Воспоминания о службе на Севере в 1971-1973 г. г.

Штат РРС состоял из офицеров – командира, заместителя по политической части, заместителя по технической части, четырех сменных инженеров, инженера дальней связи, инженера-дизелиста. Сменному инженеру подчинялась его смена, в которой было несколько сержантов со средним техническим образованием. Отношения между офицером и сержантами были вполне дружескими, но не панибратскими. Подчиненные обращались к офицеру только по званию.

Официально должности магистрального инженера в штатном расписании не было, это было инициативой нашего главного инженера. Дело в том, что в случае нештатной ситуации командир любой части не был заинтересован в объективном расследовании. Его задачей было разобраться в ситуации, и изложить дело таким образом, чтобы выставить себя в выгодном свете.

Я же был независим от местных начальников и представителей вышестоящего командования. В мои обязанности входило обеспечение контроля над работой подчиненных радиорелейных станций и в случае необходимости принятия срочных мер для устранения нештатных ситуаций. Моей особой задачей являлась необходимость прослушивать качество связи любого ретранслируемого канала. При этом, если канал был не занят разговором, я имел возможность автоматически набрать любой московский номер, чем я широко пользовался. Сегодня это никого не удивляет, а тогда можно было дозвониться до дома, только заказав разговор на почте, где была переговорная кабинка. Кроме того, в мои обязанности входил контроль ежедневных летучек, на которых удаленно присутствовали все командиры подчиненных нашему штабу РРС. Чего только я не слышал, контролируя эти переговоры. Доклад командира РРС всегда начинался очень оптимистично с доклада следующего содержания: «За прошедшие сутки происшествий не было, за исключением…….». В лучшем случае, исключением была сломанная автотранспортная техника, а предела худшему не было.

Периодически по всей радиорелейной линии устраивались профилактические работы. Вся радиорелейная линия на несколько часов занималась только регламентными работами. Поэтому все технические специалисты, в соответствии с регламентом, обслуживали каждый свою аппаратуру. Один раз, как только наши профилактические работы начались, в небе появились самолеты США. Местное военное руководство ВВС много лет пользовались нашими каналами связи и не очень следило за собственно армейскими радиостанциями. В нужный момент они не смогли связаться по своим собственным каналам связи с командованием, после чего стали требовать восстановить наши каналы связи. Я был старшим в этот момент на станции, и ко мне обратился дежурный по авиационной части. Я ему объяснил ситуацию, он изложил ее своему начальству. Начальство этим явно не удовлетворилось, так как самолеты США не улетали, и меры по их устранению не принимались. Как мне объяснили позднее знающие люди, американцы прослушивали наши линии связи и прекрасно знали, когда у нас профилактика. Скандал разгорелся не шуточный, генерал, начальник гарнизона Тикси лично связался с командиров нашей части, который подтвердил невозможность немедленно включения всех станций радиорелейной линии, и только после этого инцидент был исчерпан. Как выяснилось позже, армейское руководство из Москвы сделало соответствующие выводы. В дальнейшем претензий к армейской связи на моей памяти не было.

А ситуации бывали очень разные, например, на одной станции прилетел из отпуска один из офицеров и привез спиртное. В итоге, не только свободные от дежурства, но и дежурные напились, а один из техников отключил связь с соседними станциями, якобы по невнимательности. Пришлось срочно искать пути обхода этой станции, это стало известно не только руководству нашей части, но и вышестоящему командованию. В итоге, многие начальники получили по выговору, а меня наоборот отметили, как специалиста, минимизировавшего время нарушения связи. Начальникам было обидно получать выговор, но я своей вины не чувствовал. Еще вспоминается случай исчезновения офицера-двухгодичника на одной из отделенных станций. В свободное от дежурства время он поехал покататься на лыжах и пропал в тундре. Лыжи были найдены поисковой группой, но сам молодой человек так и не был найден. Наиболее вероятно, он погиб и его просто не смогли отыскать. С севером вообще шутить нельзя, что видно еще на одном примере. В разгар полярной ночи несколько дней подряд не прекращалась вьюга. Руководство мне приказало выехать на станцию на бульдозере. Дорогу замело и мне пришлось идти пешком перед бульдозером, нащупывая дорогу. Часа через три такого путешествия мы незаметно заблудились. Мы с трактористом решили оставаться на месте, пока хватит топлива, а затем решать, что делать. Через пару часов ветер ослаб и фары бульдозера осветили дом, от которого мы отъехали несколько часов назад. Это было настоящее чудо, которое запомнилось на всю жизнь. Но не всем так везло. Случаи потери ориентации в пургу были довольно частым событием, иногда с трагическим исходом.

Один раз в полярную ночь я оказался на станции в момент, когда началась многодневная пурга. Нас было трое молодых офицеров, и мы несколько дней заменяли друг друга на дежурствах. Однажды, в разгар пурги на станции появились две девушки. Как оказалось, они пришли пешком из поселка по приглашению одного из солдат. Это были местные девушки «легкого поведения», к которым выстроилась целая очередь желающих. Узнав про этот визит, мы пришли в ужас, в таких условиях были очень вероятны венерические заболевания. Переговорив с одним из интеллигентных сержантов, мы убедили его в необходимости срочно избавиться от этих гостей. Руководству части мы ничего не сообщили, взяв всю ответственность на себя.

Поселок, в котором я жил, имел несколько улиц, по которым могли проехать автомобили и гусеничный транспорт. Было несколько магазинов, детский сад, средняя школа, поликлиника, ресторан, парикмахерская, почта, баня, дом культуры, порт. В период навигации население поселка значительно увеличивалось, так как через Тикси снабжались полярные станции и отдаленные населенные пункты. Одним словом, кипела жизнь. Зимой же в поселке оставались постоянные жители и экипажи судов, которые оставались на зимовку. Задачей экипажа было уберечь корпус судна от сдавливания льдом. Зимой весь поселок так заметало снегом, что улицы поднимались примерно на уровень второго этажа, и чтобы попасть в дом, надо было спуститься до первого этажа по ступенькам, вырубленным в снегу. Дома вдоль улиц были установлены на столбах с учетом розы ветров. Под домами можно было спрятаться от ветра собакам, которых в поселке было много. Они были полезны, т.к. их боялись песцы и полярные волки, которых интересовали контейнеры с различным мусором, включая остатки еды, которые были установлены на окраине поселка. От песцов особого вреда человеку не было, а полярные волки могли не только испугать страшным воем, но и напасть на человека.

На станции постоянно что-то строилось и перестраивалось. Строительных материалов не выделялось, они добывались полярной ночью следующим образом. Под покровом полярной ночи и под руководством одного из офицеров, к складу лесоматериалов, который располагался на берегу океана и практически зимой не охранялся, подъезжал бульдозер с волокушей, на волокушу укладывали доски и срочно увозили в расположение части. Один раз такой погрузкой руководил и я.

Кроме того, личный состав нашей части постоянно привлекался к погрузочно-разгрузочным работам для заполнения складских помещений. Руководство складов не очень внимательно следило за исчезновением каких- либо дефицитных деталей. А они были необходимы для функционирования части. Особенно дефицитными было запчасти для автотракторной техники, электрические аппараты и тому подобное. При выезде на помощь складу, старший команды – офицер или прапорщик – получал список дефицита и старался выполнить поручение.