– Каком? – таким же тихим голосом поинтересовался я.
– Деньги будешь приносить мне домой лично, – неожиданно перейдя на «ты», озвучила дополнительное условие Александра Ивановна. – Каждые три дня по десять рублей.
Мне показалось странным выдвинутое условие. Пусть будет оплата раз в три дня – хозяин-барин, как говорится. Но почему бы не передавать червонец из рук в руки здесь, в этой безлюдной столовке? Что за маскарад? В чём секрет предложенной игры в шпионов?
У меня появилось желание узнать причину столь таинственной системы оплаты, но Александра Ивановна опередила:
– Не спрашивай, почему так. Потом всё узнаешь.
– Ну, хорошо. Пусть будет по-вашему, – пожал я плечами, продолжая недоумевать. – Только учтите, Александра Ивановна: я смогу заглядывать к вам лишь после работы, это будет не раньше десяти вечера. Не поздно ли вторгаться на чужую территорию?
– Это самое удобное время, – с нескрываемой радостью в голосе ответила хозяйка.
– А ваш муж меня не покалечит? – съязвил я и вопросительно посмотрел в глаза Черновой. – Такую женщину, как вы, окажись вы моей женой, я бы ревновал даже к телеграфному столбу.
– Неужели? – рассмеялась наша будущая кормилица.
– Можете мне не верить, но я говорю истинную правду. Вы прекрасны, Александра Ивановна.
– А ты, Юрий, видать не зря носишь фамилию Орлов, – с усмешкой высказала Чернова. – Настоящий орёл!
– А если конкретнее?
– У меня глаз намётан на мужиков. Ты мастак по развешиванию лапши на женские уши, – услышал я в ответ. – Навострился исполнять соловьиные трели и вгонять женщин в краску с первых слов.
– Ты мне не веришь? – я посчитал для себя возможным перейти на «ты» – Александра Ивановна показалась мне почти ровесницей.
– Неужели я тебе и в самом деле понравилась? Врёшь, поди?
– Мамой клянусь, что слова мои истинны! – ответил я, дурачась.
– Не переживай, Юрий Орлов, и приходи, не страшась. Никто в моём дворе на тебя вилы не наставит – некому. Муж мой в длительной командировке и ближайшее время не объявится.
– Ну, тогда по рукам? – спросил я. – Завтрак в половине седьмого, ужин по согласованию?
– По рукам, – улыбнулась женщина, осчастливив меня очаровательной ямкой на правой щеке. – Только не называй меня больше Александрой Ивановной, когда мы вдвоём.
– А как? – удивился я.
– Зови просто Сашей.
– Замётано, – весело отозвался я. – Тогда завтра я веду своих мужиков к половине седьмого?
– Веди, накормлю вовремя.
Я отправился в бригаду, Саша осталась сидеть за столом и смотрела мне вслед. Я спинным мозгом чувствовал её пронзительный взгляд.
Мне было двадцать четыре года, Саше тридцать семь. Но я пока не знал её истинного возраста. Эта величавая женщина выглядела гораздо моложе своих лет.
***
Чернова сдержала обещание. В половине седьмого утра двери котлопункта были уже открыты, а на сдвинутых вместе трёх столиках бригаду ждал завтрак: гречневая каша с тушёнкой, порезанное на кубики сливочное масло, свежеиспечённый хлеб, печенье и два армейских чайника с ароматным чаем.
Честно признаться, я не сразу узнал хозяйку кухни. Она была одета в поварскую одежду и стояла ко мне вполоборота. И лишь когда женщина повернулась к столу лицом, я засвидетельствовал в ней вчерашнюю знакомую.
Александра преобразилась до неузнаваемости. Пышная коса, которой я любовался накануне, была уложена на затылке и спрятана под высоким поварским колпаком. Веки и ресницы, с нанесённой на них чёрной тушью, сделали глаза более выразительными и завораживающими, а ярко-красная помада на губах подчёркивала загадочность. Большие карие глаза женщины игриво вспыхивали, когда она останавливала свой взгляд на мне.
– Хороша Саша, да не наша, – с сожалением высказался Кобра, когда мы покинули пищеблок, не забыв поблагодарить хозяйку.
