Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья

ХАРЬКОВ; 16 АПРЕЛЯ 2018 ГОДА

– Мы вызвали Вас потому, что судя всего это относится не к нашей, а к вашей специфике, – говорил врач старику ведя его по коридору мимо запертых палат, в которых слышались смех и крики буйных пациентов, – её подобрала охрана «Рыбнадзора», в воде, в Печенежком водохранилище.

– Она плавала в водохранилище в середине апреля? – удивился старик.

– Не просто плавала, – уточнил врач, – она цеплялась за чемодан с вещами и звала на помощь, – он остановился и заглянул в окошко двери одной из палат, потом посмотрел на старика, – и в чемодане, и на ней самой, были вещи давно вышедшие из моды. А в чемодане и вовсе детские вещи. Таких сейчас не носят. Да и сама она была одета так, будто бы сбежала со съёмок фильма, прямо со съёмочной площадки. И я ей поверил бы скорее, если бы она начала вдруг рассказывать, что где-то там, на Печенегах, снимают кино. Но… – врач подумал.

– Что «но»? – кивнул ему старик.

Врач снова заглянул в окошко.

– Но я знаю точно, что кино у нас давно уже не снимают, – сказал он, – и её доставили нам врачи скорой помощи, потому что сразу посчитали девушку психически больной. Причём, замёрзшую как ледышка. Вряд ли кто-то стал бы так рисковать здоровьем актёров, согласитесь?

– Согласен, – кивнул врачу старик, – а что она рассказывает?

– Сами послушайте, – ответил врач.

– Ещё, я хотел бы посмотреть её вещи, в частности тот чемодан, – сказал старик.

– Вам их принесут. А я подожду Вас тут, – ответил врач, – мне интересно, имеем ли мы дело с очередной дурочкой, решившей искупаться в раритетной одежде в ночь на 15 апреля, или это действительно что-то, что не может объяснить наука.

Врач открыл двери. Старик вошёл в палату.

Катя сидела на койке в одной ночной сорочке, прижав к себе и обнимая колени.

Она глянула на старика и тут же, со слезами на глазах, бросилась к нему в ноги.

– Сударь! Я вижу Вы не один из этих душегубов! Прошу Вас! Помогите мне! Уведите меня отсюда!

– Тихо, тихо, – поднял её старик с пола, усадил обратно на койку и присел рядом.

– Я хочу Вам помочь, сударыня. И потому прибыл в это заведение едва узнал о Вас, – тихо сказал старик, – но мне нужно знать кто Вы и как Вас на самом деле зовут! И самое главное, поясните мне как Вы оказались в воде! Нынче не время для купания, согласитесь?

Катя сквозь слёзы посмотрела на старика.

– Я не сумасшедшая и искренне не понимаю зачем меня заперли в богадельне!

– Кто же Вы? – глянул на неё старик.

– Моё имя Екатерина Юсля. Мы плыли на пароходе… – заговорила Катя.

– Хорошо, Катенька, – кивнул старик, – Вы позволите Вас так называть? Ведь моя дочь старше Вас, судя по всему?

– Как изволите, милостивый государь, – опустила взгляд Катя пряча слёзы.

– Так Вы говорили докторам, что там было много людей? – спросил старик.

– Там было много людей, – проговорила Катя, – там сотни людей… женщины… дети… совсем маленькие дети… моя сестра и мой брат… Я прыгнула за борт, благо было не настолько высоко. Вода была холодная и я начала тонуть, но тут этот чемодан… Я схватилась за него. А эти… – глянула она на двери, – из-за них, наверное те люди не дождались своего спасения в море…

Старик опустил голову.

– Но тут уже очень давно не ходят пароходы, – ответил он, – и море отсюда очень далеко. Может это был прогулочный катер?

– И вы мне не верите… – едва не заплакала Катя.

– Тише, не надо плакать и отчаиваться, – успокоил её старик.

– Я хорошо знакома с одним человеком, – посмотрела на него Катя вытирая слёзы ладонью, – он поэт!

– Поэт? – переспросил старик.

– Да, поэт, – кивнула Катя, – конечно он не настолько известный, но он популярен в модерных творческих кругах.

