Забег на невидимые дистанции

С набитым ртом Сет попросил повторить чай. Бульон он уже прикончил, запивая бургер, впечатляющие размеры которого идеально соответствовали его голоду. Горячая жидкость творит чудеса, буквально поднимает на ноги. Брюнет чувствовал себя гораздо лучше, чем полчаса назад, когда планировал на сегодня отменить все дела и отлежаться под одеялом, борясь с температурой.

Теперь в этом не было необходимости. Он был в состоянии пройтись по паре адресов. Из тех, что не помечены звездочкой, разумеется. Визиты, требующие от него хорошей формы, придется оставить на потом, когда заболевание сойдет на нет и появится возможность проявить физическое превосходство. А вот сбыть товар обычным клиентам вполне можно.

Саул сказал, что справиться нужно за неделю. Значит, откладывать не следует. Пунктуальность и чистота работы откроют ему новые двери в организации – намек более чем понятен. Придется как-то экстренно избавиться от болезни, пока от самого Ридли из-за нее не избавились.

Принесли еще одну кружку чая, по температуре и цвету идентичную предыдущей. Первым делом Сет достал и съел лимон вместе с кожурой. Интуитивно казалось, это пойдет на пользу. Телефон издал тройную вибрацию, проехав по столу пару дюймов. Входящее сообщение. Номер не записан в контактах, но Сет часто видел его раньше, так что мог узнать по последним цифрам. Даже то, как телефон вибрировал, будто намекало на отправителя.

Вздохнув, брюнет все-таки открыл сообщение, хотя не хотел этого делать. Так было всякий раз, когда писали с этого номера. Сначала он медлил и отказывался, затем уговаривал себя прочесть. Расширенные черные зрачки выхватили с экрана набор пикселей.

«У тебя грозный вид, но добрые глаза».

Сет не отвечал, пока не допил чай. Сначала он вообще не собирался этого делать, чтобы соответствовать образу отпетого ублюдка, каковым его считало полшколы. Каждый раз она писала ему вот так, ни с того ни с сего, что-нибудь загадочно-приятное. Как будто этим могла приблизить его к себе.

Если он хочет отделаться от нее, отвечать не стоит. Каждое его слово – поощрение. Но Ридли ничего не мог с собой поделать. Где-то в глубине окаменевшей души ему безумно льстило получать недвусмысленное внимание. Тем более от старшеклассницы.

Где она вообще достала его номер? Зачем пишет все это, открыто выражая симпатию? Неужели ничуть не боится верзилу с дурной славой?

Раньше Ридли в основном нравился ровесницам и девочкам младше себя. Но как только перешел в старшую школу, стал сильнее и крупнее, превратился в особь выносливую, ловкую и опасную, что демонстрировал и в стычках, и на уроках, и в спортзале, некоторые выпускницы взяли его на заметку.

Хизер была как раз из них. Но она предпочитала общение на расстоянии, в отличие от более раскованных (и как правило более раздражающих) соперниц, которые сами заговаривали с Сетом в школе, прикасались к нему и вульгарно заигрывали. Должно быть, они расстроились, когда их любимчик перестал появляться на уроках. Расстроило ли это Хизер или, наоборот, развязало руки? Теперь у нее больше поводов писать ему и меньше страхов встретить в школьном коридоре его прищуренный взгляд.

«Нам не нужно общаться, не пиши мне», – напечатал и тут же отправил Сет, зная, что она замолчит, но только на время. Как будто дает ему остыть, забыть о себе, а потом снова появится, как вспышка молнии в темной комнате. Эти редкие сообщения не вызывали в нем настоящей злости, скорее легкое раздражение. Хизер была как неизлечимая болячка, которая проявляется изредка, но ты от нее никуда не денешься и вынужден будешь смириться. Например, как его правая рука, иногда отказывающаяся выполнять базовые функции.