– Ты это к чему? – спросил я Мишаню.
– Красивая женщина, говорю. Но нам, залётным работягам, она не по зубам.
– Откуда у тебя такой пессимизм? – рассмеялся я. – Ты же десантура, Кобра! Неужели забыл главный девиз ВДВ?
– Никак нет! Никто, кроме нас!
– А ещё?
– Там, где чёрт сломает ногу, ВДВ найдёт дорогу, – без эмоций продекламировал Кобра. – Но всё это, Юрик, осталось в прошлом, и никакого отношения к женщинам наши девизы не имеют.
– Если будешь и впредь так рассуждать – шагать тебе, рядовой Кобрин, по жизни в ногу лишь с рыжей, корявой и страшной уродиной, – предостерёг я Кобру недвусмысленно. Я знал, что говорил. Мой друг действительно робел при знакомстве с красивыми девчонками, знающими цену себе. Лишь с безликими и прожжёнными оторвами у него получался быстрый контакт. Их он не смущался и с такими девицами чувствовал себя вольготно.
– Да, ну тебя! – отмахнулся тот. – Видел ведь я, как наша Саша стреляла в тебя длинными очередями из амбразуры раскрашенных глазищ. Запала она на тебя, факт.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – попытался возразить я. – Никакого повода для проявления интереса к своей персоне, по крайней мере, я не давал. Ни словом не обмолвился с ней, ты сам был свидетелем. И в обед буду молчать, и в ужин, если хочешь. Воспользуйся шансом, если дама тебе приглянулась. Вперёд, и с песней, дружище! И флаг тебе в руки!
– Не-е, Юрик, составить тебе конкуренцию я не смогу, – сказал Кобра. – Косноязычный я и фэйсом не вышел.
– А ты попробуй.
– И пробовать не имеет смысла. Наша королева уже нашла своего короля. И не отступится от своего выбора, даже если король будет немым.
– Как знаешь, – пожал я плечами. – Я мог бы сойти с дистанции ради лучшего друга.
Кобра посопел немного, но что-либо сказать в ответ уже не успел.
– Эй, граждане строители! – окликнул нас пожилой мужчина, вышедший из дверей КПП. – Подождите минуточку!
Мы остановились, мужчина подошёл к нашей группе. Он был невысок ростом и с тучной фигурой, на большой голове в разные стороны разбросаны жидкие длинные пряди седых волос.
– Здорово, мужики, – поприветствовал нас мужчина, пыхтя от скорой ходьбы.
– И вам не хворать, – ответил за всех Кобра.
– Я вижу, вы уже позавтракали. Надеюсь, Александра Ивановна хорошо покормила? – продолжил мужик и, не дожидаясь ответа, похвалил: – Вообще-то, она у нас всегда отлично готовит, нареканий к ней не бывает.
Незнакомец окинул взглядом нашу бригаду, спросил:
– Кто из вас старшой?
– Ну, я, – отозвался наш бригадир. – Алексей Федичкин. А вы кто?
– Я начальник биржи Дитяк Остап Наумович, – представился мужчина. – В переводе на понятный язык – начальник склада лесоматериалов.
– Слышал о таком. Майор Нафиков упоминал вашу фамилию при разговоре,– проговорил Лёха. – Советовал посекретничать с вами перед началом работ.
– Вот-вот, посекретничать. Именно посекретничать и обязательно до начала работ, – бойко подтвердил Дитяк. – Негласное правило на зоне, понимаете ли. Своего рода вводный инструктаж.
– Можете начинать, Остап Наумович, – прервал его Лёха во избежание лишней болтовни. – Мы люди взрослые, не первый раз на стройке, и всё понимаем: вводный инструктаж необходим.
– Видите ли, Алексей, – начальник биржи слегка замялся, – нам нужно посекретничать с вами наедине. Разговор деликатный.
– У меня от парней нет секретов, – с вызовом проговорил Лёха.
– Я понимаю, и, всё-таки, позвольте отвести вас в сторонку на пару слов, – настойчиво проговорил Остап Наумович, и в его вежливом тоне прозвучали повелительные нотки. Он насильно ухватил Лёху под руку и отвёл в сторону.
