– Из-за чего это произошло? Он умирает?
– Молчи женщина! Лекарь! Лекаря мне! Срочно. А, вот же он.
– Да, я здесь, господин Урбэм.
– Чего же ты там встал?!
– Мне не дают пройти.
– Глупцы, разойдитесь немедленно! Покиньте дом. Лекарь, сюда!
– Я уже рядом, господин Урбэм.
– Он сейчас задохнется!
– Я его уже перевернул набок, господин Урбэм.
– Что с ним?
– Внутреннее кровотечение. На мой взгляд, легкое. Повреждение сосудов. Требуется наблюдение.
– Господин Урбэм, а что же с Партумэй? Как же она?
– Женщина! Я сказал прочь отсюда! Лекарь!
– Да, господин Урбэм?
– Что с беременной?
– Сейчас проверю, господин Урбэм.
– Быстрее же. Что там у тебя? Не молчи.
– Партумэй Ферре мертва, господин Урбэм. Мне жаль.
– Мертва?! – вскрикнул Амбулас.
Когда сознание вернулось, отовсюду стали слышны голоса людей. Амбулас был словно в ракушке, каждое слово он с трудом различал и вообще не понимал, что происходит вокруг него. Глаз открыть не было сил, всякий слог ударял по ушам с такой силой, словно камнем по голове. Во рту стал различим привкус крови, а затем Амбулас и вовсе начал захлебываться ею. Тогда его перевернули. Всё тело сковало боль и бессилие. Ему хотелось уже вновь поскорее впасть в сон, но Амбулас услышал роковые слова, которые бесконечно наполнили душу паникой, которая в мгновение пробудило тело.
– Мертва?! – Амбулас оперся на руки, тут же в грудь вонзилась боль. Его охватил кашель, отхаркивающийся кровью.
– Господин, Вам не следует вставать! – сказал Лекарь.
– Мертва?! Не может быть! Я… я не справился. Нет, нет.
– Господин Интенегри, успокойтесь!
– Что же теперь сказать людям? – заговорил Губернатор. – Амбулас, почему Вы не справились? Что произошло? Я надеялся, что Вы поможете. Объясните нам. – В голосе его чествовалось смятение и испуг.
– Господин Урбэм, не стоит его тревожить, у него нет еще сил ответить Вам. Я думаю, на это есть ответ. Пусть господин Интенегри придет в себя для начала, – успокаивал Лекарь.
– Мертва?! – продолжал тихо шептать себе под нос Амбулас. – А как же ребенок? Ребенка можно спасти! Слышите!
Но его никто не смог услышать, так как между Лекарем и Губернатором возник громкий спор.
– Амбулас не справился? Проклятие все сильнее! Кто еще сможет помочь нам? Никто! Я обречен! Народ обречен! Этот проклятый город обречен, – в панике залепетал Губернатор.
– Давайте не будем спешить, господин Урбэм. Мне тоже сейчас тревожно. Не будем же мы сейчас все прятаться под кровать и ждать своего конца?
– Тебе тревожно? Это тебе тревожно? На мне весь город и все жители! Общая паника разойдется далеко за пределы Лучезарного, об этом узнает правительство и отправит за мной своих офицеров. Но им достанутся только наши трупы. Да-да, именно наши трупы. И как Вы там сказали? «Под кровать». Да! Все наши трупы будут лежать под кроватями. Именно там их и найдут. Мы обречены.
Странно было слышать подобные слова от Урбэма, они были наполнены безрассудством. Казалось, еще чуть-чуть и у губернатора бы пошла пена изо рта. Некогда странноватый «пухлячок» превратился в рассвирепелого человека. Он весь покраснел от переизбытка эмоций: злость, горечь, тревога, страх. По широкому лбу непрерывной чередой скатывались большие капли пота, а глаза чуть ли не выскакивали из глазниц. Вены головы вздулись, руки лихорадочно затряслись. Губернатор замаячил от одного угла к другому, при этом импульсивно жестикулируя.
– Ведите себя пристойно, Урбэм. Вы сейчас похоже на безумца, а не на правителя города.
