Ну уж нет, одного стола и кресла вполне достаточно. Не хватало еще во всем офисе мебель менять! А дома у Яна их уединение может нарушить внезапно воспылавший родительскими чувствами Миха. Нет уж, спасибо! Да и кошка вряд ли простит хозяйке еще одну ночь без еды и внимания.
– Выбираю вариант номер два! – решительно заявила Вика. – Едем ко мне.
– Ого, – воодушевленно воскликнул Ян. – Это такая честь для меня и такая ответственность! – А затем, наклонившись к уху, прошептал: – Я был великолепен, да?
– Но-но! – тут же обрубила его Вика. – Не зазнавайся. Мы, конечно, едем ко мне, но думаю, что кошке пока ничего не скажем.
Глава 19
Публика курсировала по огромному залу, плавно перетекая от картины к картине, с умным видом качала головами, разглядывая и обсуждая их. То и дело слышалось приглушенное «концептуально», «экспрессия», «нестандартное решение»… Еще бы! Открытие выставки молодых талантливых и подающих надежды. Тут без «экспрессии» и «концепции» никак. Выражали свое «я» молодые и талантливые по-разному, начиная с классических нежных пейзажей и портретов, заканчивая загрунтованными как попало холстами, облитыми невнятной смесью красок, с налепленными сверху грязными тряпками и кусками мятых газет. Что ж, у каждого свое «нестандартное решение». В громадной галерее с прикольными елочками у входа и внушительного вида швейцаром в галунах, полной воздуха и света, было тепло и чисто. Медово сиял под ногами натертый до блеска паркет, трудноопределимого цвета стены обрамляли нетленное и вечное. В самом углу громоздились инсталляции – от крохотных до устрашающе-внушительных, собранных из чего попало. Вика подозревала, что из ассортимента соседней помойки, но вслух, конечно, этого не говорила, всем известно, что художники – натуры ранимые и трепетные. А раз уж на такое кто-то смотрит, значит и это «искусство» имеет право на жизнь. Впрочем, Вика ни на инсталляции, ни на картины не смотрела – уже все видела, она разглядывала посетителей. Среди них бродили и несколько ее старинных клиентов – это она посоветовала им прикупить кое-что стоящее, пока оно не стало стоить баснословно много. Вика отпила немного шампанского из бокала и вновь покосилась в дальний правый угол. Туда, где были выставлены картины Яна.
Когда ей позвонил старый приятель из галерейщиков и спросил, нет ли на примете какого-нибудь юного дарования с десятком готовых работ, которые уже завтра можно включить в каталог выставки, ей и пришла в голову шальная идея: а почему бы этому парню не стать модным художником? Раз уж так сложилось и кто-то из молодых талантливых и подающих надежды внезапно зазвездился и вместе со своими картинами уехал то ли в Англию, то ли в Германию. Покорять, так сказать, Европу.
А у Яна появился шанс. И вот теперь возле самого юного участника выставки толпились журналисты и прочий бомонд, преимущественно представительницы прекрасного пола. Вряд ли эти зубастые хищницы – акулы пера – всерьез разглядели что-то в работах мальчишки. Скорее всего, разглядели его самого, прекрасно разглядели: яркого, стильного, белозубого. Зря, что ли, они вчера исколесили полгорода, собирая прикид по нескольким бутикам.
Ян рассмеялся в ответ на чью-то фразу и поверх голов нашел взглядом Вику. Она едва заметно отсалютовала бокалом и улыбнулась. Хорош, чертовски хорош. И эти плечи, обтянутые ирландским джемпером, и эти ямочки на щеках, и невозможно синие шальные глаза, и темные, щеточкой, брови, и непокорная прядка, которую так всегда хочется аккуратно, едва касаясь рукой, убрать со лба. И эти руки с длинными сильными пальцами, и крепкие ягодицы, аппетитно обтянутые джинсами… М-м-м… Так бы и… Нет, лучше не вспоминать, как они сегодня одевались, вернее, сколько раз они сегодня одевались, в итоге едва не опоздав к открытию выставки… Вика сглотнула и отвернулась. Щеки горели, а в голове проносились столь жаркие и непристойные фантазии, что хозяйке гарема и не снились. Черт, надо срочно подумать о чем-то другом. Например, о концептуальности и экспрессии вон того шедевра темно-коричневого цвета с редкими охристыми мазками. Вика всмотрелась в название и едва не поперхнулась шампанским. «Сантехники идут…» Что ж, действительно э-э-э… концептуально. И свежо, очень. И цвет такой… ну очень многообещающий.
