Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается

Где-то в Тобольске были спрятаны сокровища петровского вельможи князя Матвея Гагарина, по указанию которого в начале XVIII века активно раскапывались скифские курганы (см. выше). Сибирские вельможи сотнями килограммов скупали у копателей-бугровщиков сокровища и для себя, и для подношений вышестоящим особам. Из таких предметов состоит сибирская коллекция Петра I, которую преподнес как раз Гагарин. Но большую часть золота он оставил себе. На предложение Петра сдать всё, Гагарин ответил отказом, за что и был повешен в Петербурге. А сокровища князя остались в Тобольске и не найдены до сих пор.

В XX веке в Сибири спрятано золото Колчака, сокровища царской семьи, церковная утварь… Кладоискательство стало народным хобби. Находят бивни мамонтов, монеты, наконечники стрел… (см. ниже). Крупные клады так и остаются в тайне.

Источник: Read тоге: http://perevalnext.ru/zoloto-ermaka-zoloto-kuchuma/#ixzz5Y SKg7C2N.

Глава V
По вогульским следам

Источник по книге: Поморский город Соликамск. К 580-летию соляной столицы посвящается. Труппа авторов, 2010. – 280 с.: ил. – (Соликамские версты).

«Российское могущество прирастать будет Сибирью», – два с половиной столетия назад предсказал русский ученый М.В. Ломоносов (см. рис. 5.1).

Рис. 5.1. М.В. Ломоносов (1711–1765). Русский просветитель, ученый-энциклопедист, поэт, переводчик, физик, химик, астроном. Фото, Википедия.

Во многом, поэтому великий самоучка для нас является вторым человеком после лихого атамана Ермака Тимофеевича, который в 1581 году из строгановского Орла-городка, что чуть ниже Соли Камской, двинулся со своей дружиною на стругах на покорение Сибири. Двинулся – и покорил, с боем взяв столицу Сибирского ханства Искер, за что получил от Иоанна Грозного прощение и милости разные. Тут же, в Сибири, и сложил вскоре Ермак свою буйную головушку.

Рис. 5.2. Вход в Чаньвинскую пещеру. Современное фото, Интернет

Третьим же, – не по ранжиру вовсе или знатности, а в силу свершения своего, – в этом ряду людей, обративших свой взор на восток, стоит соликамец Артемий Бабинов – современник Ермака. Заслуга его в том, что именно он открыл сухопутную дорогу, которая накрепко привязала Сибирь к Руси Московской.

Парадных портретов Соликамского вожа никто не рисовал, биографов у него также не было, поскольку мало кто в Соликамске тогда представлял значимость открытия Бабинова. Поэтому до наших дней дошли лишь скупые сведения о его жизни. Известно лишь, что по своему происхождению Бабинов был крестьянином или посадским человеком, и проживал в деревне Верх-Усолке под Соликамском.

«Проведав про Государев указ о поиске дороги за Камень, Ортюшка, мужик справный, смекалистый, решил слепым котёнком по тайге не тыкаться. А зачем, когда есть пещера на Чаньве?! Пещера та неглубокая, малых размеров, саженей пятьдесят будет. Но вход, который резко возвышается над тропой, словно пасть не ведомого чудо-юды, поражает размерами и трепетать заставляет». (См. рис. 5.2).

Чаньвинская пещера находится на левом берегу речки Чаньвы в 250 м выше устья речки Копижная (Средний Урал). Вход расположен в 25 м над урезом реки в береговой скале. Высота входа 18 м, ширина – 34 м пещера горизонтальная, длиной около 70 м.

Впервые пещера упомянута академиком И. Лепёхиным в 1771 году.

В ходе раскопок в пещере обнаружены остатки мансийского святилища, найдены наконечники стрел, бронзовые украшения, предметы пермского звериного стиля, монеты. (В соседнем гроте обнаружен череп пещерного льва, именем которого грот и был назван).

Ещё в детстве отец его – Сафон Бабинов – строго-настрого заказывал сыновьям приближаться к этому месту языческих сборищ, увешенному звериными, позеленевшими от времени черепами. И если бы не государев клич, ни в жизнь бы отца своего Артемий не ослушался.

