Глава 17
– Как прошёл Ваш день? Были ли галлюцинации? – интересовался Юнхо у сидящей рядом девушки.
Деревья отбрасывали прохладную тень, спасая от палящего солнца. Жара обволакивала город, заставляла асфальт чуть ли не дымиться, а людей переходить на шорты и майки, либо сидеть по домам, жалуясь на невозможную духоту, к коей они не привыкли. Лето выдалось просто аномально жарким.
Длинные, немного костлявые пальцы вплетались в чужие, сжимали тёплую ладонь, успокаивающе поглаживали мягкими подушечками, вызывая мелкую россыпь мурашек по всей коже. Мужчина сидел на скамье рядом с зеленоволосой девушкой и уже даже не боялся осуждения со стороны, ведь Сора – не его пациент, да и они не в стенах клиники, а тихо-мирно, в парке.
– Недавно приливы начали проходить чаще, раньше была определённая система, они словно по расписанию наступали, теперь же что-то не так… – напряжённо рассказывала девушка, сжимая чужую ладонь в ответ всё сильнее. – Но я справляюсь, не переживай.
Юнхо наклонил голову в бок и улёгся щекой на оголённое плечо. Еле заметная колючая щетина проехалась по загорелой коже, Мин удобно умостился, словно кот, и медленно выпустил из лёгких воздух.
– Я уже который год вот так могу ложиться к тебе на плечо, на полных правах ложиться, на тех же правах целовать, быть рядом, держаться за руки и всё такое… Но никак не могу смириться с тем парнем. Я знаю: то, что происходит между вами – вынужденные меры, да господи, это даже не поцелуй, но почему мне неспокойно?
– Ты что, ревнуешь? К Тэёну? – девушка резко повернула голову в сторону разложившегося на её плече и звонко рассмеялась. – Он же малыш совсем, у нас разница почти в десять лет.
– В этом плане я проигрываю, он моложе, – монотонно пробасил Юнхо.
– Но ты любимее, – вытянула свою руку из ладони мужчины Сора, тут же зарывшись ею в густую копну чёрных волос парня. – Он мне как младший братец, а ты…
– Тогда, если бы тебе предложили спасти кого-то одного, кого бы ты выбрала? – Юнхо поднял голову с плеча и распрямил спину, уставившись цепким взглядом чёрных глаз-лодочек на растерянное лицо девушки.
– Ты что такое говоришь… – тихо пробормотала она, переключив всё своё внимание куда-то на свои колени. – Ужасный вопрос. Я не хочу на него отвечать. Не хочу выбирать. И это не влияет на тот род отношений, который связывает меня с тобой и меня с ним. Это разное, понимаешь? Тоже любовь, но совсем другая.
– Почему я просто не могу взять тебя и увезти подальше из этого города? – криво усмехнулся Юнхо, точно так же опустив взгляд в колени. – Почему нас всё время должно что-то держать? Если, как ты говоришь, твоя вода – она на всю жизнь, то и Тэён на всю жизнь?
Юнхо раздражённо пнул носком шлёпка асфальт, совершенно позабыв о том, что пальцы на его ногах открыты. Кожа проехалась по шершавой поверхности и тут же вспыхнула ноющей болью. Наверняка содрал до крови. Лицо исказилось, покраснело. Сора повернула голову в сторону мужчины и покачала головой. Руки её потянулись к лицу Мина, но тот дёрнулся и ушёл от прикосновения.
– Я знаю, что это эгоистично, знаю, как это выглядит… – горько усмехнулся Юнхо, подняв подбородок кверху.
– Я всё понимаю. Я уеду с тобой, обещаю, но лишь когда мы найдём для Тэёна замену мне. Мы ведь не одни такие, кто видит воду, есть ещё люди, но большинство из них умирают, так и не найдя того, кто смог бы спасти… Я хотела бы съездить с тобой на водопады. Однажды… Как думаешь?
