Федулиха, умилённая молитвой, вместе с ними крестится на иконы. Линялая божница в переднем углу тщательно выглажена. Фитилёк лампадки заметно коптит, но подслеповатая Федулиха этого не замечает.

– Мы пришли Христа прославить, а вас с праздником поздравить! – с облегчением звонкими голосами заканчивают мальчишки молитву и преданными глазами глядят на Федулиху. Ну, как вредная старуха заскупится, и больше семишника не даст. Но соседка оказалась сегодня на редкость щедрой, отвалила каждому аж по пять копеек.

– Спасибо, бабушка.

Братья торопятся уйти. Но не тут-то было. Федулиха несказанно рада первым христославцам. Заставляет сесть на старую источенную молью шубу.

Есть такая примета: на Рождество первых христославцев посадить на шубу и они минуту-другую должны посидеть смирно, быть тогда в новом году щедрому приплоду – цыпляткам ли, теленочку ли. Так повелось исстари.

– А нам старины надобно придерживаться, – поучает хитрая Федулиха.

От усердия, выпучив глазенки, Минька с Сашком послушно сидят на пороге.

– Все, бабань?

– Все.

Федулиха беззубо улыбается. Выпроваживая из хаты, мелко крестит их в спину.

– Христос с вами, родные!

Перед рассветом блукавшая по небу луна поблёкла, густые сизые тени накрыли сугробы. Уставшие до изнеможения братья возвращаются с того края длиннющей улицы. Под валенками жалобно скрипит снег.

Миньке любопытно узнать, на что потратит собранные деньги старший брат. Сбоку заглядывая ему в лицо, спрашивает:

– Саш, а Саш, ты, на что свои деньги потратишь?