Ридли искренне считал, что им лучше не общаться. Это расслабит его и даст ложную надежду ей. Ни того, ни другого он не хотел. Да и о чем им общаться? Они из разных миров. Раньше Сет хотя бы в мессенджере сидел, когда тот был на пике популярности, набирал в друзья рандомных людей по всему штату. С кем-то даже перекидывался парой предложений. Но аккаунт в соцсети давно удален, как и прежний Сет, умеющий говорить с людьми. Отныне в круг его общения входят торговцы запрещенными веществами и их клиенты. Он привыкает общаться на их языке, становится одним из них.

Ответа на сообщение не последовало. Хизер не могла его ослушаться, по крайней мере, не сейчас. Она боится его и не хочет попасть под горячую руку, ведь Сета наверняка злит ее навязчивость. То, что кто-то его боится, казалось Ридли естественным. Многие люди его опасались, включая учителей и родную мать. Их подавленный страх больше всего напоминал инстинкт самосохранения, поэтому не вызывал самодовольства.

Хизер Уайт была молчаливой шатенкой, хорошо училась и дружила только с адекватными учениками, такими же тихими, как она. Внешне девушка не отталкивала Сета, но это не делало ее исключением из правила. Он все равно не мог позволить себе сблизиться с кем-то. По правде говоря, у него не было в этом потребности. В одиночестве Сет не испытывал дискомфорта. Наоборот, черпал из него силу и независимость.

В свои пятнадцать Ридли ощущал себя на все тридцать. Он переходил изо дня в другой день с крепнущей уверенностью, что его никто не любит и не полюбит, и не стоит делать из этого трагедию. На близкие отношения его психика поставила блок. Он не умел ни открыться, ни довериться кому-то, и все, что переживал, переживал глубоко в себе. Может, поэтому его одолевали неконтролируемые вспышки агрессии – накопившееся стремилось вырваться одной порцией.

Какой смысл встречаться с кем-то, да и вообще сближаться? Люди обманывают и предают, это неизбежный закон природы. Так стоит ли им доверять? Он видел, как его родители пришли к разводу. Как любовь, обожание и взаимопонимание превратились в презрение, отчуждение и ненависть буквально по щелчку.

Любые отношения обречены на разрыв, потому что вечно ничто не длится, особенно эмоции. Чувства к кому-то – это затянутые людьми узлы, которые неизбежно развязываются временем.

Сет сознательно выбрал не участвовать в этом.

Он оберегал людей от себя, зная, что может навредить им, и не желал испытывать боль, которую они тоже могут причинить. Так было спокойнее. Правильнее. Но эта девушка… как и зачем она привязалась к нему, если его безразличие уже вредит ей?

Грозный вид, но добрые глаза. Ну надо же. Так хорошо запомнила его или нашла фото? Идеализировать объект симпатии – так предсказуемо. И так ожидаемо от девушки на пороге взрослой жизни. Только вкус на парней у нее, надо признать, странный. Или женщина всегда подбирает кого-то, кто ей максимально не подходит, чтобы влюбиться? Подонка, который не посмотрит в ее сторону.

Сет снова задумался о мнимой тождественности внутреннего и внешнего я, которую люди возводят в абсолют по непонятной ему причине. Они убеждены, будто знают тебя, но на деле ты другой человек. И совсем не соответствуешь образу, который тебе придумали, отталкиваясь больше от собственных фантазий, чем от фактов.

Хизер неприятно удивится, узнав, чем он занимается, на кого работает и какие поручения под звездочкой ему приходится выполнять. Что тогда она скажет про его добрые глаза? Продолжит ему написывать? Постарается понять и помочь? Есть люди, от которых стоит держаться в стороне, чтобы не разрушить себе жизнь. Объяснить это невозможно, только позволить понять самостоятельно.

Люди бы сторонились Сета, если бы слышали его мысли, его намерения, истинные поползновения его желаний, которым он не дает волю. Но по какой-то необъяснимой причине отдельных экземпляров влечет в его сторону непреодолимо, словно в водоворот, несмотря на угрюмый вид и напускную злобу, на жуткие сплетни, которые о нем ходят, на драки, в которых он участвовал, в целом на его негативное амплуа. Находятся смельчаки, которых это не отталкивает! Например эта Хизер.