Дорогу к тем зловещим местам он помнил, и вскоре после Троицы, запасшись съестным и пороховым припасом, направился к жертвенной пещере. Вот и вогульское капище со священной лиственницей и пещерой, в которой устраивают жертвоприношения. Вкруг поляны – кумирни, в центре которой высится одна из главных языческих святынь, – «священное копье», – потемневшее от времени деревянные идолища.

Устроив засаду подле пещеры так, чтобы остаться невидимым, Бабинов приготовился ждать.

Его сон к вечеру четвёртого дня прервали глухие удары бубна и монотонное камлание вогульского шамана, исходившие от жертвенной пещеры.

– Заждался я вас, нехристи, – подумал Бабинов, осторожно раздвигая разлапистые ветви ели, с которой пещера была как на ладони. – Где же это тропа ваша потаённая, что ведёт за Рифей-камень?

На десятый или уже два на десятый (Бабинов точно не помнил) день петляний горами да топями, когда сил следовать за язычниками почти не осталось, он выбрался на берег. Тех, кого он преследовал, Артемий потерял из виду уже давно, и всё это время брёл по следам то, теряя их, то вновь обнаруживая, в тот самый момент, когда надёжи никакой не осталось

Метров в полста вниз по течению неведомую ему прежде реку переплывал сохатый. Делал он это совершенно неопасливо, так ни разу не взглянув в сторону человека. На пологом песчаном берегу рогатый отряхнулся, на мгновение замер, прядая ушами, и рухнул, сраженный смертельным пением сразу нескольких вогульских стрел.

Гортанные крики наполнили воздух – к поверженному лесному великану что есть мочи бежали несколько теней.

Вскоре Бабинов двинулся в обратный путь, а ветер нёс ему вослед запах вареной лосятины, исходивший из вогульского городища, спрятавшегося за высокие бревенчатые стены, обмазанные толстым слоем глины.

Домой Артемий возвратился по зарубкам и заломленным веткам, которых он, следуя за вогулами, предусмотрительно оставил великое множество

По возвращению Бабинов подготовил чердынскому воеводе «донос» о проведанном пути в Сибирь посуху, что намного сократит путь между Солью Камской и Тобольском, стольным городом Сибири. И вскоре из Москвы пришло высочайшее повеление «просеки рубить, канавы копать, мосты мостить».

По государеву указу Бабинов руководит и строительством разведанной им дороги. Под его началом трудятся два целовальника да сорок посошных людей. Трудятся не покладая рук, и всего за два года ими через горы, топи и тайгу будет проложен тракт из одной части света в другую. Не простая дорога, а проезжая, в три сажени шириной, длиною 273 версты, с 37 мостами. 11 января 1598 года пошли подводы в Сибирь.

В этом же году чердынскому воеводе Сарычу Шестакову царем приказано в верховьях Туры на месте вогульского городища Неромкуру («нером» по-мансийски означает «камень», «кар» по коми-пермяцки – «город» или «крепость») построить крепость «для береженья от калмыцких и иных орд».

И застучали на восточном оконечии Бабиновой дороги топоры. Город, возведённый на левом берегу Туры между речками Свинягой и Дернейкой, с трех сторон был обнесен деревянными стенами, с четвертой, выходящей к скалистому обрыву над рекой, были поставлены, согласно рекомендациям Шестакова, избы в ряд, а по углам были срублены сторожевые башни. Следом был пристроен и острог. Так по другую сторону от Соли Камской в сторону Уральских гор был выстроен город Верхотурье.

Новая дорога стала вчетверо короче прежнего Вишеро-Лозьвинского пути и, в отличие от него, была полностью сухопутная. Обоз по ней теперь добирался за Камень всего за 8-10 дней. Верхом это расстояние можно было покрыть втрое быстрее. За 1599 год по Бабиновской дороге прошло, по документам Верхотурской приказной избы, больше тысячи крестьянских семей.

Для Бабинова поиск и строительство дороги стали делом жизни. Объяснить предпринятый им шаг только жаждой обогащения и наживы были бы слишком просто, а потому уже неверно. Чтобы понять, что двигало человеком, бросившим вызов судьбе и неведомой земле, надо постараться получить представление о его внутреннем мире.