Юнхо мягко улыбнулся и вновь запустил свои пальцы в чужие, стиснув ими тёплую ладонь. Он прекрасно понимал, что ни на какие водопады Сора с ним не поедет, ведь даже если она найдёт кого-то для Тэёна, то, покинув его, умрёт сама. Одно неизменно не может существовать без другого, а Юнхо просто-напросто не в состоянии стать заменой. Как бы он сейчас тоже хотел видеть воду…
end flashback
– С того дня она стала чаще жаловаться на сбои в промежутках времени приливов, она часто плакала, у неё случались срывы, а я просто не выдержал и в один из таких дней снова предложил пропить ей таблетки от галлюцинаций. Это был «Helix». Она зачем-то согласилась… Тогда, буквально через неделю, ко мне прибежал Тэён, ворвался прямо в кабинет и высказал всё, что обо мне думает, ведь из-за этих таблеток Сора была не в лучшем состоянии, да ты, думаю, понимаешь. Она упала в обморок как раз в самый ответственный момент, когда случился прилив, именно во время прилива организм максимально слабеет, и в случае, если ты пьёшь такие препараты, твоё сознание практически сразу отключается. Всё обошлось, но Тэён в тот день мне ясно дал понять, что я гублю её. А ведь действительно, я подталкивал её на побег, который может стоить ей жизни, я в неё не верил, кормил таблетками… Она ведь не такого заслуживала. Она заслуживала Тэёна – заботливого, внимательного юношу, который готов был ради неё на всё. Я часто видел его издалека, сталкивался с ним на просторах города, я знал о нём по рассказам Соры, но ни разу не видел и не слышал о такой черте его характера, которую он проявил в тот день. Этот мальчишка добр, открыт, всегда так спокоен… Но когда дело касается тех, кто дорог, он – защитник. Он был куда сильнее и отважнее меня. Я тогда струсил.
– А что же с ней случилось? – еле слышно поинтересовалась Нарим, не сводя растерянного взгляда с доктора. – Неужели таблетки, которые Вы прописали? Разве она не перестала их принимать?
– Таблетки здесь ни при чём. Они были одним из факторов, а причина ухода её неизвестна. Но это не таблетки.
– Тогда почему Тэён винит Вас? – искренне не понимала девушка.
– Потому что я сдался, – поднял полный боли взгляд на Нарим мужчина, скрипнув напряжённой челюстью. – Я пообещал больше не прикасаться к жизни Соры, хотя Тэён меня об этом и не просил. Он ненавидит меня за это. Я не был с ней тогда, когда ей было страшно, отказался от неё, когда был больше всего нужен.
– Из-за чего она ушла?
– Я узнал о её смерти ночью, мне позвонил кто-то из коллег тогда. Когда я приехал по адресу, то нашёл бездыханное тело посреди огромного полузаброшенного дома и склонившегося юношу, который так и не поднял голову ни спустя час, ни спустя два. Не знаю, плакал ли тогда Тэён, у меня даже не было сил заглянуть ему в глаза… – Юнхо замолчал на секунду и, набрав в грудь побольше воздуха, продолжил: – У неё было отторжение. При отторжении у тебя начинает в период прилива идти кровь через рот, она может как просто выходить, так и болезненно откашливаться.
Нарим крупно вздрогнула и подхватилась с места. Глаза налились испугом, а дыхание начало колебаться. Сердце словно сдавило со всех сторон.
– Кровь? – дрожащим голосом переспросила она.
– Когда пошло отторжение, процесс необратим, приступы будут всё сильнее, а потом организм просто не выдержит…
– Это значит – смерть? – прошептала девушка.
Юнхо коротко кивнул и опустил голову. По щекам Нарим покатились неконтролируемые слёзы, девушка развернулась в сторону выхода и спешным шагом направилась к двери. Шаг сменился на бег. Тэён…
***
Тэён провёл подушечками пальцев вниз по шее и нервно сглотнул. Отражение в настенном зеркале пугало, глаза почему-то горели испугом, а сердце нещадно колотилось о стенки грудной клетки. Парень пытался ровно дышать, он выходил из ванной комнаты, ноги его заплетались, он всем нутром своим чувствовал что-то неладное, но не понимал, что творится.
– Как думаешь, сколько мне осталось? – пробормотал юноша пустоте и, подойдя к деревянному письменному столу, сел на компьютерный стул, уставившись на найденную недавно Нарим фотографию. На него с фото смотрела прекрасная улыбающаяся девушка, её лицо совсем не портила худоба, она даже делала её уникальной, ведь поставь Сору на фоне других людей, она будет разительно отличаться, и не только ярким цветом волос и грубым макияжем. – Когда-то хотел последовать за тобой, но сейчас всё иначе… Так не хочется умирать, знаешь? Она ведь не справится без меня… Я бы хотел всё изменить, но не знаю как. Дай мне хотя бы знак, – растерянно улыбнулся Тэён фотографии и прокрутился на стуле, развернувшись в противоположную от стола сторону. Большие кофейные глаза, почти не моргая, смотрели на дверь.
***
Дверь в кабинет захлопнулась, а Юнхо тяжело выдохнул. Помещение погрузилось в тишину, и лишь где-то возле окна послышалось шуршание. Мужчина развернулся в сторону шума, лицо озарил яркий солнечный свет, а уголки губ еле заметно приподнялись в улыбке.