Девушка не скрывает симпатии, но что с того? Как ему с ней быть? Эти чувства – не его вина и точно не его ответственность. Сет не планировал себе такой проблемы, наоборот, избегал женского внимания. Но, должно быть, его недоступность и слава будущего бандита оказались главным топливом для влечения. Отсутствие взаимности воспламеняет куда сильнее, чем ее наличие.

Если бы Сет умел общаться с людьми, особенно с девушками, он бы объяснил свою позицию Хизер. Но у него получалось лишь односложно и незаинтересованно отвечать на ее сообщения, да и то не всегда. И она этим довольствовалась, позволяя вытирать о себя ноги.

В каждом болоте водится аллигатор. Так говорил тренер о человеческой сущности. На своем болоте Сет вывесил огромную табличку «БЕРЕГИСЬ!», но всегда найдутся те, кто или читать не умеет, или воспримет предупреждение как вызов, и все равно полезет купаться. И это не его проблемы. Его проблемы вращаются точно не вокруг девушек и отношений, плевать он хотел на всю эту чушь. Работа, деньги и жилье. Он должен обеспечить себе независимое существование. И будущее, в котором все будет так, как он решит. Остальное – не его дело.

Добрые глаза, ну конечно. С этими глазами ему предстоит избивать и запугивать людей, и сделает он это с удовольствием, которого не скрывает даже от себя. Все кругом ошибаются на его счет. Даже те, кто не в восторге от его персоны, не представляют, насколько в действительности все плохо. Только Сет знает, кем является. Бесповоротно и бескомпромиссно. И еще, может быть, глава организации догадывается. Не просто так ему дают шанс проявить себя в качестве коллектора.

На самом деле происходящее напоминало Сету теорию Хэнка о социальном равенстве. Тренер потратил время и силы, чтобы привить подопечным специфические взгляды на пребывание в обществе. Не считать себя кем-то особенным, не смотреть на других свысока, не возводить кумиров. Помнить, что глобально люди одинаковы, и не ощущать себя лишним, худшим, недостойным. Ко всем относиться одинаково: превосходство сиюминутно, как и статус изгоя.

Потенциал способностей открывают обстоятельства, а не врожденные качества. Любой из курьеров Саутбери мог оказаться на его месте, если бы вовремя проявил себя. А точнее, если бы сложилась ситуация, в которой можно это сделать. Когда-то Хэнк демонстрировал эту мысль на примере лучших игроков команды – Сета и Хью. Драконы посчитали ее убедительной, хоть и парадоксальной.

Тренер внушил им, что все люди равны, отдельно взятый человек не лучше и не хуже прочих. Что бы там ни было. Правильно это или нет, но и Сет, и остальные драконы продолжали жить с этим принципом на подкорке, интуитивно следовать ему как этической норме, не требующей доказательств. Некоторых из них Хэнк воспитал лучше, чем родители, но руководствуясь более жесткими методами.

И сейчас Ридли ощущал себя на пороге тех самых обстоятельств, подчинившись которым, можно проявить свой потенциал и стать кем-то другим. Но это не сделает тебя особенным. Стоит об этом помнить. Как только зазнаешься, жизнь ставит на место, отбрасывая на десять шагов назад.

Чай закончился. Женщина не сочла нужным обновить счет, поэтому Сет, взглянул на чек, добавил за вторую кружку. На этот раз в уборную он ушел вместе с курткой. Закрывшись в дальней кабинке, брюнет присел на опущенную крышку унитаза и осторожно распечатал сверток, надрезав перочинным ножом.

Нужно было разделить пакеты в соответствии с адресами, чтобы ничего не перепутать в момент выдачи и не засветить чужой товар. Изучив лаконичный список хмурым взглядом, Ридли решил начать с тату-салона на Ривер Трейл. По пути как раз будет аптека на Х-образном перекрестке.

Подросток выложил два пакетика марихуаны и один пакетик кокаина в отдельный карман, ножик вернул в отделение с кастетом, а полегчавший сверток – на прежнее место, во внутренний карман на груди. Накинул куртку и плотно застегнулся. Все. Теперь он готов прогуляться.

