– Ты, это, не сильно налегай на него, а то утром голова будет болеть.
– Не твоё дело, если хочешь дослушать, то мне нужен допинг. Когда уже все достало, во мне не было настоящей меня. Разорвала на части мои чувства, мою гордость, о чести вообще молчу. В очередной раз ко мне приходит что-то похожее на человека, разделся.
– Ну что, красавица, я тебя буду так иметь, что искры из глаз полетят.
Посмотрела ему в лицо, в руках сжала ножницы, которые я украла, спрятав в лифчике. Я знала, рано или поздно этот день наступит, когда ко мне придет по типу этого кабана. Не только красивые мальчики, с которыми приятно, но и эти вонючие мужланы, которые никогда не слышали о мыле и воде. Понимала, силой я его не возьму, он меня заломает, если я прыгну на него в лоб. Но шармом и хитростью можно одурачить. Улыбнувшись, скинула с себя халат. И когда он увидел обнаженное тело, он превратился в послушного быка, которого ведут на убой в загон. Поцеловав его, умастила ему кровать, привязала его к ней. Не знала, выдержит она его или нет, но отступать уже некуда. Лежит на спине и смотрит на меня, забралась на него и одной рукой гладила его волосатую грудь, а другой держала ножницы. И вот момент истины, когда подняв над головой руки с ножницами, в его глазах поселился не просто страх, он как будто увидел призрака в моем лице. Он онемел, рот нервно задрожал, пытаясь промолвить слова помилования, но так и не смог, ведь моя рука удар за ударом впивалась в горячую плоть, из которой начали появляться капельки, а потом ручейки алой крови. Тогда я не задумывалась о наказании, которое меня ждет, пыталась утолить жажду боли. В моей груди теплилась эта злость, к каждому мужчине, который терся во мне, об меня, а в сердце была лишь пустота из-за всей этой несправедливости, которая со мной произошла. Вспомнила смерть родителей, потом жестокое обращение армейцев перед тем, как они меня сдали в «Калисто» – это я не расскажу. Потом скотское отношение в «Калисто», и каждого отдельно моего клиента, адский огонь загорелся у меня в глазах.
Била в этого кабана удар за ударом, даже когда в нем было много дырок, меня охрана не хотела останавливать, боялась за свою жизнь. И лишь когда я успокоилась, оставив ножницы в животе этого кабанчика, спустилась на пол, и то они с опаской на меня посмотрели. Я была перемазана в крови, с улыбкой на лице, посмотрели на них взглядом уже не обычного человека. Так смотрит лишь зверь, который победил своего соперника, притом не в равном бою. Забрав меня под руки, куда-то спускали тайным ходом вниз, и когда увидела место назначения, я начала вырываться. Мне девушки рассказывали об этом месте – подвал пыток, тут с куртизанками делали то, что страшно представить в самой извращенной фантазии. Меня сначала помыли силой, потом одели в черный кожаный костюм, на лицо надели маску с открытым ртом, со штукой, которая мне не позволяла укусить клиента. И веселье началось… Толпы извращенцев начали меня насиловать, притом я в воздухе висела часами, чтобы клиенты могли мной насладиться без проблем. Для меня начался ад, боль непереносимая, оттого что они меня били, издевались, кусали, били плетьми по моей заднице, прищепками цепляли к моим интимным местам.
– Наверно, опустим дальнейшие подробности, – сказал я и показал Наташе долить чай.
– Странно, парни любят именно эти жестокие подробности с пытками, изнасилованием и то, что девушка в этот момент переживает, да, Миша?
– Сейчас отвечу. Девушки, вы не голодные, а то я вас задержал? Наташа сделает добавки по-быстрому?
Те посмотрели на Леру, она кивнула им.
– Не отказались бы, – ответила одна из телохранителей.
– Посмотрите, что хотите в холодильнике, Наташа приготовит.
– Мы можем и сами. – ответила вторая.
– Вам видней, просто Наташа тут уже все знает.
И они встали и пошли с Наташей на кухню, зазвенели тарелки. Девчонки начали разглядывать холодильник, и радостные возгласы немного мешали разговору. Видно было, что половина в моем холодильнике, они давно не ели. Я посмотрел на них, а те даже не обращали на меня внимания.
