Глава 14. И жили они долго и…
Наша жизнь вошла в стабильное русло. На нашу Школу больше никто не пытался «наехать». Когда мы подготовили к практической магической работе 28 молодых дворян и аристократов, нам поступило неожиданное предложение.
Первые люди города собрались, посовещались и предложили нам продолжить обучение этих 28 слабых магов. Даже предложили плату в два раза больше. На мой вопрос, с чем это связано один из аристократов, Глава Совета Аристократов города сказал.
– Вы не представляете, насколько изменился мой сын за время учёбы у вас. Дело даже не в том, что он сумел освоить свой дар, пусть и слабый. Он стал по-другому относиться к родителям, к своему месту в жизни, ко всем разумным. Мы хотим, чтобы вы закрепили эти изменения в наших детях.
Устроил совет всего педагогического коллектива.
– Понимаете, какое к нам доверие. Нам нельзя его не оправдать. Получается, нам этих оболтусов отдали на перевоспитание. Нам не надо что-то придумывать, мы их воспитываем своим примером, тем, какие отношения у нас в коллективе. Но их ведь ещё и учить надо, а чему? Нужно давать теорию. Лично я не готов давать теорию так, как нам её давали в Академии. Я там был со многим не согласен, у меня есть своё видение ряда вопросов, но, тем не менее, многого я просто ещё не изучал. Те, кто отучился пять лет, прошли весь курс, но в узких рамках, да и забыли многое. Нам нужны учебники и преподаватели со стажем. У нас таких только два: целительница, и огневик. Что скажите?
Все сказали примерно то же.
Отправил Розалию вместе с Леоном де Потос в новую столицу Годунград.
– Вы только сначала разузнайте, есть ли там приказы, указы ещё что-нибудь, об объявлении нас всех преступниками. Если есть что-то такое, немедленно уезжайте. Если преступник только баронет Мики де Витур, то это проще. Вы такого не знаете, приехали из Холмограда, работаете в школе барона де Дрон. Приглашайте на работу, скупайте учебники.
– Поищите бывших преподавателей Академии, надеюсь, на войне не все погибли. Только если вы про кого-то знаете, что он очень плохой человек, то лучше не звать. Леон, тут ваша задача, вы ведь не один год работали в Академии. Только я вас прошу различать, у кого неуживчивый характер, а кто плохой разумный. С неуживчивым я уживусь, а плохой разумный: негодяй, взяточник, любитель подхалимажа, он нам всю воспитательную работу сведёт в минус.
– Розалия, едем в банк, я переведу на твоё имя деньги, вдруг попадутся учебники в большом количестве.
Перевёл на неё две тысячи. Она долго смотрела мне в глаза.
– Ну, что, смотришь? Почему доверяю? А кому же ещё доверять? Ты меня сколько раз из дерьма вытаскивала? Если тебе не верить, то кому верить?
Вернулась Розалия через два месяца. С ней приехали двенадцать преподавателей из бывшей столичной Академии и архимаг Алоин Бертальский. А Леон не вернулся. Много позже я узнал, что он, узнав, что на имя Розалии переведены две тысячи золотых, стал уговаривать её забрать себе эти деньги и уехать куда-нибудь, хотя бы в Краинское королевство. Розалия обозвала его дешёвкой и они расстались. Учебников у преподавателей было немного, но в столице был магический цех книгопечатания, так что напечатали всех учебников по 50 экземпляров и привезли их целый воз. Пришлось нанимать охрану. Деньги Розалия истратили почти все, так ведь на дело не жалко. А мы заработаем ещё. Наши производства за это время получили прибыль около трёх тысяч золотых, половину мои компаньоны перевели на мой счёт.
Вот теперь в нашей школе заработали две ступени преподавания: для тех, кто не стремиться к глубоким знаниям, а удовлетворяется практическими навыками, и обучение с углублённым знанием теории магии. Это второе направление делилось ещё на два уровня: с малым внутренним источником и полноценные маги. Вот среди тех, кто учился на полноценного мага, всегда находились такие, кто начинал ставить себя выше всех. С этими я поступал как с малолетними детьми: вызывал родителей и предупреждал, или их отпрыск подчиняется общему порядку в школе, или будет отчислен.