Сегодня, спустя четыре столетия, сделать это непросто. Но мы можем хотя бы попытаться понять, какие качества требовались Соли Камской, чтобы на протяжении полутора столетий до этого выжить на самой окраине православия, во враждебном окружении диких племен, где нет иной опоры, как на собственные силы.

Условия существования на меже развивают в наших предках самостоятельность и предприимчивость, склонность к взаимовыручке, ненасытное географическое любопытство и поиск гармоничных форм сосуществования с окружающим миром.

Артемий Бабинов стал не только открывателем дороги, но устроителем всей Верх-Яйвинской земли, через которую прошла дорога в Сибирь (рис 5.3).

Рис. 5.3. Карта Бабиновой дороги из Соликамска в Верхотурье. Фото, Интернет.

Царь Фёдор Иоаннович за службу пожаловал его земельной дачей, а чердынскому воеводе в подтверждение выслал наказную грамоту.

С открытием сухопутного пути в Сибирь Бабинов перешёл на государственную службу, Верх-Яйвинскую слободу в несколько дворов и церковь, которая позднее стала погостом и волостным селом, Артемий устроил, но льготной жизни не получил. В Смутные времена посадская община Соли Камской не очень-то считалась с царской грамотой. Тем более, что воевода сидит в Чердыни за сто вёрст, каждый раз к нему не набегаешься.

Рис. 5.4. Михаил Фёдорович Романов (1596–1645), первый русский царь из династии Романовых. Царствовал в 1613–1645 гг. Фото, Википедия.

По поводу несправедливого к себе отношения Бабинов подал челобитную в Москву. Жалоба действие возымела: в 1617 году царь Михаил Фёдорович (см. рис. 5.4) все заслуги Бабинова новой грамотой признал, льготы подтвердил, вновь пожаловал ему покосы и пашни по Яйве и Чикману.

Эту «Наказную грамоту Соликамскому воеводе Богдану Лупандину о владениях Ортёмки Бабинова, проведавшего и растившего Сибирскую дорогу» видел историк Герард Фридрих Миллер, когда проезжал из Сибири в Москву в 1742 году. Видел и засвидетельствовал в своём объёмистом труде «Истории Сибири».

Некоторые исследователи в своих изысканиях пошли дальше и считают, что, кроме грамоты, Бабинову было положено и дворянство. От Артемия Сафоновича берёт начало род Бобыниных, или Бобининых.

Но всё это ещё не объясняет вполне сути «дела жизни» Артемия Бабинова. Наверняка не о славе и награде думал он, следуя за вогулами. Была у него и некорыстная волшебная идея, неудержимо манящая, прозванная нашими предками походом «встреч солнцу». Вот в чём разгадка нашей вечной устремлённости на восток.

Юрий Лещин писал: «А если представить, что последователи Бабинова, освоив Сибирь, так же активно взялись за Алеутские острова, а потом не продали бы Аляску Что форд Росс – наша колония в Калифорнии – расширяет свои владения, ну, хотя бы, до широты, на которой лежит сегодняшний Вашингтон. И происходит это расширение благодаря добрым и справедливым отношениям, которые русские, в отличие от многих колонизаторов, выстраивают с туземцами, как это случилось с Михайлом Захаровым и Миклухо-Маклаем. И индейцы, в свою очередь, не менее дружелюбны и расположены к российской короне. Как, впрочем, и испанские, английские и французские монахи. Представляете, как бы сейчас удивительно выглядела политическая карта мира?! Это была бы ещё та география».

И хлынули узким горлышком Бабиновской дороги из сибирских кладовых через Соликамск обозы с мехами, рыбой, золотом, и драгоценными каменьями. А навстречу им за Уральские камень зашагала цивилизация

По этому тракту доставляют царские указы, деньги, почту, по нему же едут посольства, служивый люд, научные экспедиции. Через Соль Камскую купцы везут все западно-европейские, персидские, бухарские, китайские и русские и сибирские товары. Каждый следующий по Государевому тракту по прибытии в Соликамск должен в обязательном порядке отметить подорожную грамоту. Досмотр с пристрастием ожидает путешественника и на Верхотурской таможне. Иные пути-дороги распоряжением правительства запрещены. Пойманных при попытке миновать таможню примерно наказывают.