Прогулявшись вдоль целого ряда картин подающего большие надежды художника и немного постояв у кучи металлолома, увешанного заляпанными краской тряпками, с многообещающим названием «рождение – о господи… – человека», Вика вновь развернулась и бросила быстрый – не хватало еще, чтобы кто-то из знакомых, которых здесь полно, заметил, как бессовестно и влюбленно она пялится, – взгляд в сторону Яна.
Возле него как раз остановилась дама с собачкой. Холеная сытая дама, ухоженная от кончиков ногтей до безукоризненной прически, волосок к волоску. Макияж, которого вроде бы и нет, и оттого он стоит бешеных денег у хорошего стилиста. Неброское безупречное платье, явно от какого-то кутюрье, причем сшитое именно по ее меркам. Элегантный минимум украшений: пара сережек с бриллиантами да кольцо с таким же камушком. Простенько? Очень. Если не знать, что такой вот комплект стоит примерно как годовой бюджет какого-нибудь небольшого государства. Да. Чтоб так выглядеть, нужно иметь большие деньги. И не просто большие – очень, очень большие. Явно жена кого-то из олигархов. Дама розовела щеками и, склонив голову, мило щебетала. Ян заинтересованно кивал, белозубо улыбался, умиляя ямочками на щеках, проникновенно шептал в ответ. Впрочем, он, кажется, больше общался как раз с собачкой. Пушистое мелкое недоразумение, поблескивающее пудрой и бантиками со стразами, задрав приплюснутую мордочку к его лицу, исступленно поскуливало, он внимательно слушал, небрежно почесывая розовое собачье пузо, и от движения его пальцев у Вики мутилось в голове. Дама забрала, наконец, свое недовольно пискнувшее чудо и, невесомо коснувшись наманикюренной лапкой руки Яна, что-то ему сказала.
«Мальчик взял старт…» – мелькнула в голове невесть откуда взявшаяся глупая и неуместная мысль, и где-то внутри неприятно кольнуло. Впрочем, почему неуместная и глупая? Сразу вспомнилась разница в возрасте и то, как ловко Ян выхватил Вику из всех возможных дам в новом окружении, хотя хорошеньких в ее агентстве было не так уж и мало. Даже Иванова, хоть и сбросила жабью шкурку и превратилась в довольно милую девушку, не удостоилась его внимания. Он сразу нацелился на Вику. А не по той ли причине, что в этом самом агентстве именно Вика – самая главная и, что немаловажно, самая состоятельная дама?
Нет, Ян никогда не намекал ни на какие блага. Более того, исправно носил розы. А на все вопросы Вики, мол, не дорого ли, смеялся: если у художника есть доступ к интернету и при этом он не может заработать денег, он, видимо, настоящий гений, а он, Ян, ни фига не гений, ему гениальность не жмет и не мешает нарисовать портрет по фотографии или сообразить еще какую-нибудь полезную штуку.
И все-таки именно Вика вывела его в свет…
Да уж, кажется, она немного заигралась. Ян, безусловно, чертовски мил, и рядом с ним на нее всегда накатывает странное умопомешательство и что-то там внутри переворачивается, но, наверное, лучше вовремя уйти с вечеринки. С достоинством уйти, с высоко поднятой головой. Первой. И сейчас она имеет в виду не только эту чертову презентацию! Вика уже направлялась к выходу, когда кто-то подхватил ее под локоть.
Она обернулась, готовая дарить дежурные протокольные улыбки, но застыла. Сзади стоял Ян, а рядом с ним – несколько едва не пищащих от восторга девочек, то ли блогерш, то ли сотрудниц серьезных изданий. Сейчас их не отличишь.
– Разрешите вам представить. Виктория, моя муза, моя вдохновительница и моя любовь.
Сначала сердце радостно подпрыгнуло и ревность, как кошка, выпустившая было коготки, спрятала их обратно и, урча, свернулась калачиком. А уже в следующее мгновение Вика мысленно обругала и Яна, и себя, расплывшуюся в довольной улыбке.
Что он творит?! Это же будет такой скандал.
* * *
– Ты не должен был! – Вика отчитывала Яна как мальчишку.