Дело в том, что среди одарённых с большим внутренним источником оказались и одарённые из числа простолюдинов. Сами они не высовывались, но по отношению к ним некоторые аристократы явно проявляли нетерпимость. И директор школы, и её владелец хорошо помнили, как его, владельца школы, когда-то убивали адепты аристократы. Поэтому подобное поведение «выжигалось калёным железом». Написали Устав Школы, очень похожий на Устав Росинской Академии Магии, только наш устав неукоснительно выполнялся. Двух сынков реально отчислили. Отец одного из них так разозлился на сына мажора, который не захотел понимать слова и менять своё поведение, что отправил его в гвардию короля, на военную службу. Так что молодой граф, уже бредивший тем, как он станет владетелем графства, стал рядовым гвардейцем. А у второго папа оказался таким же, как и сын, или наоборот. Отец поддержал сынулю, мол, как это его сын аристократ будет учиться в одном классе с простолюдинами? Ах, вы не хотите его учить, верните мне деньги, что, возвращаете, ну, вы ещё пожалеете, а мой сын будет учиться в Краинской академии.
Да и флаг вам в руки дорогой граф, ещё и барабан на шею, как говорят на планете Земля!
А сын его вряд ли поступит в Краинскую Академию, если только за взятку, так как источник у него совсем не большой. Ну, не наше это теперь дело.
Факультетов мы не образовывали, назвали их направлениями. Было в школе четыре направления: магии Огня, магии Земли, природных Стихий, без разделения на воду и воздух, и Амулетостроения.
Когда архимаг Алоин Бертальский пришёл в нашу школу, он заявил директору, я, мол, только посмотреть, чему теперь учат магов. На предложение поработать в Школе ответил категорическим отказом. В это время сзади подошёл ваш покорный слуга.
– А вот придётся всё-таки поработать, дорогой наставник.
Он даже подпрыгнул, набрал воздуха, чтобы возмутится, но тут до него дошёл смысл последних слов.
– Ты?
– Я.
– Но ты же погиб!
– Сведения о моей кончине несколько преждевременны! – не удержался я, чтобы не выдать ещё один земной штамп.
– Уважаемый наставник, если вы откажитесь работать в нашей Школе, вы никогда не узнаете, как вон та будущая мама, графиня де Лафер, поворачивала муссон на территорию королевства три года назад. Не узнаете, как объединить в одном амулете примораживание ног разумного к земле с ударом по нему воздушным копьём, что ведет к перелому костей, или летальному исходу. И уж тем более не узнаете, как сделать комплект амулетов для строительства моста, как говорят «под ключ», то есть в законченном виде, которым пользуется вот эта будущая мама, виконтесса де Борзон.
А Лилия тоже уже с животиком.
– Ты! Ты! – архимаг пытался трясти меня за грудки.
– Вы что, этому теперь учите? – старика сейчас удар хватит!
– Нет, конечно, ну что вы, наставник, у нас ведь всего лишь школа, не университет. Но нашей команде пришлось очень не сладко во время войны и после неё, вот жизнь и заставила изворачиваться! Вы нам очень поможете с обучением, я знаю практику амулетостроения, но теорию преподавать некому. А мы с вами поделимся секретами, и вместе займёмся исследованиями.
Сдался старый архимаг, и у наших студентов появился чуть чудаковатый, немного странный, но очень квалифицированный преподаватель амулетостроения. Быть начальником направления он отказался, назначили магистра Дуброса, специализировавшегося на Кристалловедении ещё в Академии.
Кстати, увидев меня в первый раз после приезда, он замер, как кролик перед удавом:
– Это вы?
– Нет, это не я! Вот все так спрашивают! Всех интересует какой-то адепт Витур. А я барон де Дрон – младший. А мой отец – он де Дрон старший. А моя жена, она баронесса де Дрон, а не какая-то там адептка Толиш. У нас только графини де Лафер та же самая, а все остальные – совершенно другие. Вот директор Школы у нас герцогиня де Брюлен, и не дай вам Сияющий что-то перепутать!
