Все отдельные дворы и семьи слились в единую среду, чего бывало трудно добиться даже на ежемесячных общих собраниях. Все мысли населявших деревню людей были пронизаны важностью момента: сегодня заканчивалась очень большая и очень важная история. Общая для всех и каждого.
К полудню июньское солнце согнало с террас даже самых стойких. В гостиных, где экологические нормы все еще разрешали устанавливать кондиционер, стали собираться люди. Их было немного, в основном женщины. Мужчин на всю большую деревню было человек десять. Все рассаживались на старых протертых диванах и креслах, наливали пиво или вино. Детям, у которых еще не было собственных “омни”, давали важные поручения, чтобы спровадить из дома.
Счастливчики, которым уже исполнилось двенадцать, собирались в кучки вместе со взрослыми. У них “омни”, разумеется, был и закрыть им трансляцию, которую смотрят все, никто не решился.
Без пяти двенадцать разговоры переместились в деревенский чат, а маленькие гостиные наполнились виртуальными, бесплотными, но оживленно болтающими соседями. Дополненная реальность раздвинула тесные стены, кресла и диваны переместились в большой просторный зал с огромным экраном, занимающим всю стену и часть потолка. Все приветствовали друг друга, виртуально чокались, пили за встречу и не чокаясь – за тех, кто этого дня не дождался.
Дети играли в “реальное или виртуальное”, пытаясь запутать друг друга с помощью настоящих предметов и их образов. Взрослые предавались воспоминаниям – горьким, счастливым, полным отчаяния и надежды. Многие включили запись.
– Началось!
Голоса стали стихать. На экране мелькнула чья-то голова в оранжевой каске с налобным фонарем. Картинка покачнулась и стабилизировалась. Голова появилась вновь, быстро превратилась в удаляющуюся фигурку, которая показала в камеру два больших пальца и скрылась внизу. Дрон взлетел. Корневую трансляцию не комментировали.
Дрон висел в большом помещении с голыми бетонными стенами. На стенах белой краской было крупно выведено – 04. Впереди была исполинская металлическая дверь или, скорее, стена. В стене зияла квадратная дыра – рядом стоял спасательный робот на гусеничном ходу, вооруженный плазменным резаком. Выпавшие наружу части двери лежали тут же – металл был невероятно толстым и массивным. Кое-где к нему пристали куски бетона.
Дрон скользнул в дыру, открывая вид на уходящий вниз ярко освещенный широкий прямоугольный туннель. Камера повернулась влево – там была длинная ниша, в которой стояли несколько бронированных военных грузовиков начала века, пара винтажного вида желтых вилочных погрузчиков, огромная нелепая четырехосная бронемашина и старинный легкий вертолет.
– Мам, это что? – шепотом спросил детский голос.
– Машины. Раньше такие по земле ездили. По дорогам, то есть. А вон – вертолет. Он уже летает, – терпеливо объяснил женский.
– Это давно было, да?
– Да. Тебя еще не было.
– Когда дедушку расстреляли?
– Да. О, господи! Кошмар какой!
Камера развернулась. Вокруг двери в разных позах лежали истлевшие человеческие тела. Несколько были сложены вдоль стен и накрыты брезентом – из под него виднелись ноги в армейских ботинках. Другие сидели, привалившись к стене. Одни были в выцветшей камуфляжной форме. Другие – в старомодных джинсах и рубашках. Двое лежали рядом взявшись за руки.