– И кто же это? – посмотрел на неё внимательно старик.

– Владимир Маяковский! – воскликнула Катя, – тот самый футурист, который бросил вызов классикам и поэтому его много ругали в прессе. Прикажите ему написать! Он немедленно подтвердит, что я не убогая и не юродивая!

Старик горько усмехнулся и покачал головой.

– Ну почему же неизвестный? – тихо сказал он в ответ, – он довольно известен и популярен. Но я не могу приказать ему написать. И вряд ли он сможет помочь Вам.

– Почему? – искренне удивилась Катя.

– Он умер, – ответил старик.

– Когда? – растерялась Катя и вдруг перестала плакать.

– 14 апреля, – посмотрел на неё старик, – я соболезную Вам.

– Позавчера? – ещё более растерянно проговорила она, – Боже мой! Буквально два месяца назад мы принимали его в своём доме, в Харькове, на Чернышевской, – она помолчала и продолжила тише, – пили вино, слушали музыку и пели песни. С нами был этот мальчик, Божидар. А Владимир, он был такой… – она снова заплакала, – какая утрата для русской поэзии!

– Вы в Харькове, сударыня, – вздохнул старик.

– Как я могу быть в Харькове? – усмехнулась, не переставая плакать, Катя, – не смейтесь над моим горем, прошу Вас!

– Он умер не позавчера, – ответил ей старик, – он застрелился восемьдесят восемь лет назад.

– Что? – удивлённо и с обидой глянула Катя на старика, – вы куражитесь?

– А как назывался пароход на котором Вы были со своими братом и сестрой? – невозмутимо спросил старик.

– «Титаник»! – ответила Катя больше с обидой, чем с удивлением.

Старик встал, подошёл к двери и обернулся к Кате.

– Я сейчас же вернусь за Вами, Катенька, – сказал он, – очень прошу не делать глупостей и ожидать моего возвращения. Я Вас без промедления отсюда заберу.

Он вышел.

Катя испуганно посмотрела в окно и заплакала.

– Принесите мне тот чемодан и распорядитесь вернуть девушке все её вещи, – попросил он врача ждавшего за дверью, – я забираю её.

Чемодан и вещи Кати принесли через несколько минут.

Старик поставил чемодан на стул стоящий возле дверей палаты, открыл его и рассмотрев старомодную одежду, разворошил пару пиджаков и сорочек. Он вытащил небольшую бумажную коробку и поставил её сверху, на вещи.

– Смотрите, – достал он из коробки небольшой деревянный кубик и показал его врачу.

– Что это? – взял кубик врач.

Миловидная мордашка оленёнка, вырезанная из дерева, смотрела на врача. Оленёнок лежал в гнезде и улыбался.

– Боже! Какая красота! – восхищённо проговорил врач, – этот сувенир стоит больших денег! Это ведь явно ручная работа! Откуда они у неё? – кивнул он на кубики.

Другие кубики были украшены зайчатами, лисятами, медвежонком и мамой-медведицей.

– Такое можно только заказать, – вернул кубик старику врач, – я ни разу не видел такие поделки в магазине. И думать, что она купила их у какого-то коллекционера, я не стал бы. Они явно новые для коллекционных вещей, и тем более для музейных экспонатов.

Старик положил кубик на место и достал из чемодана Библию в твёрдом кожаном переплёте.

– Это не её чемодан, – сказал старик и подал врачу книгу, – переплёт спас Библию от воды, да и страницы едва отсырели по краям, но это не страшно. Высохнут. Бумага качественная, не такая как сейчас. Посмотрите книгу?

– Что здесь? – раскрыл врач Библию.

