VI
Сто девятая река
Десять тысяч мышиных кораблей, и все в пути! Я продолжаю. Итак:
В вагоне неприятно пахло пивом. Четвёртой Принцессе было неуютно и грустно, она замёрзла.
– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Северянин».
Поезд дёрнулся, двери внутри вагона распахнулись, по узкому проходу шёл Северянин. Заметив Сонечку, он плюхнулся напротив. Девочка сжала в кулаке край серой ленты. Северянин улыбнулся:
– Ваше Высочество, не беспокойтесь, я ваш друг.
Как ни странно, Забытая Всеми Принцесса сразу ему поверила. Она расслабилась, достала из тёмно-синей пачки «Голуаз» сигарету, закурила и с любопытством посмотрела на неожиданного ночного собеседника. Его вид был дик и неопрятен.
Узкие, раскосые глаза горели зелёным огнём. Жёсткие, густые, чёрные, как крылья посторонних, волосы свалявшимися прядями торчали в разные стороны и занимали полскамейки, отдельные пряди достигали пола. На нём были штаны из кожи акулы убитой его прадедом пятьсот сорок тысяч лет назад в кошмарном сне Железнодорожного Рабочего. А на голое тело была наброшена куртка с наполовину оторванными рукавами из шкуры гризли, убитого самим Северянином в пограничной зоне помутнённого сознания Школьного Учителя, нечаянно попавшего в вытрезвитель.
– А где Тень Серого Вальгарда? – спросил Северянин.
– Ой, а я совсем про него забыла! – смущённо ойкнула Соня. – Когда мы вошли в тронный зал Короля Сумеречных территорий северо-запада, я разразилась таким длинным, замысловато-учтивым приветствием, что от скуки уснули не только стража и король, но даже его бывшая тень тихо захрапела, как усталый крестьянский конь.
Пришлось ткнуть его локтем в бок. Он мгновенно проснулся, принял мой облик, и я спокойно ушла через выход, который всем запрещён. Знаешь, я посмотрела на себя со стороны – я такая красивая.
Северянин кивнул и почесал живот.
– Покинув замок, я прошла через двор завода стройматериалов, миновала проходную и оказалась в опустевшем кинотеатре. От него я пешком добралась до железнодорожной платформы заросшей красными и жёлтыми розами, как опустевший аэродром, села в обледеневшую электричку и поехала домой. В вагоне, под тихую песню бродячего музыканта я незаметно уснула.
– А что за песню он пел? – Спросил ночной незнакомец. Пытаясь вспомнить, девочка наморщила нос.
– Кажется эту:
Аэродромы Мордора пусты
На взлётной полосе рододендрОны,
И чёрных роз колючие кусты,
Да на ангарах каркают вороны.
Аэродромы Мордора пусты.
– Стоп, – Остановил девочку Северянин. – А что потом?
– Потом я уснула. Проснулась на нашей Королевской кухне. Почему-то я сидела на холодильнике и смотрела в окно. А за окном падали и падали синие и чёрные листья. А что с тенью стало дальше, не знаю.
– О чём он просил тебя?
– Плохо помню. Я же думала, что это сон.
– Что такое сон, а что явь не знает никто ни в этом, ни в том, ни даже в ещё том мире.
Тут Сонечка спохватилась:
– А вы собственно кто?
– Я наполовину хант, наполовину манси. Оба народа давно ушли в настоящий мир. И только мы – несколько Открытых Наблюдателей бродим по чужим снам и свидетельствуем, что мир, настоящий, придуманный и, может быть приснившийся, един, как нос у Капитана Недостроенного Корабля.
Так о чём вы договорились с тенью?
– В конце концов, он согласился, что меч останется у меня, но предупредил, – с Рыжим Эриком придётся разбираться мне. Он надеется, – Чёрный Ангел поможет разрешить эту проблему. Кстати, а кто этот Чёрный Ангел?
– Когда будешь проезжать через Яузу, посмотри на её кристально чистые воды. Это будет твоя сто девятая дико чистая река. На берегу увидишь Чёрного Ангела.
– Яуза?!!! – удивилась принцесса. – Но она же похожа на отвратительную сточную канаву!
– Она мутна только во снах великих государственных деятелей, мелких рако и кработорговцев, и в грёзах наяву одиноких случайных прохожих, уныло бредущих в обратную сторону по спирали невнятных событий. А так, вода в ней прозрачна, как слеза бабочки.
– Ладно, – Кивнула головой Соня. – А почему это сто девятая? Я помню только одну
– Сто восемь рек ты прошла пока попала к Дикому Ежу. А теперь держи курс к Берингову морю своей души. Мне пора.
