Медведь по кличке Заплатка

7

Выпущенные на свободу животные вначале не поверили в своё счастье, а когда до них дошло, что они могут бежать на все четыре стороны, так чиканули, что только их и видели.

Варёный, который с нервным напряжением глядел в окно, вдруг завопил, будто-то ужаленный осой, а, скорее всего даже змеёй – такой у него был противный голос.

– Палач, звери разбегаются! Трындец нашему бизнесу!

Палач и сам догадывался, что дела обстоят скверно, а с каждой упущенной минутой, будут обстоять ещё хуже. Потому что прочная дверь может выдержать осаду целого войска, а не какие-то там удары ногами. Тем более что он уже успел осушить одну ногу и теперь заметно прихрамывал. Палач подлетел к окну, оттолкнул Варёного и со зверским выражением на лице (которое, если честно рассудить, и лицом-то назвать язык не поворачивается), уставился на пустые клетки и на своих недавних пленников, убегавших к лесу.

В это время Витька, Пельмень и Вовчик находились в вольере с медведем, не решаясь к нему подступиться.

– Мишка, Мишенька, – уговаривал его Витька, медленными шажками приближаясь. – Хорошенький Мишка. Добрый Мишка.

– Мы не для того сюда пришли, чтоб над тобой издеваться, – объяснил Пельмень. – А наоборот, чтоб освободить.

– Мы люди миролюбивые, – тонким голоском увещевал стоявшего на задних лапах огромного медведя маленький и сухощавый Вовчик. – И желаем тебе только добра.

Витька между тем подобрался к медведю совсем близко, присел на корточки и с опаской протянул руку к металлическому браслету на его ноге.

– Мишенька, – бормотал Витька, искоса взглядывая снизу вверх на медвежью тушу, которая хоть и выглядела сильно исхудавшей, но всё равно представляла для него реальную опасность. Потому как это был настоящий медведь, а не плюшевый.

Медведь оказался действительно умным, а не дуралеем каким-нибудь: как будто поняв Витькины намерения, опустился на все четыре лапы и протянул ему заднюю, чтоб мальчишке было удобнее расстегнуть браслет.

Сидя на корточках, Витька попробовал вручную открутить гайки, но они оказались настолько сильно затянуты, что даже и пытаться было нечего. Тогда Витька хотел разорвать цепь руками, что, понятное дело, тоже не увенчалось успехом.

– Колюнь, – обернувшись к Пельменю, быстро сказал Витька, – тут твоя помощь требуется.

Не сводя настороженных глаз с медведя, Пельмень присел рядом с Витькой на корточки, взял цепь двумя руками, набрал воздуха и стал тянуть в разные стороны. Скоро его толстощёкое лицо стало красным, как кирпич, а звено цепи даже на миллиметр не разжалось. Тут уж поделать было ничего нельзя: Пельмень чай не Поддубный и даже не Жаботинский. Хотя, наверное, весом будет больше, чем они вдвоём весят.

– Труба дело, – расписался в собственном бессилии Пельмень. – Здесь по-хорошему требуется зубило.

Тут с бледными дрожащими губами подскочил Вовчик, молча оттолкнул сидящих на корточках товарищей, наступил ногой на цепь и принялся изо всех сил её тянуть, видно, надеясь справиться самостоятельно.

В другое время его безумный поступок вызвал бы смех, но только не в этот момент.

– Железяка какая-нибудь нужна, – справедливо рассудил Витька, глядя на Вовчиковы напрасные потуги.

– Я лом видел, – вспомнил Пельмень, подскочил, будто сидел на пружинах и понёсся куда-то в конец станции, на бегу крича: – Никуда не уходите, ждите меня!

Палач, видно, ещё не привык, что в его хозяйстве распоряжаются посторонние.

– Гадом буду! – страшно зарычал он. – Я это так не оставлю! Зуб даю!

В подтверждение своих слов Палач метнулся на другой конец вагончика, сорвал ружьё со стены, и выстрелил в то место на двери, где по его расчётам находилась заложка со шкворнем.

Пельмень, который уже возвращался с ломом в руках, быстро пригнулся и принялся петлять, как заяц, разумно рассудив, что так труднее будет в него прицелиться.

Тотчас образовавшаяся в двери огромная пробоина, однако, взвинченного Палача не остановила, и он ещё несколько раз выстрелил.

– Пацаны, – заполошно закричал Пельмень, подбегая, – нас обстреливают!

