Эра счастья

– Уважаемые коллеги! Я рад приветствовать вас в стенах нашего конференц-зала, ведь если мы здесь, это значит, что мы становимся не просто свидетелями каких-то очень серьезных событий, но и их активными участниками и творцами! Сегодняшняя встреча посвящена сразу нескольким событиям, которые сложно упорядочить по важности, поэтому я просто начну с начала, если можно так сказать, в хронологическом порядке, – он немного помолчал, давая время осмыслить публике его вводные слова, слегка откашлялся и продолжал:

– Во-первых, мне бы хотелось поздравить весь институт с тем, что в наших стенах вот уже три года трудится и совершает открытия мировой значимости ученый, обладатель первой премии конгресса по проблемам человечества Кира Венедиктовна Воинова.

Директор молниеносно отыскал глазами в зале среди множества других людей Киру и пригласил жестом на сцену.

– Прошу вас, Кира, институт желает вас поздравить!

Радислав Петрович зааплодировал, и тут же его поддержали сотни рук других участников конференции. Девушка поднималась на сцену, а директор продолжал вещать с трибуны:

– С сегодняшнего дня Кира Венедиктовна будет помогать заведующему самой уважаемой лаборатории института, что является не только нашей наградой молодому ученому, но и отражает ту степень доверия, которое мы оказываем нашей именитой сотруднице. Вместе с тем это очень большая ответственность, которую предстоит проявить ей для достижения более интересных и высоких целей.

Кира шла к сцене и удивлялась словам директора – всем, от первого до последнего:

«С каких пор наша лаборатория стала самой уважаемой? И почему нынешние цели должны быть „более интересными и высокими“? Я и раньше никогда не думала, что занимаюсь ерундой. В науке нет неинтересного и мелкого».

Она поднялась на сцену, где ей вручили цветы, традиционный конверт и благодарственное письмо от НИИУ с шикарным размашистым автографом сегодняшнего оратора.

– Поздравляем вас, Кира Венедиктовна! Эта премия – логичный венец вашей научной деятельности! Заодно прошу всех новоприбывших сотрудников познакомиться с их непосредственным руководителем и учесть, что, несмотря на свой нежный возраст, Кира Венедиктовна является очень умным и уважаемым человеком в институте, а это требует соответствующего к ней отношения.

Кира уже не удивлялась, а просто улыбалась: «Он видит меня вблизи второй раз в жизни, а говорит так трепетно, как будто взрастил и вскормил меня лично».

Пожав руку директору и откланявшись, Кира спустилась в зал к прочим присутствующим.

Когда последние аплодисменты стихли, Радислав Петрович продолжил более торжественным тоном, со всей внушительностью в голосе, на которую только был способен:

– А теперь хотелось бы обратиться ко второй причине сегодняшней встречи, но по важности, наверное, более значительной. Однако не будем сравнивать несравнимое. Речь идет о новой находке нашего института, которая перевернет жизнь всего человечества и изменит ее до неузнаваемости. Каждый из вас понимает, что я говорю о новом объекте «Эс Икс», который поможет разрешить все социальные и психологические проблемы не только в нашей стране, но и в любом другом, нуждающемся в этом сообществе. Мы сможем подарить человеку истинное счастье, – подчеркнув интонацией последнее слово, директор выдержал многозначительную паузу, обводя взволнованным взглядом всю ученую аудиторию. – То самое счастье, которое всегда ускользает прямо из-под носа, к которому мы стремимся и так жаждем получить, подчиняя достижению этой цели все свои поступки. Счастье, так или иначе, занимает все наши мысли. И если есть на свете хоть что-то более величественное и божественное, чем счастье, то это, наверно, любовь.