–Ты пытаешься нас купить, богатенький мальчик?
Она поближе пододвинулась ко мне и тише добавила:
– Мы не продаемся за дорогую выпивку и хорошую еду.
– Если ты думаешь, покормить тех, кто голоден, означает его купить, то у нас с тобой разные взгляды на мир. Сейчас, конечно, неуместный пример, но когда ты на улице увидишь маленького котенка, страшного, неумытого и всеми брошенного, тебе его становится сначала жалко. В груди у тебя становится больно, не из-за того, что ты не можешь ему помочь, ведь у тебя есть в пакете килограмм сочных сосисок, а у него нет даже куска хлеба. Но самое обидное, у тебя есть литр молока, которое тебе даже некуда налить ему. Меня научили, если я могу кому-то помочь, то надо помочь. Ты, так же как и я, родились там, наверху, и видела такие же картины. А твои напарницы молодые, по ходу тут и родились или были мелкими и не знают, как там. Кто такой котик, и как это быть бездомным. Тут они всегда были без дома, без родословной и фамилии. Они привыкли к такой жизни, но не мы с тобой.
– Я не верю в твое благородство, у богатых так не заведено. Вы забираете у бедняка последний кусок хлеба.
– Лер, слово «богатый» у нас с тобой означает разное. Я никогда не тусил с мажорами и с теми, кто тушил бычки в черной икре. А гулял с такими, как и вы, бедными, и если бы ты меня встретила там, в Луганске, ты даже и не поняла, мажор я или нещеброд. Парень в обычной одежде с центрального рынка, покупал за такие деньги, как и ты. Не было машины или дорогого велика, единственное, что меня отличало от друзей – это дорогой компьютер, который стоил, как некоторые квартиры моих друзей. Они даже и не знали, что я богатый, родители всех принимали как равных. Никто не знал, что у моего отца миллионы долларов на счету. У нас не было охраны, и никто даже не мог подумать, что мы миллионеры. Когда кому-то надо было помочь с деньгами, ни одному не отказал, все спрашивали у меня, откуда деньги. Отмазывался, что фрилансом на моем крутом компьютере зарабатываю: стихи, видеоролики, реклама, баннеры на сайты и многое другое.
Она замолчала, опустила глаза. И что-то хотела сказать, но просто продолжила свой рассказ.
– Не знаю, откуда пришло спасение, но кто-то меня спустил с этого приспособления пыток. Сняли маску, и яркий свет ударил мне по глазам, все это время я провела во тьме. Мне надели очки и отнесли на кровать, там, наверно, пролежала неделю, чтобы отойти от того, что со мной делали. Когда начала говорить и кушать, ко мне пришел бритоголовый парень. Он мне предложил перейти к нему в отряд. Он находит тех, кто потрепан жизнью, и боевой, как я. Он прослышал о зверь-бабе, которая убила кабана в постели маникюрными ножницами. Возвращаться обратно желания не было, а пойти к нему, тоже не зная куда, не лучший вариант. Но я согласилась, он забрал меня к себе, там поняла, что это скинхеды. Их там было огромное количество в Ленинском районе. Были как парни, так и девушки. Парни были абсолютно бритые, а девушки были – с одной стороны длинное каре, с другой стороны под ноль. Меня тренировали, вначале стрельба из всего оружия, которое только есть, потом рукопашный бой, тут я стала самым лучшим бойцом. Даже победила во внутреннем чемпионе среди девушек, попыталась вклиниться среди парней, но в полуфинале меня вынесли. На что мой тренер сказал: «Неплохие результаты». И когда пришел обряд посвящения, меня отводит в сторону моя подруга, с которой я познакомилась, это моя правая рука. Николь ее зовут, настоящего имя не называет, и я сильно в душу не лезла. Рассказала, что такое обряд посвящения – это когда тебя имеют толпой, и если ты выдержишь, то ты с ними, если сдашься, тебя поселят в подвал, который намного хуже «Калисто». Видела это место, типа тюрьмы, в основном много девушек, но и парни были. У всех были разные развлечения, у этих скинов. Она предложила бежать