Так мы и работали. Зарплата преподавателей была не высокой, около двадцати золотых в месяц, в зависимости от нагрузки. Но никому не запрещалось подрабатывать в городе. Но работа со студентами, а наших учеников с моей подачи, так все и называли, заставляла развиваться, не закиснуть в провинциальной атмосфере нашего королевства. После смены династии магия в королевстве приходила в упадок. Не было ни одного учебного заведения для магов, кроме нашей Школы. В столице провозгласили создание Академии, но как всегда бывает, если за дело берутся приближённые к большому начальству, приближённые не по деловым признакам, а по личной преданности, деньги разошлись, а Академия не появилась. Через два года нашей работы к нам для поступления потянулась молодёжь из столицы и других городов. Сделали цикл трехгодового обучения. Этим выпускникам будем давать диплом мага, похожий на диплом Академии.
Умнейшая женщина Розалия де Гроса, предвидела это и постоянно разыскивала для нас новых преподавателей. Сначала это были исключительно бывшие преподаватели Академии, но потом стали соглашаться и другие маги, очень уж стала походить на болото магическая жизнь в королевстве. В связи с ростом числа поступающих, пришлось расширять территорию Школы, строить новые корпуса, полигоны. Одновременно мы стали повышать стоимость обучения и увеличивать зарплату учителям. Многие преподаватели и родители обучающихся стали предлагать изменить название учебного заведения.
Собрал свою старую команду обсудить вопрос о переименовании. Посыпались предложения снова назваться Колледжем. Дело в том, что здесь нет аналога названию институт. Школа, колледж, университет, академия, вот такие здесь названия для учебных заведений для магов. А для неодарённых только школы и колледжи.
Высказались все, кроме Розалии.
– А как вы думаете, у нас король – он дурак или нет? Ему нужны маги?
Начались высказывания от шутливых до серьёзных, типа, он бы и хотел, да кто ему позволит.
– То есть вы согласны, что если бы король мог, он магическую Академию или университет уже бы создал? А не может, потому, что те, кто его на престол посадил, они и не разрешают. Так?
– А с чего вы взяли, что те, которые диктуют королю, не смогут диктовать и нам? Если мы их заинтересуем, они нас придавят, как таракана.
Тут раздались аплодисменты. Хлопали в ладоши кто? Правильно, Розалия и Ириана.
– Чтобы не спорить и никому ничего не доказывать, на подобные вопросы отвечаем, что название нам утвердили в столице, и менять его сами мы не можем.
Ну вот, это решили, живём дальше.
Кручусь как белка в колесе, умирать совершенно некогда (шутка), расширяем старые производства. К производству инструментов добавил косы, косить траву. До этого здесь обходились чем-то вроде серпа. Начали изготовлять рубанки, в том виде, как они были на земле в середине двадцатого века. Еще стали выпускать вилки с тремя и четырьмя зубцами, и чайные ложки. Это делают ювелиры из серебра и золота, для богатых. А вот складные карманные ножи – это ширпотреб, идут в массовом количестве. Особо трудно давались измерительные инструменты для точных измерений. Освоили выпуск металлических линеек с миллиметровыми делениями. Прошло полгода, прежде, чем на них появился спрос. Я потребовал, чтобы каждый студент нашей школы имел линейку с миллиметровыми делениями, и все рисунки делали в масштабе. И идеи точных измерений пошли в массы. Миллиметр имеет здесь странное название «оттысячник». Следующая идея – гибкий метр. Взял узкую полоску тонкой кожи. Обработал её структуру так, чтобы кожа не растягивалась, но сохранила мягкость и гибкость. Заставил мастеров нанести на неё сантиметровые деления. А потом подарил этот измерительный инструмент лучшему портному города, у которого обшивались наши женщины. Через месяц пришла делегация от гильдии портных, и потребовала(!?) обеспечить их всех подобными метрами. В производство запустил ленты полутораметровой длины, что понравилось портным, а укреплять будущую продукцию доверил Лилии, а то она как маг совсем заскучала, построила пять мостов, а больше и спроса нет. Главным её достижением стал мост к нашей усадьбе. Это был её подарок нам с женой к годовщине их пребывания в Холмограде. Мост шириной на две встречные кареты, на пять арок и длиной почти сто метров. Я и её муж сдерживали её, чтобы молодая мама не перегружалась, и она потратила на это строительство целую десятку. Но мост получился шикарный, на него ходят смотреть, как на выдающуюся достопримечательность города. Если бы был уверен, что мы в этом городе останемся на много лет, заказал бы фигуры зверей, как на мостах в Петербурге были.