Через пару минут они вернулись к нам, Дитяк любезно произнёс: – Возвращаю вашего бригадира в целости и сохранности.
Лицо Лёхи было хмурым.
– Тут такое дело, мужики, – сказал Лёха с виноватым видом. – Вход на территорию колонии строго ограничен. Пропуск на зону разрешают оформить только трём членам бригады: механизатору, такелажнику и бригадиру. Остальные будут трудиться в пределах строительной площадки.
В число трёх попал я, Кобра и сам бригадир. У меня имелись права водителя и тракториста, у Кобры удостоверение стропальщика и такелажника.
Когда мы, пройдя проверку на КПП, очутились за колючей проволокой, Дитяк выстроил нас в шеренгу и исчез за дверями какого-то строения. Он появился вновь уже с рослым угрюмым зеком лет сорока.
Заключенный медленно и без слов прошёлся вдоль нашего малочисленного строя туда и обратно, потом остановился против меня и пристально заглянул в моё лицо. От его волчьего взгляда мне стало как-то не по себе. Я вдруг сравнил нашу тройку с группой пленённых советских солдат, а загорелого до черноты зека – с главарём душманов, от которого зависела их жизнь. Такую картинку крутили нам при прибытии в Афган. В той записи на видео нашим пацанам отрезали головы. Что хотел от нас лагерный «душман» – было непонятно.
Уголовник перевёл взгляд на Дитяка, затем ткнул пальцем в мою сторону и сказал:
– Он.
Остап Наумович согласно и несколько заискивающе кивнул головой пару раз. Заключённый, не произнеся больше ни слова, неторопливым шагом вернулся назад.
– Что это было? – вырвалось у Лёхи.
– Строевой смотр, – усмехнулся я. – Все прошли его успешно, кроме меня. Верно, Остап Наумович?
– Отвечаю на ваш вопрос, – начальник биржи пропустил мимо ушей мою реплику и смотрел только на Лёху. – Наша зона считается «чёрной», в ней правят блатные. Они сами принимают решение в отборе человека с воли, с которым будут решать вопросы поставки пиломатериалов. Так здесь заведено.
– И что это значит? – спросил Лёха.
– Как ни прискорбно, Алексей, но это значит, что побывал ты на зоне в первый и последний раз. Твоё пребывание здесь поставлено под запрет. С этого момента все вопросы будут решаться через него, – Дитяк в точности повторил жест ушедшего зека, указав пальцем на меня.
– Чёрт знает, что тут творится! – выругался Лёха. – Произвол какой-то и вакханалия!
– Ты, Лёша, не принимай это близко к сердцу, – Дитяк прищурил один глаз и легонько хлопнул бригадира по плечу. – Я же пояснил: тут «чёрная» зона, и против воли блатных не попрёшь. Если «Цыган» остановил свой выбор на Орлове – значит так тому и быть.
– Но ведь он абсолютно ничего не знает о каждом из нас? Почему выбор пал именно на Орлова, а не на Кобрина, к примеру? Не понимаю: как можно делать выбор наугад? – недоумевал Лёха. – А этот «Цыган», он что, пахан лагерный?
– Нет, смотрящий здесь «Колыма» – Колыманов Николай Тимурович, вор в законе с четырьмя ходками, а «Цыган» у него правая рука, – с осторожностью пояснил Дитяк, понизив голос и оглянувшись по сторонам. По его виду можно было судить, что распространение информации о блатных посторонним лицам, мягко говоря, не приветствуется.
– Ну, ладно. Пусть будет Орлов, если Цыгану он лучше подходит, – пробурчал Лёха, неумело скрывая обиду. – Только мне, всё-таки, интересно: чем же я не подошёл этому уркагану?
– Попроси друга разузнать, когда он будет здесь отираться, – посоветовал Дитяк. – А теперь, друзья мои, все на выход. У тебя, Алексей, есть возможность оформить пропуск ещё на одного человека. Только чтобы его прежние дороги никак не пересекались с мусорской братией.
И тут меня озарило: наш Лёха Федичкин до поступления в институт служил в милиции! Вот где, оказывается, собака зарыта! Но как блатные прознали о его биографии? Неужели столь оперативно работает воровская почта?