Да он и есть зарвавшийся мальчишка, который только что камня на камне не оставил от ее репутации. Теперь в глазах всех она не успешная самостоятельная женщина, независимая и все такое, а богатенькая дамочка, покупающая себе молодых любовников.
Они только вернулись с этой чертовой выставки, где один глупый, хоть и очень привлекательный художник отправил в тартарары репутацию одной бизнес-леди. Викина кошка на глаза не показывалась. Вот как раз она – существо умное и точно знает, когда лучше не трогать хозяйку.
– Что не должен был? – прищурился Ян, пряча за этим прищуром обиду и разочарование. Напрасно старался, они все равно звенели в его голосе. – Я должен был оставаться твоей небольшой прихотью, которую ты прячешь ото всех, будто я недостаточно хорош для тебя? А может быть, дело в том, что это все временно и ты уже присмотрела себе какого-нибудь серьезного и скучного банкира? Вот это подходящая партия! А не то что…
Вика не сразу нашлась, что ответить, потому что… Потому что, вообще-то, он был прав. Не насчет банкира, конечно, – боже, какой бред и чушь! – вот насчет «прятать»… Они действительно мало где появлялись вместе, встречались в основном у нее в квартире. У нее и в мыслях не было, к примеру, познакомить его со своими подругами.
Даже Кира, спасавшая его от простуды, не в курсе, кем приходится Вике этот… пациент.
Она не заглядывала далеко, не думала, вернее, старалась не думать, что с ними будет через неделю, две, три. Гнала эти мысли прочь, если они появлялись, потому что важно только то, что сейчас, в данный момент, в данную секунду, когда они вместе. И уж, конечно, не строила никаких совместных планов вроде того, куда они поедут отдыхать следующим летом. Нарочно не строила. Потому что где-то в глубине души все еще считала, что лишь на время преступно присвоила себе то, что на самом деле принадлежит какой-нибудь первокурснице.
И, в принципе, была готова к тому, что скоро Ян исчезнет из ее жизни так же, как и появился. Вопрос только в сроках.
Пауза затягивалась. Вика действительно не знала, что ответить.
Залился трелью телефон, Вика выхватила его из сумочки, почти радуясь, что их отвлекли. Но, как только она увидела, кто звонит, радость тут же испарилась, уступив место панике.
Мишка… Кажется, она догадывалась, зачем он звонит в этот раз. Он с гордостью прочитывал от корки до корки все, что писали об этой выставке, смотрел все без исключения выпуски новостей. И если то, что сказал Ян в окружении блогерш и журналисток, уже просочилось на экраны или в сеть, то наверняка счастливый отец только что изумился тому, какое у музы его сына ужасно знакомое лицо. Зато сразу нашелся ответ для Яна. Вика демонстративно потрясла экраном перед его потемневшими глазами и сердито выпалила:
– Вот поэтому никому не следовало о нас знать.
Глава 20
Вика держала телефон дрожащими пальцами и никак не решалась нажать кнопку. Она вообще не была уверена, что сейчас сможет хоть сколько-нибудь вразумительно ответить на этот звонок. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – это оказаться где-нибудь на необитаемом острове в океане. Синее небо, синее море, зеленые пальмы, желтый песок, кокосы и… никаких телефонов! Просто райское наслаждение. Думала ли она когда-нибудь, что будет вздрагивать, увидев на дисплее номер добрейшей души человека – Михи? А вот надо же… Впрочем, о том, что она умудрится переспать с сыном этого добрейшей души человека, Вика тоже никогда не думала. Ей такое даже во сне не снилось…
– Ну и долго ты еще будешь гипнотизировать его взглядом? – насмешливо осведомился Ян. Вот он, по-видимому, в упор не видел никакой проблемы. – Нужно просто нажать на во-о-он ту зеленую кнопочку и ответить на звонок.
– Я не знаю, что ему сказать, – прошептала Вика, обессиленно опускаясь в кресло.
– Не дури! – Теперь Ян, кажется, откровенно веселился. – Тоже мне, нашла полицию нравов! Судя по тому, как я появился на свет, мой папенька по молодости тот еще ходок был. Так что вряд ли он сможет тебя в чем-нибудь обвинить.
Наверное, не будь Вика так взволнована, она бы и сама подумала что-то в этом роде, … Хотя… Разве в Мишке дело? Если б она не чувствовала себя виноватой, запросто отчеканила все то, что предлагал Ян. Но куда деться от собственной совести? Некуда. И ощущение надвигающейся катастрофы просто придавило ее к креслу.