Попросил Турана, он съездил на родину, в царство гномов, и привёз молодого производителя стекла. Традиционно это ученик мастера, которому не давали роста. Но с него взяли клятву, что он никому не раскроет секрета производства оконного стекла. Ну и ладно. Объяснил ему, как делать посуду из стеклокерамики, или закалённого стекла. На эксперименты у него ушло полгода. Наконец стала получаться продукция. Наняли десяток гончаров. Они делают формы из глины и обжигают их. Потом в них заливают стеклообразную массу, впрессовывают в них вторую часть формы и делают предварительный обжиг. Полученную деталь достают и подвергают закалке при высокой температуре. Эта деталь, и есть посуда из стеклокерамики: тарелки, чашки, вазы. У мастера не получилось сделать посуду чисто белого цвета, к чему я стремился. Но он делает посуду трёх цветов: чуть желтоватую, почти белую, салатного цвета и голубого. Наш с ним секрет, который никто не сможет повторить, это высокотемпературная закалка почти готовых изделий при помощи моего плетения «Домна» при заданной температуре около 900 градусов. А ещё он научился делать глазурь на керамическую посуду. Я потребовал, чтобы он глазурь накладывал только на посуду из белой глины. Получается почти фарфоровая посуда. В отличие от стеклокерамики, на этом производстве всё изделие делают гончары, то есть это может быть кружка с ручкой, кофейная чашка, статуэтка или ваза любой формы. Мы с гномом потом только глазурь накладываем. Обжиг или закалку глазури делаю при температуре 1200 градусов. Уровень температуры определяю по цвету. При таких температурах любой материал светится. При 900 градусах цвет оранжевый, а при 1200 светло-жёлтый.
Идёт вся посуда средними партиями, в виде наборов, на 6 или 12 персон. Первые комплекты поступили в дом барона де Дрон – младшего. Все виды тарелок и чашек почти белого цвета, на 24 персоны. Это, так сказать праздничная посуда. А повседневная посуда – керамическая, но не коричневая как у всех, а белая, и с глазурью. Сюда входят наборы тарелок и чайные наборы на 12 персон.
После очередного званого вечера в нашем доме, эта посуда стала разлетаться со свистом, вечер был своеобразной презентацией. Открыли отдельную лавку только под эту посуду. Аристократы записываются в очередь на покупку. Цена стеклокерамики в двадцать раз выше, а глазурованной глиняной посуды из белой глины в десять раз выше, чем обычной глиняной посуды. Доход высокий, и это ещё не насыщен рынок нашего города. Пока никуда не вывозим.
Кстати на втором званом вечере многие пары вполне уверенно танцевали вальс и медленный фокстрот. Конечно, не так, как на конкурсах бальных танцев. Всего лишь так, как танцевали в клубах и на танцплощадках в середине 20 века на Земле, в пору моей первой молодости. К нашим девушкам приходили музыканты разных аристократов для разучивания мелодий для этих танцев. А я потребовал, чтобы мне нашли композитора. Если здесь существуют такие музыкальные инструменты, значит, есть те, кто для этих инструментов музыку сочиняет!
Официальные композиторы были только в столице при королевском дворе. Музыканты, играющие в трактирах, имели инструменты, типа гуслей, или в виде гитарной мандолины с пятью струнами, ещё были музыкальные инструменты типа флейты, но они никогда не играли вместе. А пианино для трактира было неподъёмным по стоимости.