Покидая кафе, Сет обратил внимание, что оплата с его столика исчезла, как и неуловимая женщина, совмещающая функции кассира, официанта и уборщицы. По крайней мере, его сытно накормили и не пытались завязать разговор о погоде, изображая вежливость. Два жирных плюса в копилку заведения.

Когда Сет оказался на улице, время перевалило за одиннадцать утра. Снег все так же слепил глаза жестокими искрами. На всякий случай юноша еще раз проверил сотовый, ожидая увидеть оповещение. Но экран был чист, прямо как безоблачное небо над головой.

За полчаса Ридли преодолел нужное расстояние и заскочил в аптеку, где попросил что-нибудь быстродействующее от гриппа. Фармацевт посоветовала раствор в пакетиках, Сет взял сразу несколько штук – на сегодня-завтра. На улице он надорвал уголок и выдавил лекарство в рот. Микстура оказалась горькой и белой, по консистенции напоминала цемент и оставляла на языке неприятные твердые крупицы. Скорее всего, ее требовалось разводить теплой водой. Ничего, с чаем в желудке смешается.

С порога аптеки Сет видел начало Ривер Трейл.

Столбы электропередач, высокие, сырые и серые, с красно-белой разметкой, опутанные паутиной проводов, упрямо подпирали синеву неба. Почему-то здесь их было особенно много. Черная дорога с белым пунктиром, окаймленная грязными сугробами в половину человеческого роста, мокро блестела от снега, растаявшего под колесами проезжающих автомобилей. В промежутках между светло-серыми, кремовыми и бордовыми домиками с аккуратной закругленной черепицей выглядывала бетонированная набережная, а за нею яркая лента реки, вторящая оттенку неба. Воздух был чист и приятен на вкус.

Краски и формы, свет и температура окружающего пространства вселяли какое-то непривычное чувство. Не радость, нет. Неравнодушие. Сет ни за что бы не признал, но красота и тишина влияли на него умиротворяюще. Как дудочка факира на королевскую кобру.

Выдохнув крупное облако пара, брюнет закурил, прикрывая зажигалку от ветра, и двинул в сторону пешеходного перехода. Саул учил его не привлекать внимания в общественных местах, особенно когда карманы набиты товаром, и не нарушать даже мелких правил. Вести себя как все. Не озираться, не нервничать. Забыть, что несешь клиентам дозы. И не смотреть людям в глаза, в противном случае тебя точно запомнят.

Сету нравился этот район рядом с рекой. Если прислушаться, можно уловить, как шумит вода. Он задумался о том, чтобы подыскать здесь комнату (или хотя бы спальное место) с неразговорчивыми хозяевами, которые не будут трогать его вещи и лезть не в свои дела. Было бы неплохо.

Идти оказалось недолго. Огонек сигареты как раз добрался до фильтра, когда Ридли достиг пункта назначения. Докуривая, он рассматривал объявления на столбах в поисках жилья. Но там были только пропавшие люди или предложения о работе. Как обычно.

Поднимаясь по узкой ржавой лестнице, брюнет запоздало подумал, что в этот час тату-салон может быть еще закрыт, но решительно дернул на себя ручку пластиковой двери, и та подалась. Будь она заперта, мог бы и вырвать с мясом.

Сет оказался в тесном помещении с дверью в каждой стене и почувствовал себя Алисой в стране чудес. Плотные жалюзи создавали внутри сумрак. Видимо, местные обитатели, словно уэллсовские морлоки, не очень любили свет, предпочитая активность в темное время суток.

Стойка регистратуры ютилась слева, больше напоминая трибуну дешевого политика. Черная кушетка приткнулась к правому окну от входной двери. На ней лежала пустая коробка из-под пиццы и пивная крышка. О местонахождении бутылки история умалчивала. Стены оттенка антрацит украшали несколько абстрактных картин в рамках из светлого дерева.

Сет принюхался. Пахло краской, спиртом и чем-то жженым, а еще мужским одеколоном и пивом.