– Эта земля досталась мне с таким трудом, – захрипел несчастно губернатор. – Я верил, что сложности покинули меня тогда. Воздвигнул город на этой земле. Но нависли тучи. Гребанные тучи, которые отравляли мне всю мою жизнь своим присутствием. Один день. Один день я мог насладиться солнцем, только в один день люди могли выйти на улицу и окунуться в ласковые и тёплые лучи, лишь в один день над городом расходились эти тучи, которые бесконечно плюются на всё живое в этом городе, плюются на меня! Я не унывал и не паниковал, когда тучи круглый год закрывали небо. Я хотел управлять людьми и хотел, чтобы они были счастливы. Но кто приедет в город, где круглый год льет дождь, где царит плесень и сырость? Я не паниковал. Я принял решение, я безвозмездно раздавал людям жилье и пищу, им не надо даже работать для этого, представляешь! Я добился своего, люди заполонили город. Тунеядцы, лентяи, бездомные, несчастные. Город обрел своих жителей. Но только знаешь в чем подвох? Я говорил, что хотел управлять людьми? Сделай акцент на этом. Что же получилось на самом деле? Верно. До меня дошло недавно, что я воздвиг не город, а огромный террариум, где мне остается лишь кормить своих «зверюшек», и поддерживать достаточные условия для их жилья, дабы они не загнулись от смерти. И как любых «зверюшек», конечно, их следует хоть иногда баловать. День Восхода! Я закатывал такой пир, чтобы люди могли без унылых мин выйти из своих нор, почувствовать нормальную жизнь. А знаешь, почему солнце пробивалось в тот единственный день? Я тебе не расскажу, но это очень занятно. Все бы ахнули от удивления. Но эта история не для таких, как ты! Вы ничем не сможете помочь. А, Амбулас? Он теперь лежит и корчится от боли и никому не сможет помочь! О, Боги! Что эта земля хочет от меня? Почему теперь мои люди стали умирать? Почему этот проклятый город навлек на себя столько невзгод? Почему единственный человек, который мог нам помочь, лежит сейчас и харкается кровью? Объясните мне! Сейчас же! Ну, пожалуйста!
– Я… не знаю, что ответить вам, господин Урбэм. Мне очень жаль.
– Тебе тревожно, тебе жаль. Больше-то ничего сказать не можешь. А мне теперь всё разгребать это… Всё!
– Ребенок!!! – вдруг раздался крик. Это был Амбулас, и кричал он, что было сил. Слюни вперемешку с кровью катились по губам. Парень всё так же лежал, опираясь руками на кровать, которые дрожали под его весом и вот-вот готовы были разломиться пополам, как тонкая ссохшаяся ветвь. – Ребенка спасите! Он живой. Режьте живот. Быстрее. Он живой!
Амбулас камнем пал в лужу собственной крови. В его голове долго звучали голоса, а перед глазами кружился образ маленького ребенка в когтистых лапах демона.
***
Прошло четверо суток с момента последних событий. На Лучезарный хлынула общая смута. Никогда раньше Элиан не замечала такой суматохи в городе, не считая в праздник День Восхода. Жители то и дело забегали по площади, по соседям, дабы найти себе собеседника и поделиться своей тревогой. Уличные лавки заполнялись людьми, у фонтана собирались небольшие группы, в одном доме бывало, находилось в несколько раз больше так сказать «гостей», чем прописанных жителей в нем. Всем хотелось обо всем рассказать.
«Партумэй Ферре умерла», «Партумэй Ферре была на последнем месяце беременности. Так ей и не удалось увидеть своего малыша», «Амбулас Интенегри мертв», «Губернатору удалось спасти ребенка Партумэй Ферре», «У ушедшей на тот свет, Партумэй Ферре, родился здоровенький мальчик», «Амбулас Интенегри на самом деле жив», «Амбулас Интенегри – мошенник, никого он больше не спасет», «На похороны Партумэй Ферре пришел почти весь город», «Жители Лучезарного не определились с именем сына Партумэй Ферре. Создано голосование», «Большинство жителей Лучезарного желают, чтобы Амбулас Интенегри покинул город немедленно», «Есть люди, которые верят, что Амбулас Интенегри спасет их». И еще множество тем зародилось для споров за столь короткий промежуток времени. Но что же послужило толчком для всей такой суматохи? Люди и раньше умирали от проклятия: и женщины, и дети.