сегодня, они все равно напьются и им плевать на нас. В ту ночь сбежало много девушек, которые не захотели проходить обряд посвящения. Мы убили охрану, забрали оружие и ушли в Артемовский район, к тупиковой «Лутугинской станции». От «Степной» вправо, там было самое огромное депо, много оставленных вагонов, мы их оборудовали как защитные сооружения, в баке в самом депо было много бензина, свет и остальное мы сделали благодаря некоторым парням, которых мы заманили и использовали. Нам все починили и некоторое время с нами жили, мы изначально не были амазонками. Все было отлично, мы наращивали силы, я была лидером. Конечно, у нас было больше девушек, чем парней, но ненамного. Когда мы достигли мощи, к нам пришли скины и потребовали свое, то есть нас, девушек, которые убежали, забрали оружие, еду, патроны и их время на обучение. С нами изначально был парень, в которого я влюбилась, красивый такой, весь из себя. С ним мы очень сблизились. Точнее, мы уже были, как пара, и все были за нас рады. И вот когда эти пришли и начали требовать, то он спустился к ним. Начали договариваться, запасов на тот момент было не много, но было чем им заплатить, чтобы выкупить нас. Готовы были отдать больше половины. Лекс, так звали моего парня, пришел ко мне, отвел в комнату и предложил план. Отдать тех девушек, Николь оставят нам, но тех остальных отдать им на растерзание. Я, конечно, не согласилась, потому что знала их исход. Он меня обнял и ударил электрошокером, закрыл в подсобном помещении, отдал девушек и после этого мы были квитами перед скинами. Конечно, отдали еще патронов и запасов, но это были мелочи. Когда это узнала, была в бешенстве. Напоили всех парней, связали и поставили к стенке. И там был мой любимый, он смотрел мне в лицо, когда я навела на него ствол и на других парней. Одного за другим мы начали убивать. И когда дошло время до Лекса, он смотрел на меня и улыбался.
– Убьешь меня, как и этих?
– Ты же убил тех, кого отдал.
– Но я спас тех, кто тут остался.
– Не всех.
Я навела ствол ему прямо в лоб, у него текли слезы. Выстрел… И после этого момента я больше не плачу. Девушек, которых забрали скины, мы больше не видели, последнее напоминание о Лексе и тех девушках – это Николь, которая теперь моя правая рука.
– Лер, а ты не думала, что ты неправильно поступила? Как минимум с теми, кто не виноват в том, что ты неправильно сделала выбор?
– В смысле?
– Ты выбрала Лекса, который сделал глупость, а пострадали девушки и парни, которые были готовы взять автоматы и сражаться за тебя, за остальных. Ты подговорила девок, чтобы те убили их, ни за что. Всему виной твой неправильно сделанный выбор, хотя тот правильно поступил, спас большинство. Запомни одну главную истину – всех нельзя спасти, но большинство реально. И в этой войне падет много хороших людей, честных и порядочных. Но они спасут большинство нечестных, гнилых и убогих людей. И твои девушки будут умирать за парней, за тебя, за себя. Но в этом есть смысл, мы спасем человечество, чтобы наш род продлился в веках. Хотя, кто знает, когда закончатся ресурсы, а наверху мы не сможем жить, ведь приспособились к жизни под землей. Что будем делать дальше?
– Не думай, что будет завтра, живи сегодня, завтра может не настать.
– Тогда зачем мы строим планы победить? Если можно сегодня напиться, нажраться, а эти придут и будут нас резать себе в еду, пускать нас на развлечение. Зачем мы это делаем?
– Это завтра наступит, а о котором я говорила, наступит тогда, когда нас не станет.
– А как же твои дети, мои дети, что они будут делать?
– У меня нет детей, и уже не будет, – и слеза потекла. – Все, поели? Уходим?
Девчонки взяли тарелки, с ними и ушли, прихватив бутылку, которую Лера не взяла. Улыбнулись мне, помахав рукой, и растворились за дверью, которую закрыла Наташа. Я посмотрел на Наташу, которая отвела от меня взгляд.