***
Три трудовых дня прошли быстро, нужно было нести первый червонец нашей кормилице. Её работой бригада был очень довольна. Никто из парней не оказался в числе пасынков – для каждого члена бригады у неё находились отдельные слова и знаки внимания. Кроме обычного завтрака, эта энергичная женщина успела дважды побаловать нас домашней стряпнёй. Один раз напекла горку пирожков, другой раз нажарила стопку блинчиков.
Любому парню из нашей компании она позволяла поболтать с ней, пошутить, отпустить комплимент, но не более того. На сальные шутки отвечала острым словцом. Трепались с ней все, кроме меня. Я решил соблюдать конспирацию: в разговоры с Александрой не вступал, лестных слов не произносил, общался лишь по мере необходимости.
О системе оплаты никто в бригаде не знал, кроме Лёхи. Тот молчал, как рыба.
После ужина Александра улучила момент и шепнула мне всего одно слово:
– Жду.
Я кивнул головой и прошел мимо, не удосужившись даже взглянуть ей в лицо, чтобы не привлекать к себе внимание поварихи-помощницы.
– Червонец давай – керосинка покупать нада, – сказал я Лёхе по пути в нашу ночлежку.
– Уже? – удивился бригадир. – Как быстро летит время, чёрт возьми. Три дня – как одно мгновенье. Погоди минутку, сейчас пороюсь в своём гуманке.
Он запустил руку во внутренний карман куртки, извлёк потёртый кожаный кошелёк. В нём хранились деньги бригадного общака.
– Вот, возьми. Единственный оказался на твоё счастье.
Взяв у Федичкина червонец, я отправился на поиски жилища Черновой. По её словам, дом должен находиться где-то на другом конце поселения, поэтому у меня имелась возможность попутного ознакомления со всей деревней.
Вдоль деревни, на задворках, протекала речка. Я взглянул на часы и решил выждать некоторое время на берегу, чтобы не столкнуться невзначай лицом к лицу с Александрой где-нибудь посреди деревни. По моим соображениям, та вполне могла встретить на пути соседку или знакомую. Мне совсем не хотелось ставить замужнюю женщину в неловкое положение, поскольку не понаслышке знал о коварстве бабских сплетен в деревне. Да и, попросту говоря, предоставить возможность женщине сделать небольшую передышку после трудового дня. В моём сознании витала назойливая мысль, что наша встреча не закончится элементарной передачей денег из рук в руки. Я был уверен, что именно сегодня передо мной откроется какая-то тайна, которую Чернова тщательно скрывает.
Полюбовавшись местным пейзажем четверть часа, я зашагал вдоль берега к крайней избе.
Дом Черновой оказался добротным пятистенком, скатанным из толстенных брёвен. Обогнув изгородь, я остановился перед широкими воротами крытого крепкого двора.
«Недурственный у тебя домишко, Александра Ивановна, – мысленно отметил я. – Весьма недурственный, однако».
Калитка в воротах оказалась не запертой, я прошёл по двору до крыльца.
– Хозяюшка! – прокричал я и слегка постучал кулаком в дощатую перегородку. – Гостей принимаете?
Прошло с полминуты, прежде чем в сенях послышались торопливые шаги. Затем дверь на крыльце отворилась, и передо мной предстала хозяйка.
Её лицо выглядело уже не таким, каким мы привыкли видеть его в пищеблоке. Макияж на лице отсутствовал полностью, но и удаление его ничуть не умаляло естественной красоты женщины. Александра была прекрасна! Я не мог в этот момент видеть свои глаза со стороны, но они, без всякого сомнения, загорелись от восхищения и похотливо замаслились.
– И ждём, и принимаем! – на лице хозяйки расцвела добродушная улыбка. – Проходи в дом, гость мой дорогой!
Я смотрел на неё и не мог оторвать взгляда. Александра успела переодеться и стояла предо мной в ситцевой блузке бордового цвета с белыми горошинами и чёрной юбке. Но эта простая с виду женская одежда была ей только к лицу и придавала особую привлекательность. Верхняя пуговица на кофте была расстёгнута (умышленно или случайно?) и в образовавшемся проёме виднелась часть смуглого плеча с проступающей ключицей, а также край соблазнительной и завораживающей дорожки между грудей.