Ошибка. Незнакомец, который проворачивал странные обряды, освободитель проклятых, Амбулас Интенегри убил Партумэй Ферре и чуть не угробил ее ребенка. «Убил», именно так считали многие жители. Людям нравится копаться в чужих проблемах, заострять внимания на чужих ошибках и высказывать свое мнение по данному поводу. Сам Губернатор был поражен таким исходом. Да, паника окончательно поглотила жителей Лучезарного, но эта паника стала нечто другим для них. Раньше, люди сидели в своих домах, как мыши в норах. Некоторые молились, чтобы проклятие обошло их, многие уже смирились и ждали своей участи. Сейчас же, когда дела обстояли хуже некуда, вдруг народ ожил. Страсти разгорелись. К страху уже все давно привыкли, а вот скандалов не было давно. Не важно, на улице дождь или ветер, но народ собирался на площади и громко обсуждал горячие новости.
В комнату Элиан постучались. Сама девушка только проснулась и поэтому еще лежала в кровати. Вошла ее мать. На лице читалась одухотворенность. Не было уже того серого лица с грустными глазами. Иззи Темингол даже преобразилась. Начала хоть немного, но следить за своим внешним видом. Да что скрывать, вокруг весь народ начал меняться. Жители укладывали волосы, доставали с дальних полок шифоньера нарядную одежду. Теперь на фоне происходящего нужно выглядеть прилично, вдруг разойдется новость, что кто-то одевается хуже другого.
Элиан, наверное, единственная трезво оценивала ситуацию, в которой находится весь город. На первое место она ставила проблему: город все так же под угрозой. Она не одобряла последних поступков жителей, но и не могла отрицать того, что оживленные люди, люди, которым собственно и следует быть такими, ей нравились больше, чем люди, сродни плесени. Поэтому, когда Элиан увидела свою мать, лицо которой наполнилось жизнью, девушка искренне улыбнулась.
– Ты только проснулась, соня моя? – ласково спросила мама. – Сегодня на площадь вынесут малыша Ферре. Пусть на небесах солнце вечно будет греть душу его матери! Так вот, все пойдут посмотреть. Элиан, ты тоже пойдешь, да? Я нашла свое старое платьице, еще с тех времен, когда мы жили в Ватергейте. Я его подошью, и будет как раз на тебя. Ты у меня совсем худенькая.
– Нет, мамочка. Я не хочу. От этого мне тяжело на сердце, не могу видеть несчастного малыша. Да и людей будет очень много, не привыкла я к этому. Все словно сбесились, – ответила Элиан. Она всегда старалась высказываться честно, тем самым избегая каких-либо недомолвок. Ранее родные всегда молча и спокойно выслушивали ее мнение, не требовали излишних слов и объяснений. Чего она уж точно не могла ожидать, так это скандалов на фоне ее ответа.
– Но ему же выберут сегодня имя. Я голосовала за Интиса. Интис Ферре – красиво звучит, тебе не кажется? И к тому же, ты засиделась дома. Посмотри на себя, бледная как вошь. Ешь еще плохо, – запричитала Иззи Темингол.
– Мама, все жители бледные, оглянись. Ты перестала замечать происходящего. А ела я мало всегда. Только недавно стала мне так говорить, раньше тебя не волновало это. Сейчас ты бежишь быстрее на площадь, не успев даже позавтракать толком. Посмотрела бы ты на саму себя неделю назад…
– Перестань со мной спорить. Про тебя уже спрашивать соседи начали. Говорят: «Опять Элиан проклятие сломило?». А я отвечаю, что ты дома просто пылишься. Знаешь, как неловко? Собирайся, а я платье быстро подошью.
– Мама, что за бред ты говоришь? – завозмущалась девушка. – Ты послушай себя. Люди уже словом «проклятье» в сторону здоровых людей бросаться не стесняются, а ты про платье. Да его даже никто не увидит под пальто. Холод такой.
– А что ты собираешься делать тогда? Весь день в комнате своей проведешь, рисовать будешь? Ах, точно! Ты же каждый день ходишь к этому Интенегри! – раздраженно сказала мама. – Сидишь у его кровати несколько часов в день. Еще немного и со мной люди разговаривать перестанут, прекращай это делать! Не место убийце в этом городе.
– Да что ты такое говоришь?! Амбулас спас меня, вспомни! Благодаря ему, я жива. Ты же в свой дом Амбуласа приглашала на ужин в его честь, вспомни. Что сейчас происходит с тобой? С папой? Со всеми вами?
– Из-за него умерла бедняжка Партумэй! Отец его умер в прошлом месяце, а теперь у него нет и матери!