Они вышли в тамбур. Северянин поцеловал принцессу в макушку
– Может быть, мы там с тобой ещё встретимся.
Ханты-мансийский открытый наблюдатель чужих снов открыл дверь и выпрыгнул из дикой электрички мчавшейся на бешеной скорости сквозь Бесконечную Зимнюю Ночь.
Соня вздохнула и вернулась на своё место. Ещё никогда в жизни Четвёртой Принцессе не было так одиноко. Напротив неё дремала усталая торговка чёрными розами. Густой запах цветов туманил сознание. В вагон вошёл бродячий музыкант, он расчехлил старенький аккордеон и запел низким бархатным голосом.
С небес слетают синие листы.
Обнажены столетних вязов кроны.
Кружат над электричками драконы,
Их вкусы омерзительно просты:
Они едят принцесс и макароны.
В мозгу мелькают девичьи хвосты.
У короля разорвана корона.
У короля разорвана корона.
У короля разорвана корона.
Её создал Господь из бересты.
Его расчёты тОчны до микрона,
А если быть ещё точней – точны
Пусть партизаны спящие тучны,
Нет в мире ничего прочнее трона.
У партизан закончились патроны.
Их бороды и волосы густы.
Они уже не нанесут урона.
У партизан закончились патроны.
А в королевстве кончились мосты.
Вчера убит Министр Обороны
Гоняет ветер листья по перрону.
На взлётной полосе рододендрОны
Аэродромы Мордора пусты.
Под тихое, монотонное пение бродячего монархиста девочка незаметно уснула. Да и дикий запах роз сделал своё дело. Но месяцев через девять принцесса открыла глаза. Стук колёс становился громче, волнение Сонечки усиливалось. Приближался мост через Яузу. Морозные узоры на стекле пропали, В электричку с реки проник серебряный свет. Она мчалась, и мчалась, по бесконечно длинному мосту. Принцесса смотрела на неспешное течение кристально чистой реки и понимала великую безмятежность этого ненормального мира. На берегу, девочка заметила Михасса.
Вряд ли когда-нибудь в этом мире было что-нибудь более прекрасное чем он. Это был настоящий Чёрный Ангел, и сомневаться в этом не приходилось. В одной руке у него был Меч Абсолютного Понимания, а в другой надкусанный кусок торта известного происхождения.
Михасс доел торт, аккуратно вытер ладонь о джинсы и, достав из-за пазухи какое-то письмо, бросил его в Яузу. Письмо, рассыпавшись на пятьсот сорок тысяч частей закружилось постоянно меняющимся пазлом, и поплыло по течению. Михасс, увидев в окне электрички сонное лицо Четвёртой Принцессы, приветственно махнул рукой.
Девочка весело смеялась. Река чистая, как десять тысяч чистых рек, осталась позади.
– Я поняла. Это – плыть по течению. Не Бог весть, какая премудрость, но, по край ней мере, сейчас можно расслабиться.
– Уважаемые пассажиры, наш поезд приближается к столице нашей родины… как её там…забыл…
Раздавались аплодисменты, взрывы, подарки и, конечно же, звуки Государственного Гимна страны Ущербной Луны – «Десять тысяч раненых пингвинов». Все встали и запели:
Спят усталые игрушки.
Спят коварные глаза.
Спят затылки и макушки.
Спят: гадюка и гюрза.
От Москвы до Ленинграда,
Спите жители Багдада.
Спят сердца и селезёнки,
Спят превратности судьбы.
Спят мальчишки и девчонки,
Уши, волосы и лбы.
Спят Квебек, Певек, Одесса.
Спят бродяги и принцессы.
Дремлют лёгкие и почки.
Спит во рту прогнивший клык.
Спят вонючие носочки.
Дремлют горло и кадык.
Плечи спят и животы,
На которых спят коты.
Спит душа и дремлет тело.
Дремлют даже пальцы ног.
По ночам на это дело
Смотрит утомлённый Бог.
Все устали, как десять тысяч раненых медведей. Легли и уснули. Осторожно переступая через спящих в узком проходе людей и койотов, Четвёртая Принцесса вышла из последнего вагона последней электрички, и скрылась в неизвестном направлении.
Михасс Санадзе | Эскизы
Эскизы
Семь писем в Лондон
1 письмо
Чем дальше в лес, тем меньше фонарей.
Мы в лес вошли сквозь боль, как сквозь ворота.
В нём время замедляет обороты,
А мы летим по сказке всё быстрей.
Чем дальше в лес, тем меньше королей.