Радислав Петрович снова помолчал, как будто вспоминая про себя те самые величественные и божественные моменты любви, которые были в его жизни, и, нехотя оторвавшись от них, продолжил:

– Однако шар любви нами еще не найден, а вот артефакт счастья мы держим взаперти в своей лаборатории. Никому не нужно объяснять, что человек, и только он один является творцом своего счастья, а достигнув его, становится более продуктивным, так как неприятности и преграды превращаются в мелкие и незначительные, а цели, наоборот, в глобальные и реальные. Счастливый народ, не думающий о своих проблемах и горестях, способен достичь даже невозможного! Я призываю всех сотрудников приложить максимум усилий для скорейшего высвобождения счастья из наших стен и распространения его среди всех нуждающихся в нем людей. А таких, поверьте, много. Вы сами видите их каждый день – бедных, одиноких, покинутых и раздавленных жизнью горемык. Судьба поступила с ними несправедливо, отобрав у них надежду на лучшее и веру в счастье. Но в наших силах изменить их печальные незавидные судьбы. В кои-то веки мы, ученые, можем помочь людям!

Голос его все усиливался и к этому моменту гремел, заполняя все пространство огромного зала, достигая не только ушей, но умов и сердец всех слушателей. Звук окутывал, проникал в глубину души и, очаровав однажды, вел за собой, бодрил, будил, радовал, ласкал слух и дарил особое наслаждение. Казалось, слушать его можно бесконечно:

– Ведь на наших с вами глазах наука впервые за многие тысячелетия действительно достигнет своей основной цели – дать людям счастье и удовлетворение от жизни! Я призываю вас, друзья мои, подойти к этой непростой задаче со всей ответственностью и каждую минуту помнить, что в ваших руках находится не только счастье и будущее всего человечества, но также и неизвестный объект, суть которого нам еще неясна. Мы не можем рисковать жизнями и здоровьем миллиардов людей, а посему будьте бдительны и выверяйте каждое свое действие, каждое свое заключение с хирургической точностью. Малейший просчет может обернуться ужасной трагедией, в то время как слаженная и высокопрофессиональная работа принесет плоды, о которых мы не смели ранее даже мечтать. Я верю в вас! Итак! Счастье ждет нас! Оно пришло в мир, чтобы стать достоянием человечества! Да наступит эра счастья для всех и каждого!

Когда было произнесена последняя пафосная фраза и стало понятно, что речь закончена, зал некоторое время находился под впечатлением сказанных слов и нарисованных образов и уже через минуту взорвался аплодисментами. Виктор Иванович и Кира, переглянувшись, тоже хлопали.

***

Дорога вела все лесом, и вдали уже виднелось село Виноградное.

Виноградная Зона (получившая свое красивое имя от названия этого села), одно из мест Посещения, находилась всего в пятидесяти километрах от пункта назначения, к которому держали путь пассажиры автобуса. Все они были сотрудниками института и ехали в Виноградное кто за чем: отдохнуть от коллег и научных забот, навестить знакомых (появлявшихся после этого отдыха) или просто сменить обстановку. Деятели умственного труда жили по месту работы: вперемежку с исследовательскими корпусами стояли многоквартирные дома, кафе, магазины – словом, там было все, что могло понадобиться для нормальной жизни сотрудников Виноградного НИИУ. Вместе с тем такое удобство оборачивалось скукой. Ведь не более пятисот-шестисот работников института уже знали друг друга в лицо, многие и по именам. По крайней мере назвать лабораторию или подразделение любого встречного мог каждый. Вот и стремились многие разнообразить свою научную компанию сельскими жителями, которых, в общем, было тоже немного – около полутора тысяч человек. Но в Виноградном проще было встретить незнакомое лицо, ведь там существовали еще и приезжие.

Труженики науки, они же – пассажиры, стремились к новому общению, не зараженному мудреной терминологией, да и вообще не жаждали обсуждать на отдыхе свои рабочие изыскания. Поэтому управление НИИУ дозволило выезды сотрудников в соседнее село, контролируя тем не менее особо языкастых: за этим следила служба безопасности института с одной стороны и спецотдел госбезопасности с полицией – с другой. Эти невидимки присутствовали всюду и пресекали любую утечку информации, какой бы невинной и простой она ни казалась на первый взгляд.