– Зачем ты это сделала? – сколько раз этот вопрос ей задавал, так и не услышал ответа.
– Люсиль должна была знать, кто ты и на что способен. Она хорошая девушка, но связалась с тобой.
– Туннели всех изменили, и меня тоже, хотя Анжелика всему виной. Но слава Богу, что все произошло так, и я не жалею ни о чем. Рад, что я с Люсиль и Вероникой. И это важно, а дальше – это дело времени. Единственное, что не пойму, почему ты не с Капитохой?
– Я думала, ты нас рассоришь, как я пыталась тебя с Люсиль. Я не могу видеть счастливые лица, если я несчастлива.
– Эх, бабы. Иди к нему, у вас и так мало времени, любите друг друга. Занимайтесь любовью, наслаждайтесь последними днями, потому что Капитоху могут убить, а ты будешь жалеть об утраченном времени.
– Спасибо тебе, прости, что подставила тебя.
–Ой, иди уже, ты не подставила меня, а открыла Люсиль на меня глаза.
После этого я пришел к Люсиль, завязал ей глаза, привез к фиолетовым и поставил перед нашим домом. Я выбрал тот, который реально нам подошел, не маленький и не сильно большой. Знал, что в скором будущем захочу ребенка. Я хоть не стар, но и не молод уже. И рано или поздно случится это.
– Это наш дом, теперь мы будем парой. А сейчас идем знакомиться с моими родителями.
–Ты пошутил? А как же Анжелика, Вероника, Цветочек?
– Вероника приняла мысль, что будет второй после тебя, с Анжеликой я порвал. Цветочек сама все поняла, она все равно не бросит цветы в аграрные. Веронике я купил дом тут недалеко, и мы можем иногда видеться с ней.
– Тогда сначала к ней, а потом к родителям. Я хочу ее увидеть. Ту, которую ты полюбил, кроме меня. Надеюсь увидеть и Цветочек, но…
Мы прошли триста метров и зашли в дом. Я открыл его, меня встречает Вероника, но увидев Люсиль, остановилась. На ее лице вдруг появился один огромный вопрос, потом она скривила лицо. Потом выдохнула и посмотрела на меня. Не знаю, какие мысли ее голову в этот момент заполняли, как и мою голову, когда привел Люсиль, одну из соперниц Вероники, в дом Вероники, но я услышал логичный вопрос:
– Что это значит?
– Привет, я Люсиль, хочу с тобой познакомится, – и протянула руку ей.
– Ты пришла посмеяться мне в лицо, сказав, что я номер два?
– Нет, я смирилась с тобой. Все это время хочу с тобой познакомится и попросить… – замешкалась Люсиль. – К нам переехать. Будем вмести жить, как бы это глупо не звучало. Все равно он не выберет кого-то одну. Продавай дом, и будем одной семьей, я бы хотела узнать тебя поближе и делить уже нормально его с тобой. Ты отличная баба, и зачем тратить время на эти походы между домами, можем расписать график либо… – загадочная улыбка проскользнула между девушками.
– Разнообразить сексуальную жизнь.
На этом мы и решали, Вероника переехала к нам, и они проще относились к уборке, стирке и готовке, поделили обязанности, и дела решались в два раза быстрее. Не было причин для ссор, они уступали, как ни странно, друг другу – идиллия и рай. И вот я привел Люсиль к родителям. Тут уже было совсем другое, за короткое время столько перемен, сам не успевал за происходящим. Но понимал – завтра война. И если не сейчас, то когда? Немного руки тряслись, но мой отец выпроводил куда-то Анжелику, и она нам не помещала. Про это я не волновался. Вот как примет ее моя мать? Тут сложнее. Она еле смирилась с Анжеликой, а тут непонятная девушка, еще и сверху.
– Милая леди, вы же врачом работаете? – спросил отец.
– Да, в чёрных туннелях, на станции «Красная площадь».
– Как давно я не слышала эту остановку, эх, были времена, – мечтательно ответила мать.