– Это несчастный случай! Амбулас не успел даже ничего объяснить, а вы его готовы растерзать уже. Лекарь запирает дверь на засов, чтобы толпа людей вдруг не ворвалась и не выкинула на улицу Амбуласа. Тетя Тимл была там во время обряда и видела все. Она сама говорила, что это Амбулас кричал, чтобы они спасли ребенка! Вряд ли кто-нибудь без него догадался бы до этого?
– Не верь ты этой женщине. У нее не все дома.
– Это ее сестра!
– Слушать ничего не хочу. И к Интенегри не смей даже ходить. Ты меня поняла?
Элиан вскочила на ноги, второпях накинула на себя длинный вязаный свитер и принялась обуваться на босу ногу. С утра ее уже вывели из себя. Руки нервно тряслись, и это мешало как следует завязать шнурки.
– Элиан, куда ты засобиралась? – спросила важно ее мама.
– Гулять! – кинула девушка в ответ.
– К Амбуласу?
– Я же сказала, что гулять.
Наконец, Элиан удалось справиться со шнуровкой обуви, и она быстро выбежала на улицу. А на площади уже собралось куча народу. Девушка проскочила через них всех. Несколько людей с ней поздоровались, некоторые пытались окликнуть ее. Элиан было все равно, она бежала к выходу из города, в чащу колкого леса.
В полутора километрах от города, в глубине леса, вокруг давным-давно упавшего дерева росли цветы. На сочно-зеленом стебельке с удлинёнными волнистыми листьями и с легким восковым налетом, располагался белоснежный роскошный бутон цветка, лепестки которого тянулись вверх. Это место Элиан приметила для себя давно.
Когда Элиан переехала с родителями в Лучезарный, она не находила себе места. Гулять было не с кем, местных книжек читать не хотелось. Не было моря и солнца, все было совсем по-другому. И однажды, спустя некоторое время, когда маленькая Элиан впервые осмелилась покинуть пределы города, она наткнулась на это место. Первая мысль, что пришла ей в голову в ту же минуту, ей захотелось эти цветы зарисовать. Сломя голову она помчалась обратно домой, и ведь она нашла дорогу, не заблудилась. Элиан схватила листок и карандаш да помчалась снова в лес. Она потратила больше часа времени, но это стоило того. Так ей был сделан первый собственный рисунок, впоследствии это превратилось в ее страстное увлечение на многие года.
Название этих цветов она не знала, а собственное придуманное имя дать им не решалась, так как считала, что еще не довелось ей слышать того самого прекрасного слова, которое существовало на этом свете. Именно такого названия заслуживал этот цветок. Среди мрачного лысого и колючего леса, среди грязи, темного гнетущего неба, этот цветок был нечто несравнимым со всем окружающим.
В эту чащу Элиан приходила сейчас очень редко. Когда она узнала, что Амбулас серьезно ослаб, то ей захотелось непременно навестить его. В тот же миг она вспомнила и про цветы. И все прошедшие дни, каждый раз перед тем, как идти к Амбуласу, Элиан сначала наведывалась в эту чащу, срывала по одному цветку и приносила его в палату. Этот день не стал исключением, и еще один цветок был сорван.
Уже на пути обратно, девушка не в первый раз вспомнила разговор с Амбуласом, который состоялся той ночью после совместного ужина. Почему она тогда убежала? Все было просто – Элиан испугалась. Она так сильно уже привыкла к местному образу жизни, что не могла представить себя вне Лучезарного. Элиан не испугалась слов Амбуласа, не засомневалась в их правдивости. Ее испугало именно то развитие событий, их скорость. Девушка не знала, что такое «необдуманные решения», не знала значения слов «пойти на риск». А тут ей неожиданно предлагают покинуть город, уехать, оставив за собой родителей, прошлую жизнь. Но как же ей теперь было стыдно за свои слова. Она отвергла единственное предложение, которое могло навсегда изменить ее жизнь, да еще так грубо назвав это чушью. «Я никуда не поеду с тобой». Как так можно было сказать? Элиан винила себя и жалела о своем поступке.
В ту ночь она долго плакала, но не понимала почему. Ничего же страшного в предложение не было. Амбулас об этом и говорил. «Почувствовать песок других берегов», – вот мечта Элиан. Он ей хотел помочь достигнуть своей цели. Тогда девушка успокоилась и неожиданно для себя заулыбалась. Наверное, потому, что именно ей и только ей представилась такая возможность. Тогда она строго решила, что на следующее утро извинится перед Амбуласом, и когда тот снова предложит ей уехать, то она обязательно согласится.