– Это дарственная надпись, – указал старик, – много лет назад одна семья уезжала в Америку из Англии. У них было много причин чтобы покинуть родную страну. Главная причина была той, что их не считали полноправными людьми, потому что они читали псалмы и молитвы не на английском языке, а на латыни. Хотя… – он подумал, – это другая история. Их дети пели в церковном хоре в церкви Святого Михаила и всех ангелов, в небольшом городке Мелкшам, что в графстве Уилтшир. Потом они оттуда уехали и жили в другом городишке, который сейчас проглочен Большим Лондоном. Но, перед самым отъездом на пароход, их навестили из той церкви в которой их детей любили и ценили. Каждому из детишек привезли в подарок Библию с дарственной надписью. По тем временам это был дорогой подарок, как если бы Вы сейчас подарили шестерым детям по ноутбуку, или по планшету. В этой семье было двое детей, брат и сестра, погодки. Для них церковный сторож, своими руками вырезал эти красивые кубики, – старик взял в руку один из кубиков и снова показал врачу.

– Знаете как назывался пароход, на который села эта семья? – спросил он у врача.

– Как? – посмотрел на него врач.

– «Титаник», – ответил старик и положил кубик на место.

Врач посмотрел в Библию.

– «Нашей дорогой Джесси Эйли Гудвин, в память о днях проведённых в церкви Святого Михаила…», – перевёл на русский язык надпись доктор, – но это явная подделка, – усмехнулся он недоверчиво, – чернила не могли так долго сохраняться, столько времени, в воде!

– Это не подделка, – ответил старик, – чернила могут сохранять свежесть очень долгое время и вода вовсе не та причина от которой настоящие чернила расплываются и исчезают. Да и живущий в начале 21-го века человек, обязательно не учтёт то, что в 1912 году в Англии писали немного по другим правилам, не тем что сейчас. А вот сколько именно времени эта книга пробыла в воде, это ещё вопрос.

– А что с Джесси Эйли? – посмотрел врач на старика.

Старик вздохнул.

– Она погибла. Вместе со всей своей семьёй. Ей было десять лет.

Он помолчал.

– Я верну эту Библию и эти вещи одному её родственнику, который её помнит. И девушку тоже забираю с собой.

– То есть, – подумал врач и отдал книгу старику, – за Джесси Эйли Гудвин она выдавать себя не может?

– Она и не выдаёт себя за неё, – кивнул старик, положил в чемодан Библию и кубики и закрыл его, – она даже не знает кто такая Джесси Гудвин. Постарайтесь, чтобы от неё не осталось никаких следов.

Старик достал телефон и набрал номер.

– Гарольд? – коротко проговорил старик, – это я. Я очень срочно жду тебя у нашего друга в Харькове. Точнее – мы ждём тебя в Харькове. Похоже, что надо снова… вернуться на «Титаник».

Глава 3

ХАРЬКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ; СТАРЫЙ САЛТОВ
НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ СПУСТЯ

Это была дача недалеко за городом. Небольшой деревянный домик с камином и большими светлыми окнами, за высоким забором. От самого входа до ворот росли высокие сосны, по всему огромному двору. А дорожка между соснами была устелена деревянными мостками, ведущими от калитки прямо к высокой веранде, которая служила порогом дома.

Катя долго не могла прийти в себя. Она сидела за столиком на веранде и больше молчала, слушала тишину, смотрела в небо по которому бежали белые облака.

Старик расположился в кресле качалке прямо у входа, читая свежие газеты, а хозяин дома, с виду весёлый и задорный, Борис Борисович, не спеша колол щепу для самовара, время от времени полушутя переговариваясь со стариком.

– Эх, давно у нас не было гостей, – говорил Борис Борисович глядя на старика, – жена скоро приедет, она и присмотрит за Катюшей. Ну как мы, два старых мужика, можем ей помочь? Они девочки, они разберутся между собой!

– Да уж, – вздохнул старик, – её появление тут, если честно, сбило все планы.

– Да не планы сбило, – поправил его Борис Борисович, – Катюша показала, что чего-то вы там натворили не того чего хотели!

Старик глянул на Бориса Борисовича.

– А ведь верно, Боря!

Он встал и прошёлся по двору, подошёл к тепличке в которой росли розы и начал их рассматривать.

– Но, скорее не натворили, а что-то упустили из виду, – сказал он и добавил немного подумав, глядя на Бориса Борисовича, – Гарольд обратил внимание на то, что события развивались немного не так как должны бы были. И куда-то исчез его отец.

Он снова перевёл взгляд на розы.

– Но вот разбираться уже не было времени. Ему даже пришлось делать то, что должен был сделать Фредерик. Я имею ввиду – спасать себя.

Старик посмотрел на Бориса Борисовича и кивнул на розы.

– Зимой выращиваешь?

– Да это не я, – ответил Борис Борисович не отвлекаясь от самовара, – это мои девчонки балуются.

– Живые цветы зимой это приятно, – кивнул старик глядя на розы, – надо будет у вас саженцы заказать.

– О! – воскликнул радостно Борис Борисович, – у вас в Питере сейчас снег! Розы на снегу это всегда красиво!

Он заложил щепу в самовар и начал его кочегарить. Приятный дым разбежался между сосен и все замолчали.

– Ну вот, – улыбнулся Борис Борисович посмотрев на грустно сидевшую Катю, – скоро будем пить чай.

Через четверть часа по двору раздался звонок.

Катя испугалась.

– Это к нам приехали, – улыбнулся ей Борис Борисович, – или жена с дочкой, или наш Гарри.

Он встал и направился к калитке.

Борис Борисович был немного моложе старика, живой, шустрый и быстрый, с живыми глазами и проницательным взглядом. Казалось, что он просвечивает своего собеседника насквозь когда смотрит на него. Он всё делал быстро. Но рассуждал очень даже не спеша, взвешенно и обдумывал каждое своё слово.

Когда ему позвонил старик, он тут же примчался в больницу, где без лишних разговоров и вопросов лично позаботился о том, чтобы Катя ничего не могла увидеть через тонированные стёкла его машины. Он загнал свой джип во двор, к самому входу, попросил чтобы из коридора убрали всех, даже врачей и лично, в сопровождении старика и главврача, вывел Катю из палаты и провёл к машине.

Раньше он был директором банка. Ещё раньше – служил военным атташе в самых горячих точках и много поколесил по свету. С той поры у него осталась привычка держать личную охрану. Даже не привычка, а необходимость. Врагов у него было достаточно, но друзей, к счастью, гораздо больше. Начальником этой охраны, уже много лет был здоровяк по кличке Мамай. Его звали Олег, и фамилия была Мамаев, но и он сам, и все кто его знал, привыкли к этому имени – Мамай.

– Ну твой Мамай, Боря! – раздался смех из-за ворот, – я думал, что сейчас начнёт допрашивать с пристрастием!

Мамай, без малейших эмоций на лице, заглянул в калитку.

– Спокойно, Мамай, это свои, – махнул ему рукой Борис Борисович, – заходи, Витя.

В калитку вошёл Виктор.

– Барон? Барон, это Вы? – встала Катя едва заметила Виктора и буквально бросилась к нему, – Боже мой! Как радостно увидеть знакомое лицо!

– Катюша, – улыбнувшись вздохнул Виктор, обнял её и прижал к себе, – Вы даже не представляете насколько Вам повезло, Катя, – сказал тихо он.

– Но как Вы тут оказались? Почему мы с Вами тут и что это всё значит? – посмотрела с удивлением на Виктора Катя.

– Пойдёмте, Катя, – ответил ей Виктор, – Вам многое предстоит узнать.

Они прошли на крыльцо, где на столе уже дымился самовар, а старик раскладывал по вазочкам печенье и пряники.

Виктор долго слушал рассказ Кати ничего не спрашивая и не перебивая её. Уже приехали жена и дочка Бориса Борисовича, уже начало темнеть и во дворе включили свет, а Катя всё рассказывала и рассказывала. Старик уточнял подробности и что-то помечал в блокноте.

– … когда он разломился на две части все закричали, запричитали и многие просто вылетели за борт, словно их выбросило, – говорила Катя, – я поняла, что сейчас утону вместе с ним и успела прыгнуть в воду. Она была холодная словно лёд. Но было такое чувство, будто ты оказался в огне и он сжигает тебя со всех сторон. Но это был обман, который невозможно было осознать. Не было сил понять, что ты замерзаешь. А вокруг были люди. Много людей. Сотни людей умиравших в страшных криках и мучениях. Женщины, мужчины, дети… и я не могла им ничем помочь. Я не могла помочь даже себе самой… Стоял страшный, ужасный крик, который я слышу до сих пор… А потом всё стихло… Казалось, они начали засыпать. Один за одним. Только по ужасу застывшему на лице можно было понять, что они умирали. Но я не могла ни о чём думать. Меня жгло ледяной водой и я ничего не могла чувствовать. Я только закрыла глаза от боли и… и очнулась уже в том доме, где были военные в странных мундирах, а на кокардах их беретов был этот знак похожий на вилы, вместо георгиевских полосок. Они смотрели на меня так удивлённо, будто… будто увидели ожившего покойника.

Катя опустила глаза.

– Охрана, рыбнадзор с Печенежкого водохранилища, – уточнил старик посмотрев на Виктора, – они же и вызвали скорую, а те сразу доставили её в больницу, едва поняли, что Катя рассказывает непонятные вещи.

– Я понял, – кивнул в ответ Виктор.

Он глянул на Бориса Борисовича.

– Может ли Екатерина некоторое время пожить у Вас, пока мы разберёмся с этой ситуацией?

– Да сколько угодно, – кивнул Борис Борисович, – домику нужен хозяин, а лучше если это будет хозяйка. Я скажу ребятам, они поставят охрану к воротам и Катюше не придётся ходить самой в магазин и пугаться людей. Ей всё будут приносить, что она захочет.

– Пугаться людей? – удивилась Катя, – но что случилось такого с людьми, что я должна их пугаться? Здесь происходит что-то страшное?

– Я думаю, Вам уже сказали, – посмотрел на неё Виктор, – что сейчас не 1912 год?

– Да, – удивлённо кивнула Катя, – господин Быстрицкий что-то говорил, но я подумала, что это злая шутка и поняла, что что-то не так, только когда увидела… автомобиль Бориса Борисовича…

– Это не шутка, – кивнул Виктор, – сейчас 2018 год и изменилось практически всё. Того мира, который Вы знаете, уже давно нет.

– Но как это возможно? – не поняла Катя.

– Вы не должны были тут появляться, – ответил ей уже старик, – Вы должны были погибнуть на «Титанике» как и все остальные кто погиб. Но, очевидно что-то, а скорее всего – кто-то переместил Вас сюда. Будем считать, что Ваша смерть в 1912 году состоялась, тем более, что Вас там уже нет. Вы здесь и Ваша жизнь продолжится в начале 21-го века. И дай Бог, чтобы Вы нашли себя тут и были счастливы. Тут много и хорошего, просто Вам надо привыкнуть к тому, что прошло больше сотни лет. Но, вопросы остались и мы обязаны найти на них ответы. Кто знает почему это произошло? Кто это сделал, и самое главное – зачем? Спасти Вас? Но для этого не надо было совершать таких бросков во времени. С каким умыслом это было сделано? Был ли умысел, а если был, то чем это нам грозит? Люди сами по себе, без всякой причины, не перемещаются во времени. И если перемещение состоялось, то были изменения в прошлом. А последствия этих изменений никогда не бывают безопасными для тех, кто живёт в настоящем.

– Погибнуть? Я должна была погибнуть? – испугалась Катя, – но я ведь не умерла! А что стало со всеми теми людьми? Им пришли на помощь?

Старик покачал головой.

– Я сожалею. Помощь пришла только к утру. И Ваша сестра погибла. Но Ваш брат остался жив. Это мы знаем наверняка.

Катя посмотрела на Виктора.

– А Вы, барон? Как Вы здесь оказались?

– Это долго объяснять, – ответил Виктор, – я…

– Я попробую объяснить, – вмешался старик.

Он подумал.

– Если, конечно, Вы вы поймёте то что я скажу.

– Я постараюсь, – ответила Катя, – если сейчас действительно 2018 год, то… то я не и не смогу иначе.

– Я второй офицер «Титаника», – сказал старик, – Чарльз Лайтоллер.

– Я Вас помню, – ответила тихо Катя, – возле шлюпок.

– Да, – кивнул Лайтоллер, – и когда я Вас увидел тут, я сразу узнал Вас и понял, что Вы не очередная местная сумасшедшая девушка, решившая в годовщину гибели «Титаника» изобразить из себя Розу Доусон.