– Мы там и познакомились с ним. Он тогда был убитый горем, подранный колючей проволокой. Я залечила его раны, и мы занялись любовью. Так мы и стали парой, – без стеснения выпалила Люсиль.
Я на нее взглянул, чуть не сделал фейспалм.
Что? – она мне ответила на мое лицо.
– Конечно, слишком откровенно, но такова жизнь. Я рад, что у тебя такая девушка, – улыбнулся отец, успокоив меня.
– Очень знакомо. Милый, ты же не знаешь, где мы познакомились с твоим отцом?
– Нет, – ответил я и посмотрел на мать. Она улыбнулась.
– Ты не поверишь, но, видимо, это судьба, – мама улыбнулась и посмотрела на отца. – На красной площади, была дождливая погода. В тот день небо как будто прорвало. Оно целый день лило таким огромным потоком. И как назло ни одной маршрутки не было в тот момент, когда я туда пришла. На остановке не было, где укрыться, а я в легком платье, без зонта. А домой ехать на «Молодежный», я там раньше жила, до встречи с отцом. Стою одна, капли бьют по мне, все тело продрогло. Пытаясь согреться, тру ладонями руки, пляшу с ноги на ногу. Но, увы, прохладно. Хоть это и середина лета, но мне было холодно. Как вдруг над моей головой что-то нависло, и странный звук образовался. Подняв голову, увидела большой черный зонт. Просто из ниоткуда появился отец, и надо мной появилась защита. Потом снял с себя пиджак и укрыл меня без единого слова. Я лишь улыбнулась и сказала: «Спасибо». Мы так простояли с полчаса минимум, молчали, никто не решался заговорить. Как вдруг отец предложил взять такси и отвезти меня домой, потом сам уедет, хоть нам было не по дороге. Так он узнал, где я живу, а на утро большой букет роз. И просьба с ним прогуляться. И как вы поняли, я не отказала.
– А что такое зонт? – быстро спросила Люсиль. – Простите, что убила вашу ностальгию.
– Милая леди, а вы не знаете что это?
–Нет, она родилась тут, в туннелях, и не знает, что такое дождь, маршрутка и зонт. Может, на картинке видела, но вряд ли, – я быстро ответил отцу.
– Это такое приспособление, которое, открыв над головой, можно не бояться, что намокнешь под дождем. Сейчас покажу, – отец встал и ушел, потом вернулся с зонтом и показал Люсиль его.
– Милая леди, мы тут хотели бы узнать. Такой нескромный вопрос. Как вижу, вы ничего не скрываете от нас… – не успела договорить моя мама.
– Про детей? Уже месяц как я беременная.
После этих слов я немного закашлялся, а она улыбнулась.
– Если бы не этот факт, я бы хрен оттуда переехала. Простите за хрен, но мне тяжело от такого разговора отучиться, я если от мата избавилась, кстати, ваш сын отучил. За каждый мат шлепал по моей попке так, что я не могла потом сесть на нее. Так я перестала ругаться. А за эти слова он не трогает, но я стараюсь и их реже употреблять.
– Ты и правда беременна? – я переспросил у Люсиль, она посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула головой. Я подхватил ее на руки и поднял. – Я стану папой, ура! Кто у нас?
– Еще рано говорить, я пойду на УЗИ и скажу точно.
Тут появляется Анжелика, смотрит на нас и уходит на второй этаж. Не останавливаясь, просто прошагала так, что я это услышал.
– Это была Анжелика? – спросила Люсиль.
– Ага.
– И когда заключите брак? – спросила мать.
– Зачем? – ответила Люсиль.
– Так должно быть.
– Так раньше было, мы живем в другом мире, с другими правилами. Что раньше казалось аморальным, сейчас норма, потому не заморачивайтесь, нам хорошо и этого хватит. Если захотим разбежаться, штамп в паспорте не остановит.
– Это верно, а где живете?
– В твоем доме, что мне ты подарил. Если что, заходите в гости.