Исполняя моё задание, мне представили пятерых разумных, которые, по земным меркам, могли называться бардами. Они сами сочиняли и музыку, и слова, и сами же играли и пели. Я потратил почти целый день, на беседу с ними, слушал их пение, их разглагольствования на тему, что понять их может только творческая натура, и так далее. Трое, не выдержав моих расспросов и попыток оценить их потенциал, ушли сами. Из двоих оставшихся, один явно злоупотреблял вином, поэтому выдав серебряный за беспокойство, отправил его из усадьбы. Злой из-за потраченного времени посадил напротив себя последнего «композитора».
– Имя?
– Анре Маревич.
– Хочешь стать востребованным, богатым, знаменитым?
– Стать бы востребованным, и то хорошо бы.
Смотрю в глаза, говорю спокойно, но парня явно начинает трясти от нервного напряжения.
– В этом доме живут маги. Мы попробуем сделать так, чтобы ты услышал мелодии, которые я слышал в далёких краях. Здесь их никто не знает, и если ты сможешь их записать и исполнять, пусть считается, что их ты придумал. Но ты мне будешь должен! Согласен?
– Да!
Усыпил парня, привёл Ириану и посадил рядом.
– Наставница, вам понравились картинки на стене?
– Я была поражена, откуда такие умения?
– От эльфа, помните такого? Постепенно осваиваю то, что понимаю. Вот сейчас я попробую вспомнить одну мелодию, и представить её себе, как те картинки. А вы возьмите её из моей памяти, не надо глубоко лезть, это будет последнее воспоминание, свежее и яркое, и передайте этому парню. Давайте попробуем, вдруг получится?
Ириана, очень неодобрительно качала головой, но видимо и ей стало интересно, получится ли?
Я откинулся на спинку кресла, она положила одну руку мне на затылок, а вторую на голову музыканта. А я попробовал представить себе от начала и до конца мелодию из фильма «Шербургские зонтики» в исполнении оркестра Поля Мориа. Сам фильм я не смотрел, но у меня была магнитофонная кассета с названием «Одинокий пастух. Инструментальная музыка. Шедевры мировой классики». Я очень любил её слушать и сейчас, когда у меня появился музыкальный слух, мой Комп смог вытащить эти воспоминания из долговременной памяти. Ещё мне очень нравится мелодия «Полёт кондора» в исполнении оркестра Джеймса Ласта, но она не танцевальная, поэтому пока не до неё. Когда мелодия перестала звучать у меня в голове, в комнате наступила полная тишина. Взял руку наставницы и снял её с моей головы. Ириана словно очнулась ото сна.
– Какая прелесть! Майкл, ты кто?
– Так, с этими вопросами к моей жене, она про меня знает больше, чем я сам. А этот парень, он получил музыкальный пакет?
– Какой пакет?
– Ладно, сейчас узнаем! Анре, хватит спать! Пока ты спал, здесь звучала прекрасная музыка, ты её во сне слышал?
– Да, я ничего подобного раньше не слышал!
– А что там особенное? Ты сможешь наиграть эту музыку?
– Наиграть смогу. Да, смогу! Но там много разных инструментов звучит одновременно, как это возможно.
– Анре, на дальних островах это обычное дело. Когда много инструментов играют одновременно и, главное, согласованно между собой, это называется «оркестр». Запомни это слово. Сначала ты должен воспроизвести ту мелодию на своём инструменте, потом ты научишь двух наших девушек играть эту мелодию на пианино. Потом будут ещё мелодии, и если у нас получится сотрудничество, ты будешь создавать оркестр, свой оркестр.
– Ваше благородие! Я всё сделаю, если вы разрешите играть такие мелодии, я буду на вас работать только за еду!
– Не надо за еду. Сотрудничество бывает крепким только, если оно взаимовыгодно. Приходи послезавтра с готовой мелодией. А этот серебряный покажет тебе, что с нами сотрудничать выгодно.