Никого не увидев, Ридли проследовал дальше по коридору напротив входа. Он шел на звук голосов, расстегивая куртку, и попал в овальный зал, размеры которого казались скромнее из-за захламленности. Столики и передвижные кресла, машинки, наборы настольных игр, эскизы, целые стеллажи баночек с чернилами и баллончиков аэрозольных красок, пачки сигарет и пепельницы в виде черепов, пустые бутылки, матовые черные манекены и белые настольные лампы, виниловый проигрыватель и даже проектор – все смешалось и единой пестрой волной ударило по сетчатке.

Ридли замер, отделяя от визуальной кутерьмы шевелящиеся фигуры. Трое парней смотрели на него, одинаково приподняв брови. Рыжий, тощий и альфа – так он их окрестил, зная, что не запомнит имен, даже если они представятся.

Пауза затянулась.

– Привет, ты по записи? Мы открываемся через пятнадцать минут, подождешь? – дружелюбно сказал рыжий. Голос у него был уставший, будто он работал всю ночь. Но Сет Ридли знал эту усталость, он слышал ее много раз в голосах клиентов.

Разглядывая внешний вид остальных и уже машинально разыскивая следы систематического приема веществ, Сет догадался, почему женщина в кафе смотрела на него с неприязнью. Наверное, он сам сегодня выглядел, как они.

– Я от Саула, – бесстрастно ответил он.

Держа руки в карманах, брюнет по привычке ощупывал кастет. Здесь он ему не пригодится, даже если что-то пойдет не так. Троих он уложит еще до того, как они поднимутся из кресел. Словно читая его мысли, в помещение с той стороны вошел еще один – долговязый, белобрысый, коротко стриженный, с кислотно-желтыми тоннелями в ушах. Из-за двери слышался шум сливного бачка.

– Это еще кто?

– Говорит, от Саула.

– Саул скоро к нам из детсада будет присылать.

– Не обращай на него внимания, он всегда бурчит после того, как сходит утром посрать.

Засмеялись все, кроме Сета. Ему не понравилось, что о нем говорили так, будто его тут нет.

– От Саула, говоришь. Что принес?

– Что заказывали, – ответил Сет, не меняя лица.

– Тогда выкладывай.

– Деньги вперед.

– Том, принеси нашему гостю оплату.

Томом оказался рыжий паренек, бывший тут на побегушках то ли из-за дружелюбия, то ли по праву новичка.

– Расскажи пока про товар. Улетный? Цену оправдывает?

– Чистый. Как всегда.

– Сам-то пробовал? – не без издевки спросил белобрысый, вновь намекая на возраст курьера.

Сет не пробовал, но соврал, чтобы осадить белобрысого. Тот явно видел в нем конкурента на роль самого крутого в этом помещении.

– Классная у тебя татуха на шее. Не у нас бил?

– Нет.

– А где? В Саутбери мало салонов, мы всех коллег знаем.

– На дому, – уклончиво ответил Ридли.

– Родители хоть разрешили? – не унимался блондин с противной ухмылкой.

Сет проигнорировал очевидную провокацию с удивительным спокойствием.

– А куда ведет этот штрих-код? Или что означает? Я не видел такого раньше.

– Обычно штрих-код означает, что вещь можно купить.

– Завали уже, Билл. Ну?

– Мы с друзьями сделали ее на память.

– О чем?

– О нашем друге.

– А что с другом случилось?

– Неважно.

Наверняка они вспомнят этот случай, если рассказать подробнее. Весь город помнил о трагедии. Не так уж много времени прошло. Но Сет не стал делиться деталями. Хватит воспоминаний. Он здесь по работе.

– Значит, друга больше нет, а татуировка есть. Причем не у одного тебя, а у целой группы людей, да? Тебя как зовут? – спросил тот, которого Сет окрестил альфой.

– Сет.

– Меня Дэнис. И почему мне знакомо твое лицо, Сет? Ты же у нас первый раз курьером. И клиентом не был.

Ридли отлично знал ответ, но выбрал пожать плечами.

– А ты не связан случайно со спортом? Может, раньше играл?

– Никогда не увлекался.

– Тебя бы в регби с руками оторвали.

– Том не может найти подготовленные для оплаты деньги или их не существует? – в лоб спросил Ридли. – А вы меня болтовней отвлекаете.