С момента Посещения село очень изменилось, и вместо когда-то обычных покосившихся деревенских построек выросли уютные гостиницы, кафе, супермаркеты, службы быта и прочие бессмысленные и необходимые конторы. Улицы замостились плиткой и асфальтом и наполнились туристами, которые радостно покупали различные «безделицы из Зоны», не имевшие, впрочем, к оной абсолютно никакого отношения. И, затаив дыхание, слушали различные байки, касающиеся действительности тоже весьма условно. Однако туристов и это устраивало, тем более что попасть в саму Зону на сегодняшний день не представлялось возможным. Интересующимся показывали институт, лаборатории, библиотеку, но ни один турист, спроси вы его, даже приблизительно не смог бы показать направление к тому месту, где инопланетная цивилизация оставила свой странный след.

Зона Посещения находилась за двойной стеной, обнесенной колючей проволокой под высоким напряжением. Ее стерегли практически так же, как самых опасных в мире преступников. И такое явление, как сталкерство (сталкерами называли людей, которые незаконно проникали в Зону и выносили оттуда различные «объекты» для продажи), столь сильно развитое в окрестностях других Зон, здесь было такой же редкостью, как и само Посещение.

Кира сидела у окна автобуса и думала, что все-таки правильно сделала, когда ушла с банкета, едва прозвучали первые тосты высочайших персон – руководителей и приглашенных гостей. «Зачем? – оправдывала она сама себя. – Все как-то странно радужно настроены на исследования. Видимо, сказались слова Радислава Петровича, отозвались в сердце каждого. Возможно, это правильно – начинать исследование на подъеме, но все-таки настоящий ученый должен быть всегда трезв и беспристрастен, иначе какой же он ученый?! А что касается знакомства с новыми подчиненными, – Кира усмехнулась, – успеется… Важнее то, как человек работает и какую пользу приносит, а не то, как он болтает ни о чем и пытается произвести впечатление».

Автобус остановился на центральной площади Виноградного, и практически все пассажиры поспешили на выход. Однако Кира и еще несколько человек остались в салоне.

Через какое-то время она попросила водителя притормозить на неприметной развилке загородной дороги. Он уточнил, действительно ли это то самое место, которое нужно, и неуверенно открыл двери.

Девушка поблагодарила и вышла.

Когда автобус скрылся из виду, а за ним улеглась дорожная пыль, Кира глубоко вдохнула воздух, полный щебетания птиц и бездонного неба, и сделала первые шаги к второстепенной дороге.

Она с удовольствием шла пешком, созерцая и впитывая милые картины живого мира: качание листвы деревьев, волнение трав, веселое перепархивание птиц и сонное стрекотание насекомых. Вдали желтым морем разлилось пшеничное поле. Ветер катался на его волнах, слегка пригибая и поднимая колосья. Сердце Киры трепетало от предвкушения приключения и настоящего путешествия, хотя это была всего лишь прогулка.

«Какое это счастье! Идти вот так, дышать, смотреть и больше ничего не желать! Кажется, не будь я должна всему миру, так бы шла и шла всю жизнь не останавливаясь!»

Чем дальше Кира шагала, тем чаще выключался ее натруженный мозг, переполненный вопросами и гипотезами, тем живее выглядело все вокруг, в том числе она сама.

Через какое-то время вдалеке показался небольшой ухоженный поселок. Домики разной величины стояли на почтительном расстоянии друг от друга, прячась в зелени деревьев, цветах и высоких заборах. Было понятно, что хозяева этих жилищ очень уважали домашние миры соседей и требовали такого же отношения и к собственной приватности.

Кира издалека приметила знакомый шлагбаум и свернула с дороги на тропку, огибающую поселок справа.

В ногах путались стебельки травы и луговых цветов. В нескольких местах пришлось наклониться, чтобы пройти под раскидистыми кустами сирени. И вот она оказалась рядом с деревянным забором. Калитка пряталась еще за одним кустом сирени, а прямо за ним открывался огромный виноградник с тяжелыми кистями ягод на подпорах.

