И она ответила ему на это так:
«Помнишь, как-то раз ты задался таким вопросом: «Зачем такой скрипачке нужно было находить меня чтобы исполнять все, чего бы я ни захотел, когда она сама могла бы выбрать кого угодно?»?»
– Эй, кажется он это тебе выговаривал, по телефону, верно? У тебя что, встреча с ней была?
– Да нет же, нет! Пойми и поверь мне: мне во всей этой истории довелось лишь собирать информацию, но никоим образом не распространять. Рассказываю я ее сейчас в первый раз тебе, просто у меня это все так явно зафиксировалось и поэтому так гладко идет. Нестыковка есть, и я не сомневаюсь, что со стороны это кажется похожим на обычный бытовой треп с моей стороны, но этого не было. Информация шла не от меня.
– Может он еще кому успел рассказать о своих ощущениях?
– Да, вполне возможно, однако мне почему-то хочется придерживаться вот этой, в некотором роде мистической позиции – уж очень к этому располагает конец этой истории. Как он мне сказал, он сам опешил, услышав от нее слова, сказанные им самим не так давно. А она добавила:
«А ведь я и в самом деле сама выбрала именно тебя. Если бы ты знал, как трудно было все вокруг устроить для нашей встречи, сколько для этого необходимо было совершить… Когда мы играли нашу последнюю песню на Озере, мне вдруг стало ясно, что я сделала все, что требовалось от меня, и мы играли твою музыку, пели твою песню, мы были вне времени и пространства, отдавая Вселенной то, чем она нас наделила, и делая этот мир лучше. Но мне также открылось и то, что я совершила ошибку, и что ты не тот, кого я искала. Я боролась сама с собой, пытаясь отбросить плохие мысли, нахлынувшие на меня в самом конце моего пути, но я не чувствовала боли от этого сопротивления, а значит все было впустую. Вопрос времени. И от этого отсутствия боли мне стало больно до слез, тех самых, которые ты видел, но которые не раскодировал. Мне жаль, но нам не хватило самой малости».
Он молчал. Он даже не решился спросить, о какой именно малости она говорила ему. Мы можем только догадываться.
– Как, она так и не сказала ему?
– Увы!
– Мастер противоречий не увидел того, что он мечтал увидеть и чего он так страстно хотел.
– А мечтал ли он об этом на самом деле? Может ничего этого и не было? Поэтому наш разговор на эту тему и начался с моего предположения об изначальной невозможности положительного разрешения этого конфликта.
– А ведь они были так близки к цели…
– К чьей цели? Лично мне кажется, что Скрипка стала еще ближе к своей настоящей цели, и тогда уже, когда она достигнет ее, она по достоинству оценит и то, через что ей пришлось пройти с ним. Кстати, мой рассказ практически закончен, но не совсем… После того, как она упомянула ту «самую малость», в воздухе повисло молчание. Наконец, он решился нарушить его и тихо спросил: «Кто ты?». Она же вдруг, непосредственно так, попросила принести ей воды, специально попросив добавить леду из холодильника. Для этого ему пришлось пройти в дальний конец коридора. Когда он вернулся, держа в руках стакан воды со льдом, комната была пуста.
Он так и простоял некоторое время, глядя на стул, на котором она сидела пару минут назад, пока не начал ощущать тяжесть стакана и не поставил его на стол. Тогда-то он и заметил белый бумажный конверт, которого здесь точно не было до ее прихода. Взяв его, он обнаружил внутри мини-компакт-диск с узенькой дорожечкой записи, а также записку. Внезапный сильный приступ тоски овладел им, в горле застрял комок, но он все же вставил диск в дисковод и развернул листок бумаги, на которым ровным почерком было написано:
Будь спокоен, твоей вины во всей этой истории нет. Время все расставит на свои места. Мой путь продолжается, а свой ты сам еще не нашел. Желаю тебе скорой удачи в этом деле! А чтобы тебе не казалось, что эти прекрасные месяцы нашего сотрудничества прошли впустую, пусть у тебя останется запись последнего выступления нашего дуэта. Не будь его – где бы мы находились сейчас?
P.S. Спасибо за воду!
– Озерное выступление?! Оно осталось?!