Увидев мою нерешительность, Александра схватила меня за руку и решительно повела в дом. Я ощутил необычайную силу, заключённую в этой маленькой женской ладони, и очень удивился. Обычно женское рукопожатие бывает слабым.
– Присаживайся, – сказала она, подведя меня к столу в большой комнате. – Я сейчас.
Я осмотрел комнату. Простенькая мебель, изготовленная местным умельцем, большое овальное зеркало, радиоприёмник и проигрыватель на высокой тумбочке. На окнах ситцевые занавески и вязаный кружевной ламбрекен поверху. Между окон на стене висят семейные фотографии в деревянных рамках.
При виде этой простой домашней обстановки в душе моей словно потеплело. Подобная утварь украшала и мой небогатый родительский дом. Такое обстоятельство способствовало моему сближению с хозяйкой. Мне вдруг стало легко и просто, словно я пришёл в гости не к постороннему человеку, а к старшей сестре.
– Не заскучал? – спросила Александра, вернувшись в комнату с подносом в руках. На нём красовалась бутылка водки, домашние соленья и кусок отварного мяса. С краю покоились две гранёные рюмки на ножках – такие же, какие стояли на полочке кухонного буфета моих родителей.
– Выпьем по чуть-чуть? – спросила Александра весело.
– Не откажусь.
– У вас в бригаде, я слышала, сухой закон?
– Вроде того, кроме банного дня, – ответил я. – Раз в неделю мы позволяем себе немного расслабиться. Но – совсем немного, наркомовские сто граммов, чтобы на следующий день не потерять работоспособность.
– Открывай, – приказала хозяйка, указав головой на бутылку водки, раскладывая по тарелкам закуски.
Я открыл бутылку, наполнил рюмки, спросил:
– За что пьём?
– Предлагаю выпить за то, чтобы всегда видеть мир таким, каков ты сам, – произнесла Александра.
– Это как? – спросил я, не уловив до конца смысл тоста.
– А что тут непонятного? – удивилась Александра. – В голове каждого человека своя призма сознательности, через которую он смотрит на окружающий мир.
– Теперь понятно, – до меня дошло, о чём хотела сказать женщина, и я очень удивился её способности философски мыслить.
«Эта женщина не только красива, но ещё и умна, – подумалось мне.
– И чтобы эта призма никогда не тускнела, оставаясь всегда прозрачной, – дополнил я.
Мы успели выпить несколько рюмок, прежде чем я вспомнил, с какой целью появился в этом доме. Я спохватился, достал из кармана мятый червонец и положил на стол перед Александрой.
– Возьми, пока не забыл, – сказал я. – А то ушёл бы с ним обратно.
– Не ушёл бы. Я напомнила бы обязательно. Спасибо, что исполнил мою необычную просьбу.
– Не за что. Ты честно его заработала.
– Почему не спрашиваешь, для чего мне понадобилось шифроваться?
– Ты сама скажешь, если посчитаешь нужным. Но можешь и не говорить, я не настаиваю.
– Я с первого взгляда определила, что ты порядочный человек, и, к тому же, очень красивый мужчина, – призналась Александра. – Самый красивый мужчина в бригаде. Я сразу втюрилась в тебя.
– Во как! Не слишком ли поспешное признание? – спросил я. – После таких слов я могу слететь с катушек и прильнуть к твоим губам.
– Целуй, я буду не против, – без стеснения ответила Александра, озорно сверкнув глазами. – Или слабо?
– Прямо сейчас? – не поверил я, приняв её слова за розыгрыш.
– А чего тянуть кота за хвост, когда наши желания совпадают?
Я встал, обошёл вокруг стола и остановился за спиной женщины. Александра замерла и не поворачивалась ко мне. На её смуглой шее проступила вена, по которой учащённо пульсировала кровь.
Я положил руки ей на плечи – Александра вздрогнула и сжалась в комок в напряжённом ожидании. Прошла пара секунд, и мои руки медленно опустились на её груди, а губы прикоснулись к пульсирующей вене. Александра вновь вздрогнула и шумно задышала, грудь её стала высоко вздыматься. Я развернул её лицом к себе и утонул в глубоком и сладостном поцелуе.