Осторожно ступая по дорожке, она дошла до входной двери дома. Уже подняв руку, она немного замешкалась, но потом все же решительно постучала.

Дверь лениво распахнулась. За ней стоял слегка помятый, но здоровый и сильный мужчина лет тридцати-сорока. Точный его возраст определить было сложно. Что-то говорило о его опытности и усталости, но что-то – о молодой жизненной энергии. Казалось, этот человек неподвластен времени, обитает вне его или над ним…

Джинсы и клетчатая рубашка на нем были по-домашнему небрежными. Им соответствовало и выражение лица – такое же расслабленное и «домашнее».

Кира улыбнулась:

– Доброго дня!

– А… Прима Конгресса, – узнал он старую знакомую и направился вглубь комнаты.

– А ты все тот же волк-одиночка, – в ответ произнесла она, оглядывая комнату, в которой царил архаичный мужской беспорядок – такой же здоровый и безмятежный, как и его владелец.

– Волк, – добродушно согласился Волк, погружаясь в любимое (единственное) кресло. – Как поживаешь, Кира? Какие новости в свете?

– Да поживаю хорошо, работы много, а об основных событиях я как раз у тебя хотела узнать.

Не ожидая приглашения, она присела на диван напротив и открыто взглянула мужчине в глаза.

– О каких? – равнодушно отозвался тот. Теперь лицо его выражало унылое безразличие. – Ты знаешь, я давно не бываю в свете. Он мне неинтересен.

Кира испытующе смотрела в красивые зеленые глаза: «Неужели и впрямь ничего не знаешь? Так я тебе и поверила. Как же. А кто же, если не ты?»

– А случилась вот какая история. Сейчас расскажу.

Зеленые глаза напротив заулыбались, и Кире показалось, что это все-таки не Волк, а обычный домашний кот – нашаливший и скрывающий место преступления. Теперь, развалившийся в кресле, он действительно был похож на откормленного домоседа, мало интересующегося чем бы то ни было в мире, кроме меню обеда.

– Эта новость разлетелась уже по всей планете. Институт Виноградной Зоны нашел субстрат счастья и нарек его объектом «Эс Икс». В настоящее время лаборатория психофизиологии всеми своими пятьюдесятью умами пытается постигнуть этот невероятный феномен и подарить счастье людям. Сейчас новую находку охраняют как ничто другое на планете.

– О! – так же поддельно-нехотя «удивился» он, все больше напоминая домашнего кота. – Это действительно новость.

«Еще бы замурлыкал», – подумала про себя Кира и скрестила руки на груди, расстроившись, что он не проявляет никакого внимания к сути ее слов, ведь говорила же она совсем не обыденные вещи, а в чем-то даже сенсационные.

А Волк, не замечая ее эмоций, почти зевая, продолжил:

– А почему название такое странное? «Эс Икс»?

– Ну, это как бы заглавная «Эс» от слова «счастье», но неизвестного нам пока счастья, поэтому «Икс».

Собеседник фыркнул и пренебрежительно произнес:

– А что ж два разных языка в одной аббревиатуре? Назвали бы все на английском? Как там счастье?

– Happiness… – тихо произнесла Кира.

– Вот-вот, – улыбнулся Волк, поглядывая на девушку. – И переменную другую надо взять! Ведь счастье – это не просто, как ты говоришь, «неизвестное», а из другого мира! – глаза Волка хитро заблестели, а голос усилился. – «Игрек», например. Нет, «игрек» мало! Лучше – «зет»!

Кира внимательно смотрела на своего собеседника, пытаясь понять, к чему он клонит.

– И получится «Хэ Зэ», – триумфально закончил свою мысль Волк, нарисовав в воздухе сочиненную аббревиатуру из английских букв «H» и «Z».

– Ага, – кивнула Кира, наконец, поняв издевку Волка. – Что по-русски и особой расшифровки не требует.