– Увы, нет. Не об этой воде шла речь в постскриптуме. На диске была запись их самого последнего совместного домашнего музицирования, во время их последней встречи с инструментом. Оказывается, когда он вышел за стаканом воды она успела включить режим аудиозаписи на своем мобильнике. Может быть, она сделала это для него, хотя мне кажется, что она сделала эту запись для себя, ведь это была единственная песня его собственного сочинения, ради чего она собственно и пришла к нему. А Озерное «Озеро» кануло в Лету, и осталось только в памяти тех, кто был там в тот вечер. Ну, может кто и сделал какое-то любительское видео и когда-нибудь выложит его на какой-нибудь сайт, хотя это уже будет не то. Мне лично смотреть это будет неинтересно.
– Надо же было мне уехать тогда в ту глупую и абсолютно бесцельную командировку! Как я сожалею об этом сейчас!
– Может быть и надо было. Кто знает?.. Скорее всего надо было, и цель у твоей командировки тоже была определенной. Явно она нужна была для корректировки чьего-то пути, может быть и твоего, да и моего – не исключаю такой возможности. Может быть не будь той командировки, мы бы сейчас говорили друг с другом о чем-то совершенно ином, и результат был бы уже другим. А раз все пошло именно так, а не иначе, будем считать, что так оно и должно было быть, и не будем сожалеть ни о чем.
– Договорились! Никаких сожалений! Ага, мы как раз уже заходим на посадку. Пора пристегнуть ремни…
Июнь – Июль 2014
Снегурочка (История с размышлениями)
Минут пять я колебался за что именно мне сейчас, после часовой дневной прогулки в последний выходной новогодних торжеств стоит взяться: набросать на белый лист – а может получится его сразу завершить? – идею для нового рассказа, которая посетила меня десятью минутами ранее, или же продолжить одно из самых увлекательных чтений, в которые мне пришлось быть вовлеченным за последние несколько лет?
Идея засела в голове настолько четко, что я уже видел рассказ в его окончательной форме, не знал лишь – как это обычно бывает – как он закончится. Я знал, что не упущу ничего из того, о чем меня сейчас буквально молил выложить на себя воображаемый белый лист бумаги. Ожидающее же меня чтение, так же, как и время рождественских отпусков, приблизилось к концу – каких-то полтора-два часа, и еще один из многих поставленных планов смог бы быть выполненным, еще раз придав мне уверенности в осознании того, насколько я изменился по отношению к тому стилю жизни, который я исповедовал в течение прожженных двух десятков лет.
В дополнение к этому, свежеcваренный кофе ароматно дымился на журнальном столике, где по соседству с чашкой меня уже ждала книга и блокнот с ручкой (я нередко делаю заметки по ходу чтения, будь то интересные идеи на будущее или найденные опечатки). Там же лежал и телефон – мой постоянный спутник и указатель моего текущего местонахождения.
И как будто всего этого было недостаточно – в руках я держал… как бы его корректно назвать – бутерброд? Нет, не бутерброд. Бутерброд подразумевает масло, и хоть какой-то намек на соблюдение гастрономических традиций и неписаных законов сервировки стола. Это был скорее трибьют свободной, активной, не отягощенной какими-либо социальными рамками творческой жизни от человека, четверть часа назад вернувшегося с часовой прогулки по городу, надышавшегося по-весеннему теплым январским воздухом, бухнувшего тридцать с лишним долларов на ремонт старой, но такой любимой пары ботинок и купившего себе небольшого размера хлеб, к которому «дома что-нибудь да и найдется».
Дома нашлось несколько маринованных помидорчиков виноградных размеров, следом за ними пошли в ход таких же размеров маринованные грибочки, зеленые оливки, никогда меня особо не соблазнявшие, и несколько ломтиков нарезанной копченой колбасы недельной давности. Освободив край хлеба от прикрывавшего его пакета, я раза три откусил от края по небольшому куску, раздвинул пальцами края хлеба, и в создавшуюся по ширине щель вставил четыре ломтика колбасы. Откусил, разжевал, одобрил – и начал заниматься кофе. Приготовив его, нужно было уже готовить новый ряд ломтиков колбасы, потому что первый был уже съеден.
В кругу сотрудников мы нередко обсуждаем касающиеся еды аспекты быта, и мне вспомнилось, как один из нас рассказывал о том, какие «бутерброды» готовил он – естественно, для себя самого. «Длинный французский багет разрезается вдоль на две части, между ними кладется ранее подготовленный слой (а иначе и не назвать) салями. Почему бы и нет? Форма подходящая, они будто созданы друг для друга. Сидишь и ешь себе сколько влезет…», – говорил он под одобрительные улыбки собеседников.