Мы с Люсиль улыбнулись, и после этого вечера отправились в постель. Я уснул в объятиях двух любимых мной людей. Я даже не заметил, как провалился во тьму, а в груди нарастала тревога, которую я частенько ощущал, когда один попадал во тьму туннеля. Кто-то из вас был в шахте или в темном туннели, где не горят огни, где нет вообще света, а главное тишина давит на уши? Я часто надевал наушники с музыкой, но это опасная затея, к тебе в любой момент может кто-то подобраться сзади и засадить нож в спину или просто отстрелить башку. В груди появляется тревога, когда ты освещаешь путь фонариком, хотя впереди и сзади нет ничего, но чувствуешь на себе этот взгляд темноты. Как будто кто-то за тобой идет и просто смотрит на тебя, всматривается в твою душу и питается твоим страхом. Аж мурашки пробегают по телу. Тебе не страшно, что бандиты выскачут из засады или поток крыс хлынет на тебя. Непреодолимое желание бежать вперед к свету, к людям, подальше от необитаемых бесконечных туннелей. Все, кто ходил по туннелям, всегда жмутся друг к другу поближе, перешептываясь, чтобы не сойти с ума. Когда ты с кем-то разговариваешь, твой мозг не рисует эти картины ужаса, иногда можно пошутить и даже посмеяться и мысли уходят из головы, но когда ты сам. Берегись! Вот и в этом сне я один бегу от темноты, точнее, от того, что за мной спешит. Я слышу шаги, которые отбиваются в моей голове так громко, что кажется, будто они за моей спиной. Но сколько раз я не оборачивался назад, не видел того, кто меня преследует. Я споткнулся и упал лицом в труп – это был мой друг Майор, с которым мы ходили в поселок за Наташей. Он улыбается и вдруг взгляд на меня перевел, схватил руками за мою одежду.
– Друг, почему ты меня бросил одного в темноте?
Я убрал руки, быстро встал и побежал дальше. И уже вижу силуэт того, кто меня преследует. Выстрел, и я лежу на полу, он подходит ко мне, и я вижу парня во всем черном и оранжевых очках, он наставил свой револьвер со светлячками.
– Но ты же должен защищать людей, а ты…
Не успел договорить, как он выстрелил в меня и я в момент проснулся, немного крикнул. Смотрю, за окном день, в комнату зашла Люсиль.
– Ты чего кричишь?
Я посмотрел на нее, потом на ногу, потом на нее.
– Мне страшный сон приснился, не переживай.
Я лег на подушку и уставился в потолок.
– Это всего лишь сон.
Глава № 11. Война
Подготовка к войне оказалась нелегкой задачей. Стены были готовы, в них вставлена арматура для большей надежности, а также заострили ей концы – вдруг на них напорются, такой вот сюрприз.
Разные приспособления были установлены: снайперам выдали щиты и всякие механизмы, ловушки и, конечно, эти странные пули, которые светятся голубым светом, но с ними надо аккуратно, разбив такую, можно было капитально себе навредить. Они всегда были в оружии или в добавочных рожках, в кармане никто их не носил. Хоть, как меня ни уверяли военные, пока не выстрелить, разбить эту стеклянную головку патрона невозможно, она разбивается только, когда отделяется от гильзы, в этот момент что-то нагревает ту жидкость в головке, и лишь при прикосновении к чему-либо стекло лопается. Все их боялись, но отказаться от таких патронов никто не смел.
Как было понятно, мутанты атаку перенесли еще на месяц раньше, но все были готовы, заминировали канализацию. Были электрические бомбы, а, так как там вода, она усиливала действия тока, а добивать оставались лучшие наши люди, у которых были резиновые сапоги. И остальной наряд, который не проводил электричество. Мутантов не убивает электричество, их лишь на время вырубает, а солдаты убивали, стреляя им в голову.
Тактика такова: банды защищают черные туннели в начале блокпостов, на каждом из них по сто человек, и каждые сто метров стена, еще через сто метров мешки и баррикада, и снова стена. Когда пробивают стену, а за ней укрытия, они отходят к следующей стене. Когда будет разрушен последний блокпост, они отходят к перекрестку оранжевых и черных. Там встречает бандитов армия и с ними до конца держит оборону.
