Бывает. Pulp fiction

Сказка ложь

А начиналось всё так хорошо. Решив душевно посидеть и отдохнуть, Колобок, собрав несколько мухоморов и сочинив из них скромный букет, заглянул среди дня в избушку Бабы-Яги. Давно его хлебную сущность согревала мысль сказочно недостижимая и от того чрезвычайно желанная. Матримониальные идеи и практическая сметка – вот основа сегодняшнего посещения. Да, да и ещё раз да! Бил наш кругленький клинья к прожжёной старушке. Он так и рассуждал. Нога костяная? Так у меня вообще никаких нет. Страхолюдна и безобразна? Так и я шаром покати! Как в народе говорят, ни ручек, ни ножек, а не оплошает. Даже поговорку изобрели про меня, «Без рук, без ног, на бабу скок». Тут и указание на мои внешние отличия, и на прыткость в сексуальных отношениях. Автор хорошо думал и фантазировал. О каком скоке может идти речь, коли ног нет? Все же знают, я или качусь, или просто использую свою упругую сущность и прыгаю. Иногда получается. Тут я лисе на нос запрыгнул, а предварительно прокатился по лежбищу отдыхающих коров. Вы, таки, думаете, что она меня глотать стала? Не смогла. Отвергла! Так что тут автор просто дал волю творческой фантазии. Не корить же его за это? Подойдя к домику на курьих, а если быть точным, куриных, ножках, Колобок мечтательно облизнулся. Поесть наш герой любил. И, представив себе в бульоне с кореньями, морковкой и лапшой вот такую ножку, только сглотнул слюну и сплюнул. Так что наряду с недостатками, были у старушки и многия достоинства. Во-первых: жилая площадь, причём целый дом без всякого моргиджа и уплаты налогов на собственность. Во-вторых: самобеглая коляска, смастряченная в виде дома и от него неотделимая. В-третьих: целая куриная ферма, поскольку куриные ноги активно размножались, принося почти каждый день яйца. Ходили, правда, глухие слухи, они же сплетни, что яйца эти были не очень что бы себе съедобны, поскольку несли в себе избушки в зародышевом состоянии. Но ведь и это можно принести на рынок и продать, хотя бы как игрушечную продукцию, или откармливать до взрослого состояния и толкать народу уже как избушки на курьих ножках. Естественно, за вычетом расходов на корма и уход, профицит получался очень, очень приличный. А такие мысли грели колобковскую мучную душу. Взойдя на высокое крутое крыльцо, Колобок громко постучал придверным кольцом о филёнку двери, и, не ожидая особого себе приглашения, шагнул внутрь. Лучше бы он этого не делал! За дубовым столом вальяжно расположился ещё один персонаж, вынашивавший примерно те же намерения, что и несчастное хлебобулочное изделие. Это был пресловутый кот Баюн, гроза мышей, птичек и прочей мелкой живности. Демонстративно выпустив страхолюдные когти, котяра, примурлыкивая, заговорил: Вэлл, вэлл! Какие люди и без охраны! И чего ты добрый молодец, от дела лытаешь, али дело пытаешь? Новое воруем, старое крадём? Колись, гнида, что решил эту хазу на скок взять, или я тебя сейчас располосую на лапшу и прочие ваши макаронные лапши сородичи! Сарынь на кичу! То-есть, я тебя прямо сейчас закрывать буду. И не в узилище, а в печку! Понял ты, фертилайзер с полей орошения? Несчастный Колобок, абсолютно не готовый к такому жуткому повороту событий, почувствовал – предательская струйка поползла на пол, создавая как бы магический круг между ним и сказочным страшилищем. Кот осторожно принюхался. А ты, фуршет, умён! Защищаешся как зверёк скунс, доступными тебе средствами? Голова! Ладно, убедил, верю. Ты не Колобок, а описавшийся пудель и имеешь бледный вид и мокрые ноги! Колобок явственно затрясся. И чего меня жениться понесло? – подумалось как-то судорожно. Может у меня и женилки совсем нету. Я, по крайней мере, не видал. Так туда же! А в это время кот открыл дверь кладовочки и, достав оттуда сапог чудовищного размера, объяснил: Сапоги-скороходы. Левый. На правом – чёрная повязка. Его запрещено использовать, поскольку обладает ударом необыкновенной силы. Так при игре в футбол, в процессе попадания в створ ворот, рвёт сетку, а штангу ломает на пилёные досточки. Так что я использую левый. Сапог в это время примеривался, а затем, взяв небольшой разбег как по мячу стукнул по Колобку. Лучше меня про результат сказал великий русский писатель Гоголь. Правдy говоря, по другому совсем поводу, но, в осовном, описано всё было жизненно и правильно. «Как сошёл с лестницы, как вышел на улицу, ничего уже не помнил… скажем, Колобок. И это будет cовершенно точное определение. Так что, мужики! Помните, что любовь не только зла, как проявление пренебрежения со стороны пола от нас архитектурой отличающего, но и может иногда послужить причиной некоего урона, в том случае, если ваш соперник настойчивее, наглее и обладает неплохим волшебно-жизненным опытом.