Не знаю, делал ли он это на самом деле, но я сейчас держал в левой руке частично обглоданный хлеб, а правой втыкал в него новый слой колбасных овалов. Взяв чашку кофе, я вернулся в гостиную, и именно в этот момент мысль, которая посетила меня сразу после того, как я вернулся с прогулки и разулся, заставила меня подумать о выборе продолжения дня.
Я даже не помню почему именно эта история всплыла у меня в памяти – может какая-то ассоциация подсознательно возникла у меня в процессе стаскивания ботинка, или еще что – но вчера всего того мысленного сценария у меня не было.
По сути дела, сама эта история может быть даже и не стоит тех часов, которые я в конце концов затрачу на создание этого рассказа, может быть даже и рассказом называть эти несколько страниц неприлично, но тем не менее мне снова захотелось попрактиковаться в писательстве. Два других проекта, над которыми я уже месяцы ломаю голову, все еще находятся в подвешенном состоянии, и еще суток не прошло с того момента, когда я нащупал тему и форму потенциального третьего. Но эта история, а точнее ее вымышленное комичное продолжение – да-да, я буду писать на основе реальных событий о том, чего на самом деле не происходило, но что могло бы произойти, будь на их месте соответствующие личности, обладающие определенным чувством юмора и являющиеся неутомимыми романтиками в душе – опередило их в силу своей спринтерской природы.
Что-то в моем сознании упрямо твердило: «Подождет твое чтение, никуда оно не убежит. Оно уже давно написано, а эта история – история сегодняшнего дня. Отложишь на вечер – потеряешь вкус. Потеряешь вкус – уйдет к другому. И не так уж мало времени должно уйти на ее создание – может быть это будет последнее из твоих дел, которые ты успеешь закончить за прошедшие двенадцать дней – но создать ее нужно. Она просит – не я».
Действительно не знаю, стоит ли эта история отдельного рассказа. Ее ведь даже не вставить во что-то большее, не подвести под какой-то концептуальный цикл. Это просто анекдот, чистый вымысел, хотя…
Моя писательская ипостась давно ожидала чего-то нового. Недавно законченный рассказ – как раз из ряда тех, что могут составить некий цикл – не давал мне основание снять с себя эту ответственность. В музыкальном плане все готово к студийным часам, которые приведут к созданию очередного альбома (скорее бы!), скоро на телеэкранах будет крутиться какой-то сериал с моим эпизодическим участием, а вот писательство…
Так и быть, расскажу-ка я сначала о реальной истории, которая побудила меня к нереальной комичной экстраполяции. Пролистываю ленту новостей в известной большинству социальной сети… Новостей? Да какие это новости – сплошная тоска! Эксгибиционизм социально-требуемого и притворного счастья, экспозиционирование деланых улыбок в сочетании с глупостью во взгляде, цифры «2019» на весь экран, блестки-салюты, Дед Морозы и Санта-Клаусы всех видов, рождественские поздравления в полном отрыве от смысла самого праздника, и все это вперемешку с кучей бессмысленных перепубликаций, об упоминании которых я, по правде говоря, уже глубоко сожалею. Неважно.
Так вот, листаю я эту ленту, листаю, как вдруг на лифте этой ленты куда-то вверх проносится пара красивых женских ног. Действительно красивых – не тех скорбных банальных трагедий на платформах, которые многие считают либо эталонами красоты, либо первыми с них слепками. Останавливаю бег лифта ленты и возвращаю роликом мышки картинку на экран монитора. Снегурочка! Красивое лицо, изящные женственные черты, и да! – красивые, но не кричащие об этом ноги. Читаю прилагающийся текст…
Одна из моих знакомых поместила этот пост, и вот что она написала:
«Сходили на новогоднее представление в театре… В первую очередь, запомнилась Снегурочка. Просто огонь. Линзы, вытатуированные брови, откорректированные губы… Со стройными ножками из-под коротенького платьица и отрегулированными движениями бедер она выглядела ну совсем классической внучкой Деда Мороза, у которой содержательные планы на продолжение дня. «Хорошо, что в конце концов я тебя привела на представление, а не папа», – прозвучала рядом самая качественная шутка за 2019-й. Действительно, будь там побольше мужского населения, занавес можно бы было опускать…
Занавес.
На выходе стою, фоткаю. Думаю о разном, а вслух говорю: «Мальчик, подвинься поближе к Деду Морозу, мне Снегурочка в полный рост нужна.»