Чем холоднее ветер на перроне,
Тем дальше в лес, там меньше посторонних.
Чем глуше лес, тем пишется смелей.
Любимая, ты больше не болей,
Ты потерпи совсем-совсем немного.
Чем дальше в лес, тем больше, Слава Богу,
К отплытию готовых кораблей.
О будущем и прошлом не жалей.
Мы плачем вместе, милая принцесса.
Чем дальше в лес, тем просто больше леса.
Чем из лесу, тем ветер дует злей.
Но если в лес, то солнышко теплей,
А если глубже, то сочнее краски.
Давай рассказывать друг другу на ночь сказки.
Вот музыка. Я нажимаю «PLAY».
Я Вам пишу. В разгаре Водолей.
Чем дальше в лес, тем почему-то тише…
Иришенька… моя любовь… Ириша…
Ты боль свою сейчас преодолей.
10 февраля 1998 г.
2 письмо
Чем дальше в лес, тем глубже я дышу,
Вдыхая запах бесконечной ночи.
Чем дальше в лес, тем больше многоточий.
Я спать хочу, но всё-таки пишу.
Уподобляясь Дикому Ежу,
Бегущему среди болотных кочек,
(Лес прорастает прямо между строчек)
Я, почему-то, бешено спешу.
Ищу тебя в лесу и нахожу,
Мой дорогой и радостный цветочек.
11 февраля 1998 г.
3 письмо
Чем дальше в лес, тем менее я сплю,
Для этих строк, выкраивая время.
Я ощущаю сладостное бремя
Сознания, что я тебя люблю.
Чем дальше в лес, тем ближе к кораблю.
Я слишком долго говорил не с теми
И всё-таки об этом не скорблю,
Как об ушедшей в прошлое системе
Флэтов и вписок, но в моей поэме
Давно никто не курит коноплю.
Любимая, я время тороплю
Слова вяжу, но не считаю петли.
Наш самолёт, лети быстрей, не медли!
Дней пять на горле чувствую петлю.
Как сказано. Не слушай. Потерплю.
И главное: будь очень осторожна.
Иришенька, ты просто невозможна!
Я повторяю, что тебя люблю.
12 февраля 1998 г.
4 письмо
Чем дальше в лес, тем больше соль-минор.
В глухом лесу качаются качели
И тает снег, как звук виолончели,
Я из лесу не вышел до сих пор.
Я чувствую в твоих глазах укор
Из леса выйти? Что ты!!! В самом деле
Такие мысли неприятный вздор.
Пусть ангелы на север улетели,
(В глухом лесу качаются качели)
Прошли, как сон февральские метели,
Я вскакиваю со своей постели
И в лес вхожу, как в замок Эльсинор.
И каждый раз не верю: Неужели,
Мы, просыпаясь, попадаем в лес?
И чувствуя отсутствие асфальта,
Любимая, мы совершаем сальто.
Чем меньше времени, тем мягче фа-диез,
А времени отпущено в обрез.
Я слышу одинокий голос альта
Из королевства грустного Уальда
Я никогда не засыпаю без…
Без поцелуев маленьких принцесс.
24 февраля 1998 г.
5 письмо
Чем дальше в лес, тем больше без соплей
Предельно сильных, странных ощущений,
Их выгнал прочь из тесных помещений
Безумный ветер северных морей.
Мы совершаем ряд перемещений.
Чем дальше в лес, тем меньше фонарей
Я под ногами вновь теряю твердь.
Мы поступаем правильно и смело,
Но разделенье наших душ и тела,
Любимая, напоминает смерть,
А это отвратительное дело.
6 марта 1998 г.
6 письмо
Чем дальше в лес, тем больше крепких крыш,
Но влажный ветер задувает в щели.
В глухом лесу качаются качели.
Я чувствую, любимая, ты спишь.
Я рядом, близко, у заветной цели
Вдруг превращаюсь в плюшевую мышь,
Чтоб стать опять самим собой в апреле.
Последний снег укутывает ели.
Иришенька, ты сладко-сладко спишь.
Я тоже сплю, но нервы на пределе.
20 марта 1998 г.
7 письмо
Чем дальше в лес, тем меньше багажа.
Чем больше слёз, тем ближе день отъезда.
Мечусь по лесу и не вижу места
Спокойного для Дикого Ежа.
Мне плохо без тебя, моя невеста.
Твоя испепелённая душа
Исчезла юго-западнее Бреста.
За ним граница лезвием ножа
Кромсает все возможности, как тесто.
Любовь не есть предмет для дележа.
30 мая 1998 г.