Теперь же проблема была в том, чтобы не упустить Амбуласа, а именно карету, которая приедет очень рано и заберет его. Элиан приняла решение не спать всю ночь. Увы, она всё же не смогла побороть сон. Когда же Элиан открыла глаза, то увидела в окне, как пассажирский экипаж уже отъезжал из города. Тревога свалилась на нее, она упала на колени и громко зарыдала от горя. В тот момент она поверила, что обречена на всю жизнь остаться в Лучезарном до самой смерти, Элиан была уверена, что больше никогда не увидит Амбуласа, того героя, что спас ее и хотел увезти ее подальше от этого проклятого места.
Но судьба дала второй шанс. Карету остановил Губернатор. Амбулас остался. Элиан поклялась себе, что никогда больше не позволит совершать подобных ошибок. Когда-то она уже протягивала руку незнакомцу и тем самым была спасена. Теперь же эту руку нельзя было отпускать, чтобы спастись вновь.
Поэтому, когда девушка приносила цветы в палату Амбуласа, то это служило не сколько гостинцем, а просьбой о прощении перед ее героем, жестом ее преданности.
Перед тем, как пройти в палаты к Лекарю, следовало постучаться в дверь, потому что та была закрыта на засов в целях безопасности. На этот раз, дверь была открыла, Элиан осторожно вошла во внутрь. Никого в палатах не было. Кровать Амбуласа была аккуратно заправлена, на рядом стоящей тумбе находилась пустая ваза с водой. Именно в нее Элиан ставила те самые цветы. Девушка прошла к кабинету Лекаря, тот был на месте и весьма заинтересовано читал книгу.
– Здравствуйте! – поздоровалась она, прежде чем войти. – Мне бы хотелось узнать…
– Амбулас Интенегри покинул палату, – прервал ее Лекарь.
– Но как же так? Он что-нибудь сказал перед своим уходом?
– Спросил: «почему так много народа на площади?». Я ему честно ответил почему.
– Это всё? А давно он ушел?
Лекарь оторвался от книги, взглянул на девушку, поправил окуляр и продолжил:
–Нет. Ушел только что. Он поинтересовался, как покинуть незаметно лечебницу. Я показал на черный выход. Он вышел. Вот теперь всё.
– Благодарю Вас. А мне позволите пройти через черный выход? – поинтересовалась Элиан.
– Без проблем.
Запасной выход вел за пределы города, в сторону недостроенной часовни, что была в нескольких сотнях метрах от Лучезарного. Погода была ветреной, но без дождя, тем не менее Элиан от долгого пребывания на улице уже сильно озябла.
Девушка не могла представить, куда мог уйти Амбулас, лишь только вперед, куда его вели глаза. Поэтому она и предположила, что, наткнувшись на ту самую часовню, Амбулас хотя бы на минуту остановится, и это позволит Элиан его нагнать.
Девушка бежала, что было сил, прижимая к груди цветок. Она достаточно плохо знала характер парня, поэтому не знала, что от него ожидать. Вдруг он захочет вот так пешком покинуть этот злополучный город. Вдруг он испугался расправы над ним, которая ожидает его в Лучезарном.
Радости не было предела, когда она увидела силуэт впереди. Только тогда она остановилась и неспешно зашагала к нему. Это был несомненно Амбулас. Он неподвижно стоял и смотрел в сторону часовни. Со спины он казался таким высоким, широкоплечим и длинноруким. Амбулас держал осанку всё так же ровно, ветер раздувал его темные волосы. В руках он держал те самые три белых цветка, которые приносила ему Элиан.
Девушка подходила всё ближе и ничем не выдавала свое присутствие. Обнять ли парня прямо вот так, со спины, или же тихонечко его окликнуть, когда полностью приблизишься. Элиан еще сомневалась, пока случайно не наступила на веточку, с хрустом разломив ее пополам. Амбулас слегка вздрогнул и медленно обернулся. Лицо его было мрачным и бледным, темные круги под глазами, усталый взгляд, сухие серые губы.
– Амбулас… – начала неловко, Элиан, но он ее оборвал.
– Тщ-щ-щ. Подойди аккуратнее ко мне. Тише.
Девушка подошла вплотную к парню, тот приобнял ее и присел вместе с ней на корточки. Их лица были настолько близки друг к другу, что Элиан ощущала тяжелое дыхание Амбуласа, от этого ее сердце учащенно забилось.