– Ты напугал её, – пробормотал со стороны окна женский голос, и штора с левой стороны начала отодвигаться, высвобождая из своих плотных объятий сперва одну тонкую бледную руку, а затем и вторую. – Я аж растрогалась от твоего рассказа. Но мог бы хоть слова подобрать помягче, она ведь знает, что у Тэёна тоже отторжение. Мы оба знаем, куда она так быстро побежала…
– Я не умею рассказывать мягче, плохо у меня с подбиранием слов, – проворчал себе под нос мужчина, полностью отодвинув штору.
Перед ним стояла худощавая девушка в коротком голубом платье. Лицо её с тех пор было почти невозможно узнать без яркого макияжа, на нём не было ни грамма косметики, а от некогда зелёных волос остались лишь сильно выцветшие салатовые кончики поверх натуральных тёмных прядей, собранных в высокий хвост.
– Удивительно, как ты стал психиатром, – усмехнулась девушка. – Грубый и бестактный.
– Меня многие не любят, я привык, – передразнил усмешку напротив Юнхо.
– Многие… Но не я.
Глава 18
Нарим решительным шагом пересекала длинный затемнённый коридор. Через мелькающие из дверных проходов окна вливались оранжевые полосы тусклого закатного солнца, шаги эхом застывали на бетонных стенах; сидящий в дальней комнате человек уже навряд ли воспринял бы появление девушки как неожиданность, это слишком очевидно – её было слышно, ещё когда она только вошла в здание. Тэён развернулся лицом к гостье, как только дверь в его комнату распахнулась. Нарим вошла в просторное помещение и остановилась, так и не отпустив дверной ручки. Парень, до этого, видимо, наводящий у себя порядки, положил тряпочку на стол и неспешно зашагал в сторону обеспокоенной чем-то особы, которая явно пришла сюда не просто так.
– У тебя отторжение, да? – задала вопрос в лоб девушка. Юноша прекратил шаг и в удивлении разомкнул губы, зрачки слегка расширились, а сердце задрожало.
– Ты о чём?
– Не обманывай. У тебя отторжение, кровь изо рта выходит во время прилива! – повысила голос Нарим, а Тэёна внутри скрутило неприятное чувство испуга. – Как давно?
– Полгода, – коротко ответил парень и опустил взгляд в пол, лишь бы не смотреть в переполненные отчаянием глаза. В них плескался страх вперемешку со злостью.
– Оно ведь ухудшается, верно? Ты умрёшь? – шёпотом спросила девушка, устремив покрасневший от напряжения взгляд на юношу. Глаза заблестели, дыхание перехватило на тот самый краткий миг молчания. Тишина ничего хорошего не сулила, да Нарим и без его слов всё поняла. – Господи… – по щекам скатились первые солёные дорожки, она зажала рот ладонью, так и не отведя взгляда от прячущего лицо парня. – И… В итоге, мы оба умрём, верно?
Тэён поднял совершенно безумный взгляд вверх, на девушку. Нарим смотрела прямо в эти перепуганные глаза, в которых слишком чётко читался ответ. Даже если они спасают друг друга, даже если бегут на помощь, в итоге не выживет никто. Никто не спасётся из этого кошмара, ведь судьба так или иначе всё равно сживёт их со свету.
Послышался очередной шумный всхлип, девушка резко развернулась и зашагала прочь. Юноша возобновил шаг, нагнав рыжеволосую уже далеко в коридоре, однако она не останется, она лишь посмотрит с какой-то горечью во взгляде, прошепчет тихое «Почему ты молчал? Зачем давал надежду?» и одёрнет свою руку, покинув его дом. И он не пойдёт следом, потому что нельзя. Потому что она всё равно убежит.
***
Замах ноги, поворот, удар. Замах ноги, поворот, удар. Чонук выколачивал из подвешенной боксёрской груши всё, что только мог, не жалея ни её, ни своих сил. Широкие чёрные спортивные штаны на свету от тусклой настенной лампы разлетались в пыль всё больше при каждом хлопке о твёрдый материал. Оборудованная под тренировочный зал небольших размеров комната переполнялась звуками учащённого сердцебиения и отчаянных вздохов. Чон устал, его смоляная чёлка слиплась на лбу, а всё тело покрылось испариной, по обнажённым плечам проходилась волна ноющей боли, и парень щурился, но раз за разом вновь перешагивал через себя, продолжая привычный цикл. Замах, поворот, удар. Занятия спортом убивали в нём всё плохое, они избавляли от неприятных мыслей, перекрывали злость банальной усталостью.