Через два дня в танцевальном зале собралась вся наша команда. Анре вместе с Иреной исполняли новую мелодию каждый на своём инструменте. Первые два захода получились «пристрелочные», а когда музыка зазвучала в третий раз, Розалия подхватила меня под руку и мы поплыли в медленном фокстроте по залу. Потом девушки играли «Белый вальс» и «Сиреневый туман», все танцевали, а Анре судорожно подбирал аккорды на своём инструменте.
Через некоторое время все расселись по периметру «танцпола», и я предложил.
– Розалия, ты очень деятельная дама, тебе ведь скучно? А не хочешь открыть в городе музыкальный салон?
– А что это такое?
– Представьте себе большой светлый зал. По краю стоят небольшие столики на четверых человек. В середине – место для танцев, как здесь, у той стены такой постамент, назовём его эстрадой. На эстраде сидят музыканты, которые играют танцевальные и просто душевные мелодии. Иногда выходят певцы и исполняют песни, только не заунывные баллады про славные дела какого-то рыцаря, а песни со смыслом. Вот я вам пел про шрам на любимой попе, это шуточная песня. А можно и другие, но тоже со смыслом, я потом вам спою и расскажу перевод.
– Приходят разумные сюда отдохнуть, поговорить, послушать музыку и даже потанцевать. На столах чай, фруктовые соки, пирожные, но никакого вина. Цены достаточно высокие, но это престижное заведение, для ценителей. Вот Анре будет создавать свой оркестр, сначала они будут играть то, что я им подскажу, потом они сами поймут, какая музыка нужна для этого салона, и будут сами её сочинять. Мебель, посуда, обслуживание в салоне должны задавать новый стиль. Не подражать кому-то в столице, а сделать так, чтобы нам все подражали.
– Анейра, ну разреши, я расцелую твоего мужа! Я уже всё так себе представила, что сидеть на месте не могу, – Розалия подбегает к моей жене, целует её в обе щеки:
– Передай ему мои поцелуи, и не ревнуй, не претендую я на него как мужчину!
Я падаю на колени, заламываю руки:
– Ну как же так, как же я маркизом то стану?
Кто-то смотрит с улыбкой, кто-то с непониманием, и вдруг, получаю сильный подзатыльник.
– Блин! Анюта, ну, я же шучу!
Над залом раздаётся весёлый смех: «Ха-ха-ха-ха! Я тоже шучу!» Все буквально остолбенели. Надо как-то разряжать это напряжение.
– Обложили со всех сторон! Ни налево сходить, ни по кабакам, ни по бабам. Как, ну как жить гусару?
Сначала неуверенный, а потов общий хохот на весь зал.
Розалия очень деятельно взялась за организацию музыкального салона. Сняла помещение, сменила всю мебель, организовала кухню по типу кондитерской, с выпечкой, тортиками, пирожными. Там были и салаты, и немного мясных блюд, но именно немного. Рецептами салатов я тоже поделился, даже не претендуя на долю в выручке. Очень скоро её повара поняли, что надо просто экспериментировать с разными овощами и фруктами. А Розалия сама изгалялась с придумыванием названий. Ядрёный салат, похожий на морковку по-корейски, она назвала «закуска по-гусарски», а салат похожий на салат «Цезарь» она назвала «тайны гор», ну и так далее.
Через полтора месяца состоялась премьера салона. К этому времени в репертуаре вокально-инструментального ансамбля «Мы из Холмограда», состоящего из четырёх музыкантов и одной певички, включал в себя десяток музыкальных мелодий типа «Полёт кондора», десяток переводных песен, типа «Малиновка», «Снег кружится» или «Вернисаж». Кроме того, почувствовав общий стиль музыки и слов, эти молодые ребята быстро научились сочинять свои песни. Единственное требование к ним было, без одобрения Розалии песни в репертуар не включались. Кстати, я настоял на том, чтобы в состав ансамбля включили музыканта с ударными инструментами: бубен, барабан, тарелка.