– Сейчас пройдет между обломками, подожди, – продолжил он.
Элиан пока не могла сообразить, о чем идет речь. Когда же Амбулас указал пальцем на промежуток между двумя половинами недостроенной часовни, то девушка через несколько мгновений заметила белоснежного коня с длинным рогом на лбу.
– Неужели! Это единорог! – воскликнула Элиан.
– Тише! Ты чего? Спугнешь же, – строго зашептал парень. – Смотри, какой красавец. Не думал, что они здесь водятся.
Единорог немного постоял на месте, а потом скрылся на мгновение за построением и уже затем вышел на открытую местность, где во всей красе предстал перед наблюдателями. От этого существа исходило благородием и силой. Тело зверя было вытянутым и мускулистым. Глаза его сияли синим цветом, а длинный рог меж глаз испускал сверкающую пыльцу. Внезапно единорог встал на дыбы, развернулся на задних ногах и растворился в воздухе.
– Это неописуемо! Я видела единорога, Амбулас, – засмеялась Элиан. Она была действительно в восторге. Увидеть существо, с которым ранее она встречалась только в книжках и то только в детстве. «Совпадение или же вокруг Амбуласа всегда кружится мистика и волшебство?», – подумала девушка тогда.
– Да, нам сказочно повезло. Но несмотря на свое величие, эти звери достаточно легко попадаются в лапы охотников. Вот были бы мы с тобой охотниками, сейчас бы уже срезали его рог с головы.
– Амбулас, ну зачем ты так говоришь? Я надеюсь, что этих животных трогать тут не будут.
– Не будут. Их считают уже лет десять вымершими. Я думал, что мне показалось тогда. Уже у границ владений Лучезарного я заметил, совсем на мгновение, нечто похожее на единорога. Но этого мгновения мне хватило для того, чтобы сейчас с уверенностью сказать: в этом лесу несколько таких животных. У ранее мною замеченного был окрас темнее и рог розоватого оттенка. Этот лес просто ценная находка.
– Амбулас, – Элиан осмелилась прервать его, схватилась за руку и посмотрела прямо ему в глаза. – Я прошу тебя, не рассказывай никому про этот лес, про этих животных. Хорошо? Пусть это будет нашим общим секретом?
– Я и не собирался никому об этом говорить. Поверь мне, – спокойно ответил парень, чем вызвал неловкую улыбку у Элиан.
После он обратил внимание на холодную ладонь девушки в его руках, на ее открытые ноги, заметил, как на девушку напала дрожь от холода, на румянец на ее бледных щеках.
– Вновь ты не по погоде одета, ноги голые, замерзла. Часто болеешь?
– Да я в спешке собиралась, – засмущалась Элиан, тем самым еще более раскраснелась, и застенчиво отняла свою ладонь – А так, конечно же, теплее одеваюсь, хотя зачастую сижу дома, но болею часто. И вообще, если бы не ты, то я бы не замерзла. Так что держи свой цветок, – девушка протянула руку и смущенно опустила глаза, – и пошли скорее обратно к лекарю.
Амбулас принял белоснежный цветок и объединил с остальными. Тяжело, но было заметно, что ему не часто приходилось принимать в дар цветы, если вообще доводилось это делать. Растение он схватил весьма небрежно и напряжённо. Парень неловко кивнул, а затем сказал:
– Четное число получилось.
– Что, прости? – не поняла Элиан.
– Считается, что четное количество цветов приносят умершим. Это все глупости, но всё же поверье такое. Поэтому у меня предложение к тебе. Сходим на кладбище и положим эти цветы на могилу той умершей женщине? Тебе не будет обидно?
Элиан этот вопрос на пару секунд заставил задуматься. В уме ей стало обидно, эти цветы были сорваны специально для Амбуласа, и служили они определенным символом. Отказать, девушка всё же не осмелилась, а лишь медленно один раз кивнула. Слезы напрашивались выйти на волю, но Элиан сдерживалась.
Они неспешно пошли в сторону кладбища. Оба молчали. Элиан вдруг сравнила себя с Амбуласом, а именно их различие в росте. Она казалась такой низенькой по сравнению с ним. Ей стало интересно, какая же девушка идеально подойдет для него. Затем она начала крутить в голове один и тот же вопрос: «Когда же Амбулас вновь предложит ей уехать вместе с ним?» Но вскоре ей стало неловко думать об этом и стыдно за свою наглость. Но если окажется так, что Амбулас тот человек, который не делает предложение дважды? Элиан снова захотелось плакать.