– Знаем, – коротко ответил Витька, вырвал у него лом и просунул между звеньями цепи. – Помогайте!

Мальчишки уцепились за лом и почти на нём повисли. Неподдающийся до этого металл, начал медленно миллиметр за миллиметром разжиматься.

Палач произвёл ещё один выстрел – контрольный, и дверь окончательно слетела с петель, будто на самом деле была сделана из непрочного материала. Следом за дверью наружу вылетел Палач с ружьём в руках и Варёный, который уже успел прихватить с собой кухонный нож.

– Где! Кто? – заорал Варёный, размахивая в разные стороны ножом.

– Пацаны, быстрее! – завопил Вовчик, глядя себе за спину. – Они бегут сюда.

Мальчишки поднатужились, и цепь заметно раздвинулась.

– Всё равно не успеем, – переживал Пельмень, навалившись животом на лом и дрыгая ногами.

Витька, который то и дело оборачивался на приближавшихся к ним Палача и Варёного, оценивая сложившуюся обстановку, от бессилия заскрипел зубами.

– А ну отошли все от медведя! – дико заревел Палач. – Урою!

Медведь, как только услышал неподалёку от себя ненавистный голос, испуганно рванулся в сторону. Этого оказалось достаточным, чтобы цепь не выдержала и порвалась.

Обретя долгожданную свободу, медведь тотчас скрылся в лесу через пролом в ограждении вольера, который сам и проделал.

– Нам тоже пора сматываться! – скороговоркой объявил Витька и круто развернулся на пятках.

Палач, совсем потерявший соображение, вскинул ружьё и выстрелил в улепётывающих во весь дух мальчишек.

– Перестреляю сопляков! – во всеуслышание заявил он и с громким топотом, прихрамывая на одну ногу, побежал следом за ними.

Ворвавшись в лес и пробежав несколько шагов, Палач стал растерянно озираться, не понимая своей непутёвой головой, куда так быстро могли исчезнуть мальчишки.

– Эй, вы, – начал он хитрить, – выходите, ничего вам не будет. Зуб даю.

Запоздало появился Варёный.

– Смотались? Это ничего, – оптимистично заметил он, – когда-нибудь попадутся.

– Когда-нибудь меня не устраивает, – кровожадно заявил Палач. – Мне надо сейчас. Уж я их тогда!

Он не договорил (видно, противно ему было о них даже вспоминать), а перекосил лицо, затрясся весь, как паралитик и, неожиданно размахнувшись, хрястнул ружьё о ствол сосны. Закинув останки в кусты, Палач зашагал обратно, упрямо пригнув голову.

Варёный заглянул в кусты и с сожалением покачал головой:

– Зря ты так с ружьём обошёлся.

– Не твоё дело, – буркнул Палач, отмеряя огромные шаги.

Варёный пожал плечами и пошёл следом за ним, настороженно оглядываясь вокруг. Время от времени он резко поворачивался в сторону кустов, держа нож наготове, и негромко окликал:

– Эй, тут есть кто-нибудь?

Между тем Витька, Вовчик и толстый Пельмень бежали, не касаясь земли ногами, словно летели на крыльях. Когда запыхавшиеся мальчишки добрались до полянки, чтобы скорое убраться из неприветливого места, они прямо остолбенели: ни велосипедов, ни самой Люськи не полянке не было и в помине. Как будто вовсе и не они час назад оставили здесь свои велосипеды под присмотром ответственной Люськи.

– Не понял, – пробормотал Пельмень, оглядывая изумлёнными глазами полянку. – Это что ж такое творится на белом свете?

– Я и сам ничего не пойму, – пожал плечами Витька, поражённый не менее своего дружка.

Вовчик, словно не веря в происходящее, снял очки, протёр стёкла рубахой и опять водрузил очки на нос. К его сожалению ничего не изменилось, и он с тайной надеждой спросил:

– Это, действительно, то самое место?

– Ты за кого меня принимаешь? – недобро сощурил свои знаменитые в крапинку глаза Витька. – Я, по-твоему, что, с ума спятил?

Чтобы совсем не разволновать своего командира, Вовчик деликатно заметил:

– Человек может ошибиться и не по своей вине. Такое часто бывает.

– Только не со мной, – категорично отверг его неприемлемые намёки Витька.