Он бодро подпрыгнул из своего кресла со смехом:

– Ты и не представляешь, насколько ты сейчас права! Именно так! И именно по-русски! – но, видя, что Кира не разделяет его веселости по отношению к предмету разговора, тут же потух, снова растворился в своем кресле и бесцветным голосом продолжил:

– За счастьем уже, наверно, очередь стоит… Как бы ваши, институтские, не растащили его по кусочку… А? Другие-то к вам не проберутся, а вот от себя его убережете? Сможете? – глаза его были равнодушно-серьезными, но когда он подмигнул своей собеседнице, она окончательно уверилась в причастности сидящего напротив человека к добыче нового «ископаемого».

– Загадка в том, – деловым тоном продолжила она повествование, делая вид, что не заметила этого странного намека, – что нашли его не наши сотрудники, а настоящие сталкеры.

Кира помедлила, в упор глядя в глаза мужчины, пытаясь увидеть в них его настоящую, сталкерскую суть.

– Послушай… – она не знала, как бы дипломатично вытянуть из него правду, и потому задала вопрос в лоб:

– Ведь это ты вытащил его из Зоны. Ты? Кроме тебя, больше некому!

Он расхохотался. Искренне. Как будто не смеялся целую вечность, а теперь нашел прекрасный повод и радовался ему, как ребенок. Волк смеялся. Ситуация была забавная (вы видели, чтобы волки смеялись?!), но Кира почему-то чувствовала себя по-идиотски. Это точно он! Он!

– Так вот в чем дело, Кира! – он продолжал фыркать и хохотать между фразами. – Вот в чем дело! Тебе нужен сталкер! – смех понемногу прекращался. – Ты знаешь, – сказал он уже совсем серьезно, беря руку девушки в свои теплые большие ладони. – Здесь давно не живет сталкер. Ты это прекрасно знаешь.

Кира торопливо высвободилась, отметив про себя, насколько эти руки дышали одновременно нежностью и силой. Настоящие. Мужские.

Она встала и прошла к окну:

– Я понимаю, – проговорила она тоном примирения, вертя на пальце кольцо. – Ты не можешь сказать. Или не хочешь. Я тоже не могу распространяться о многом из того, что происходит у нас в институте. Это закон. Я тебя понимаю.

– Ну вот видишь, все становится на свои места. Ошиблась. Ничего. Со всеми бывает, – он тоже встал и подошел к Кире. Некоторое время они вместе смотрели на сочные кустарники за окном. Гроздья зеленого винограда свешивались с опор и манили своей пьянящей прохладой. Она тайком взглянула в его задумчивые глаза и поняла, что все-таки это настоящий волк. Теперь мирный и почти домашний, но тем не менее волк. Недаром все знали его именно под этим именем. Он не мог не заметить быстрого движения глаз девушки по его лицу и тут же отвлекся от своих мыслей.

– Чай? Кофе? – как ни в чем не бывало уронил мужчина.

Девушка встрепенулась, смутившись, что была поймана на мыслях о нем, и ответила:

– Н-нет, – она отыскала сумочку на диване. – Я тороплюсь. У меня встреча.

– Как хочешь, – ей показалось, что он вздохнул. – Может быть, тебя подвезти? До центра путь неблизкий. Особенно если торопишься.

Кира отрицательно покачала головой и направилась к двери.

Там она остановилась, подождав, чтобы он подошел ее проводить.

– Приходи иногда, если сердце просит, – дружески произнес Волк. И улыбнулся. Мягко, по-человечески.

– Хорошо. Обязательно приду, – перед ней снова стоял немного помятый, но сильный человек. Странный. Поминутно превращающийся. Может, это Зона его таким сделала. А может, человек он такой.

И уже выйдя за дверь, она обернулась:

– Почему ты не забрал себе этот объект? Почему не стал счастливым?

Он промолчал. В его нечеловечески глубоких глазах светились тоска и мудрость.