В чёрных туннелях Артемовского района остается Новый Тон, а с оранжевой подходит постепенно подкрепление армии. И так они стоят до победного, если прорвутся по одной из веток дальше оранжевой, то армия подтягивает еще солдат и догоняет тех, кто прорвался.
Третий туннель, который непосредственно оранжевые туннели Юбилейного, соединяется с оранжевыми Артемовского района, здесь расположены лучшие бойцы, которые будут держать туннели, если вдруг пойдет большой наплыв, они просто отходят, закрывают гермодверь. И идут к другому туннелю, где слабая волна, разбивают ее и заходят с тыла, добивая тех, кого не добили при первой волне.
Плюс поддержкой будут амазонки и лучшие бойцы армии под моим предводительством. Мы сделаем засады между блокпостами, оказывается, есть добавочные туннели для ремонта. Про них мне напомнил отец, это еще плюс к тем туннелям, которые сделал тот блондин. В них мы расположимся и будем бить в спину, в основном электрошокерами, а с другой стороны – другая часть: когда на нас обратят внимание, они добивают вторую часть. Пока будут отходить наши люди, мы сможем их отвлечь или постепенно добивать. Пока у мутантов будет шок, как мы это делаем: появляемся то с одной стороны, то с другой, так мы сможем многих положить.
Первая волна пришлась на Артемовский район, не знаю почему, но они первые получили порцию мутантов. Как и ожидалось, вначале пошли рабы, бесполезные мутанты, которые двинулись по минному полю, собирая их на себя. За ними шли непробиваемые, а за ними пробиваемая поддержка. В конце маленький отряд охотников, лигу никто не увидел. И, слава Богу, снайперы не выдавали свое местоположение, пока не появлялись в военной форме мутанты, их первых уничтожали, за ними добивали непробиваемых.
Первый отряд был со светляками, которые тратили только на непробиваемых. Второй ряд бил обычными патронами, которые уничтожали пробиваемых. Снайперы работали только светлячками, они не знали, на что способны охотники, и не хотели это узнать.
Они проверили наши силы, первая атака была разведка боем, они перегруппировались, и через пару дней пошла основа. Охотники работали по снайперам, как и поддержка, непробиваемые штурмовали стены. Мутанты просто бежали и рушили стену, своими телами выбивали кирпичи и железо, стена тряслась и с каждым ударом разваливалась. Солдаты отходили за укрытие и уходили за следующие стены вплоть до оранжевых туннелей. Пропускали иногда стену, чтобы подготовиться за следующим укрытием.
Я видел эти атаки из укромных ремонтных туннелей, где были скрытые камеры. Мы с майором начали бояться за исход битвы, ведь такого никто не ожидал. Во-первых, они были под наркотиком или успокоительным, каждый их шаг был размеренным и пугающим. Наводя на наших солдат страх, они пытались нас сломить этими атаками. Мутанты готовились к этой войне, и мы с майором это отлично заметили, они закрывали руками глаза и просто шли живой стеной к нашим стенам. Строй, шаг в шаг, как будто на параде, у наших солдат сердце вырывалось из груди. Некоторые из них даже, бросив автомат, отходили к следующей стене. Сильные духом и очень крепкие телом взяли по автомату с бронебойными снарядами. Легли на землю и начали работать по этому строю. А ведь это сработало, они не видели, что происходит, а слышали залпы, а мутант за мутантом просто умирали. Пока один из охотников не прокомандовал:
– Бойцы, вперед бегом, они вас убивают.
Не успел это договорить охотник, выйдя из укрытия, как его снял снайпер.