В то же мгновение в зал почти вбежал рыжий, держа в руках тонкий бумажный сверток. Сет принял его, развернул и пересчитал. Все молчаливо ожидали, пока он сменит гнев на милость. Убедившись, что сумма верная, курьер отпустил товар. Татуировщики быстро спрятали пакетики, расфасовав по карманам. Настроение у них улучшилось, даже у белобрысого Билла.

– Не думай о нас плохо, Сет. Мы ничего такого не замышляли. Мы честные ребята. Нет денег – нет товара. Мы не тратим время Саула. Мы уважаем его.

– И его подчиненных, – добавил Том с обезоруживающей улыбкой. Ребята странно на него посмотрели. Сет решил, что с него хватит.

Он уже почти развернулся, как его с удивлением окликнули:

– Уже уходишь?

– У меня есть другие адреса.

Ошибка, Сет Ридли! Нельзя клиентам знать, первое: что твои карманы забиты товаром, второе: адреса других клиентов, которым ты его еще не успел сбыть. Жадность наркомана – прямая угроза для курьера. Решат грабануть – без труда выследят и стукнут по голове. Заберут и деньги, и заказы. Саул был бы недоволен твоей внезапной болтливостью.

– Я заметил на тебе цепочку и кольцо. Тоже любишь украшения?

– Как это относится к сделке? – брюнет замер от удивления.

Кажется, пронесло. Но больше так ошибаться нельзя, это перебор. Квартет наркотатуировщиков переглядывался, медля с ответом.

– Мы же тут еще и пирсинг бьем. Хочешь, и тебе сделаем? В знак… доброй воли. Чтобы замять конфликт.

Теперь Сет сообразил, что к чему. Оценив его серьезность и строгое следование протоколу, парни решили, что лучше подружиться, чем нажить себе такого врага. Возможно, они в курсе, что их адрес тоже может однажды попасть под звездочку, и тогда Сету придется разбираться с ними иначе. Вот и пытаются заранее задобрить, чтобы легче отделаться в будущем: оказав услугу, можно иметь точки влияния. Хитрый ход, хотя и очевидный.

Ридли позволил себе ухмылку. Здесь его опасались, и он мог расслабиться.

– Чего зубоскалишь? Мы от чистого сердца.

– Да, за счет заведения. И без предварительной записи, заметь. Пока есть время до открытия.

Том приблизился к нему с хитрой полуулыбкой. Выглядел он так, будто узнал в курьере Сета Ридли, знаменитого бомбардира хоккейной лиги Саутбери, игравшего под номером пятьдесят шесть, и пытался своим видом на эту догадку намекнуть. На Томе, как на вешалке, висели спортивные трико и серая футболка с розовым осьминогом, наполовину стершимся. Только вблизи Сет заметил маленькую татуировку на его виске в виде буквы R, заключенной в форму куба.

– Давай-ка пробьем тебе уши, – Том предложил таким тоном, словно это был вопрос решенный.

Идея не вызвала у Сета отторжения, даже не разозлила, хотя он терпеть не мог, когда за него решали. Почему-то он был согласен на нее с самого начала. Или дело было в подкупающем дружелюбии рыжего?

Десять минут спустя Сет Ридли вышел из тату-салона с ноющими мочками, в которых сидели крошечные серебристые гвоздики. Словно две капли ртути. На расстоянии неприметные, сережки аккуратно смотрелись вблизи. В них не было ничего лишнего. Но Сет планировал чуть позже приобрести колечки диаметром, может, с мизинец. Кольца в ушах ему нравились.

В глубине души он радовался спонтанному решению. Сам бы он никогда не добрался проколоть себе уши. Планировать, записываться, выбирать… слишком энергозатратно. А если все решено и сделано за несколько минут, проще принять перемены. Прокалывал ему белобрысый, причем без всяких проблем. Не мешал личное с профессиональным. Даже гвоздики сам подобрал и улыбнулся на прощание.

В отличие от клиентов, курьер понимал, что великодушный жест не помешает ему избить каждого из парней, если это потребуется. Они не взяли с него денег, но если деньги потребуются с них, Сет сделает то, что должен. Без угрызений совести. Бизнес есть бизнес.