***

Кира долго шагала, не понимая, куда она так торопилась и куда теперь идет. Конечно, никакой встречи назначено не было. Никто ее здесь не ждал. Единственной целью приезда в Виноградное был сам Волк. Она замедлила шаг, пытаясь разобраться в своих чувствах и мыслях, а заодно понять, почему же все-таки ее старый знакомый не захотел стать счастливым, а продал находку институту. Нет сомнений, что это был он, хотя, может быть, она действительно ошиблась, и это было чьим-то чужим достижением… Но нет! Это сделал он! Никто больше в этом селе не смог бы отважиться на столь дерзкий поступок: вынести из запретной Виноградной Зоны новый неизвестный объект.

К этому моменту Кира уже подошла туда, где ее оставил автобус.

Она взглянула на часы. Следующий будет минут через семь. Она пошла по дороге в сторону Виноградного, рассчитывая, что автобус подберет ее в любом месте.

Так и случилось, и через несколько минут Кира уже сидела в автобусе, а спустя еще несколько – выходила в центре Виноградного.

И только тут ее настигла мысль о том, что Волк знал об объекте заранее, до того, как обнаружил его. Он бы не пошел в Зону просто так, неизвестно зачем или просто наудачу. Это не его методы. Выходит, он действительно точно знал, что «Эс Икс» существует, как и знал (хотя бы в общих чертах), где его искать.

Кира остановилась посреди улицы, осмысляя свою догадку.

Она понимала, что Волк никогда не скажет ей правды. Для него это верная смерть. Его не будут охранять, как тех двоих «счастливых», потому что он не представляет интереса для науки. Да и безопасность его бывших попутчиков – счастливчиков тоже гарантирована только до конца эксперимента. Кира пошла дальше и снова остановилась. Что-то подсказывало ей, что на ходу она размышлять уже не может. Ей хотелось сесть и собраться с мыслями. Она оглядела улицу.

Кафе под открытым небом. В самый раз.

Перед ней ароматно запах крепкий чай – можно было снова погрузиться в свои мысли:

«Итак, Волк знал, что в Зоне объявился новый артефакт, который заинтересует исследователей. И знал, что он приносит „счастье“, поэтому и позволил тем двоим стать счастливыми. Если бы свойства находки были неизвестны, он никогда бы не дал „осчастливиться“ своим спутникам, с которыми шел плечом к плечу на смертельно опасное мероприятие.

А вот интересно, а что они скажут о своей последней вылазке? Раскроют ли тайну своих похождений и не станут покрывать друга-сталкера? Им, счастливым, должно быть все равно. Теоретически уже ничто не может омрачить их счастья – ни предательство, ни казнь друга, ни потеря собственной жизни. Вот вам и новое лицо „счастья“, которому нипочем самые страшные людские грехи.

А он отказался. Отказался быть счастливым. Или „осчастливленным“? Какие принципиально разные смыслы в этих двух похожих на первый взгляд словах: быть счастливым и быть осчастливленным.

Вряд ли Волк побоялся неизвестного. Нет. Он осторожен и расчетлив. Он что-то знает. Возможно, ту саму разницу между этими двумя словами. Может быть, поэтому он и посмеялся над нашими исследованиями. Возможно, он хотел предупредить нас о чем-то? О чем?

Или его поведение – это только следствие его скептической натуры? Он традиционен и консервативен до самых своих глубин. Ему, как и дикому зверю, не надо никаких особенных условий – ни в еде, ни в одежде, ни в жилье. Но счастье! Разве оно не должно быть в списке самого необходимого по жизни?

Загадка.

Ну а что, собственно, я сама? Я бы согласилась стать счастливой, применив к себе „Эс Икс“? И что это будет означать для меня? Для окружающих меня людей? Для моей научной деятельности?

Дайте подумать.