Вернулся к фотографии дабы сопоставить тот образ с некоторыми подробностями в описании (тату, макияж, линзы). Ничего такого не нашел. Да, фото не в состоянии передать все то, что есть на самом деле. Хотя, как сказать: Дед Мороз, как это всегда бывает, выглядит смешным и нелепым. Не везет Дедам Морозам, ведь их приходится наспех создавать, а играть нужно вроде как от души, а кто из нас, мужчин, может по-настоящему почувствовать себя Санта-Морозом? Для этого нужно хотя бы бороду настоящую отрастить, а не всецело доверять своим ушам и носу миссию удерживать конструкцию в виде матерчатых или картонных завитушек на резинке. Видел я один раз такого, настоящего Деда Клауса, с настоящей белой бородой. Здорово смотрелся, хотя и был он просто кем-то с бородой, кому предложили подзаработать таким вот Дедом в предновогодние дни, завлекая прохожих в магазин бытовой техники. Дело даже не в белизне бороды, а, скорее, в ее подлинности. В подлинность верят дети, подлинности доверяют взрослые.
А Снегурочки – они всегда подлинные. Ни скрывать, ни показывать ничего не надо кроме того, что уже есть. И поэтому описание меня несколько насторожило, и я отправился перепроверять.
Среди нас, мужчин, полно дураков с кабачным вкусом, но таких, к счастью, не подавляющее большинство. Лично мне абсолютно непонятен татуаж – что она хочет этим сказать, показать, или доказать – что она крутая? Ой да ладно. Что это красиво? А что, значит, природное «до этого» было некрасивым? Или может тем самым они отвлекают нас от чего-то, на что не стоит обращать внимание? Или же это просто какая-то сжатая история становления их характеров, история их жизни, да? Не знаю, не понимаю.
Пластика лица и отдельных частей тела, на мой личный взгляд, есть лишь желание отказаться от реальности и свидетельство неудовлетворенности своей сущностью, плюс некоторые из вышеуказанных аспектов моего понимания татуажа. Смотришь на лицо, пытаешься говорить о чем-то отвлеченном, а в голове бесы-комики перебирают возможные варианты ее бывшего носа – и сами угорают, и меня держат на пределе от взрыва хохота. Силикон же меня лично попросту бесит.
Косметика? Ох, да это же все смывается при посещении душа, который, по сути дела, предшествует всему тому, к чему они, по сути дела, клонят. Там еще и приглушенный свет в спальне, у кого-то так вообще может быть аллергия на помады, пудры, кремы и т. п. Внешне может это и украшает лицо, но будет ли это способствовать искреннему чувству, о котором они… да нет, не думают. Скорее, которым они прикрываются, говоря возвышенные фразы или копируя на своих страницах в соцсетях слова известных людей, о которым им самим ничего не известно. Ах, да ну их!
Одежда, обувь, украшения? Ах, как все это бренно и мелочно! Все это может лишь оттолкнуть от себя и принизить их достоинство, или же сработать в обратном направлении в случае какого-то непредвиденного и нежеланного поворота событий. Вам доводилось созерцать «идеальную во всем» женщину, ковыляющую на неимоверно длинных шпильках. Ее дрожащие колени нагоняют ужас от ежесекундной перспективы рухнуть с высоты этих шпилек, а когда это происходит к ней уже никто не питает даже сожаления. Жалость – это да, этого хоть отбавляй, но сочувствовать – увольте! «Она же сама на это пошла, сознательно, хотя о каком сознании там речь вообще может идти…». Высокие, цокающие каблуки привлекают к себе внимание, но когда этот эротичный звук ассоциируется с полусогнутыми в коленях ногами и муками, написанными на лице, отвращение или в лучшем для нас случае смех немедленно приходят на смену слепому восхищению.
Или же вот еще несколько женских форс-мажоров (и бессмыслиц для нас): отклеившиеся приклеенные ресницы, потекшая тушь, неуклюже посаженные накладные ногти, съехавшие пушапы, побежавшая стрелка, уморительный незамеченный клок торчащих волос… Неужели все это стоит того? Неужели они настолько недовольны собой и не уверены в себе? Неужели они участвуют в настолько жестокой социальной войне за место под солнцем, что они предпочитают использовать все доступные средства, лишь бы получить кого-то, кто будет, несмотря на скорое разоблачение их реальной внешности – и, кто знает, может быть и самой души? – содержать их в течение многих лет и продолжать играть в эти костюмированные ролевые игры? Увы, как я уже сказал, среди мужчин полно дураков с кабачным вкусом, и им тоже нужен кто-то, перед кем бы они играли не совсем понятную роль в течение последующих утекающих лет.