Александра обмякла, всецело отдавшись моему порыву. Я поднял её безвольное тело и перенёс на диван.
– Выключи свет, пожалуйста, – прошептала Александра, – я стесняюсь.
Такая просьба явилась полной неожиданностью для меня. Имея немалый сексуальный опыт, я впервые сталкивался с подобной просьбой. Обычно было наоборот: женщины хотели любоваться моим обнажённым телом и прекрасным мужским достоинством при полной иллюминации, лаская взбунтовавшегося друга всевозможными способами.
Я понял, что передо мной женщина, не искушённая в любовных утехах, и решил не раскрывать перед ней свои сексуальные познания.
Я действовал так, как действовал бы простой русский мужик, не искусивший запрещённого плода на стороне.
Свет был выключен, постель расправлена, тела обнажены самостоятельно в полной темноте.
– Иди ко мне, – услышал я голос хозяйки и немедленно повиновался её зову. Шагнул к дивану, устроился с краешка и затих.
– Ты что, никогда не имел женщин? – спросила Александра с удивлением.
– Почему не имел? Имел. И не одну, – с гордостью ответил я.
– Тогда чего оробел? Обними меня, и выжимай все соки, до последней капельки. Я сильно соскучилась по мужской ласке… – голос Александры дрогнул, тело её затрепетало от ожидания предстоящей близости.
Я в очередной раз поразился наивности этой взрослой и красивой женщины, и это необычайное обстоятельство сильно возбудило меня.
Мои руки словно вышли из-под моего контроля и стали наощупь изучать горячее трепещущее тело. Когда изучение подошло к финишной точке, и я уже готовился отправить своего фаллоса в неизвестность, моя ладонь вдруг ощутила густую растительность между ног. Это было так неожиданно, что я совершенно машинально отдёрнул руку с мохнатого лобка, словно нащупал в темноте свернувшегося ёжика – настолько жесткими оказались невидимые кудряшки.
На секунду у меня возникло нестерпимое желание включить свет и полюбоваться сохранившимся атавизмом. Никогда в жизни мне ещё не доводилось видеть такого обилия волос на интимном месте женщины. Мысленно я представил это завораживающее зрелище, которое ещё больше взбунтовало мою кровь. Александра почувствовала моё замешательство, стиснула меня в сильном объятии, одновременно раздвигая ноги для моего проникновения в неё…
Моя Саша оказалась страстной и ненасытной женщиной. Наше соитие происходило только в четырёх классических позициях – других поз моя партнёрша не знала и не хотела экспериментировать. Но, как ни странно, это меня ничуть не угнетало и вполне устраивало.
– Ещё… ещё…ох, как хорошо! – постанывая, шептала Саша, извиваясь подо мной, как змея. – Юрочка, любимый мой, сладкий…Не останавливайся, пожалуйста, я скоро кончу. Я сто лет не испытывала такого блаженства…
Подстёгиваемый страстными стонами, я трижды, с небольшими передышками, отработал, как раб на галерах, выжимая из себя все силы. Почувствовав замедление моих движений в ней, Саша взбиралась на меня сверху и давала мне отдохнуть, работая за меня. Её темп меня поражал. Она двигалась по мне, как машина – ритмично и быстро, а, достигнув пика наслаждения, тряслась каждой клеточкой своего истосковавшегося тела.
Наконец, Саша насытилась. Вскрикнув, она упала мне на грудь с глухим стоном. Когда её бёдра перестали вздрагивать, Саша сползла с меня и улеглась рядом, положив голову на моё плечо. С первых минут моего нахождения в этом доме я стал звать её Сашей, как она просила меня при первой встрече.
– Миленький мой, как же ты завтра будешь трудиться-то, а? Я ведь тебя так уработала, что ты, пожалуй, не сможешь пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Во-первых, не завтра, а уже сегодня, – поправил я Сашу, ласково поглаживая ладонью по её по роскошным волосам. – А, во-вторых, сил моих хватит ещё на пару марш-бросков. Десантник никогда лицом в грязь не ударит.
– Какой ты у меня… – нежным голосом прошептала Саша.
– Какой?
– Мужчина, приятный во всех отношениях.