Как я чувствую себя, когда я счастлива? Когда это происходит? Кажется, счастье я чувствую в нескольких случаях. Я люблю наслаждаться природой. Бывает, вдыхаешь аромат свежей зелени, слышишь пение птиц, течение реки – и кружится от счастья голова, потому что величие и простота природы не может не вызывать восхищения у всякого живого существа… Еще красота и неповторимость научного открытия или подтверждение гипотезы, которые вызывают частое биение сердца, радость и даже счастье: этакий оргазм ума. Это поймет лишь тот, кто сам его испытал хотя бы раз… А еще – после действительно трудных поисков и напряженной работы, когда приходишь домой, падаешь спать, уставший, обессиленный, и только в этот момент понимаешь, насколько счастлив, засыпая сном младенца. Еще счастье от встречи и общения с друзьями, которых не видел долгое время, их достижения, их успехи. Еще любимый, бесценный человек…

И все это может дать мне простой светящийся шарик?

Даже смешно. Наша жизнь столь разнообразна и непредсказуема, а этот „Эс Икс“ предлагает заменить ее беспричинными физиологическими реакциями, игрой гормонов?»

На лице Киры появилась грустная улыбка:

«Вот вам и „счастье“. Нет, не нужно мне такого… Я же не лабораторная свинка! Не растение, не насекомое! Я мыслящий, творящий, чувствующий человек! Все проявления счастья настолько неповторимы и поразительны, что кажется невообразимым заменить их одной-единственной эмоцией или чувством, которое предлагает загадочная инопланетная цивилизация. И потом. Как можно стать раз и навсегда счастливым, когда счастье познается в сравнении?! Только зная, что есть грусть, мы познаем радость. Боль потери, отчаяние, любовные муки чередуются с эйфорией, чувством полета. Слезы расставания сменяются встречами со слезами на глазах, которые и являются наградой за долгое ожидание. Так и только так протекает наша жизнь! Именно в этой смене, в этом переходе из одного состояния в другое нет-нет да и обнаруживается счастье! А вы предлагаете застопориться на одном из этих переходов и больше никогда не узнать никаких новых переживаний, новых чувств, событий, лиц?!»

Кира сделала последний глоток горячего, бодрящего чая и пошла прочь от кафе к автобусной остановке. Почему-то именно сейчас ей захотелось схватить за рукав заведующего лабораторией вместе с директором и прокричать им: «Да как же вы смеете отбирать у людей истинное счастье! Экспериментировать концентрациями медиаторов, забывая, что нейрохимия – это такой же след от счастья, как след человека на снегу. Но разве можете вы по нему определить, куда шел человек, что об этом думал, догонял он кого-то или, наоборот, стремился убежать? Кто были его друзья, любимый человек, любимое дело? Не знаете?! Так и не лезьте со своими исследованиями туда, где люди могут и должны быть сами себе хозяевами!»

Она дошла до остановки и посмотрела на часы. До автобуса еще десять минут.

Вокруг никого не было (ведь в это время все ехали из института, но никак не обратно), только продавец газет и журналов:

– Покупайте свежие газеты, – бодро, но без особого энтузиазма проговорил человек за прилавком. – Полюбопытствуйте, что о счастье пишут.

«А что о нем писать? – подумала про себя Кира. – Мне и так все ясно!»

Но подошла поподробнее рассмотреть яркие листки газет.

– Вот, например, результаты опроса на улицах столицы о счастье – интересно. Или вот – интервью в исправительной колонии и из неблагополучных семей.

– Хорошо. Дайте мне их, посмотрю пока.

Кира рассчиталась с продавцом сплетен и погрузилась в столичные новости в ожидании автобуса. Когда он подошел, ей уже не хотелось никуда ехать. Ничего никому не хотелось кричать и доказывать, однако, опустив голову, она покорно поднялась на подножку. Автобус был пуст.

Ей стало очень печально оттого, что есть на свете люди (и много людей!), которые просто жаждут получить лабораторное счастье. Вот, например, малообеспеченные люди: им не на что надеяться, неоткуда ждать помощи. Или инвалиды, с рождения или волею случая обделенные физическими или умственными возможностями. Или пожизненно заключенные… какое уж тут счастье…

Голова шла кругом. В горле застыл ком.

