II. Вероника
Вероника сидела в своем кабинете и, проклиная все на свете, сражалась за очередной рекламный тендер. У нее совершенно не было новых идей. Она прописывала эффективные механики размещения, но креатив был слабый и не цеплял клиентов. Все идеи, которые она предлагала, были уже несколько раз реализованы на рынке в разных контекстах. Клиент начинал выражать недовольство и раздражение, а генеральный, который ценил Веронику, в последнее время стал проявлять к ней холодность. Видимо, подозревал, что сотрудница выдохлась, и тайно присматривал ей замену.
Вероника встряхнулась – мозг уже кипел. Она подумала, что пора сходить за кофе, как вдруг вошла ее ассистентка и шваркнула на стол огромную папку.
– Что это, дорогая?
– Это – это что? Что за шкварк или что за папка?
– Да, пожалуй, и то и то другое – что это?
Ассистентка Вероники была шикарная – четкая, пунктуальная, схватывала все на лету, всегда точно понимала, что от нее хочет Вероника, и делала это «сейчас». Вероника прощала ассистентке взбалмошный характер. Впрочем, она и сама была не сахар. Их любовь была взаимной, им было комфортно.
– Это подборка портфолио юных пионЭров, студентов. Им нужна практика, а тебе свежие идеи. До сдачи тендера осталась всего неделя, можно успеть. Шеф, ну ты понимаешь…
– Ну дааа, – протянула Вероника невесело.
Выходя ассистентка на минуту остановилась на пороге:
– Там есть один интересный вариант. Данила… кажется. Посмотри его.
– Ну если ты рекомендуешь, – кивнула Вероника. – Позвони ему, позови сегодня на вечер и принеси мне кофе!
Когда дверь за ассистенткой закрылась, она сняла очки, пиджак и стянула резинку с волос, распушив длинные пряди руками, как будто так она могла растормошить себя и освободить голову от ненужных мыслей.
Тендер не шел.
Неделю назад у нее случился выкидыш.
Она развелась с мужем. Вероника не любила его и искала, куда уйти из дома.
Неожиданно все эти мысли смыло волной детских воспоминаний. Когда-то давно у нее был отчим. Он пил. Мать начала пить вместе с ним. Это началось не сразу, конечно – сначала мать пыталась «вылечить» его, но скоро сдалась. Боялась остаться одна и начала пить за компанию.
Однажды отчим пришел в комнату к Веронике как-то странно посмотрел на нее. Вероника испугалась и хотела крикнуть «Мама!», но отчим приложил палец к губам и сказал: «Тссс! Мама устала и спит. Ты же не хочешь, чтобы мама проснулась и ругала тебя?» Спина отчима заслонила дверь. Веронике было 11. Она побоялась сказать матери, а мать не знала или не хотела знать – она хотела быть с «мужиком, как все бабы». Так они и жили втроем два года, пока отчим не попал под машину. Пошел за бутылкой и не увидел выезжающую со двора машину соседа.
Это был самый счастливый день в жизни Вероники. Мать запила сильнее. В 14 Вероника ушла из дома к какому-то парню, но его мать вскоре выгнала девочку из дома. Домой она больше не вернулась. Вышла замуж за человека, который был старше на 25 лет и первый, кто ее по-настоящему пожалел. Он нашел Веронику в клубе. Она сидела у барной стойки с остатками какого-то напитка в стакане. Мужчина подумал, что девушка ловит клиентов, но оказалось, она там подрабатывала и решала контрольную по геометрии. Два года она жила у него, а когда получила паспорт, сразу пошли в ЗАГС. Он любил в ней жажду жизни и не понимал, что это просто отчаянная попытка убежать от самой себя. Она же спряталась за крепким мужским плечом, наконец пришла в себя, доучилась, начала работать, строить карьеру, вытянула несколько провальных проектов, ее заметило руководство, но… Вероника жила как будто во сне. Она не испытывала никаких чувств ни к нему, ни к кому-то другому, а муж просто не мог уже выбросить ее на улицу.
Вдруг она влюбилась. Ехала на своей новенькой «Ауди», спустило колесо. Застряла где-то на МКАДе и эвакуатор не мог ее найти, а тут вдруг этот парень с авантюрной усмешкой и черными глазами. Только посмотрел на Веронику, и что-то внутри защемило и оборвалось. Он проезжал мимо и сделал круг, чтобы вернуться:
– Что у вас случилось?
– Я потерялась. Меня не может найти эвакуатор.
– Я помогу, у меня свой сервис. Сейчас приедут ребята, все сделают.