– Очень польщён комплиментом, моя дорогая, но был бы безгранично благодарен, если бы моя несравненная красавица позволила надавить на клавишу выключателя, – заковыристой фразой выразил своё желание я.
– Тебе не терпится предстать передо мной в образе Аполлона? – съязвила Саша.
– Нет, я хочу созерцать богиню красоты Афродиту.
– Разве тебе недостаточно тех ласк, которые я дарую?
– Чтобы совершить ещё пару погружений в незнакомую впадину, я должен полюбоваться входом в неё, – проговорил я иносказательно.
– Тебе бы книги писать, аллегорист, – сказала Саша. – Где ты научился так образно выражаться?
– Был у меня один учитель, – с печалью сообщил я. – Обучил. Но и у тебя, как я вижу, познания совсем не деревенской жительницы.
– В отличие от тебя, студента, у меня законченное высшее образование, – подковырнула Саша.
– И каким ветром тебя занесло в эту дыру?
– Вслед за мужем сюда поехала.
– И кто же твой муж? Он здесь служит?
– Нет, он отбывает здесь срок, – со вздохом проговорила Саша. В темноте не было видно её лица, но я почему-то был уверен, что у неё проступили слёзы.
– Как?! Твой муж – заключённый?! – не поверил я.
– Да, мой муж Рамон Лав'ору осужден на двадцать семь лет.
– Приговор за убийство?
– Большой срок он получил по совокупности. У него целый букет статей. Рома хотел сделать меня счастливой и ради этого пошёл на ограбление сберкассы. При задержании погиб милиционер.
– Это первая его судимость?
– Вторая. Первый раз мой Рамончик отбыл в колонии пять лет – порезал ножом своего соперника. Мне тогда было восемнадцать лет, ему – двадцать три. За мной настойчиво ухаживал один парень, а тут Рома появился на горизонте – горячая цыганская кровь. Никто из них не пожелал отступаться от меня. Началось выяснение отношения, Рома выхватил нож.
– Ты была свидетельницей разборок?
– Всё происходило при мне, я вызывала «скорую».
– А ты кому отдавала предпочтение в тот момент? – поинтересовался я.
– Рома мне нравился больше – высокий весельчак с чёрной кудрявой шевелюрой, энергичный и заводной парень. С ним было легко и не скучно – он непревзойдённый выдумщик. Тот, кого Рома порезал – был моим одноклассником, мы с ним дружили с детства.
Саша на время умолкла, вероятно прокручивая в голове события тех дней. Я лежал и не тревожил её своими расспросами, хотя внутри зародился определённый интерес к жизни этой загадочной женщины и на языке вертелись кой-какие вопросы.
– Ты, Юрочка, встречался уже с Рамоном, – сообщила Саша после небольшой паузы.
– Где? – спросил я, смутно догадываясь, что Цыган – это и есть муж женщины, которая лежала сейчас рядом со мной.
«Вот так дела! – мелькнуло у меня в голове и на душе стало тревожно от такой догадки. – Чего можно ожидать от матёрого уголовника, если он вдруг узнает о шашнях законной жены со мной? Ведь порезал же он парня всего лишь из ревности? А тут не просто ухаживание, а совместная постель с его сокровищем!»
– Ваша встреча состоялась на зоне, Дитяк мне сообщил, – сказала Саша.
– Интересный телеграф. Уж не связной ли Остап Наумович между тобой и твоим Рамоном? – высказал я свое предположение.
– Связной – не связной, но Остап Наумович иногда действительно помогает мне с передачей весточек от мужа.
– А разыгранный спектакль – тоже его рук дело? – спросил я, имея в виду утверждение моей кандидатуры блатными.
– Какой спектакль? – удивлённо спросила Саша.
– Тот, который разыграли со мной Дитяк и Цыган.
– Не поняла.
– Цыган запретил нашему бригадиру появляться в колонии и перевёл стрелку на меня.
– Не знаю, что произошло у вас за колючкой, но я слышала о порядке допуска гражданских лиц на территорию колонии. Без ведома Колымы вольнонаёмному работнику проворачивать какое-либо дело противопоказано.