Когда они, наконец, достигли кладбища, девушка ужаснулась от количества свежих могил. Люди гибнут слишком часто и от этого страшно. Они подошли к захоронению Партумэй Ферре. На ее могиле не было ни единого цветка, лишь письма жителей с обращениями к умершей. Каждый конверт был помечен символом солнца.
Амбулас положил цветы на могилу женщины, молча постоял минуту. Как ни странно, на лице у парня не было горечи, намеков на печаль. Он как будто бесстрастно сделал должное и всё. Элиан это четко увидела и была недовольно его поведением. Но следующие его слова заставили девушку подумать об обратном:
– Я обеспечу малыша всем, чем только смогу. Я не смогу ему заметить мать, не могу дать ему любовь. Но я приложу все усилия, попрошу нужных людей, мы официально заберем ребенка из этого города и постараемся найти ему достойную семью. С меня же так же причитается полная материальная ответственность, этот ребенок не будет отказывать себе ни в чем. Пусть из него вырастит одаренный ученый, смелый солдат или же настоящий шалопай, но у него всегда будут средства. Я даю это обещание тебе, Элиан. Это мое искупление перед ним, за то, что я совершил. Ты должна это будешь проконтролировать. Я хочу, чтобы ты была тем человеком, которая уверенно скажет когда-то, что я сделал все возможное, приложил огромные усилия, чтобы хоть на каплю оплатить его утрату на получение истиной материнской любви.
От Элиан не требовалось каких-нибудь слов и согласий. Его речь звучала строго в утвердительной форме. И уже не в первый раз девушке захотелось верить его словам. У нее не было подтверждений того, что он их исполнит, так же, как и причин на то, чтобы ему не поверить. Амбулас – всё тот же незнакомец, который недавно ступил на площадь Лучезарного, дабы хоть что-то сделать, как-то помочь его народу спастись от проклятия. Незнакомец, но уже не совсем. Существовали согласия между ним и Элиан, а это уже что-то да значит.
Вернуться в город они решили через главные ворота. Девушка поинтересовалась, не боится ли Амбулас разгневанного народа? На что он ответил очередной ухмылкой и презрением к этому народу. «Эти возмущенные люди, подобны спичке: быстро вспыхла – быстро потухнет, даже при малейшем ветерке».
По приближению к городу стали слышны громкие крики, отчаяние, плачь. Когда же они вошли в Лучезарный, то увидели, как куча народа столпилась у мэрии, на крыльце которой выступал губернатор Урбэм.
– Не кричите! Послушайте меня, пожалуйста, – голос губернатора совсем осип от повышенного тона. Каждое слово он выговаривал с трудом. – Успокойтесь!
Но возгласы из толпы не угасали:
– Что нам делать? Как быть?
– Неужели эта девочка обречена?
– Господин Урбэм, каковы ваши действия?
– Где господин Интенегри, когда он нам нужен?
– Болен он, болен. Не пускает его еще лекарь!
– Так разбудим его!
– Да, пусть поможет!
– Он же убил Партумэй!
– Да не виновен он!
– Не виноват он!
– Согласен. Он должен помочь.
– Успокойтесь! – наконец перекричал всех губернатор. – Я лично ходил к лекарю. Сбежал Интенегри. Нет его там.
– Да как же так? – вновь голос из толпы.
– Это всё вы виноваты! Вы его выгоняли из города! – предъявил обвинения Урбэм. – Теперь же ушел ваш спаситель, а вместе с ним и наши шансы на выживание. Все мы обречены! И винить в этом следует только вас, глупцы!
– А что мы сделали? Как нам быть?
– Об этом думать раньше надо было. Вы все виноваты. И этот выскочка Интенегри тоже. Дал надежду, а после скрылся. Да пусть он катится куда подальше. Чтоб проклятие настигло его!
– Да вот же он! – воскликнул один человек из толпы.
Вся толпа развернулась, ведь за спиной их стоял тот самый Амбулас Интенегри в сопровождении Элиан. Наступила неловкая пауза. Все ждали того единственного человека, кто отважится заговорить с незнакомцем – спасителем.
– Амбулас, миленький, – вежливо прохрипел губернатор.