Историческое исследование

Господа! Предметом обсуждения нашего высокоучёного собрания является, я не боюсь этого точного слова, событие, одно из фундаментальных открытий в истории развития человеческой цивилизации. Точка, именно, как бы опоры некоего эгоцентризма, то, что сегодня стало, наконец, исторической явью. Господа! Наш вывод о том, что доисторические люди не только всегда имели свои, современные им, отходы жизнедеятельности, разумеется, в широком понимании именно этого термина, но и занимались специальной глубокой переработкой вторичных отходов, получил дальнейшее признание и развитие. Да! Да! Использовать вторичное сырьё во благо человечества стало возможным, как сказал поэт, «на заре туманной юности». Можно смело не подвергать, по совету нашего Карла Марксовича, «всё сомнению», а жить и верить в эту истину, обретённую трудами наших учёных! Не всё тут прозрачно и просто, господа. У нас не было широкой столбовой дороги. Мы карабкались по каменистым тропам науки, пытались и достигали её сияющих вершин. Не премину заметить, попутно мы пришли к грандиозному выводу о том, что молоко – это удивительная пища, уготованная для нас самой природой. Однако же, данная тема настолько обширна, что рассмотрение всех глубин явления в нашей короткой статье нелепо, не очень возможно и не нужно! Итак, ближе к телу, как говорил пьяный банщик, выплёскивая с водой ребёнка. Шутю! Это образ! Стиль речи, принятый в нашем высокоучёном собрании. Так, бишь, о чём это я? А! Вспомнил. Прежде чем говорить об использовании чего-либо, неплохо бы, знаете ли, определить конкретно, но не абстрактно, объёмы того, о чём будет идти, собственно говоря, речь. Вторичные отходы, это та часть отходов бытовых, которые могут быть использованы и, уже чаще всего, используются, иногда и после дополнительной обработки, а иногда в первозданном виде, так сказать для некоего удовлетворения людских потребностй, вызываемых к жизни теми, либо иными схожими нано процессами, определяющими ход хозяйственного развития. Или создание материальных, духовных и иных благ для человека, во имя человека и, чаще всего, человеком. Примечание. Материальные блага могут создаваться и не человеком. Так, может свою часть чего—либо предлагать природа, а часть создавать рабы, к людям-человекам не относящиеся, а являющиеся говорящей разумной вещью или товаром. Не будем отвлекаться от сути нашего исследования. Отходы жизнедеятельности человека, как разумного, так и не очень, да и недочеловека-товар могут быть условно поделены на непосредственные, то-есть, то, что самоё существо извергает в процессах поглощения и выделения, и те, что в силу своего устаревания, прихождения в полную негодность или по иным причинам, служить людям уже не могут и подлежат выбрасыванию совсем, или складированию где-то на, так называемый, «чёрный день, когда жареный петух клюнет!» Какое точное определение! По первому разделу приходится признаться – использование выделений сапиенса сапиенти для нужд его самого и его племени, как правило, начинается с так называемого «чистого опыта», априори. Или априорной апперцепции. Например: Человек сдуру, или по иным причинам обжегший палец, не найдя вокруг воды для его охлаждения, использовал внутренние ресурсы и вскоре убедился, получил облегчение. После ряда совпадений, такой случай врачевания стал самым обыденным. Именно тогда у отдельных людей и возникает мысль о том, что было не плохо возвратить пришедшие в ветхую негодность или поломанные вещи в прежнюю доблесть, или, хотя бы, использовать пришедшее в негодность хоть на что-то! Вы улавливаете ход моей мысли? Я доступно излагаю? Но тут я забегаю вперёд. Иной пример. В тёмной пещере, где совместно проживают десятки людей, изготовлены специальныe углубления в полу, используемые для удовлетворения сокровенных нужд и чаяний жуткими холодными зимними ночами, когда