– Пацаны, – вдруг осенило Пельменя, и его заплывшие глаза испуганно округлились, став похожими на два белых куриных яйца среднего размера. – Это те двое ненормальных мужика велосипеды украли. А заодно и Люську, хоть она им и век не нужна. Я сразу понял, что здесь не чисто. Не зря же они в меня стреляли. Наверное, думали, что убьют самого крупного, а с остальными и так легко расправятся. Вот они и охотились на меня.

– Вообще-то они в нас во всех троих стреляли, – внёс существенную поправку справедливый Вовчик. – А не только в тебя одного.

– Но больше они всё-таки охотились за мной, – не согласился с ним Пельмень, которому по всему видно сильно захотелось возвыситься в собственных глазах. – А потом уж в вас. Что, скажешь – неправда?

– Заладил, правда, не правда, – озлился Витька. – Люська пропала, вот беда. А велосипеды, это всё ерунда на постном масле. К тому же эти два придурка не успели бы за это время раньше нас сюда заявиться!

– Я и говорю, что вначале её надо разыскать, – сделал озабоченное лицо Пельмень, – а не велосипеды, которые и подождать могут. Хоть мне за него, знаете, как достанется. Родители скажут, не успели купить, а ты уже проворонил его. Больше никакого подарка тебе на сто лет вперёд. Думаете, приятно такое услышать от собственных родителей?

Витька не стал вдаваться в подробности, сколько всего лет этот жучара собирается прожить на шее у родителей, а лишь хмыкнул и сказал:

– Ищем Люську, а потом наши несчастные велики. Хотя что-то мне подсказывает, что, найдя Люську, найдём и пропавшие велосипеды.

– Тогда, давайте, её быстрее искать, – засуетился Пельмень, не переставая всё же больше переживать за свой велосипед, а не за пропавшую девчонку, которая в отличие от велосипеда может найтись и сама. Потому что она человек, и у неё имеются ноги, а у велосипеда ноги по определению не могут иметься, а только одни колёса, которые надо кому-то крутить, чтоб доставить велик расстроенному хозяину. Только воры не для того его крали, чтоб потом назад вернуть – не нашлись ещё такие честные воры.

Пельмень сложил ладони рупором и тонким голоском позвал:

– Лю-у-уся-а, где ты-и? Ау-у!

Витька с Вовчиком тотчас присоединились к нему, на разные голоса закричав:

– Люська-а! Люсенька-а! Отзовись!

Они подождали, когда Люська объявится, подав голос, и можно будет с облегчением посмеяться над своими бурными фантазиями.

На полянке опять наступила тишина, лишь шелестела листва, да беззаботно пели птицы. Скоро стало понятно, что Люське, как городскому жителю, самой ни за что не найтись, и нужно срочно приступать к её розыску.

Договорившись друг от друга далеко не разбредаться, чтобы случайно не заблудиться самим, мальчишки направились в лесную глушь, время от времени покрикивая:

– Лю-у-ся-а!

8

Пробираясь лесом, Люська неожиданно услышала неподалёку громкие выстрелы. Она испуганно присела на корточки и зажала уши. Но даже сквозь ладони канонада проникала в ушные раковины так сильно, что с непривычки запросто могли лопнуть перепонки. С каждым очередным выстрелом Люська вздрагивала и сильнее вжимала голову в плечи. Но как Люське не было страшно, в таком состоянии находиться до бесконечности она не имела права по простой причине: выстрелы, несомненно, предназначались для её друзей. Впрочем, отчасти она мыслила правильно. Как, видно, ещё сохранились в ней от прежней жизни остатки уникальных способностей.

– Вы у меня сейчас точно достреляетесь! – многообещающе процедила Люська.

Преодолевая страх, отчаянная девчонка торопливо поднялась с корточек и, не разбирая дороги, помчалась в ту сторону, откуда раздавались выстрелы, что есть силы голося:

– Мальчишки, держитесь, я уже бегу к вам на помощь!

В густом ельнике Люська вдруг увидела просвет и, не сбавляя скорости, вылетела на просеку. Там она резко остановилась, поражённая открывшимся видом притравочной станции: распахнутые настежь клетки, валявшая на земле дырявая дверь вагончика, сломанное ограждение вольера с оборванной толстой цепью посредине и всюду разбросанные вещи. Похоже, было на то, как будто тут побывал Мамай. Остро пахло навозом, запах которого ни с чем перепутать невозможно. Ей ли не знать этот особенный запах, если её бабушка всю жизнь прожила в деревне по соседству с одной вздорной тётенькой, которая держала полоумную козу Фроську? А вот другой запах, – терпкий, примешивающийся к основному, был ей незнаком. Тут она заметила на пустующих клетках ржавые пятна, которые, впрочем, даже без особого внимания можно было разглядеть везде.