На премьеру пригласили всех тех, кто приходил к нам на званые вечера, а так же несколько кумушек, любительниц собирать и распространять новости и сплетни, но без злопыхательства. Это я подсказал, обеспечить премьеру средствами массовой информации.
И салон заработал, в мгновение ока он стал самым модным местом в городе. Я вызвал к себе начальника службы безопасности Амира Кунака и подсказал, что именно там можно получать очень важную информацию. Свёл их с Розалией и пояснил свой интерес: любые проблемы королевства сразу становятся нашими проблемами. Попытки сбора информации о нас, о нашей Школе или больнице – наши проблемы. Любая информация о Загорье, должна немедленно доводиться до меня и герцогини де Брюлен.
Жили, жили, и я высчитал, что я в этом мире уж более шести лет. У нас идёт недовыполнение плана по росту населения. У Ирианы сын Микаэль, ему уже три года, идёт четвёртый, дочь Алина, ей полтора года. У Анейры дочь Анюта ей два с половиной года, и сын Рондал, как дедушка, ему полгода. У Ирены сын Мики, ему полтора года, и дочь в животе.
Устроил очередную пьянку со своими женщинами.
– Девушки, у нас невыполнение плана по деторождению. Нет, нет, не надо меня убивать, просто послушайте мои рассуждения. У нас пятеро детей, и Ирена ждёт девочку. Это будет шесть детей. На этом можно и закончить увеличение населения, а дальше займёмся его воспитанием. Но мы сначала планировали по три ребёнка, и тогда в нашей школе одарённых детей будут учиться девять детей. Мне кажется, что Анечка и Ириана могли бы еще раз пройти через этот интересный этап. А вот Ирене, наверное, не стоит, потому, что если делать всё как мы делаем, то есть зачатие нового ребёнка не раньше, чем через год после родов, то последний ребёнок Иры появится на свет только через два года. То есть со старшими детьми будет большая разница в возрасте, и учить их вместе будет невозможно. Это мои мысли, а вы подумайте над этим сами, потом мне скажете ваше решение.
Надо сказать, что женщины такой вариант и приняли, то ли решили просто подчиниться моим желаниям, то ли ещё какие резоны у них были, но всё так и получилось, как я сказал.
Разговор женщин из нашей команды в салоне, в выходной день, утром.
– Розалия, а сколько мелодий играет этот ваш ВИА, придумали же название?
– Уже около четырёх десятков, и половина из них – это песни. Так что за один вечер они не повторяются.
– И половина из этого репертуара, это из памяти Майкла! Анейра, я его спросила, кто он такой, так он к тебе послал. Говорит, что ты о нём знаешь больше, чем он сам. Так кто он?
– Он мой любимый дурачок! Представляете, при покупке усадьбы переплатил драгоценностями вдвое! Я ему говорю, как же ты так? А он – верь мне Анечка! И ведь верно, я ни разу не пожалела, что мы эту усадьбы купили. А когда производства запускает, говорит мне за идею – четверть, не общего дохода, а чистой прибыли. Вроде бы мало, зато ни один из компаньонов ни разу его и не обманывал. А знаете как мы баронами стали? Приехали в одну деревню, а там полная разруха. Барон, бывший армейский капитан спился, всё пустил на самотёк. Как его Майкл ругал! Тот на него с мечом, а муж выбьет у него меч и стоит, ждёт, тот снова на него с мечом, а он опять выбьет, и так много раз. И опять его ругает. Потом и говорит, мол, я и тебя и баронство твоё из дерьма вытащу, но ты должен меня усыновить. И когда барон усыновил его, он всё и выполнил. Он бился с войском одного из соседей, и одному парню руку отрубили. А он её положил в мешок со льдом и быстрей этого парня ко мне, давай говорит, пришивай. И пришили! Потом вы же, наставница, ему руку окончательно восстанавливали. А когда мы через горы ехали, на нас те пантеры хотели напасть, что он на стенке показывал. Только их там три было. А Майкл стал звать пантеру, ну, ту мрау, которую я лечила. А она и пришла, и провела нас вокруг долины. Он её по голове гладит и за ухом чешет, я думала, с ума сойду со страха, а он говорит, мы же друзья. Получается, он с кем угодно подружиться может: с тигром, с гномами, с эльфой, с простолюдинами, с военными, – главное, говорит, чтобы разумный был порядочный.