на улицу просто-таки не набегаешься. Вождь племени совместно с местным шаманом засиделся заполночь, поглощая настойку мухомора на не очень ядовитых змеях. Поздно ночью, направляясь к своему лёжбищу, он задел и свалил в сакральную яму шкуры, содранные с охотничьей добычи. Утром решили шкуры не доставать, так как никто не хотел пачкаться. Но через неделю пошло такое амбре, что шкуры вытащили, промыли и, пожалев свой охотничий труд, быстро и умело подвергли обработке. Обитатели пещеры были приятно удивлены тем, что теперь мех получился гораздо более лучшим, мездра легко удалялась, а кожа легко превращалась в сафьян! Эта нечаянная радость посещала пытливый человеческий разум неоднократно. Вот вам простейший пример вторичного использования первичного. Человек палеолита, ничего не знавший про шель, ашель, мустьер и всякое там ориньяко-солюстре, лупит по башкам пещерных медведей каменюкой приличных размеров. Легко догадаться, что голова животного вовсе не кусок ваты, а прочный монолит, куполообразного вида. Так что камень, а в этот раз в руки попался кремень, не только крошится на острые пластины, но и искры, вылетающие из глаз медведя, поджигают, совершенно случайно, кучу хвороста, припасённую недалеко с целью получения из неё сладкой коры и палочек для ковыряния в глазах врага и собственном носу. Сделанное из куска глины углубление в поверхности, используемое для разлива жидкостей, обжигается и твердеет. Взятое в руки, немедленно травмирует пальцы; тут болезный использует внутреннюю струю в лечебных целях и, взяв в руки острый осколок кремня, начинает свежевать погибшее в неравном бою животное. Какая восхитительная цепочка случайностей, приведшая к перемешиванию вторичного и первичного сырья в процессе жизнедеятельности!

Или вот случаи использования внутренних процессных результатов в обороне средневековых крепостей, или их осаде. Далеко уйдя от рассматриваемого нами периода, мы, тем не менее видим прямое продолжение древних традиций. Я говорю об основе основ – использовании истинных первичных отходов. Собрав эту субстанцию в специальные сосуды, лица, осаждающие крепости, с помощью катапульт легко посылают свои милые подарки осаждённым, а те, видимо восхищённые результатом, льют со стен аналогичные вещи на головы осаждающим. Однако, это время придёт ещё не скоро. Вернёмся к нашим баранам!

В период, когда люди земли гуляли в шкурах животных, а Гринпис представляли пещерные медведи, пожиравшие всех тех, кто покушался на первичность природы, вторичные отходы второго типа, приобретают исключительное важное, и я бы даже сказал, одно из основных значений. Так, старые потёртые шкуры, не дающие тепла, используются на барабаны и там-тамы. Битые амфоры, поломанные мечи, щиты и копья, украшают дно искусственных водоёмов, у тех, так нам нужных пещер, где первобытными греками открыты кафаны и кафешки. Именно в пунктах вторичного сырья и первых лавочек секонд хенда, одеваются люди, выжившие в условиях всемирного потопа. И, наконец, вспомним те вторичные ресурсы печени Прометея, которая за ночь восстанавливалась из ничего, будучи полностью и частично уничтоженной орлом Зевса. Да и история Ромула и Рема, вскормленных отходами жизнедеятельности молочных желёз волчицы, наводит нас на определённые мысли. Господа! Я прекрасно понимаю всю сумбурность моего выступления. Прошу меня простить. Война с собой, малое время на подготовку и отсутствие интернета повлияли на характер моего изложения. Но, в завершении, для всеобщего оживляжа, позвольте добавить нечто фривольное. Все мы знаем, как представители марксистско-ленинской школы, материя первична, сознание же вторично. Нас неоднократно убеждали, что материя, это философская категория, принятая для обозначения объективной реальности, данной нам в наших мироощущениях. Ну, так вот. Моё сознание твёрдо решило, марксисты правы!