– Но почему твой Рамон выбрал именно меня старшим, а не нашего бригадира? Он ведь ни разу меня не видел. Такое впечатление, что ему заранее нашептали обо мне.
– Твою кандидатуру предложила я, – созналась Саша.
– Во как! – воскликнул я. – Забавная история получается. Заведующая котлопунктом является доверенным лицом Колымы на воле? Или тайным осведомителем майора Нафикова? Где истина? Или то и другое одновременно? Слугой двух господ, так сказать.
– Ты, Юрочка, только не гневайся на меня, хорошо? – Саша положила свою ладонь мне на грудь и принялась ласково гладить. – Я обязательно переговорила бы с тобой, но у меня не было такой возможности. Остап Наумович озвучил мне такое щекотливое предложение, на которое у меня не было времени, чтобы подумать. Тем более, согласовать с тобой.
– Мне хотелось бы знать подробности дворцовых интриг, в которых Юрию Орлову отводится одна из главных ролей, – проговорил я. – Давай, колись, Александра Ивановна.
История, в которую меня втянули, переходила в детективное русло с криминальным исходом. Я напрочь забыл, что намеревался включить свет и полюбоваться обнажённой партнёршей.
– В общем, Дитяк где-то разнюхал, что ваш бригадир сотрудничает с милицией, – сообщила Саша. – Это означает, что на вашей шабашке можно заранее поставить крест.
– Это почему?
– Слышал, наверно, что сотрудничество блатных с ментами – западло, – усмехнулась Саша.
– Есть такое, – подтвердил я. – И что предложил Дитяк?
– Он сказал, что представился удачный вариант передачи посылок с воли, но бригадиру нет доверия – он оказался ментом.
– И ты взамен предложила меня в качестве контрабандиста, – вставил я. – Но зачем мне это нужно?
– Разве ты не понимаешь, что в этом заинтересованы все стороны?
– Не понимаю.
– Ну как же? – удивилась Саша. – Вам нужны бесперебойные поставки пиломатериалов, чтобы не было простоев?
– Нужны.
– Но заключённые могут выдавать их вам по кубометру в день, а то и вовсе прекратить отгрузку – как вздумается Колыме.
– А начальник колонии для чего? Он власть на зоне или пешка?
– Наивный ты, Юра, – снисходительно заявила Саша. – Майор Нафиков отвечает за охрану осужденных и соблюдения порядка в колонии. Рабочие моменты регулируются блатными. Лишние трения с ворами в законе ему не нужны.
– Хорошо, дальше что?
– Вы переправляете на зону передачи, и тогда все поставки будут проходить по первому вашему требованию. В объёме, который вам необходим. Вы сможете работать хоть в три смены. Какая-то часть пиломатериалов будет поставлена без накладных. В знак благодарности за грев с воли.
– Конвой на КПП не пропустит, – заметил я.
– Все вопросы Дитяк берёт на себя. Он заинтересован в удешевлении сметы.
– Это криминал, мне не нужны лишние проблемы, – высказал я своё мнение.
– Никакого криминала в этом не будет, – заверила Саша. – Блатные умеют манипулировать доской и брусом, как фокусники. В конечном итоге все останутся довольны. Нафикова отметят по службе, заключённые получат грев, вы хорошо заработаете.
– А твой интерес в чём? – спросил я.
– Подслащу жизнь Рамону Лавору, – скупо ответила Саша. – Питание в колонии скудное и отвратительное.
– Я смотрю, ты неплохо разбираешься в вопросах жизнедеятельности исправительной колонии, – подметил я. – Даже воровской жаргон освоила: мусора, менты, западло, грев.
– Мой муж – вор в законе, а я здесь живу уже девять лет, – ответила Саша.
Мы полежали некоторое время молча. Затем я спросил:
– Почему ты не разведёшься с Цыганом? Он сломал тебе жизнь. К тому же, вор в законе не может иметь семью и даже состоять в постоянных отношениях с одной женщиной. Что тебя держит?
– Рамона ещё не короновали. Но если потребуется развод – я расторгну брак. А пока мы семья, Рома – отец моего ребёнка.
– У тебя есть сын? – удивился я.
– Да, моему Павлику исполнилось тринадцать лет.
– Где он сейчас?