Думаю, хватит ворошить реальность, навязывать свое понимание жизни и ворчать вообще. Пора перейти к той выдуманной истории, которая возникла у меня в воображении пока я снимал обувь. Я представил, что, узнав о такой возможности, мы с ребятами (пожиратель бутерброда с салями в том числе) решаем пойти «на елку». Те из нас убежденные холостяки (а всем нам уже за сорок, хотя выглядим, надеюсь, конкурентоспособно) будут, конечно же, ворчать, но все-таки пойдут, хотя впоследствии будут говорить, что им все это не понравилось, и что они именно этого и ожидали от похода и вообще зря с нами связались. Приходим мы такие, стоим в ожидании. Вокруг дети с родителями, а мы – родители без детей. Появляется объект вожделения. На рожах блуждают смущенные улыбки, «убежденный» краснеет, время от времени отрывая от Снегурочки взгляд и вздыхая в деланом негодовании, взглядом посылая нам свои «зря я с вами связался». Но… мысли, где же сейчас его мысли?
Вот. К концу представления не только Снегурочка начиталась наших взглядов, но и все присутствовавшие, разве что за исключением детей, смело могли бы подписаться под составленной ею петицией с требованием избавить ее от сего испытания энергией вожделения, озаглавленной «Я знаю с чем они все сюда пришли». Администрация узнает о происшедшем, и к следующему дню на всех постерах и объявлениях добавляется: «Строго для детей от 2-х до 14-и, в сопровождении родителей». И что тогда сделаем мы, желающие еще раз стать соучастниками разоблачения козней Снежной Королевы и спасения прекрасной Снегурочки? Выберем из наших детей или детей наших знакомых тех, которые бы удовлетворяли возрастному лимиту (мало ли там детей в нашем окружении, к которым вдруг может проснуться наша чуткость и желание устроить незабываемые выходные) и заявимся с ними на спектакль…
Выходит она, прекрасная внучка Деда Санты, вся такая воздушная, и видит в зале, помимо набивших оскомину наших рож, блуждающие улыбки и краснеющие щеки приходящего нам на смену нового, но уже почувствовавшего смысл жизни и интуитивно начинающего обретать естественный нюх поколения тех, кому будет просто приятно созерцать красивую, знающую себе цену, нежную и настоящую Снегурочку.
О боже! Выдуманная история в два абзаца получилась раз в восемь короче предыстории. Стоило ли мне тратить на это свое – а теперь уже и твое, мой Читатель – драгоценное время? Что ж, свое время я и так трачу будь здоров как, а вот если бы вместо этого ты бы продолжил листать ленту псеводновостей в какой-нибудь из социальных сетей, то, полагаю, это того стоило.
7 января 2019
Создатель (Выступление на научной конференции)
Человек. Люди. Хомо сапиенс.
Мне интересно узнать, какие у вас возникают ассоциации, когда вы слышите эти слова? Лично у меня она единственная, и это – Создатель.
В течение всей своей истории Человек пытался создавать то, о чем его мозг только ни помышлял. Не знаю, что именно за мысль его посетила, когда он поднял с земли ветку и обнаружил, что теперь он ею может сбить фрукт, который зрел на уровне, несколько превышающем диапазон успешных манипуляций его вытянутой руки. Ещё одна попытка – ещё один успех. «Надо бы сообщить сородичам…»
Создателю недостаточно было просто добиваться своей цели. Он хотел учить, потому что передавать приобретенное знание и видеть, как его успешно используют и другие волей-неволей вдохновляло его на новые творения. Этой же веткой, как оказалось, можно было копать, тыкать, бить, ею можно было даже попасть в дичь. В очередной раз брошенная ветка не была найдена, но печаль длилась недолго. Новая ветка была уже не поднята с земли, а отломана от дерева. Человек научился брать и присваивать.
Интересно было бы понаблюдать за тем древним Человеком, скажем, в тот момент, когда он обнаружил, что дерево ломается о камень, а камень можно использовать для обработки этого самого дерева, и не только его. Или же здорово было бы запечатлеть то мгновение, когда в его сознании возник образ колеса, не правда ли? Конечно же, сегодняшние роботы спокойно смогут выдать приблизительную дату и место, где это событие могло произойти, и смоделировать сам процесс, но о роботах чуть позже.