И первая волна, не успев дойти до стены, была просто скошена этими двумя умельцами. Второй заход не шел, а побежал, немного виляя, чтобы по ним сложней было попасть. И добежавшие мутанты до стены начали ее уничтожать. Бить с ноги, с кулака или со всего разгона в нее врезаться. Стена затряслась и начала рушиться, люди отходили за баррикады и готовились к атаке. Первым всегда тяжело, ведь не знаешь, что ожидать от врага. Самое страшное в том, что мы не могли своим помочь, пока они не проберутся за вторую или третью стену, чтобы не сдать свои позиции и секрет этой армии уродов. Самое страшное произошло дальше. Майора хотелось привязать к стулу, чтобы тот не дергался к выходу, чтобы начать убивать мутантов. Видеть, как наших живьем ели, – нелегкое зрелище. Особенно смотреть в их наглые и улыбчивые морды, я этого не заметил ни в Юбилейном, ни у Наташи, ведь никто из них не улыбался, – их зубы были заостренной формы, как у акул, только не рядами. Когда толпа наших воинов отступала, монстры вгрызались в еще живых, а потом и в трупы, просто ели их. Я понимал, что это уже не люди, а животные. Хоть они и ходили на двух ногах, разговаривали и внятно думали, а также могли прицельно стрелять, но… Это давно не люди, а пародия на «Хомо сапиенс», нас отличало одно – мы не потеряли наше лицо. Не перешли в сторону полного отрицания нашего социального значения. Мы – не звери, а люди, но мутанты – уроды, физические и духовные.
Многие, страх переборов, шли в атаку на монстров, отбивая своих, кто еще был жив. В моей голове мысли меня угнетали, только я смотрел в монитор и изучал этих сволочей. Мне было плевать на жертвы, на людей, так думал майор, но я понимал, мы здесь не как воины, а как партизаны, должны подрывать и разделять силы врагов. А для этого мне надо знать, как они думают, что из себя представляют.
– Майор, да сядь ты, блин, на стул, не мельтеши перед мониторами, не беси. Знаю, хочешь в бой, но мы не обычные пехотинцы.
– Я не могу смотреть, как гибнут наши солдаты. Не могу заварить кофе и смотреть на это, как на фильм.
– Чему тебя учили в академии, вроде майор, а ведешь себя, как кадет. Нам надо изучить врага, чтобы не попасть в ловушку.
– Да, я… Ты… Прав, – он присел на стул и отвернулся от монитора, начал судорожно разбирать и собирать калаш.
Я повернулся к мониторам, я до сих пор не пойму логики, они могут стрелять, но почему они голыми руками воюют, что они скрывают или… Я чего-то упускаю. Наверно. Начал всматриваться в стиль боя и понял – это камикадзе, которые тупо не могут держать автоматы, я приблизил картинку. Это те, у кого огромные руки, а их большие пальцы не могут нажать на спусковой крючок, потому они лишь ломают стены. Вот что они от нас скрывают.
– Майор, собирай автомат, нам тут делать нечего.
– Что там? – он ускорил сборку своего автомата.
– Ты не думал, почему они не стреляют?
– Почему? Не томи.
– Эти не могут держать оружие из-за мутации, это не армия, а пушечное мясо с черных туннелей. Они сливают их для разрушения стен, когда упадет последняя, пойдут воины со стратегией, и тут нам придется выйти.
Он улыбнулся, а мы посчитали потери в первый месяц. С нашей стороны были невелики, пока держались стены, потом мы сравнялись в потерях. Хотя до этого изрядно потрепали в основном охотников, которые у нас были в приоритете. Охотники понимали это, начали не сильно высовываться, что немного усложнило работу снайперам, особенно когда потоком пошли мутанты, одетые в военный камуфляж, но снайперы все равно заметили, что охотники были в необычном камуфляже, они были в военной форме. А там либо майки, штаны спортивные, либо камуфляж, который люди одевали на охоту на зверей.
Так вот вернемся к нашим партизанам. Я был с Кирой, Наташей, майором и с десятком лучших ребят майора. Как оказывается, это лучший его отряд, который он лично выбирал и тренировал. По типу «Краповых беретов» или спецназа. Мы прятались в ремонтных туннелях, в которых есть мониторы от скрытых снаружи камер, которые мы все натерли и привели в рабочее состояние. Большинство за это время просто исхудали и поломались, еле запустили их, но нам хватило по две камеры, одна в одну сторону, другая в другую. Мы пропускали основную толпу мутантов и начинали их уничтожать, вначале били светлячками, которые убивали всех, когда они закончились, били током, и, когда толпа уходила, добивали тех, кто был в отключке, и так по десятку тех, кто отбивался, раненых и тех, кто дезертировал.