– Это запах крови! – опалило Люську страшная мысль.

Обстановка притравочной станции без единой живой души, к тому же обагрённая кровью непонятного происхождения (скорее всего невинных зверей, но ведь может случиться и ещё кое-кого), подействовала на неё угнетающе.

– Мальчишки, – негромко позвала Люська, боясь шелохнуться, – вы здесь?

Внезапно какая-то неведомая сила приподняла её за шкирку вверх.

– А-а! – пронзительно завизжала Люська, едва не потеряв сознание.

– Чего орёшь, дурёха? – услышала она возле уха громовой голос.

Бессильно шевеля ногами и руками в воздухе, будто черепаха, Люська кое-как изловчилась и повернула голову: сбоку стояли два рослых мужика и с суровым выражением на лицах разглядывали её. Один мужик был довольно мрачного вида, который и держал её в вытянутой руке, другой выглядел более щадяще, если не считать находившегося при нём здоровенного кухонного ножа. Ничего хорошего ожидать ни от того ни от другого, похоже, не приходилось.

– В… вы к… кто? – запинаясь, спросила Люська, скосив глаза на нож и обмирая от страха..

– Конь в пальто, – мрачно пошутил Палач. – Видела таких?

Люська торопливо замотала головой.

– И больше никогда не увидишь, – злорадно пообещал Варёный, поигрывая у её лица ножичком. – Это твои приятели здесь только что отметились?

– Да! То есть, нет! – запутанно ответила Люська, не зная как лучше сказать, чтобы ещё больше не накликать на себя беду в лице этих дуралеев, которые сразу видно, немного не в своём уме.

– Так да или нет? – переспросил Палач, высоко приподнимая Люську над землёй, давая тем самым понять, что если она вздумает их обмануть, то недолго её и уронить.

Погибать, так с музыкой! И Люська с обречённостью утопленника выдохнула:

– Конечно, да!

– А они, куда сейчас убежали? – сразу заинтересовался Варёный и, как бы, между прочим, попробовал нож на остроту, проведя ногтем по острию.

– Откуда же я знаю? – искренно удивилась Люська, в душе ликуя, что мальчишки не попались, а, судя по распахнутым клеткам, ещё и выпустили всех зверей на волю. – Они мне не докладывали.

– Ты это что ж это, издеваться над нами вздумала? – вдруг ни с того, ни с сего взбесился Палач, сунул Люську задом наперёд под мышку и куда-то понёс, явно не с добрыми намерениями.

– Пустите! – голосисто закричала Люська и начала изо всех сил брыкаться ногами и размахивать руками. – Кому говорю, пустите! Ответите перед законом!

Палач шагал, не обращая на её бессильные угрозы внимания, а вот Вареный, который поспешал позади него, злорадно пояснил:

– Здесь закон, – лес. Стравим тебя зверью и, считай, всё шито-крыто! Кто-то должен ведь ответить за наши моральные страдания.

Люська никак не ожидала, что у злостных негодяев окажется столь чувственная душа.

– Может ещё, скажите, чтобы и материальный вред я вам возместила? – язвительно поинтересовалась она.

– Это даже не обсуждается, – на полном серьёзе заверил её Варёный, не приняв шутки.

– Обхохочешься! – пренебрежительно скривилась Люська и начала искусственно громко и весело хохотать. – Прям, разбежалась!

– Палач! – окликнул своего подельника Варёный. – Мы ещё долго будем выслушивать её претензии. Может пора и язык ей укоротить? А то она меня уже реально достала.

Не оглядываясь, Палач угрюмо пообещал:

– Мы её сейчас в муравейник закопаем и все дела.

– Ништяк! – ухмыльнулся кровожадный Варёный. – Там малявку никто и искать не догадается. Ну ты, Палач, голова! Мой тебе респект и уважуха!