Вокруг нее кружились больные, немощные, искалеченные, одинокие… Все они в голос рассказывали о своих бедах и проблемах, многие рыдали в отчаянии: непоправимые утраты, горе, обида, злоба, неверие, безнадежность охватили их сердца. Люди подступали все ближе, обвиняя в бездействии и гнусных мыслях о якобы бесполезном «счастье» из Зоны:

– Это была ошибка следствия или подкуп, – неспешно размышлял рядом с ней мужчина лет тридцати, но весь седой. – Меня обвинили в убийстве, которого я не совершал, и осудили на пожизненное заключение. Мой бизнес, в который я вложил и деньги, и душу, и все свое время, достался конкуренту. Молодая жена осталась без средств к существованию, и я даже не обижусь на нее, если она скоро снова выйдет замуж – у нее просто нет иного выбора. Она должна жить, родить ребенка, которого у меня уже никогда не будет. А моя жизнь загублена. Моя репутация теперь ничего не стоит. Я растоптан. Я среди убийц и воров, среди падали, отбросов общества. Чем я это заслужил? Я уже давно мертв.

– Моя мать просто дура, – говорил подросток неопределенного пола, временами похожий то на девочку, то на мальчика. – Когда она избила меня первый раз, я был еще совсем маленький. Тогда я поджег ее шкаф и впервые сбежал. Теперь меня знают все сотрудники органов опеки и отдела несовершеннолетних в полиции… О чем вы? Какое может быть счастье, когда твоя собственная мать ненавидит тебя?

– Пашешь, пашешь всю жизнь как проклятый, – небритому мужчине в поношенном свитере было за пятьдесят, он курил папиросу и смотрел в сторону, – все пытаешься прокормить семью, жить не хуже всех. С цеха вылезешь едва живой, до дома доедешь, «соточку» накатишь да свалишься сразу от усталости. Уже не слышишь ни зудение жены, ни попрошайничество дочек на очередные цацки. Счастье… – он брезгливо сморщился. – Где уж нам на этом свете… А на том и подавно… До крышки гроба недалеко… Закопают – и дело с концом… Уж если ни на что в этой жизни не заработали, ничего хорошего не видали, так, может, хоть с этим счастьем ученые не обделят? А?

– Неужели я так много хочу? – молоденькая, ярко одетая девушка сидела напротив, размазывая тушь по симпатичному личику, нервно покачивая ножкой на высокой шпильке. – Мы любили друг друга. Много лет были вместе. Правда, он редко приходил ко мне, говорил, что очень занят и устает на работе. Цветы дарил очень редко. Нежных слов и признаний в любви от него было не дождаться – он считал, что это ни к чему, излишне, ведь и так все ясно: раз сказал однажды, что любит и хочет быть со мной, то так оно и есть. И я верила! Я всему верила! Лишь бы только быть с ним рядом, лишь бы сделать его счастливым! А потом…– голос ее сорвался на детский плач, – потом он женился на другой.

– Моя жена, моя Настя, с которой мы прожили душа в душу двадцать два года, погибла в случайной перестрелке на улице, – лицо пожилого рассказчика, хоть и было размыто, выглядело очень знакомым, но Кира не могла припомнить, где она могла встречаться с этим человеком. – Этих гадов тогда так и не нашли. Настя действительно была моей второй половинкой: кусочком сердца, кусочком души. И ее не стало. Мне казалось, что весь мир канул в пучину. Ни дети, ни работа – ничего не давало мне успокоения. Я любил ее. Но насколько сильной была моя любовь, я понял только после ее смерти. Я каждую ночь слышу ее задорный смех, вижу милое сердцу лицо. Зачем ты оставила меня, Настенька? Моя Настена. Я так скучаю по тебе!

И тут Кира вспомнила:

– Виктор Иванович, неужели это вы?