Репутация в организации и доверие Саула важнее, чем сомнительные клиенты с приступом внезапной щедрости. Понимают ли они это? Скорее да, чем нет. И все равно уломали его на бесплатную процедуру.

Брюнет посетил еще пару адресов, где все прошло без сучка и задоринки. Грязную квартиру, полную невменяемых торчков, и автомобильную заправку прямо наискосок от полицейского участка. Служители порядка иногда и представить не в силах, какие дела проворачивают у них под носом. Чем меньше прячешь, тем лучше спрятал.

Пока хватало сил, ему хотелось выжать из этого дня максимум пользы. Гладкий сбыт товара на трех точках за половину дня, да без единого конфликта (если не считать провокации белобрысого) – что может быть лучше для курьера? Такими темпами завтра можно устроить себе заслуженный отдых, чтобы отлежаться. Останется всего шесть адресов, два из них под звездочкой.

Можно спокойно растянуть на неделю. Сдать все в срок, но при этом не лезть из кожи вон, доказывая компетентность. Во взрослой жизни необязательно быть круглым отличником, чтобы твоя роль всех устраивала. Достаточно делать ровно то, что тебе поручено. Не больше и не меньше.

Эти мысли обрадовали Сета, и он снова закурил, машинально проверяя дисплей телефона – нет ли пропущенных. Или сообщений. Экран оставался язвительно пуст. Юноша одернул себя. Еще не хватало, чтобы его настроение зависело от общения с кем-нибудь! Стремиться чувствовать, что нужен кому-то, – это не про него и не для него.

Между вторым и третьим адресом пришлось выдавить в рот еще один пакетик мерзкого раствора. Сет повозил языком во рту, сублимируя жевательный рефлекс, проглотил, морщась. Состояние держалось на отметке «терпимо», к тому же проколотые уши на морозе отвлекали от ломоты в теле и отдаленного озноба. Если бы поля шапки доставали, он бы натянул их еще ниже, и плевать, как глупо это выглядит. Забота о внешности сильно проигрывает в борьбе с паршивым самочувствием.

Вскоре Сет ощутил желание подкрепиться. Утренняя еда провалилась, желудок снова урчал. Посчитав это хорошим знаком, он не стал откладывать обед в долгий ящик. Ему нравилось кушать в случайных местах. Прямо там, где голод заставал его с поличным. Этот маленький город, по которому приходилось часто и много гулять пешком, приятно удивлял разнообразием кухни. На юго-западе попадалась отменная азиатская лапша, в северных районах почему-то были изумительные хот-доги. А Сет был практически всеяден.

В первом попавшемся кафетерии оказалось приличное меню, но множество шумных людей портили впечатление. Ридли сделал над собой усилие и встал в очередь, схватив из стопки пластмассовый поднос. На дне подноса лежал флаер с рекламой грядущий скидок на бизнес-ланч. Терзаемый голодом желудок не понял бы сейчас принципиальности мозга, обладателю которого не нравится находиться в толпе. Но поесть в этом шумном месте с приветливыми улыбками кассиров Сету так и не удалось.

Заметив на одном из соседних подносов бифштекс с кровью, Сет задержал на нем взгляд и почувствовал себя странно. Накатила волна слабости и тошноты, голова закружилась, словно к ней перекрыли кислород. Почуяв неладное, крепкий брюнет большими шагами направился к выходу, швырнув поднос в сторону и расталкивая людей.

Его вывернуло прямо на входе. Он едва успел согнуться пополам через перила. Горячая едкая жижа растопила высокий сугроб, образовав зловонную желтую воронку. Люди сторонились, отворачивая лица детей, а кто-то и вовсе передумал заходить внутрь после такой красноречивой рекламы.

Сойдя с лестницы, Ридли сел на корточки и вытер лицо и руки колючим снегом. Сияющий холод приятно очистил кожу. Ну, вот и пригодился.

Тело выламывало с новой силой. Резким толчком болезнь взяла верх над ситуацией. Похоже, это не просто грипп, а какая-то кишечная инфекция. Мама бы точно знала, что с ним и чем это вылечить.