Это задумывалось как легкая интрижка, чтобы подышать на стороне, но у них закрутилось. Ничего особенного в любовнике не было, но с ним у Вероники захватывало дыхание и отключалась голова. Он говорил, что переживает разрыв с женой, что это только формальность и нужно подождать совсем немного, он вот-вот сможет сказать жене о разводе и тогда они будут вместе каждый день.
– Ты моя? – когда он обнимал ее, Вселенная сокращалась до них двоих и становилась огромной, безграничной. И она ждала его, наивная, взрослая, глупая. Она забеременела и подала документы на развод.
– Я не могу уйти от жены сейчас. У нее сложная беременность, надо подождать, малыш.
Вероника поняла, что опростоволосилась. Именно так – опростоволосилась. По дороге домой заехала в супермаркет, купила бутылку вина и дома села под горячий душ вместе с этой бутылкой. Сидела и сидела под горячими струями, пока вдруг вода не окрасилась в красный. Ребенка сохранить не удалось. Будущие беременности врач исключил.
– Даже удивительно, что вы вообще забеременели в вашем-то возрасте и первый раз!
– Доктор, мне всего 37!
– Ну да, ну да, – доктор вежливо стушевался, но от своей идеи – было видно – не отказался.
– Надо поговорить! – любовник неожиданно вернулся, а она не смогла удержаться. Заказала кофе, он взял простую воду, поскольку качал мышцы и соблюдал интервальное голодание. Для него было крайне важно «производить впечатление». Он взял Веронику за руки, посмотрел пристально в глаза и спросил:
– А ты могла бы растить моего сына?
Она поперхнулась кофе:
– Что, прости?
– Да. Я думаю, сейчас жена родит, я заберу сына и ему будет нужна мать. Ты сможешь им заниматься?
Он посмотрел на Веронику таким раздевающим душу взглядом, что она ужаснулась и так и не сказала ему про выкидыш.
– Мне пора. Будет если что-то по делу – позвони.
Кинула пару купюр за кофе:
– Удачи.
Она просто встала и ушла. Он остался сидеть, в растерянности глядя на нее, и только в обед прислал глупую смс: «Так значит все?!»
Вероника не ответила. Нужно было заниматься тендером.
Данила пришел вовремя. Она смотрела его портфолио:
– Когда вы успели, вам всего 19? Вы на каком курсе?
– На втором.
Вероника закрыла альбом, положила руки на обложку и некоторое время сидела молча, глядя на свой идеальный маникюр. Данила тоже посмотрел на ее маникюр, на лодыжки, которые виднелись из-под стола и думал, как она ходит на таких огромных шпильках. Тонкие тонкие каблуки вызвали в нем смешанное чувство желания и любопытства – Полина всегда ходила в кроссовках или кедах. Он никогда не видел ее в туфлях. Вероника медленно завела одну ногу за другую и подняла на него глаза. По его лицу пробежала горячая волна, он быстро отвел глаза в сторону.
– Хорошо, – сказала Вероника. – Нам нужен человек прямо сейчас. Тендер уже идет и новых идей нет. Сразу скажу, клиент тяжелый, дизайн у него так себе, но надо вытянуть в топ. Сможете покреативить? Надо будет полностью утонуть в работе!
– Да, – без задержки ответил Данила. Сейчас его это спасало.
Вероника внимательно посмотрела него и спросила:
– Почему? Вы одиноки?
И спросила так быстро, что два вопроса слились в один.
– Я не знаю, – ответил Данила.
Что-то больное и раненое откликнулось в ней. Вероника встала, чтобы проводить стажера и взять себе еще кофе. Он поднялся не сразу, а только когда женщина поравнялась с ним. Показалось, что странный паренек встал у нее на пути. Она посмотрела на его пальцы. Это был фетиш Вероники, особенно трепетное отношение к чистоплотности. Пальцами один человек касается другого, и невозможно, чтобы на них была грязь. Пальцы у Данилы были тонкими и аккуратными, как у пианиста. Она вдруг представила, как эти пальцы скользят по ее плечу, и на миг захотелось закрыть глаза и расслабиться. Ей отчаянно хотелось расслабиться, сбросить всю броню и просто дышать, но тут же устыдившись своих мыслей Вероника строго спросила:
– У вас ко мне остались вопросы?
– Нет, – ответил Данила, скрывая легкую тень улыбки. В лучах закатного солнца его глаза казались янтарными.
– Хорошо, приходите завтра. Начнем с утра. Тендер важный и нужно успеть, пока… меня не уволили.
Она неловко улыбнулась, а он понимающе кивнул.