Но ужасным угрозам сбыться было не суждено: позади внезапно раздался рёв, от которого у всех нормальных людей в жилах стынет кровь. Эти двое хоть и числились больными людьми, которых и людьми-то назвать язык не поворачивается, тоже видать, не готовы были к такому повороту событий (это вам не тот случай, когда обделённые умом две тёмные личности ошибочно считают себя крутыми парнями, пока хищные звери находятся на привязи) и растерянно обернулись. От леса, поднявшись на задние лапы и перебирая перед собой передними, к ним с понятными намерениями приближался медведь, время, от времени издавая громовой рёв.

Палач с Варёным разом попятились, не сводя настороженных глаз с медведя, который вначале убежал, но потом зачем-то вернулся. Надо думать, для того, чтобы рассчитаться со своими надзирателями – мучителями. Сомнения отпали сами собой, когда медведь опустился на все четыре лапы и огромными скачками понёсся прямо на них. Облезлая тёмно-коричневая туша приближалась с невероятной быстротой.

– Палач, – дурным голосом заорал Варёный. – Бежим!

Палач, не раздумывая, бросил Люську, потому что теперь стало не до неё – свои бы ноги успеть унести, – и тяжело побежал вглубь станции. С испугу он даже хромать перестал. Люська, которая осталась лежать на земле, крепко зажмурилась и перестала дышать, своевременно вспомнив, что медведи мёртвых не едят. Но медведь, по всему видно, и не собирался её есть, потому что, пробегая мимо, он на мгновение задержался, лизнул её своим шершавым языком в лицо и опять пустился в погоню за мужиками, которые в один вмиг начисто позабыли о своём крутом характере.

Варёный, который был более лёгкий на ноги, забыв про нож, стремительно пересёк двор станции и очутился возле клетки, где раньше содержались еноты. Клетка по размеру была небольшой и непонятно, как Варёный умудрился в неё влезть. Забравшись на четвереньках внутрь, он свернулся там наподобие ёжика и замер, обеспокоено следя глазами за Палачом, удиравшего со всех ног от погони. Вначале Палач надумал спрятаться от медведя на высокой сосне. Он добежал до дерева, обхватил ствол руками и стал карабкаться вверх. Несмотря на то, что у него на ногах были надеты резиновые сапоги, которые создавали дополнительные неудобства, Палач довольно быстро забрался на сосну и затаился среди ветвей. Только с испугу он, видно, не учёл, что медведи сами хорошие верхолазы и часто таким способом в природе добывают мёд диких пчёл.

Медведь стал под деревом на задние лапы и задрал голову вверх. Варёный собственными глазами видел, что в этот момент медведь облизнулся в предвкушении незабываемого угощенья. Но не исключено, что ему это только показалось, – со страху всякое может померещиться. Но как бы там ни было, медведь не стал дожидаться, когда Палачу надоест сидеть на сосне и он надумает спуститься вниз, а неторопливо полез к нему сам. Глядя расширенными от ужаса глазами на любителя не только сладкого, но и мясного, Палач невероятно занервничал. По мере того, как медведь приближался к Палачу, сам Палач всё дальше и дальше отползал по сучку к краю. Наконец сук не выдержал его веса, переломился и Палач полетел вниз. На земле он быстро вскочил на ноги, хоть и сильно пострадал от падения, набив себе шишки на голове и, покалечив другие места, и опять ударился в бега. Медведь с ловкой быстротой спустился по стволу вниз и продолжил погоню, не давая Палачу никаких шансов на спасение.

Варёный просунул руку сквозь прутья клетки и стал призывно махать рукой.

– Палач! – орал он, видно, сильно переживая за своего компаньона. – Сюда! Сюда!

Петляя между клетками и поминутно оглядываясь, Палач понёсся на его голос, а медведь, не отставая, следом за ним. Спустя самое незначительное время запыхавшийся Палач уже находился у клетки. Времени на раздумья у него совсем не оставалось, и он прямо с ходу влетел внутрь. Каким образом двум взрослым дядькам удалось поместиться в небольшой клетке, до сей поры для всех остаётся загадкой.

– Не пускай его сюда! – чуть не плача, крикнул Палач, видно, от страха и вовсе растеряв свои последние мозги.

Варёный с Палачом вцепились изнутри в решётку и стали изо всех сил её удерживать.

Медведь затормозил всеми четырьмя лапами, проделав в земле глубокие борозды. Потом обнюхал клетку с затаившимися в ней недавними мучителями, лапой попробовал клетку на прочность, повернулся и с достоинством удалился в лес.

Люська, которая с превеликим интересом наблюдала за происходящим, быстро повернулась и тоже скрылась среди деревьев.