Оберегать властям есть что. Одна только Мангазея Златокипящая ежегодно даёт до ста тысяч шкурок соболя на полмиллиона рублей. Доход, на тот период равный доходам царского двора В начале XVII весь бюджет России не превышал миллиона рублей, а одна только таможня на Бабиновском тракте даёт в казну 300–400 тысяч ежегодно, и так до 1753 года, пока взимание налогов на перевозку товаров в Сибирь не было прекращено.

Кроме этого, воеводы собирают с местного неправославного населения ясак «мягкой рухлядью». В 1623 году в грамоте Верхотурскому воеводе перечисляется полученный казной сбор: «до нашего ясаку 50 сороков – 15 соболей, 6 сороков – 22 куницы, 29 выдр больших и малых, 68 лисиц красных, сибирская разборная цена той рухляди 848 рублев 19 алтын 3 деньги». Чтобы понять цену этим деньгам, скажем: строительство колокольни в Усолье полутора веками позже обошлось «всего» 120 рублей.

Строительство тракта дало новый толчок к развитию Соли Камской. В 1613 году здесь учреждено воеводство. По переписи Кайсарова 1624 года в городе насчитывается уже 357 дворов. Именно в эти годы Соликамск, как уже было отмечено в начале 5 главы, получает статус «поморского города». Согласно указа 1610 г. царя Алексея Михайловича (см. рис. 5.5), к таковым же поморским городам, помимо Соли Камской, относились Устюг Великий, Тотьма, Сольвычегодск, Вымь, Яренск, Вятка, Чердынь, Кайгород.

Рис. 5.5. Царь Алексей Михайлович «Тишайший» (1629–1676) – второй русский царь из династии Романовых, правил в 1645–1676 гг. Фото, Википедия.

Но вернёмся в золотой век Соли Камской. Пик, которого наступил после 1636 года, когда сюда из Чердыни переведено административное управление Перми Великой. Соликамск отныне – не только главная солонка державы, но и столица всего Урала.

За год через город Бабиновским трактом проходит несколько тысяч человек. Часть из тех, кто проходит, оседают в Соликамске и его уезде на жительство. За счёт иных город прирастает ремеслом и капиталами.

Отметившись и сбив для безопасности караваны возов в тридцать-сорок, купцы и «гулящие» люди отправляются из Соли Камской. Обозы по Государевой дороге идут нескончаемым потоком.

Новая дорога в Сибирь непроста: она змеёй извивается между скалами, то поднимается к небесам, то круто, почти проваливаясь, сбегает по склонам седого Урала. Ямщики, чтобы при спуске тяжелые груженые сани не покалечили лошадей, выпрягают их, а сами сани, чтобы те скользили медленнее, обвязывают ветками (см. карту, рис. 5.3).

Об этой, одной из двух исконно русских бед, зримо проявившихся на Бабиновском тракте, Москва пеняет в грамоте сидящим в Чердыни воеводам.

Нежелание местных властей в ту пору приводить в порядок новую дорогу можно объяснить просто. Во-первых, на Руси царит Смута и московским властям просто не до Соликамских дел – со своими бы бедами разобраться.

Поэтому вовсе неудивительно, что в ту пору в Чердынь назначены сразу два воеводы – Василий Головин и Иван Воейков. Видимо, чтобы и за хозяйством государевым, расширившимся благодаря открытию Бабинова до Верхотурья, глядели да друг за дружкой при этом присматривали. Правят воеводы, как могут, поскольку много сил отнимает присмотр за «напарником» не «подсидел» бы да не донёс. Тут о себе, любимом некогда позаботиться, не то что, о какой-то там дороге.

Здесь и возникает «во-вторых». Воеводы, промышляющие «кормлением», прекрасно понимают, что новый, мимо Чердыни путь в Сибирь, приведёт столицу Перми Великой к экономическому упадку. А значит, неминуемо пострадают и доходы воеводы.

Но, видимо, чердынские правители недооценили значение нового тракта для Москвы, поскольку двоевластие вскоре закончилось. Назначенный на их место Григорий Ивлев (Гиневлев) первым делом исполняет повеление царя Бориса Фёдоровича Годунова (см. рис. 5.6) – посылает с Бабиновым на ремонт нового тракта двух целовальников и посошных людей.

Рис. 5.6. Царь Борис Годунов (1552–1605 гг.), правил в 1598–1605 гг. Фото, Википедия.

В 1624 году, отмечает Верхотурская летопись, через Соликамск проследовали 2022 человека, в 1626 году – 2500, в 1627–2370, в 1631 году – 3250 человек. Разумеется, речь идёт только о мужчинах трудоспособного возраста – женщины и дети учёту в те годы не подлежат.

Поток переселенцев за Камень на протяжении всего XVII столетия не спадает: в 1670 году проследовали 2051 человек, в 1682 год – 2496 человек.

А вскоре в безлюдной тайге, которую новый тракт рассёк надвое, появились «ямы», населённые обслуживающим дорогу людом. В грамоте 1606 года об открытии Соликамского яма указывается, что великопермцы ежегодно должны поставлять для его содержания до пяти тысяч подвод.

Для решения проблемы с ямщиками в том же году в Соликамск с Вятки переселили сорок пять семей. Народец стал оседать вдоль дороги и по доброй воле. В основном это люди, бежавшие от Смуты. Словно грибы, прорастают на расстоянии дневного перехода деревни, раскорчевываются вокруг них площади под огороды и пашни, строятся постоялые дворы и церкви. К 1665 году по дороге от Соли Камской до Верхотурья стоит уже 33 двора оброчных крестьян.

Так Бабиновская дорога стала и важнейшим миссионерским путём. Одним из первых в 1604 году им проследовал священник Иона – основатель первого за Уралом Верхотурского Свято-Николаевского монастыря.

По этой дороге прошёл и будущий небесный покровитель Урала и Сибири – Святой Праведный Симеон Верхотурский. Этот удивительный святой смог проявиться только здесь, на меже, совсем не похожей на окружающих его соплеменников (см. рис. 5.7).

Рис. 5.7. Симеон Верхотурский (Симеон Меркушинский, ок. 1607–1642) – святой Русской православной церкви, почитается в лике праведных людей, как небесный покровитель уральской земли. Фото, Интернет.

Согласно житию, Симеон имел дворянское происхождение, но оставив дом, пришёл в Сибирь, где вёл жизнь странника, скрывал своё происхождение. Большую часть жизни в Сибири провёл в селе Меркушино (около 53 км от г. Верхотурья) и его окрестностях.

Летом Симеон уединялся для молитвы, добывая себе пропитание рыбной ловлей. Зимой он занимался пошивом шуб для крестьян в сёлах Верхотурского уезда.

Отличался нестяжанием и чтобы не получать платы, он оставлял одежду недошитой и уходил из села.

Вёл проповедь христианства среди вогулов. Именно после перенесения в 1704 году мощей Симеона Верхотурского в Свято-Николаевский монастырь Бабиновская дорога в православном сознании приобретает новый, сакральный, смысл паломнического пути. Особенное внимание к духовному смыслу дороги важно для понимания того, как подвижничество и вера отдельных людей смогли преобразить весь облик этих земель и превратить их в «духовно обжитую» часть России.

А полутора веками ранее, осенью 1653 года государевым трактом проследовал сосланный в Тобольск протопоп Аввакум – духовник боярыни Морозовой (см. рис. 5.8). Гонимый церковным клиром и властью, глава русского старообрядчества в ожидании установления санного пути до Верхотурья провёл в Соликамске два месяца. Вслед за своим духовником через Соль Камскую ринулась и его паства.

Аввакум Петров (Аввакум Петрович Кондратьев: 1620/21 – 1 апреля 1682) – протопоп города Юрьева Подольского, противник богослужебной реформы Патриарха Никона; духовный писатель.

Автор 43 сочинений, в том числе знаменитого «Жития протопопа Аввакума», родоначальник новой российской словесности, вольного образного слова, исповедальной прозы.

Аввакум занимает одно из первых мест в ряду приверженцев старины и стал одним из первых из жертв, преследования старообрядцев, которому подверглись противники Никона. Свою жизнь окончил в Пустозёрске, где был сожжён вместе с единоверцами (см. рис. 5.9).

Боярыня Морозова: трагедия Раскола

Кто не знает эту картину В. Сурикова? Однако меньше тех, кто знает, чем прославилась её героиня (см. рис. 5.10).

Мученичество. Царь Алексей Михайлович «Тишайший» (см. рис. 5.5) хорошо знал о симпатиях Морозовой к Аввакуму, но долго боялся тронуть представительницу такого родовитого семейства. Однако в 1671 году сильно оскорбился тем, что Морозова не почтила своим присутствием свадьбу Царя, женившего повторно. В ноябре 1671 года Феодосия и её сестра Евдокия, княгиня Урусова, были посажены под домашний арест в кандалах.

Рис. 5.8. «Путешествие Аввакума по Сибири» (С. Милорадович, 1898 г.). Фото, Интернет.

Рис. 5.9. Картина «Сожжение протопопа Аввакума». Фото, Интернет.

Рис. 5.10. Картина «Боярыня Морозова». В.И. Суриков. 1887 г. Фото, Интернет.

С сёстрами неоднократно проводились «увещательные беседы», а с 1674 года они продолжились уже под пытками. Но Феодосия (принявшая тайный старообрядческий постриг под именем Феодоры) и Евдокия были тверды в вере. Разгневанный Царь велел заточить обеих в яму в Пафнутьево-Боровском монастыре и уморить голодом. Осенью 1675 года сёстры умерли от истощения. Четырнадцать их слуг были сожжены живьём как еретики.

Тайна Раскола.

Нас поражает жестокость расправы над людьми, вся «вина» которых состояла в том, что они хотели молиться по старым обычаям, так как боялись, что новые могут «погубить» их души. Но следует учесть, что принятие или отвержение государственной церкви считалось тогда показателем политической лояльности. Царь опасался, что знатная боярыня может стать центром государственной измены.

Тем не менее, не может не ужасать то хладнокровие, с которым «тишайший» Царь отдал повеление обречь несчастных женщин на смерть от голода. Не меньше шокирует полное отсутствие сострадания у тюремщиков-стрельцов – вроде бы верующих православных людей, которые на слёзные мольбы умирающих сестёр дать им покушать чего-нибудь отвечали: «Не велено!».

Самой же главной тайной Раскола остаётся то, почему Царь, несмотря на то, что в 1666 году Поместный Церковный Собор лишил Никона сана Патриарха, оставил в силе все его исправления в обрядах и не только продолжил, но и ужесточил его политику по отношению к старообрядцам (см. ниже).

Молодая вдова.

У знатного московского дворянина, царского окольничего Прокофия Соковнина, в 1632 году родилась дочь Феодосия. В 1649 году, 17 лет, она вышла замуж за всемогущего царского приближённого, боярина Глеба Морозова. Тому было уже 54 года, и он сочетался вторым браком. В 1662 году он умер, и боярыня Морозова стала распорядительницей огромного состояния.

Несмотря на свой молодой ещё возраст, у Морозовой почти не было шансов выйти замуж снова – русское общество не одобряло браки вдовиц. Да она и не стремилась к этому, испытывая желание подвизаться на ниве благочестия. Она постоянно оказывала приют многочисленным странникам и калекам. Сама упражнялась в аскетических подвигах (см. рис. 5.11).

Рис. 5. 11. Кадр из исторической драмы «Раскол», 2011 г. В роли Морозовой Юлия Мельникова. Фото, Интернет.

В ту пору русское общество было взволновано церковными нововведениями Патриарха Никона. Морозова находилась под сильным влиянием вождя старообрядцев протопопа Аввакума. Её дом стал прибежищем и очагом пропаганды всех противников новых церковных порядков.

Русская церковь в своей духовной миссии и сама не смогла сохранить внутреннего единства и не противоречия. Реформы Никона и Великий раскол – наглядной пример подавления инакомыслия.

Рис. 5.12. Портрет Светлейшего князя А.Д. Меньщикова (Неизвестный художник, ок. 1725-27 гг.). Фото, Википедия.

Будь ты хоть трижды Галилеей, хоть Аввакум, не смей быть против церкви. Жестокое гонение старообрядцев спровоцировало их массовый исход. Историк Т.В. Лукин писал:

По сохранившимся записям, в декабре 1742 года по Бабиновой дороге было отправлено 40 подвод, в январе – 489, в феврале – 1743 года – 53, в марте – 292, в апреле – 32. Всего за зиму было привезено товаров, которые принадлежали торговым людям 37 городов и уездов, на 9666 лошадях.

По дороге Государевой, по его воле, в Сибирь, проследовали многие, по чьим именам мы изучаем историю Отечества. Эх, сколько народу тряслось по ней, окромя мятежного Аввакума, – впавшие в немилость царедворцы.

В 1728 году через Соликамск в острог Берёзов в Югру проследовал опальный Меньщиков (см. рис. 5.12).

Рис. 5.13. Орден «За любовь и Отечество». Фото, Интернет.

Александр Данилович Меньщиков (1673–1729) – светлейший князь Российской империи, Священной Римской империи и герцог Ижорский, первый член Верховного Тайного Совета Российской империи, президент Военной коллегии, первый генерал-губернатор Санкт-Петербурга, первый российский сенатор, полный адмирал, генерал-фельдмаршал, генералиссимус морских и сухопутных войск.

Алексашка – сын придворного конюха, начавший свою головокружительную карьеру с денщиков, обладал несметными богатствами, ближайший сподвижник почившего императора Петра I.

«Меньщикова, Меньщикова привезли!» – новость молнией разнеслась по Соликамску. Казалось, посмотреть на развенчанного сподвижника Петра к дому воеводы сбежался весь город. Странно и любопытно одновременно – ближайший сподвижник царя-реформатора, перевернувший весь стародавний уклад российской жизни.

Лишённый всех чинов и регалий, овдовевший уже в дороге под Казанью, Меньщиков не замечал всеобщего внимания к своей персоне. Не отрываясь, он смотрел из окна на возвышающуюся над приземистым, словно прибитым к земле, Соликамском колокольню. Её силуэт, своими линиями повторял покинутую столицу и его одинокую гордость.

Долгие годы он так же, в гордом одиночестве, возвышался при царе-реформаторе, которому был обязан всем. Затем уже, будучи регентом при Петре II, он стал фактическим правителем государства Российского. А перед этим удачно обставленном им завещании, умирающая Екатерина II, дала «добро» на обручение юного венценосца с дочерью светлейшего Марией. Тогда Александру Даниловичу казалось, что всё, дело в шляпе, – править его потомкам на русском престоле

Кто бы знал, какой позор ему пришлось пережить ради этого завещания Его сыну, Александру Весёлой императрицей за слишком женственный нрав был пожалован орден Святой Екатерины! Орден (см. рис. 5.13), коим в империи награждали исключительно великих княгинь и дам высшего света! Но попробуй-ка, откажись от царской милости. Особенно, если с будущим дочери связаны также планы, что даже у него, человека, привыкшего к почти абсолютному всевластию, дух захватывало!

– Что у тебя, батюшка мой, тут написано? – превзойти друг друга в остроумии придворные недруги светлейшего, поднося лорнеты к самому банту, к которому сей крест был привязан. – Дай-ка, дружок глянуть Ах, вот оно что, – растягивали они многозначительно по слогам, – «За лю-бовь и Оте-чест-во!»

И если Меньщикова-младшего такое внимание заставляло пунцоветь, то отец от стыда готов был провалиться на месте. Этот орденский девиз прожигал сердце князя Священной Римской империи насквозь, словно розовая лента была переброшена через плечо его, а не сына. Из-за латинской надписи финифтью на обратной стороне ордена: «AQUAT MUNIA COMPARIS» («Трудами сравнивается с супругом») он, чертыхаясь, проклинал полузабытый язык. Знал бы тогда Александр Данилович, какие невзгоды обрушаться на него через год, не гневил бы небо

И вот теперь здесь, в захолустном Соликамске, он, – первый губернатор Санкт-Петербурга, герой Полтавы, генералиссимус! Но даже он не знает, сколько времени потребуется, чтобы возвернуться ко двору. Времена после смерти Петра-благодетеля наступили другие

Всматриваясь, как в зеркало, в накренившуюся колокольню, А.Д. Меньщиков пытался понять, когда его казавшегося непоколебимым величие пошатнулось?!