– А кто такая мадам Доусон? – удивилась Катя, – мне постоянно о ней говорят, но я даже не знаю кто это!

– Это не важно, – улыбнулся Лайтоллер, – я думаю, что супруга Бориса Борисовича с удовольствием расскажет о ней и Вы лично сможете её увидеть на экране. А пока что, – он подумал и достал из внутреннего кармана пиджака Библию.

– Мне кажется, – протянул он её Виктору, – я обязан вернуть тебе это.

Виктор взял книгу, открыл её, посмотрел на первую страницу и опустил глаза.

– Простите, – прошептал он, – я… мне нужно побыть одному.

Виктор встал и отойдя к соснам присел на скамейку, прижимая к себе Библию.

– Что с бароном? – проводила его взглядом Катя.

– Эта Библия принадлежала его сестре, – ответил Лайтоллер, – Вам это будет трудно понять, но на тонущем «Титанике» Виктор побывал дважды.

– Но «Титаник», как я понимаю, тонул только один раз! – воскликнула Катя.

– Только не для человека обладающего тайной перемещения во времени, – ответил ей Лайтоллер.

– Что? – не поняла Катя.

– Первый раз, будущий полковник и будущий барон Виктор фон Готт, оказался на «Титанике» так же как и сотни других людей, – сказал Лайтоллер, – так же как и Вы, и Ваша сестра, и Ваш брат он был пассажиром Третьего класса и ехал в Америку за счастьем, вместе со своей большой семьёй.

– Барон в Третьем классе? – не поняла Катя, – но как такое возможно? Он очень богатый человек, полковник, герой войны с японцами и кавалер Ордена Святого Станислава! Барон знаком с самим Императором и уважаем в местном дворянском собрании!

– О, я Вас уверяю, милая Катюша! улыбнулся Лайтоллер и покачал головой Кате, – всего этого он добивался годами своего нелёгкого труда и часто собственной кровью. А на «Титаник», первый раз он ступил когда его звали по другому. И он даже не помышлял о том, что очень скоро сама его жизнь будет висеть на волоске и лишь чудом не оборвётся. Тогда, если Вы его и видели, то вряд ли даже обратили на него внимание. Ему ведь было всего девять лет!

– Девять лет? – опешила Катя, – а что с его родными?

– Они погибли, – спокойно ответил Лайтоллер, – а его, замёрзшего и без чувств, так же как и Вас, из воды подобрала шлюпка. Только это, всё же произошло на месте гибели «Титаника».

– А второй раз… – подумала Катя, – он как-то тоже появился здесь? По своей воле? Как он умеет путешествовать во времени? Это его талант, о котором никто не знает?

– Можно и так сказать, – кивнул ей, чуть улыбнувшись, Лайтоллер, – он довёл до конца ту работу, над которой много лет трудился его отец. Его отец был гениальный учёный, но непризнанный на своей родине по ряду причин. И все эти причины являлись обыкновенным средневековым мракобесием. Барон просто вернулся в своё время и стал тем кем Вы его знаете. Это не стремление к красивой жизни, и он не воспользовался тем преимуществом, что уже знает куда и когда надо открыть двери. Он просто показал своим современникам, даже нам с Вами, какое место в нашей жизни должен был занимать его отец.

Лайтоллер помолчал.

– Мы позволили гениальному учёному работать простым электриком в плавильне захолустного городка. И мы настолько низко ценили его благородный труд, что ему приходилось держать собственную мастерскую и принимать заказы, ремонтировать швейные машинки и велосипеды. А ведь он, – Лайтоллер посмотрел на Катю, – изобрёл беспроводную связь, которая сейчас спасает жизни миллионов людей и сегодня не дала сломать Вашу судьбу, в этом времени. Он опередил человечество на 116 лет…

Лайтоллер снова помолчал и снова посмотрел на Катю.

– Не надо тревожить барона, – сказал тихо Лайтоллер, – эта Библия, и те вещи в чемодане на котором Вы спаслись, это всё что осталось от его семьи…