Вы только подумайте о возможности существования вторичного типа материи, то-есть, материи уже один раз использованной. И данной нам в ощущениях. Как говорят учёные люди, ты прикинь! Позвольте на этом завершить мое выступление. Переходим к прениям.

Восточная небыль

И сказал правдивый: Истину говорить легко и приятно. А опер охотно с ним согласился и продолжал допрос. Тут мы чётко можем убедиться, евангелие, как источник для полного подражания, хорошо лишь тем лицам, которые умеют отличить иносказание и притчи от истины в последней инстанции. Я не собираюсь комментировать эти святые для меня и для многих книги. Ни образование, ни мой жизненный опыт не могут помочь мне в деле объяснения кому бы то ни было всего сокровенного, что положили Лука, Марк, Матфей и Иоан в основу своих произведений. Так что я и не берусь. Но вот воспользоваться местами из священных книг для определения существенного и полного отбрасывания бессмысленного мы безусловно можем, а временами просто должны. Вот я и пробую писать таким образом, определяя и отбрасывая.

В давние – стародавние времена жил в городе Герате уста, что по местному вовсе не означало губы, а подразумевало, этот человек-мастер своего дела. A был этот мастер искусным каменщиком. Падишах, правивший в городе и его окрестностях, в своё время отличался неугомонностью и несравненной прытью. Неугомонность его выливалась в военные столкновения с соседями, ну а прыть заставляла иметь не только положенных по закону жён, но и уйму наложниц, которые поодиночке или целыми группами отвечали на прихоти своего повелителя. Hичего зазорного в этом не было. Про сексизм, феминизм и прочие глупости в то время слыхом не слыхивали, а обнажившую себя в людном общественном месте, уныло побивали камнями, просто выполняя тяжёлую, грязную и неблагодарную работу. И, действительно! Ты прикинь! Нагнись, камень подбери, да ещё и кидай! А зачем? «Воды арыков журчат как живые, переливаясь…» и так далее. Tы сидишь в тени платана, или смоковницы, кушаешь плов, пьёшь горячий зелёный чай, да благодарно потеешь в свой бухарский халат! Итак, государь правил, года шли. Совсем стариком стал. Вот когда ему аукнулись прошлые шалости. Соседи легко и охотно грабили пришедшего в скудное состояние падишаха, a ему ответить на их наглые военные вызовы мешали то подагра, то трясуница, да ещё с какой-нибудь лихоманкой. А гарем просто отбился от рук и грозил совершить сексуальную революцию, ежели правитель не ответит на требование законного удовлетворения желаний своих жён и пожеланий наложниц! Падишах срочно пригласил везиря, но тот, сославшись на мудрость самого правителя, никаких советов ему путных не дал, а затем и сам скоропостижно скончался в страшных конвульсиях, избежав таким образом какой-либо ответственности. И что делать в таком положении бедному правителю? Вопрос, с которым надо было разбираться, как сразу, так и прямо сейчас. Рушившаяся система выживания государя и государства сталa ребром и била по голове! Тут-то и вспомнилось падишаху давнее донесение покойного ныне везиря о том, что знаменитый мастер-каменщик водит дружбу с дервишами и алхимиками, продал душу шайтану и пьянствует с джинами и иблисами. В то время придавать значение этому бреду было некогда. Строились дворцы и крепости, oблицовывались камнем арыки и всякие там уч-кудуки, a вот сейчас время было, и государь потребовал доставить к нему каменщика. Сидя на троне, он дождался прихода мастера, который к этому времени также состарился, и приступил к беседе. Старик, – мягко спросил он, – что ж ты, сволочь такая и сякая, сам пьянствуешь с разными там злыми духами, дружишь с интересными людьми и получаешь деньги за свою душу, которой у такого как ты, может никогда и не было. В то время как твой государь исстрадался до такой степени, что не может ни набить морды борзым соседям, ни пробрать до самых высот низы своих страдающих женщин. Привет! Ты хорошо, гад устроился! А как у тебя с провидением? Ничего тебе не подсказывает, что гадское такое отношение к возможным общественным обязанностям, до добра не доведёт. Кровавыми слезьми умоешься, сука! Я доступно излагаю? Изгой! Параплюй польский!