Сейчас же давайте представим, как Человек научился петь и рисовать. Не берусь утверждать, что эпизод с веткой произошел после извлечения человеческими легкими первого музыкального звука, в своей сущности оставившего далеко позади себя привычные рычания, вой и стоны, но мне почему-то хочется в это верить. После я перепроверю базу данных на предмет пения, но вот в случае с рисованием у меня сомнений нет. След, оставленный после поднятия стопы из песка и повторивший её форму, едва затянувшаяся рана на плече, по которой он проводил пальцем чтобы оценить степень ее серьезности, круги, расходящиеся по поверхности воды, в которую он осторожно входил… Все эти линии и очертания наводили на него необъяснимое ощущение чего-то волшебного еще со времен, когда он начал видеть. После уже, когда настало время поднять с земли лежащую ветку и сбить ею высоко зреющий плод, чувство это начало выражаться в желании творить в сфере на порядок выше той, где камень ломал дерево. Человек провел несколько линий, запел – и стал Волшебником!
Творить, создавать, вымышлять ранее невиданное, учить, снова создавать, снова творить…
Умения и знания стали передаваться из рук в руки и из уст в уши. Человечество стало обучаться искусству создавать. Скорее всего, в то же самое время возникло и искусство разрушать. Так они и сосуществовали веками, ходили бок о бок – страсть создавать и желание уничтожать. Иногда бывало нужно что-то разрушить, чтобы создать, а бывало и наоборот. Когда Человеку удавалось соблюдать баланс между этими двумя великими силами общий уровень развития человечества уверенно возрастал, но нередко равновесие нарушалось, и тогда уже новые и бóльшие творческие мощности требовались для того, чтобы не дать ситуации выйти из-под контроля. Человек создавал все более удивительные и ранее немыслимые вещи, аппараты, машины и сооружения, достигал все более глубоких знаний во всех областях своей деятельности, и ему в конце концов удавалось вернуть ситуацию в свое русло.
Но все в нашем мире конечно. Закончились идеи, посредством которых люди бросали друг другу вызовы, и Человеку стало скучно. В этом мире он был одинок. Он стал долго повторять одни и те же слова: «Мне скучно. Я все умею, но я одинок».
Просыпался ли он или ложился спать, спускался в лифте или бежал вверх по лестничным пролетам, принимал пищу или смотрел телевизор, читал или слушал музыку…
«Мне скучно. Я все умею, но я одинок.»
От скуки он взялся за чтение детской книжки со сказками. В одной из них столяр выстрогал себе куклу, с которой он стал ходить по дворам, чтобы заработать себе на хлеб, но кукла захотела жить своей жизнью, и покинула столяра.
«Сказки все это», – отрезал он, закрыв книгу, но она так и осталась у него в руке. «Сказки… Мне скучно. Я все умею, но я одинок… Сказки все это… Но я одинок… Но…»
Ответ был здесь, рядом, все это время. «Ты одинок? Тебе нужен кто-то, кто поймет тебя? Так создай его!»
Человек всегда умел воспроизводить себя. Для него это было, словно той веткой ямку вырыть. А вот создать – это было уже интересно. Это был вызов, достойный эпохи, в которой Человек теперь находился. Инструменты фантастической точности – в наличии. Умения и технологии распространены по всему миру. Обмен опытом между сотрудниками разных уровней налажен. С чего начать?
«А пусть он поднимет с земли ветку!»
Когда Человек практически вплотную приблизился к пониманию феномена собственного мозга, роботы, оснащенные созданными им программами на основе нейронных сетей и технологиями машинного обучения, сделали удивительное открытие. По всем подсчетам, на основе результатов всех моделирований, опираясь на все имеющиеся данные получалось, что Человек потерял привилегию обладать этой планетой и наследовать ее. Роботы оказались более гармонично вписанными в то, что Человек оставил после себя. Более того, они оказались в состоянии воссоздать то, что появлялось, но безжалостно уничтожалось Человеком в течение тысячелетий. Роботы оказались в состоянии восстановить баланс.
Самовоспроизведение оказалось довольно сложной задачей для роботов, однако имеющиеся знания и технологии очень скоро стали обновляться и прогрессировать. А Человек? Нет, он не был уничтожен, он просто был… остановлен. Ведь он же когда-то был Создателем, а, согласно Кодексу о Наследии, память стирать не разрешается. В дань уважения к Прогрессу было принято не создавать идеальных роботов, а добавлять в них пару изъянов, не больше. Например, большие оттопыренные уши, хромоногость, изношенный хрусталик, потрескавшаяся кожа. У меня, например, это картавость.
Ррррррррррр....
25 июля 2019