Телефон последний раз тренькнул и замолчал, но через несколько секунд блаженной тишины вновь разорвался новой трелью. Мишка упорный, будет долбить до последнего. И лучше ответить, если она, Вика, не хочет увидеть его у себя на пороге.
– А давай поставим его на беззвучку, – подсказал Ян, явно забавляясь и выдавая одну за другой детские отмазки. – Потом скажешь, что телефон виноват, заглючил типа, гад!
Вика сердито взглянула на этого клоуна. Весело ему. Развлекается. Ну уж нет. Не станет она прятаться. Никогда Вика ни от чего не пряталась и … И тут не станет! Это было бы совсем глупо.
Она вдохнула, набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и нажала-таки чертову кнопку.
– Слушаю, Миша, – сказала Вика, и сама удивилась каким искусственным, не своим прозвучал голос.
– Вик, надо поговорить.
Вопреки обыкновению Михаил говорил сухо и встревоженно. И как-то слишком серьезно. Викино сердце, подпрыгнув, упало куда-то вниз, рука, державшая трубку, мгновенно вспотела, и Вика, перехватив телефон, машинально вытерла ее о юбку. В голове рефреном крутилось невесть откуда взявшееся ехидное «чует кошка, чье мясо съела». Впрочем, нетрудно сложить два и два и догадаться, в чем тут дело.
– Давай поговорим, почему нет? – Она выпрямилась в кресле и приготовилась выслушивать упреки.
Вполне заслуженные, кстати, упреки!
– Отлично! Через пару часов в нашем кафе возле университета, сможешь?
Вот, значит, как… По телефону он это обсуждать не хочет. Значит, действительно зол. Впрочем, а чего она хотела?
– Конечно, Миша, я буду.
Вика нажала кнопку отбоя и аккуратно положила телефон на подлокотник кресла. Несколько минут в прострации смотрела на него, а потом подскочила, бросила мобильник в сумку – с глаз долой, подальше! – и бестолково заметалась по комнате, не очень понимая, что именно хочет сделать. То ли переодеться, то ли подкраситься, то ли спрятаться в шкаф, как в далеком детстве. В шкаф хотелось больше!
– Да перестань ты. – Ян с интересом наблюдал за ее хаотичными передвижениями. – Совершенно не о чем волноваться.
– Да-да, совершенно не о чем, – рявкнула Вика. Надоели дурацкие советы! Ему-то, может, и не о чем. А вот ей… – Именно поэтому Михаил впервые и зовет меня встретиться лично! Именно потому, что волноваться «совершенно не о чем»!
Она отвернулась, лихорадочно роясь в косметичке, больно прищемила ноготь и едва не заплакала от странного чувства какой-то вселенской несправедливости. В два прыжка Ян настиг ее, ухватил за плечи и, развернув лицом к себе, прижал к груди.
– Т-с-с-с… – выдохнул он, крепко удерживая, чтобы не вырывалась, одной рукой и неловко поглаживая ее по голове второй.
Он легонько перебирал пальцами ее волосы, шепча на ухо какую-то ерунду, словно она была не взрослой самостоятельной и успешной женщиной, железной и непробиваемой, а маленькой девочкой, которая боится несуществующего монстра под кроватью.
Странно, но именно так Вика себя и чувствовала. Может, потому, что его объятия были сильными и крепкими, но без грамма страсти или желания, одна бесконечная нежность, покой и тепло. Может, потому, что просто ей нравилось стоять вот так вот, уткнувшись носом в ворот джемпера, вдыхать родной и знакомый запах, чувствовать, как скользят между его пальцами ее пряди, как уходит напряжение, как успокаиваются и раскладываются по полочкам перемешанные паникой мысли…
Стоп. Все это, конечно, мило и хорошо, но, кажется, ее где-то ждут!
Вика взглянула на часы. Вечер… Если по пробкам добираться, как раз через два часа она будет на месте.
– Ладно, оставайся здесь, кошка на твоем полном попечении, – Вика неохотно выпуталась из уютных и теплых объятий и, поправив взъерошенную прическу, мягко коснулась губами его щеки.
В конце концов, когда берешь в любовники мальчишку, стоит ли обижаться на то, что он ведет себя как мальчишка. Верно?