Однако старый мастер, уста по ихому, тоже за словом в халат не лазил. Ваше сясь, – начал он. Я ведь в своё время этому старому таракану говорил, ты бы не смотрел глазами завидущими на то как люди живут, а сам бы потихоньку всего попробовал. В экспериментальных целях. Да и падишаху нашему про всё рассказал. Но этот старый козёл, сослался на мнение общественности, долго и нудно рассказывал мне о правилах приличия, мерзости в вероотступничестве и сугубой пользе религиозных молитв и бдений. А то я сам ничего такого рассказать не могу! Правдолюбец экий выискался. Праведник! А сам так на ваш гарем и посматривает, так и посматривает. Падишах в этом месте начал внимательно прислушиваться. И Bас, ваше очень даже светлейшее, он в сугубое заблуждение ввёл. Я тут по пунктам скажу. С дервишами и устроителями огненной и иной алхимической потехи дружбу водил. А почему? Уж очень мне научные изыскания нравились. Я и сам с камнем чудеса творил, и на других смотрел с уважением и охотой. Вы только себе об этом подумайте. Берёт обыкновенный человек абрикосы, освобождает от косточек, измельчает, даёт забродить и у него, после пропуска через специальное приспособление, чудо вода. В огне горит, в воде не тонет, разбавляется. A при приёме внутрь веселит и приводит в прекрасное полное расположение духа. В то же время, это не виноградное вино, которое нам запрещает пить пророк Мухаммад в Коране. Да живёт он вечно и вековечно. И Мухаммад тоже! Также по линии огненной забавы. Огни там потешные запустить, либо шутихи. Для поднятия тонуса и прочих частей мужского организма. Вверх! Очень даже подъёму нужному в сочетании с водой огненной споспешествует! Веселие создаёт и на женский пол в смысле доступности влияет. Правда! Или, по-простому говоря, способствует. Поскольку расслабляет. Падишах тем временем ещё более заинтересовался. Продолжай, старый мошенник, – только проговорил он и стал внимательно слушать дальше. А насчёт души продажи, – продолжал мастер, – иногда, ты, твоё великое, годами ни хрена не платил, только завтраками кормил. У меня знакомый иноверец был, тоже по нашему каменному строительству мастер, так тот даже слова такие проворил, которые у них в стране очень далёкой, Неметчинe, мастера слышат от правителей в подобных ситуациях и в ответ говорят: Лёйте, лёйте, нурмих хойте, да на чистом нашем языке добавлял: Так лентяи всякие говорят, которые платить не хотят! Почти в рифму! Так что я всё что можно закладывал. И имущество и домик свой. Bот с душой промашка вышла. Не то что бы её вовсе не было, oщущаю, имеется, kак и совесть, любовь к тебе и стране нашей, a тут загвоздочка малая. Никаким образом я её продать не могу от себя отдельно. Вместе мы с душою моей завсегда, единое целое. Ко мне иногда вражины подкатывались. Продай план укреплений, или ходов созданных подземных, тайных керязов – подпольных ходов, водою города наши вдосыть питающие. Cтолько денег предлагали, что просто за одну душу никто не даст. Так мне и говорили! Продай страну и падишаха своего с душой и со всеми потрохами. Только я на это не шёл. И не потому, что такой хороший. Просто есть пределы, за которые никому заступать нельзя, хоть ты кто будь, a то, ненароком, душу свою и продашь. Я про это пытался везирю объяснить, да что с него возьмёшь. Одна извилина, да и та от чалмы, как мой друг Ходжа Насреддин говаривал! Падишах на время задумался. А по последнему пункту чего скажешь? Насчёт кумовства со злыми духами и совместных с ними диких гульбищах, переходящих в пьянки? Так и тут, – отвечал призванный на ковёр. (кстати, выражение это пошло именно от того времени) Это как посмотреть. Работаешь лошадью, поесть некогда, а выпить завсегда время найдётся. Ну, и пьёшь как ишак, из полуведра. Так что до идрисов, иблисов и прочих джиннов рукой, как говорится, подать. Явятся как миленькие. Научный факт. Явление духов зла народу в процессе массового потребления. Мне об этом сам Абу-Сина рассказывал, kоторый у немцев Авиценна. Во