Неужели господа педагоги не понимают, что «прощение» в жизни равно «примирению», и полагают, что ребенок, на глазах которого убили его отца, истерзали его мать и изнасиловали его сестер, должен примириться с их убийцами, палачами, насильниками?
Мне нет никакого дела до того, что на этот счет сказано в Евангелии! Я знаю, что мир пока еще населен не бесплотными праведниками, а живыми людьми, в душах которых должны жить и любовь и ненависть.
Вытравить из души человека способность ненавидеть тех, кто достоин ненависти, это значит – опустошить его душу.
Без ненависти к злу невозможна любовь к добру. Кто не умеет ненавидеть, тот не научится и любить.
Как хорошо выражено это у того мальчика, который в своей бессознательной детской мудрости написал: «Из хорошего прошлого ничего не осталось, остались – за смерть старших братьев, за поругание семьи и родины – одна только месть и любовь к родине!»
Тут месть и любовь к родине неразрывно связаны, как нечто одно из другого вытекающее. И как же может быть иначе? Как можно сочетать любовь к родине с прощением ее обид?
Но для того чтобы месть и любовь были связаны неразрывно, нужно иметь живую душу, не заглушённую отвлеченной, книжной моралью. Для взрослого книжника, никак не могущего позабыть о своих «вечных началах», это невозможно. На это он не способен.