Работали всю неделю, практически круглосуточно. Данила выдал интересные идеи, проект был согласован генеральным директором, и, казалось, тендер уже в кармане.
Было уже около десяти часов вечера пятницы, за окном алел закат. Мягкое золотистое летнее солнце таяло в розовых всполохах на серо-сиреневом небе. Вероника наконец выдохнула и откинулась в кресле. Она стянула резинку с волос и сбросила свои шпильки:
– Давай устроим вечеринку? Выпьем винца?
Вероника встала и босиком подошла к шкафчику, где стояли банки с чаем, кофе, какие-то пакетики с печеньями и конфетами. У нее были невероятно аккуратные маленькие круглые пятки. Данила вдруг резко встал и подошел совсем близко к Веронике. Уперся руками в полки шкафа, не давая возможности увернуться или отпрянуть. Он взял ее за пояс юбки и притянул к себе. Вероника отпустила бутылку и не стала сопротивляться. Одним махом он развернул ее и усадил на стол, а ее рука потянулась расстегивать пуговицы на его рубашке и, больше не было сил терпеть. Что-то черное и в то же время теплое, успокаивающее накрывало их с головой.
В офисе послышались шаги. Наверное, это ассистентка или уборщица, но им было уже на всех наплевать.
Итоги тендера объявили в понедельник.
Вероника проиграла тендер. Победить они должны были вместе, но проиграть Вероника решила самостоятельно. Клиента перебило агентство с более «адаптивными» условиями. Вероника так не работала.
III. Полина
Всю неделю Полина чувствовала его отчуждение.
Она не знала, как достучаться до Данилы, и успокаивала себя тем, что его поведение – это последствие травмы. Нужно время, чтобы пережить. Все вернется на круги своя.
Они познакомились на первом курсе института. Полина что-то повторяла перед экзаменом, а Данила наблюдал за ней издалека и улыбался. Он осмелился подойти:
– Не похоже, что тебе нужно зубрить. Кажется, что войдешь и все скажешь без запинки.
– Это математика, здесь не получится зубрить, нужно будет думать.
– Помочь?
– Помоги, – она пожала плечами.
Данила улыбнулся. Ему понравилось, что она не жеманничала. После экзамена предложил прогуляться, но она спешила домой к родителям. Он помрачнел. Полина заметила это и позвала его с собой, на обед.
– Твои родители разве не будут против незнакомца за столом?
– Против воспитанного незнакомца – нет, – она так искренне и открыто улыбнулась, что Данила понял: он неизбежно влюбится в нее совсем скоро.
Так и произошло.
Полина угадывала его настроения, его состояния. Прошло всего пол года и Данила уже не видел своей жизни без нее.
Но в какой-то момент все пошло не так. Он начал отстраняться и погружаться в себя. Стал резким, нервным и совсем отчужденным. Полина очень надеялась, что это связано с болезнью его матери. Она не хотела влезать в эти отношения, потому что считала, что отношения между родителями и детьми должны происходить без посторонних. Лишь заметила однажды, что нужно проявлять уважение и терпение к старшим, но Данила считал иначе. Больше они не разговаривали на эту тему.
Полина с тяжелым сердцем ходила по теперь уже его квартире и убеждала себя, что пришло время им с Данилой побыть немного отдельно друг от друга, чтобы разобраться в мыслях. Она закрыла за ним дверь, убрала его дом, разложила все его эскизы и наброски по папкам, разобрала материалы по ящикам, помыла шкафы, собрала свои вещи и ушла.
Данила вернулся под утро в субботу. В квартире было пусто и спокойно. Не сразу, но он понял – исчезли вещи Полины. Записку она не оставила.
Он остановился посередине комнаты. В руке зазвонил мобильник, но это была не Полина. Вероника. Данила со злостью кинул мобильник в стену. Аппарат рассыпался, но еще успел два раза тренькнуть прежде, чем окончательно замолчать.
Кто-то донес генеральному о ходе пятничной «подготовки» к тендеру. Он ворвался к Веронике в кабинет и прорычал «Уволена!»
Женщина отчаянно набирала номер Данилы, но не могла дозвониться. Попросила ассистентку собрать ее вещи, и поехала домой традиционной дорогой через винный отдел супермаркета, как делала это всегда в тяжелые дни.