время совместной научной дегустации нашей абрикосовки. Правду сказать, тогда до появления видений дело не дошло. Всё же врач Абу-Сина. Умеет останавливаться вовремя. И ещё! Мне не джинны, а вовсе даже жители далёкой страны Чин одну вещь дали. Я помог купцам караван-сарай с современными нам удобствами для их самих и верблюдов выстроить, а они мне в благодарность подарили трубку курительную и шкатулку с содержимым для её наполнения! Я даже на кусочке пергамента надписал название сего дивного творения рук человеческих. Да вот же он кусочек этот. Называется по ихнему, по-чински, вещество прелестное сочно и просто «Опиум»! У меня с собой трубочка эта и средства для её воспламенения. Наука много гитик умеет, – так иногда проговаривался плохо окончивший жизнь, ваш же родственник, хан Улугбек! Ну, который в Самарканде-городе правил, да был казнён путём отсечения главы за распространение ложных астрономических сведений и подсматривание ночью за небесными планетами! Огрёб по полной! Так что известно теперь, где он, а где его голова! Ну, что? Разжигать мне чудо снадобье? И достал кресало, кремень и трут. Зажигай, – скомандовал падишах. Но помни. Ежели и во время совершения чудес твоих, я ни одной своей проблемы не решу – не обессудь! Усеку всё что можно. Будешь как мавзолей великого Тимура – круглый и синего цвета. Взяв поданую мастером раскуренную маленькую трубку, правитель глубоко затягивается неколько раз и засыпает. Очнувшийся падишах, скинувший лет так с сорок, бодро озирается по сторонам. Его окружает целый сонм юных прелестниц в самых фривольных и прозрачных одеяниях. Сам он сидит на троне, пышно украшенном шёлком, драгоценными камнями, золотом и слоновой костью. Два эфиопа оммахивают правителя огромными опахалами из павлиньих и страусовых перьев. По бокам в богатых парчовых халатах стоят визирь и мастер-каменотёс. Причём, на мастере халат мусульманина и чалма, а на визире халат бухарского еврея и меховая шапка в виде огромной шайбы. Взяв чашу, падишах прихлёбывает какой-то напиток и морщится. Слышь, мастер! Вкус у твоей абрикосовки какой говённый и горло дерёт. Отравить меня хочешь, педер – сухне? Или только разума лишить, педер-сек? Везиp быстро встревает в разговор. Зря вы меня не послушались господин. Это мерзутник, как вы правильно отметили, сын сожжённого отца и таких же остальных родителей, также, собакa, только и мечтает, как бы родину продать. Я тут намедни тоже прикинул. Продать можно и с выгодой, но тогда где я везирем буду? Так что не стал. Ой! Извините, оговорился! Простите подлеца! Мастер: Во, гад! Не, надо было у Маленького Мука взять молодильные яблоки, да тебе все и скормить. Ты бы в детство впал, а я на воспитание тебя отдал в Ебипет-страну. Там из всякого дерьма мамелюков готовят, которые пачками в сражениях гибнут, и ты бы прошёл свой славный путь, не запятнав бухарский халат презренной изменой! Шах: Разговорчики отставить! Я падишах, или так, пописать вышел? Девочки! – командует он своему гарему, – за мной! И, с песней! Хафиза! Запевай! «Идём дорогой длинной, не по земле былинной, а в спальню и из спальни, решаем где вопрос. Вовсю мы сексуальны, порой трансцедентальны, да и маниакальны. Утрём любой мы нос!» Падишах вслушивается в слова и задумчиво дополняет: А вот в городе Стамбуле у местного, блин, султана хороший обычай есть. Нырять своих женщин учит. Бывало прикажет, давай, дура, та сама в мешок так и лезет, самозашивается, да в воду на глубоком месте. Приятно, и заглядение на пузыри смотреть. На душе хорошо, умиротворение наступает. Курвой меньше. Это я на одном корме тут сколько сэкономил? А остальные накладные и прочие расходы? Сплошная выгода! Вместе с гаремом уходит в спальню и тут же, ликуя, возвращается. Bедь прав старик был! Как я их всех? Один. В пыль, в лёжку. Просто-таки уконтрапупил до полного удовлетворения и всей невозможности. Ай, да я! Спасибо мне! Вот такой я гигант большого секса в крупном столичном городе. Преуспел!

Видит, что визир хочет уйти. Стой! К тебе разговариваю. Куда это ты собрался? И вообще. Ты умер. Точно умер. Вот хоть его спроси. Показывает на мастера. А он хитромудрый такой, – отвечает уста. И помер, и в сон к вам влез, и в третью позицию встал. Слышь, паразит. Расскажи-ка государю про твои делишки скорбные в области получения сметаны путём собирания её с дерьма. Это было не совсем так, – отвечал визирь. Мы, покойники, люди правдивые, ибо скрывать нам нечего, а силой или угрозами ничего от нас добиться невозможно. Наврём! Так что я буду говорить правду, единственно правду и ничего кроме правды. Уж, такой у нас, бухарских евреев-аидов, обычай. Народный! В чём и действительно клянусь, положа руку под стегно. То есть, сев на собственную руку. Какой прелестный у этих вот мерзавцев обычай, – задумчиво выговорил падишах. Но, продолжай про сметану. Государь! Тут почти всё, что этим вот старым поцем изложено, правда, кроме одного. В реальной жизни собрать этот высококачественный молочный продукт с отходов жизнедеятельности человека, не представляется возможным, a то мы у себя в Бухаре только бы этим и занимались. Сумашедшие деньги бы зашибали. Но что не можно, то нельзя. Я бы лично не взялся за процесс снятия таких вершков. Однако! И тут я вам всем некую запятую поставлю, в процессе разговоров иногда возникает понятие сверхжадности, толкающее на самые дикие поступки. А поскольку бухарские евреи себе в таком нужном свойстве характера как жадность не отказывают, то им и приписывают эту гиперболу из формальной речи! Я всё доступно излагаю, или нужны разъяснения? Раздаётся грохот. В огненном клубке появляется дикое страшилище. Всем стоять. Проверка идентичности. Я – Мунир! Руки в гору и не вертухайся. Расплющу! Мастер чешет себе затылок, сняв чалму. С головы визиря падает меховая шапка. Падишаху до появления чудовища вообше нет дела. Он играет на дудуке, выдувая «Турецкий марш» Моцарта. Везирь: Я конечно дико извиняюсь, но требую объяснений. Вы вот объявили себя Муниром, то-есть, ангелом или дьяволом, определяющим, пропускать ли мусульманскую душу после смерти в Рай, или дать ей по башке дубиной и отправить в Ад. Молчите? А что вам-таки остаётся делать? Никакого Мунира по вере моей и отцов моих в природе не существует. Наша религия этого категорически не допускает. Вы для них какой-то Мунир. Показывает на мастера с падишахом. А для меня вы, батенька, тля несуществующая и сущствовать не могущая. Поскольку вас и в природе то нет! Падишах: Ответ, Мунир, ответ. Мастер: Скажи ты ему пару ласковых. Мунир: Ничего я говорить не буду. Как дам больно. Бьёт дубинищей, визирь проваливается под сцену. Мастер: Так ему, песьеголовцу, и надо. Мунир: А ты не очень радуйся. Лупит его дубиной и мастер также под сценой. Падишах: Однако! Шустёр ты, братец! Вырывает дубину и лупит Мунира. Тот тоже проваливается под сцену. Вот мастер человек был. Создал-таки для меня реальность, в которой и жить и творить хочется. Да и народишком править всяко приятнее. C бабами опять же. Вон, гарем мой до сих пор в себя от восхищения придти не может. Сладострастницы этакие! Внезапно в комнате оказываются все персонажи, от гарема до остальных. С визгом и гамом они обрушиваются на падишаха, пытаясь лупить его досмерти чем ни попадя. Но правитель взмывает в воздух, вылетает в окно и с криками «В Мешхед, в Мешхед», исчезает. Темнота, a затем освещается тронный зал падишаха. Стоит мастер, на троне, свернувшись калачиком, лежит мёртвый правитель.