С каких пор его воротит от вида крови? Он столько раз разбивал кому-нибудь губы, носы, рассекал брови, выбивал зубы, а затем отмывал кулаки от бурых следов своего гнева, что это даже не воспринималось, как чья-то кровь… Но стоило посмотреть в ту тарелку, где алая жижа пузырилась на полусыром коричнево-розовом шмате, и перед глазами восстал тот вечер, словно оживший труп, и горло упрямого Дезмонда, который пытался звать маму, зная, что умирает.

Брюнет выпрямился, шаткой походкой поплелся к ближайшей лавочке, выкрашенной в беззаботный лавандовый цвет, и обрушился на нее обессиленным грузным телом. Закурил дрожащими пальцами, покрасневшими от снега. Пытался сосредоточиться на сигарете, но тщетно. Тогда он схватился за голову и стал растирать воспаленные глаза, будто пытаясь выдавить из орбит, а их все щипало и щипало. Аппетит пропал без вести.

Все, что наполняло этот вонючий несправедливый мир, вплоть до последней мелочи, злило и раздражало Сета Ридли, бывшего лучшего бомбардира легендарных Лиловых Драконов, а ныне наркокурьера без дома, родителей и друзей.

К нему приближались смельчаки, осторожно интересуясь, не нужна ли помощь, но он всех прогонял, отмахиваясь рукой с тлеющей сигаретой и не поднимая лица от созерцания тротуара, и его оставили в покое.

Опасно, когда у человека отключается чувство меры. Он быстро звереет, откатываясь на уровень агрессивного примата с базовыми инстинктами. Любому из нас – пара шагов до чудовища. Хэнк абсолютно прав, люди действительно одинаковые. Они одинаковы в своей способности к стремительной деградации.

Каждый из них, включая Хэнка, все это время взваливал вину только на себя, но никто не мог разделить ее на всех, чтобы стало полегче. Не умел. Они все виноваты. Как же сильно они все виноваты. Этого не искупить. Ни временем, ни кровью, ни страданиями, но муками совести, ничем.

Деза больше нет. Драконов больше нет. Прежнего Сета больше нет.

Только штрих-коды на шеях нескольких бывших хоккеистов, что ведут на статью о трагической гибели подростка. Словно полосатое клеймо. На память о содеянном, на всю жизнь.

Первое время ему снилось случившееся. В тот период Сет старался спать как можно меньше, чем расшатал себе психику и окончательно разрушил отношения с излишне опекающей матерью. Единственное, что ей нужно было сделать, это оставить его в покое, но женщина слишком переживала за сына, чтобы поступить правильно и сохранить с ним хотя бы слабую связь. Каждое утро к ней выходил какой-то другой мальчик. Жестокий, строптивый, огрызающийся даже не людям, а самой жизни. Он говорил с предметами и часто разрушал их за что-нибудь. Словно они были живые, и он хотел убить их. От этого становилось не по себе.

Отец Сета никогда таким не был, хотя и звания добряка не заслуживал. Дошло до того, что женщина боялась сказать лишнее слово. О психологе она не смела заикнуться, заранее зная реакцию сына. Это было отвратительное время – первые месяцы после роковой тренировки. А потом кошмары закончились, как и скандалы. Словно по щелчку. Или у Сета иссяк запал, или он перенаправил энергию в новое русло. Школа оказалась для этого изобильным местом.

Вот и сейчас ему очень хотелось что-нибудь сломать. Разрушить до основания, выместить куда-то этот бессильный гнев, питающий сам себя. Единственное, что останавливало, – сейчас у него банально не хватит энергии.

Рука с перебитыми связками ныла изнутри, будто в ней вращали колючую проволоку, тошнота и голод смешались в одно ощущение, требовательное, мучительное своей неразрешимостью. Сет Ридли замерзал на скамье, не желая шевелиться. Ему было все равно. В чем смысл вставать и куда-то двигаться? С другой стороны, еще более бессмысленно зацикливаться на том, чего не можешь изменить. Чувства против рассудка, и рассудок всегда проигрывает.