– Ты рассказываешь, какой он удивительный, а кто он?
– Мой муж! – посмотрела по сторонам, – наш муж!
– А кем он был до поступления в Академию? – это Розалия.
– Теперь этого не знает никто кроме него, – наставница качает головой.
– А зачем вам это раскапывать? – подключается к разговору Ирена.
– Кто-то боится, что он может бросить нас, предать сбежать куда-то? Я в такое не верю. Мы вместе столько перенесли, что я почти всегда могу сказать, что он будет делать. А что раньше делал, кем был, это ведь не так важно!
– Да я и не спорю, просто привыкла про всех знать, с кем имею дело.
– Вот знала ты про принцессу, что она может подлость сделать, а ведь не верила в это. А Майкл он полостью предсказуем в своей порядочности. Как и что он это сделает, это предсказать почти невозможно, но в каком направлении будет действовать, это очевидно, – Розалия как бы подводит итог разговору.
– А ещё его контрабандисты называют ан Дрович, – вспомнила Анейра.
– Что ты сказала?! – Розалия подскочила к Анейре,– Повтори!
– Ан Дрович, – растерянно повторила молодая женщина.
– Вы не представляете, как много всего это объясняет! Я думала, это стало легендой, а это реальность.
– А что за легенда?
– Давно, много лет назад, главой одного из кланов у гномов был человек анд Дрович. Тогда у них была большая война, и гномы проигрывали эту войну, и чтобы сохранить хотя бы часть территорий царь гномов пошёл на уступки захватчикам. И только клан анд Дрович не сдавался, они заперлись в Загорье, и враги ничего не могли им сделать. Но нашлись предатели, и всю семью главы клана отравили, а врагов запустили в ущелье. Много гномов из клана погибло в той битве. Но остался в живых младший сын Алекс ан Дрович, и он увёл остатки клана на север, через тайный проход в горах. С тех пор они называются Северный анклав гномов. А Алекс, проведя остатки клана через тот проход, ушёл обратно, чтобы запутать следы. С тех пор северяне не дружат с царством гномов. Легенда гласит, когда вернётся Алекс ан Дрович, и возглавит один из кланов, он победит всех врагов, и царство гномов снова станет великим государством. Даже, если это всего лишь легенда, вам за него надо держаться двумя руками!
– Да, опять рожать! – невесело улыбнулась герцогиня.
– Как это? – недоумение на лице Розалии.
– Так он нам задачу поставил, каждой по три ребёнка родить!
– И вы будете выполнять?
– Обязательно! Абсолютно обязательно! – и три подруги нашего героя дружно расхохотались.
Середина восьмого года моей жизни в этом мире ознаменовалась судьбоносным решением, решили детей больше не рожать, по крайней мере, в ближайшие пятнадцать лет. Ребятишек у нас уже восемь: у Ирианы – Микаэль, Алина, Влад; у Анейры –Анюта, Рондал, Катрин; у Ирены – Мики и Роза. А у меня детей восемь, правда, официально – семь. Микаэль у нас считается маркизом и сыном герцога Трефа де Брюлен. Дети Ирены считаются виконтами, а наши с Анейрой – бароны, то есть дворяне, но не аристократы.
И дети-то подрастают. Мы их постоянно контролируем, уговариваем не пользоваться магическими силами, обещаем обучить всем премудростям, когда младшим Владу и Катрин исполнится по шесть лет. Но чувствую не дотянем до того срока, слишком большая разница в возрасте. Микаэлю и Анюте будет по одиннадцать лет. До этого времени нам их не удержать, начнут бесконтрольно применять магию, а там и до беды не долго. Поэтому решил старших детей отдать в простую школу, так сказать для социализации, то есть для вливания в общество разумных, где далеко не все маги, в отличии он нашей семейной ячейки.