Всю дорогу она думала, что ответит Мишке, и всю дорогу выходило, что сказать-то ей и нечего. Да она понятия не имела, что предпочтет услышать разъяренный отец в этом случае. “Миш, прости, у нас любовь и все серьезно, поэтому вот так…” или “Миш, ты понимаешь, это не серьезно, рано или поздно он перебесится”? И вообще, трудно готовить подходящие случаю ответы, когда не знаешь, о чем, собственно, тебя собираются спрашивать.
Когда она приехала, Михаил уже сидел в кафе и, поглядывая на часы, нервно барабанил пальцами по полупустой чашке. Он всегда занимал этот столик, в самом углу у окна, еще со студенческих времен, и Вика прекрасно видела его сквозь стекло. Она неторопливо, словно приговоренный на казнь, поднялась по ступенькам, поправила зачем-то прическу и, решительно потянув дверь на себя, шагнула внутрь.
Маленькое уютное кафе, казалось, было неподвластно времени. Менялась публика, заканчивали обучение студенты – его постоянные преданные посетители, – а кафе оставалось таким, как и было. Нет, что-то, конечно, подновлялось, реставрировалось, но сам дух и обстановка… Темно-бордовые стены, бархатные римские шторы на окнах, широкие, темного дерева подоконники, куда было удобно сбрасывать в кучу сумки и пакеты… Сегодня здесь было на редкость пустынно: из десяти круглых столиков заняты только три. Два оккупировали парочки, за третьим хмурился Мишка. Обычно тут бывает не протолкнуться: низкие цены, упоительный аромат свежесваренного кофе, зерна которого жарят и размалывают здесь же, огромный выбор чая со всех концов света и замечательно вкусная выпечка… В общем, одно из тех мест, которые нужно просто знать, иначе не попадешь. Все эти отстраненные мысли крутились в Викиной голове, пока она не спеша пробиралась между столиками к Мишкиному. Наконец она опустилась на диванчик напротив него и еле слышно прошептала:
– Привет.
– Привет… – сумрачно отозвался старинный друг, институтский приятель и прочая, прочая. Выглядел он непривычно напряженным и, пожалуй, немного измученным. – Я бы не стал тебя дергать, но тут, кажется, дело серьезное. Это по поводу Яна.
Вика торопливо кивнула: да уж понятно, по поводу кого.
– Послушай, я, наверное, должна объяснить… – заговорила она, старательно подбирая слова. Как будто, черт побери, они есть, эти особенные слова, которые подсластят Мишке пилюлю, что он получил. – Все это совсем не так, как тебе представляется…
Ага. Не так. Еще хуже. Твою ж мать. Куда подевалось ее красноречие? Рекламщик она или где? Михаил ничего не сказал, лишь внимательно слушал, ожидая ее объяснений.
– Понимаешь, вся эта история все же немного раздута и… – договорить она не успела, потому что рядом с нею на диван плюхнулся … Ян!
Он придвинулся еще ближе, не слишком деликатно отодвинув Вику плечом от стола. Рыцарь, ну надо же! Примчался спасать прекрасную даму! Вике даже почудилось, что легонько звякнули латы.
– Привет, отец. Наверное, не очень здорово, что ты все это узнал не от меня. Но уж теперь-то точно будет информация из первых рук, – нахмурился Ян и упрямо склонил голову: – Значит, так. Я люблю Вику, и мы вместе. И это очень серьезно. И если ты против, то, боюсь, тебе придется смириться. Я уже взрослый и в состоянии сам, без посторонней помощи принимать решения. Если ты хотел поговорить об этом, то тебе стоило вызвать в это кафе не Вику, – голубые глаза яростно сверкнули, – а меня! И именно у меня спрашивать и интересоваться! И вообще, мне кажется, наши с тобой отношения не слишком предполагают, что ты можешь как-то вмешиваться в мою жизнь, особенно обходными путями…
Чем дольше он говорил, чем сильнее отваливалась челюсть у Мишки. И Вике это показалось дурным знаком. Она что было силы сжала руку Яна под столом – молчи, мол. Но этот рыцарь, громыхая забралом, вовсю мчался на поединок. И даже не подумал остановиться.
Наконец он все договорил, и над столом повисла звенящая тишина.
– Вы с Викой… что? – переспросил Михаил не сразу. Видимо, ему понадобилось время, чтобы обрести дар речи.
– Мы с Викой вместе. Мы любим друг друга. И все так и останется! И я никому не позволю вмешиваться…
Не дослушав, Михаил перевел ошарашенный взгляд на Вику и спросил: