не терял нити повествования, успевал прорабатывать разные стороны происходящего. И у него оставалось еще много вопросов:

– Почему ты считаешь, что нам удастся отстоять Виноградное, если лучший военачальник, по мнению Велигора, то есть ты, отказался принять эту роль?

– Потому что это именно тот сценарий, который, с его точки зрения, является самым слабым. Плох тот командир, который не рассматривает все варианты. Еще хуже тот, кто недооценивает своего противника. Конечно, он силен, но он слишком пренебрежительно относится к другим. Гордыня правит им и подпитывает тем самым его властность. Глупее этого ничего нет. Поэтому у тебя есть все шансы.

– Резонно, – согласился с его словами Михаил Александрович. – Какова твоя оценка меня как противника Велигора?

– Я знаю, что ты достойный воин. Это твой путь, твоя миссия, твоя жизнь. Я также знаю, что ты сделаешь все от тебя зависящее. Все обстоятельства я тебе изложил, и ты сможешь правильно подготовиться и решить и эти задачи тоже. Кроме того, ты настоящий полководец, а я – волк-одиночка, которому по природе не дано носить на себе груз ответственности за других. А ты другой. Ты сможешь.

– Какую роль ты отводишь себе?

– В данный момент – максимальная помощь тебе, а дальше – неважно. Там будут другие задачи. И я решу их сам.

– Чем именно ты можешь помочь? Не поверю, что ты не продумывал стратегию борьбы.

– Неважно, о чем я думал, но стратегию разрабатывать будешь ты. И реализовывать – тоже ты. Если потребуется, я помогу выследить и нейтрализовать лидеров среднего звена. Таким образом ты пошатнешь армейскую дисциплину в сообществе Велигора. А без этого он не сможет действовать так эффективно, как планировал.

– Какие слабые стороны ты можешь отметить у Велигора, кроме его стремления к абсолютной власти?

– Думаю, все его слабости слишком мелкие для самой главной его страсти. Подчинив себя одной цели, он сам искоренил все прочие детали своего характера, а недостатки превратил в силу.

– Что еще я должен знать в преддверии главной схватки, к которой готовится Велигор?

– Как военный командир, ты должен проверить своих людей и лично участвовать во всех проводимых операциях. И душой, и сердцем, и умом. И стратегия, и тактика – все должно быть продолжением тебя самого. Что же касается нашего разговора, безопаснее будет, если он полностью останется только между нами. Незачем пугать других богоподобностью неприятеля… У тебя есть еще вопросы? Время, которое я просил у тебя, уже истекло.

– Можно ли как-то избежать влияния той власти, которую ты мне показал?

– К сожалению, не знаю. Я нахожусь по другую сторону этого процесса и борюсь совсем с другими ее проявлениями. Как быть тебе – должен искать и решать только ты сам.

– Как я могу найти тебя, если понадобишься?

– Я сам появлюсь, если такая необходимость действительно будет.

Михаил Александрович развел руками, показывая, что если уж так, то какие могут быть вопросы:

– Ну, хорошо. Скажи хоть, как тебя зовут, нежданный гость. Ты тронул меня своими словами, мыслями и способностями, и я хотел бы запомнить тебя по имени…

Волк на секунду замешкался, но, приняв решение, хотел быть честным и в этом:

– Я никому не говорил, но ты запомни. Мой отец назвал меня при рождении Вахтанг. А мама называла меня Ашан. В моем роду верили, что у каждого человека есть тайное имя, которое дает ему силу. Знать это имя положено было только самым близким людям. Не знаю, верить ли в это, потому что я раскрыл свое имя для всех в своем нынешнем прозвище – Волк. Я к этому имени привык сам и приучил людей. Это имя вызывает у них уважение, а мне дает повод думать, что не зря живу. Выходит, мои родители были удивительно правы, выбирая имя для меня⁸.

Наумов благодарно кивнул, протянул ему руку и коротко представился:

– Михаил.

Волк, еще раз встретившись взглядом с военным, пожал его руку и скрылся в темноте.

***

Несмотря на то, что была проведена потрясающая по масштабам и беспрецедентная по содержанию итоговая конференция о счастье, работа в НИИУ во всех направлениях продолжала кипеть. К сожалению, государственная задача не была исполнена институтом в срок: он не предоставил четкие заключения и рекомендации о найденном «счастье». На специальном заседании Советник президента нехотя продлил срок исследований, не забыв указать на излишнее теоретизирование вместо конкретных практических решений.

Сотрудники эмоционально и глубоко обсуждали наиболее яркие и неоднозначные открытия, задавали друг другу массу провокационных и каверзных вопросов и снова расходились, чтобы искать на них ответы.

В лаборатории №12 сегодня, с точки зрения Киры, проходил самый интересный за многие дни эксперимент. Специалисты по квантовой психологии работали целой научной группой с одним из сталкеров, подвергшимся воздействию объекта «Эс Икс».

Поскольку сама Кира была не сильна в этом направлении психологии, а, можно сказать, только знакомилась с ним и его методами, она попросила руководителя группы, Ирину Александровну, по мере возможности комментировать все, что происходит в этот момент в лаборатории.

Вопрос, поставленный группой Ирины Александровны во всеуслышание на конференции, активно прорабатывался ими в этот самый момент. Можно ли трансформировать состояние сталкера и фактически освободиться от воздействия объекта «Эс Икс»?

В центре, в удобном кресле расположился сталкер, который уже не в первый раз погружал свое внимание внутрь себя. Глаза его были закрыты, на губах играла добродушная улыбка. Вокруг него на разных расстояниях сидели или лежали опытные специалисты, много лет практикующие этот метод.

Сама Ирина Александровна, Кира и еще несколько человек находились по периферии комнаты. Ирина Александровна раскуривала трубку.

– Очень хорошо помогает трансформировать, – ответила она на вопросительный взгляд Киры. Ее собственный взгляд был направлен одновременно и внутрь себя, и на Киру, и на все пространство вокруг…

– Способности к рефлексии не повреждены, – начала говорить она. – Наш Андрей, по сути, ничем не отличается от нас с вами. Он способен распознавать свои состояния, способен удерживать на них внимание, может направлять энергию с одного внутреннего объекта на другой… Сейчас он наблюдает то состояние, которое дает ему «Эс Икс». Нам потребовалось приложить много трудов, прежде чем мы идентифицировали именно это, сумели отличить от всего прочего. Это состояние выдала чужеродность. Это почувствовал и сам Андрей, и мои коллеги. Они и помогли ему локализовать место в теле, а теперь помогают пройти тот путь, по которому ведет «Эс Икс».

Видя, что на самом деле Кира мало что понимает из ее объяснений, Ирина Александровна кивнула (то ли себе, то ли кому-то еще) и медленно пошла вокруг всей комнаты. Конечно, она являла собой, мягко говоря, странное зрелище. Ее внешний вид был весьма далек от академических образов прочих коллег Киры и потому вызывал еще больший интерес. В длинном простом сарафане, босиком, с распущенными седыми волосами, с дымящейся трубкой в руках она больше походила на какую-то сказочную героиню (то ли на Лапландку, то ли на Финку из «Снежной Королевы»). Мягко проплывая по комнате, она окутывала этой мягкостью все вокруг себя. И на это хотелось смотреть не отрываясь. Внимание Киры одновременно погружалось внутрь ее самой и растекалось по всему пространству. Кире даже показалось, что она увидела, как у Андрея теплеет что-то в самой середине груди, и успела почувствовать что-то похожее у себя…

Ирина Александровна молча обошла весь круг и жестом позвала Киру за собой. И та последовала за босой женщиной в коридор.

– Тебе не показалось, – улыбнулась старушка-волшебница и кивнула на скамеечку у окна.

Кира не успела сформулировать вопрос, как получила на него ответ:

– «Эс Икс» действительно живет в середине груди Андрея. Сейчас эта энергия максимально собрана в одной точке.

Девушка неопределенно пожала плечами, не очень понимая, что происходит. С одной стороны, не было ничего сверхъестественного в том, что Ирина Александровна немного угадывала. Это было под силу любому наблюдательному человеку. С другой стороны, создавалось впечатление, что она заранее знала все, что проносилось у Киры в голове.

– Нет смысла объяснять, – продолжила Ирина Александровна. – Это очень долго и не факт, что будет понятно. Надо просто один раз попробовать. Когда почувствуешь, как работает трансформация, когда увидишь результат, уже не надо будет ничего говорить.

Кира выжидательно смотрела на свою собеседницу.

– Закрой глаза, – тихо проговорила та, – посмотри на свое тело, как если бы глаза были внутри и ты могла бы ими видеть…

Кира послушно обратилась к своему состоянию.

Ирина Александровна замолчала и пыхнула трубкой.

На мгновение Кира отвлеклась от внутреннего мира (все-таки что за странный персонаж!), но тут же погрузилась в себя еще глубже.

– Где чувствуешь самое большое напряжение?

– Шея и плечи, – не задумываясь ответила Кира, что чувствовала.

– Посмотри туда. Попробуй увидеть, что там происходит. Смотри любые картинки. Если хочешь, можешь рассказывать о них вслух.

Кира смотрела.

– Это ответственность, – проговорила она. – На меня взвалили слишком много того, чего я не просила…

– Это ты говоришь из головы, – прервала ее Ирина Александровна, выпуская облако дыма. – Не думай, не анализируй, не делай выводы… – медленно говорила она. – Дыши, чувствуй, смотри.

И Кира дышала, чувствовала, смотрела.

Тяжелые горы, обнаруженные ею на плечах, давили на нее не менее, чем на атлантов небо. Растянувшись, сколько мог видеть глаз, они чернели и блестели холодом и сыростью. Она долго наблюдала их неподвижность, потом пробовала шевелить, качать, но их монолитность была очевидна и непоколебима.

– Чего хотят твои горы? – тихо спросил голос из другой вселенной.

– Хотят захватить всю меня, – обреченно проговорила Кира то, что чувствовала.

– Зачем сопротивляешься? – бодро вопрошал голос. – Дай им заполнить всю тебя. Стань сама горами.

Сначала Кира испугалась. Но голос, который вел ее, давал ей теплую и спокойную веру, что это правильное решение, и она подчинилась горам. Получив разрешение, они тут же, как черные тучи, расползлись по всему телу и далеко за его пределы. Кира чувствовала, что едва могла дышать и едва могла выносить эту тяжесть.

– Ага. Как там? – тихо вопрошал голос.

– Я долго так не смогу, – еле слышно проговорила Кира. – Мне тяжело. Мне плохо. Это невыносимо.

– Прекрасно, – похвалил добрый голос вкрадчиво.

А спустя некоторое время добавил:

– Ну? Как там?

– Уже хочется умереть, – совсем тихо произнесла раздавленная Кира.

– Умирай, – разрешил голос.

И она позволила себе больше не сопротивляться.

Поддалась безумному давлению гор.

Да и как она могла противостоять ему? Маленькая девочка против огромных гор.

Она расслабилась.

Умерла.

Растворилась.

Но через некоторое время почувствовала, что тягостное состояние, с которого все началось, постепенно исчезает, тает, как снег на теплой ладони.

Прошло еще немного времени, и она уже не ощущала холодного гранита, который сковал всю ее душу. Пришли ясность и свет… Она глубоко вдохнула, как будто не делала этого уже целую вечность. И воздух наполнил ее всю. Внутри оказалось столько свободного пространства, что потребовалось еще несколько вдохов, чтобы насытить изголодавшееся тело кислородом и свободой.

Кира открыла глаза.

Ученая-волшебница улыбалась и смотрела пронзительными глазами прямо в душу:

– Вот так это и работает.

Кира благодарно кивнула.

– Это было очень доходчиво и понятно.

– Проверим. Закрой глаза. Как теперь плечи, шея, спина?

Кира пробежалась по себе внутренним взглядом и удовлетворенно взглянула на Ирину Александровну:

– Удивительно, как легко! – она пошевелила плечами, головой.

– Вместе с этим, возможно, поменяется что-то и во внешнем мире, – теплым голосом добавила женщина.

Они еще немного посидели так, пока Ирина Александровна не убедилась, что Кира закончила работать в своем внутреннем пространстве, и пояснила:

– Конечно, не все процессы проходят так гладко. Бывают разные интересные истории, но общая суть их такова: берешь состояние, из которого страдаешь, ищешь его в теле, наблюдаешь, даешь ему волю, или, наоборот, выпускаешь из себя, или преобразовываешь во что-то другое – до тех пор, пока не почувствуешь, что оно ушло, отпустило, превратилось в комфортное или открыло какую-то новую энергию.

– Теперь совсем понятно, – Кира улыбнулась. – А при чем тут внешний мир?

– А мир – он удивительно добрый и отзывчивый, – не переставала улыбаться волшебница, – и он всегда найдет способ откликнуться на твои напряжения и желания. Это квантовая реальность – она будет такой, какой ты ее хочешь наблюдать. А еще – такой, какой ее смогут показать твои личные инструменты. Если глаза видят только грязь, они никогда не увидят чистоты. Если губы привыкли говорить гадости, жизнь никогда не создаст ситуацию, чтобы эти губы решились сказать что-то хорошее – будет все очень плохо, настолько, что «ну как тут не ругаться!» Если в сердце только обиды – каждый встречный найдет возможность задеть, да еще как!.. Только работать нужно с собой.

– Это так интересно и так ново! Не думала, что смогу найти для себя такой странный и такой рабочий метод. Почему он широко не освещался в классической науке? Это что-то совсем новое?

– Ну, не сильно уж и новое… – собеседница на секунду задумалась. – Помнится, героиня сказки про Аленький цветочек в чудище лесном рассмотрела «добра молодца», в итоге он и стал таким, каким она, и только она смогла его увидеть. Трансформация сотворила с ним и с ее реальностью чудо. Многие ведуны, знахари прошлого были знакомы с техниками трансформаций, правда, они работали за людей, а мы учим каждого быть самому себе знахарем. Знахарь – это же тот, кто знает. Теперь и ты в их числе.

Кира утвердительно кивнула. А Ирина Александровна продолжала:

– Посмотри на досуге таким же образом в свою ответственность, – Кира вскинула взгляд. Где-то внутри что-то шевельнулось и притаилось в настороженном ожидании. – За что ты там на самом деле отвечаешь? И перед кем?.. Чего ты там всем должна?

В этот момент открылась дверь аудитории и из нее кто-то выскочил.

– Дима… – позвала Ирина Александровна убегающего молодого человека.

Он чуть замедлился и, не оборачиваясь, крикнул:

– Не могу я больше! Не хочу! Эта дрянь нас всех угробит!

И побежал дальше.

– Ди-и-има-а-а, смотри, где откликается, – пропела вслед своему коллеге Ирина Александровна и все с той же улыбкой обратилась к Кире:

– Там большая работа идет. Правда. Ребята выматываются очень сильно, у каждого обнажаются какие-то хвосты и скелеты. Им приходится работать на два фронта – и туда, где живет «Эс Икс», и внутрь себя.

– Вы его не остановите? Не догоните?

– А зачем?

– Ну… помочь…

– Помочь насильно невозможно. Даже если я его догоню, – она что-то прикинула в уме, – что вряд ли… Он все равно не будет работать: очень устал. Сейчас побегает. Буквально. Километров пять пробежит, сольет, что не нужно, и снова будет работать. Он большой молодец. Он все знает сам. А помощь понадобится – он знает, где меня искать.

– Вы все время улыбаетесь, – заметила Кира, немного помолчав.

– Хорошо ведь, почему не улыбаться?

– Почти как наши подопечные, как Андрей, например.

Ирина Александровна в голос рассмеялась:

– Ну да, ну да. Почти.

И пошла в аудиторию, мягко ступая босыми ногами по академической белизне гранита, ничего больше не объясняя.

***

Шакал удовлетворенно выдохнул. Он исполнил все поручения на сегодня и наслаждался большой кружкой холодного пива в неприметной забегаловке рядом с домом. Алкоголь мягко растекался по телу, доставляя блаженство и расслабляя. Шакал широко улыбался сам себе, вкушая сладость момента. Он даже забыл, что его величественный хозяин Велигор последние дни был очень зол, дела его шли как-то не так, как он планировал, и именно ему, основному помощнику, влетало в первую очередь. Шакал не стремился знать все подробности дел своего хозяина и справедливо полагал, что все необходимое ему скажут или покажут, а остальное – не его горе. Для него было важно одно: в точности выполнить все распоряжения. И в этом он был лучшим. Этим он жил, и все остальное его не особо волновало.

Шакал был доволен собой, обстановкой и легкостью захмелевшего тела. Однако, несмотря на медленный смак, кружка пива достаточно быстро закончилась, а за ней – вторая, и Шакал решил прогуляться. Он вышел на улицу и не спеша зашагал по ночному городу. Настроение было отличное, бесшабашное, и он стал насвистывать какую-то мелодию.

Он уже привык к тому, что живет две разные жизни: одну – в присутствии Велигора, точнее, под его влиянием, вторую – наедине с самим собой. Хотя, конечно, в первое время он постоянно боялся сойти с ума: такими разными были эти две реальности, как будто в них существовало два совершенно разных человека. Рядом с Велигором – Шакал, наедине с самим собой – …

Шакал споткнулся и остановился.

Он не смог вспомнить свое имя.

Это настолько поразило его, что он даже забыл, куда шел и о чем вообще думал секунду назад.

Имя.

Он застыл, пораженный этим открытием. Но в следующую секунду в кармане завибрировал телефон, мгновенно скомкав все его размышления и инсайты.

Он стремительно схватил трубку и протрезвел: «Общий сбор. Быстро».

Шакал сплюнул, огляделся и резво метнулся к своей машине.

Следующие его полчаса промелькнули в беготне, звонках с уличных телефонов и быстрых перемещениях между известными только ему точками поселка и окрестностей. Шакал добросовестно выполнил задачу, уложившись в рекордные сроки. И вот в тайном убежище Велигора собрались его основные приближенные. Они, затаив дыхание, внимали его словам, не сводя глаз с темной величественной фигуры.

Голос Велигора буквально сотрясал помещение:

– Восемнадцать лидеров за три дня! Почему? Кто дал им право? Мы не совершили ни одного действия, но они выбивают наших лучших бойцов, наших самых верных друзей! Я не собираюсь терпеть это и дальше! Мы сегодня же идем к Счастью!

Люди в зале завороженно слушали, а когда речь дошла до счастья, взорвались одобряющими выкриками.

Велигор, существенно выделяющийся на общем фоне великанскими габаритами, поднял руку, чтобы успокоить людей:

– Да! Я сам сделаю все! Мы заберем то, что принадлежит нам по праву! И будем владеть и распоряжаться так, как это нужно нам!

Люди тихонько кивали, предвосхищая получение сладких, в буквальном смысле неземных благ. То, о чем они мечтали, то, к чему так долго шли, то, что было даровано им, но незаконно задержано институтом, наконец будет принадлежать им! И уже сегодня!

– Каждый из вас достоин быть счастливым! Каждый из вас на деле показал, что заслуживает этого! – продолжал греметь Велигор так, что у многих пробегали мурашки по коже. – И каждому воздастся по его вере! Сегодня ночью вы будете вознаграждены за каждую минуту ваших болей и страданий, за каждую обиду, причиненную вам иноверцами, за каждое унижение, подлость, глупость, ненависть… За все!

Зал снова не удержался и прервал речь своего богоподобного предводителя радостным шумом и криками. На этот раз Велигор не стал останавливать ликование. Он дождался, когда эмоции лишь слегка стихнут, и продолжил на их фоне уверенно и спокойно, как будто говорил об уже свершившихся фактах, восстанавливая их в памяти:

– Мы выступаем немедленно. Нашим козырем будет внезапность и непредсказуемость. Я! – в этот момент стекла помещения зазвенели, настолько громогласно прозвучало это слово и отозвалось экстатическим обожанием в сердцах и умах всех присутствующих. – Я подчиню себе все посты, всех, кто попадется нам на пути! Мы дойдем до самого сердца хранилища и получим счастье. Вы идете за мной и удерживаете тех, с кем расправлюсь я. От вас нужно только одно – защищать мой тыл, не позволять никаким идиотам совершить ни единого глупого поступка, который бросит тень на этот решительный шаг… Итак! Вперед! За мной! К Счастью!

Народ снова загудел, не сводя восхищенных глаз с Велигора, который быстро и твердо шагал между рядами людей к выходу. За ним выстраивались наиболее приближенные люди, за каждым из них – его команда. Всего собралось около пятидесяти человек, и каждый был подчинен и предан Велигору полностью.

На улице люди резво рассаживались в машины. Отсюда до института было всего четыре километра. Это было самое близкое к Счастью тайное место их клана. Вереница машин быстро выезжала на дорогу и устремлялась к въезду в институт.