Дома металась из угла в угол, пробуя сообразить, что делать дальше. То начинала генеральную уборку, чтобы выбросить из жизни все воспоминания, то кидалась к выброшенным вещам, чтобы спасти что-то важное от уничтожения, то хватала телефон и пробовала набирать знакомые номера, но почему-то все сбрасывали. Вероника открыла сначала одну бутылку, потом другую, потом она сама стала тише и спокойнее. Просто сидела на полу и перебирала старые бумажные фотки из детства, которые забрала с собой из дома. Натолкнулась на одну сильно пожелтевшую от времени фотографию: ей 4 года, она на плечах у папы с эскимо в руках и кусочек этого эскимо упал папе на голову. Она задорно заливается от смеха, папа тоже улыбается. Мама стоит рядом, одной рукой обнимает папу, а второй пробует вытереть с его макушки кусок мороженого.
Веронику вдруг затошнило от самой себя и скрутило от боли живот. Вырвало прямо на фотографию. Бросилась спасать, истерично шепча: “Сейчас! Сейчас, сейчас!” Добежала до ванной, открыла воду, ее вырвало снова. Фотография теперь плавала под струями горячей воды, растворяясь и исчезая… Вероника пробовала поймать фото, но просто повисла на краю ванны и зарыдала.
Ей вдруг захотелось доехать до бывшего любовника, чтобы рассказать ему все про выкидыш. Но сначала она найдет маму. Мама должна быть жива, ведь ей бы позвонили, ей бы обязательно позвонили, если бы что-то случилось с ее мамой. Вероника умылась, схватила ключи от машины и побежала вниз во двор к машине. Между лестничными пролетами она встретила соседа, он возвращался с прогулки с собакой. Он отшатнулся от нее, как от чумной, но крикнул в спину, перевесившись через перила:
– С вами все в порядке?
– В по-олном, – крикнула Вероника на ходу.
Она прыгнула в машину с обезумевшим взглядом, повернула ключ и выехала со двора. Врубила на полную громкость звук. Это был кавер «Smoke On The Water» группы Deep Purple. Кто исполнял кавер, она не понимала, но подпевала в тон мелодичному женскому голосу.
– Мама! Мама! Только окажись живой.
Вероника прибавила скорость. Надо было торопиться, чтобы обязательно успеть. Начинался дождь, она выкрутила руль, чтобы вписаться в поворот, но ее ослепил яркий белый свет. Он залил все кругом. Вероника почувствовала удар и последнее, что увидела – лампочки на панели приборов, быстро сменявшие друг друга – двигатель, масло, шины.
– Что за черт! Я только что с ТО. Машина новая!
Все вокруг наполнилось желтым светом. Пробежал отчим, мать парня, к которому она переехала – как его звали? такая фамилия смешная!.. его мать, завуч, нависшая над ней, ночной клуб, контрольные, сальные мужики, муж, Алик, Данила, тендер…
«Надо было предупредить маму, что я ушла. Чтобы она не волновалась».
Вдруг мысли остановились и в голове стало тихо, а внутри спокойно и, наконец, хорошо. Она смотрела на себя и улыбалась: закончилось!..
Данила стоял на могиле и смотрел на свежий бугорок, еще не успевший затянуться травой за девять дней. Луч солнца пробивался сверху и вдруг по стволу старой сосны спустилась белка.
Зверек уставился на него блестящими глазами-бусинками, Данила растерялся – орехов нет, белку он точно не планировал кормить. Но почему-то вдруг стало легче.
Он понял, как тяжело его матери было жить, как сильно она запуталась в своих путях и как сильно она хотела умереть, чтобы наконец сбросить тяжесть этой жизни и начать с чистого листа где-то в другом измерении.
Он услышал шаги и замер, медленно повернул голову, сам не зная, чего ожидать. Пришла Полина. Она подошла совсем близко и молча посмотрела на него. К Даниле пришло то чувство, которого он так долго ждал – чувство, что теперь она понимает его пустоту. Он упал на колени и уткнулся головой в живот любимой девушки.
– Прости меня… – прошептал он.
Полина положила руки на его голову и… Данила наконец зарыдал. Сначала лишь крутил головой, хватаясь руками за ee юбку, потом начали содрогаться плечи и, наконец, его затрясло. Пора отпустить маленького мальчика, уставшего от непосильной ноши, который съежился в его подсознании. Пришло время заполнять пустоту новыми эмоциями.
Полина подняла его с колен и крепко обняла. Она верила ему, она верила в него. Она знала, что нужна ему и она была готова. Белка давно убежала, напуганная людьми, птицы притихли, шелестели листьями деревья, где-то редко стучал дятел. На кладбище было тихо и очень спокойно. В этой тишине и упорядоченности выходило все переболевшее и, живым становилось легче. Сейчас они хоронили то, что отжило в их душах, что было прожито, и это прожитое было настоящим, в которое они верили…