Нет, прав, все-таки был его дед: «Высоко летать – больно падать!»

Через день Меньщиков в сопровождении караула отбыл в г. Берёзов. Когда окончилась Верхотурская улица, светлейший князь обернулся и бросил прощальный взгляд на звонницу. Так они и смотрели друг на друга, пока не потеряли из виду

Впереди лежала Сибирь, которая Меньщикова, впрочем, страшила куда менее, чем холод забвения

Тринадцать лет спустя, в 1741 году, через Соликамск, в ссылку проследовал другой фактический правитель России – Эрнст Иоганн Бирон, герцог Курляндский (см. рис. 5.14). Говорят, и он, низвергнутый с высоты былого величия, начинал свое восхождение при дворе с конюшенных. Камергер, морганический супруг, вместе правивший десять лет Россией царицей Анной Иоанновной, прозванной в народе «кровавой», отец её детей

Рис. 5.14. Эрнст Иоганн Бирон (1690–1772), политический деятель, герцог Курляндский, регент при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче (в 1740 г.). Фото, Википедия.

В России этого «немца» не любили, да и возок его прибыл в Соль Камскую и отбыл из неё настолько незаметно, что если бы не офицер стражи, отмечавший в городовом магистрате подорожную, то даже и соборная звонница, несмотря на завидный рост, вряд ли стала бы свидетельницей заката звезды бироновой.

А ещё через несколько месяцев в Соликамск на «вечное поселение» прибыл уже известный нам франт Левенвольде – соперник Бирона при дворе. Но это был тот редкий случай, когда борьба двух высокопоставленных вельмож была не политической и не кровопролитной.

При дворе Анны Иоанновны противоборствовали две моды. Всесильному Бирону, обожавшему нежно-пастельные тона – от розового до небесного, противостоял француз Левенвольде, который утверждал, что одежда мужчины должна быть общита чистым золотом (см. рис. 5.15).

Рис. 5.15. Роскошь в духе Левенвольде. Фото, Интернет.

К слову, позиция Бирона в большей степени отвечала интересам подданных, ибо ввергала дворянство в расточительное щегольство при Левенвольде. Можно по-разному относиться к этому временщику, но именно Бирон стал жестоко преследовать роскошь при дворе, велев вельможам шить платье из ткани не дороже четырёх рублей за аршин.

Но это будет позднее, в краткий период его регентства, а во время правления Анны Иоанновны, господствовала роскошь в духе Левенвольде, хотя и безвкусная, стоившая громадных издержек. Все поголовно разорялись на нарядах, стоивших целые состояния. Но вряд ли бедность могла бы страшить их обладателей больше, чем уже известная нам драматическая судьба придворного модника.

В разные времена ехали по Государственной дороге люди и по своей воле. Что не имя, то история – Ганнибал, Татищев, Беринг И история эта настолько связана с Бабиновкой, что порой трудно отделить правду от вымысла

В 1704 году на Государеву дорогу ступила нога Робинзона Крузо. Великому путешественнику уже под семьдесят, гибель верного туземца Пятницы потрясла его, но он по-прежнему исполнен энергии, предприимчивости и мужества.

Если герой произведения Д. Дефо – плод писательской фантазии, то дорога, по которой он добирался до милой сердцу Англии из Китая, существовала на самом деле.

Простим великому путешественнику и писателю неточность при месторасположении Соликамска относительно Камы. За десять лет и девять месяцев путешествия можно и не то напутать. Тем не менее, герой Дефо точно подмечает: «Первому европейскому городу шика и лоска явно не недостаёт. Влияние дикой природы и диких нравов проявляется в Соликамске начала XVIII века».