Из коридора донеслась трель дверного звонка, и юноша плотно встал на обе ноги, уперев ладони в колени, тяжёлое дыхание хрипами разносилось через всю комнату. Парень сорвался с места и спешным шагом вышел в коридор, направившись через зал прямиком ко входной двери. Дверной глазок явил гостя во всей красе, и Чон резко отшатнулся, повернувшись всем корпусом в сторону ванной комнаты. Со стиральной машины была тут же схвачена широкая фиолетовая футболка. Юноша судорожно натягивал на себя просторную вещь, он без промедления прокрутил защёлку на замке и распахнул дверь. На пороге стояла рыжеволосая девушка. Лицо её было опущено вниз, а небрежно спадающие пряди густых волос перекрывали и без того малый обзор.
– Нарим? – голос Чонука в полной мере выражал удивление. Он её совсем не ждал и даже не надеялся.
Девушка, не поднимая лица, шагнула вперёд, буквально сбив с места перекрывающего путь юношу. Она уткнулась лбом в горизонт чужой шеи и застыла. Чон не дышал. Её руки сминали ткань футболки, а у него сердце как бешеное билось, и губы подрагивали в нерешительности что-либо произнести.
– Что ты…? – еле слышно пробормотал Чон, кончиками пальцев проехавшись по ткани чужой хлопковой рубашки. – Я тренировался, я мокрый, не нужно… Я…
Нарим шумно всхлипнула и сильнее прижалась к парню.
– Я хочу поговорить. Так, как раньше, помнишь? Я приходила к тебе, несла всякую ерунду, пока ты играл в компьютерные игры и слушал меня… Могу ли я поступать, как тогда? Ты можешь даже не слушать, я пойму, но просто побудь рядом. Немножечко…
Как Чонук может не слушать её? Он всегда слушал, пусть и занимался иногда своими делами параллельно, но слушал всегда. Внутри вдруг что-то такой горькой обидой защемило, он и не знал, что ответить на слова девушки; ведь с одной стороны, безумно хотелось себя оправдать, а с другой – всё это было бы так по-детски. Парень невесомо скользнул щекой по чужой рыжей макушке и обхватил девушку обеими руками, всё ещё не рискуя плотно прижаться, ведь ему бы следовало принять душ прежде, а так было слишком неловко. Вот только Нарим на это, кажется, всё равно. Это ведь был Чонук, тот самый Чонук, с которым она так давно и так долго дружит. Где-то глупый, где-то грубоватый, где-то потерянный, где-то не самый правильный и далеко не идеальный, но это был тот самый её лучший друг, которому она до сих пор доверяет всё, что кроется внутри, и несмотря на предательство верит.
– Прости меня, – еле слышно просил Чон.
– И ты меня тоже, – бормотала в ответ девушка.
– Прости ещё раз. Тысячу раз. Десять тысяч раз, – юноша мягко стискивал в пальцах рыжие волосы и прятал лицо где-то сверху. Он весь был с ней сейчас. Предельно искренний и открытый.
***
Комната погружалась в вечернюю мглу, за окном стремительно темнело, а свет в помещении всё не включался. Им было комфортно разговаривать так, они могли не видеть друг друга, но вопреки этому отлично чувствовать эмоции. Они говорили обо всём: о том, что волнует, о том, что тревожит.
– Я не должна была избегать тебя и обижаться, – мотала головой Нарим, – вместо этого мне следовало больше времени проводить с тобой. Ты поступил правильно…
– Я поступил на эмоциях, – отрицал Чонук, – мне следовало посоветоваться с тобой, прежде чем отправлять тебя в психушку.
– Ты хотел меня защитить…
– Я считал, что имею право так поступать. Это эгоизм.
– Это такая ерунда, – усмехнулась девушка, – как мы могли поссориться из-за этого? Если ты был на эмоциях, что тогда творилось со мной?
– Тебе было сложно. Я понимаю. Но теперь же всё хорошо? – с надеждой в голосе пробормотал парень. – У нас целая жизнь впереди и эта пара месяцев ничего не значит.
Нарим сглотнула подступивший к горлу ком. У неё нет впереди жизни, она не знает, когда умрёт, и тем более не знает, сколько осталось Тэёну… Какой ужас, она оставила его одного. Да, ей больно, но разве ему сейчас не больнее?
– Я боюсь смерти, – дрожащим голосом шептала Нарим, прикрывая лицо руками, погружая пространство вокруг в ещё большую темноту. – Раньше я как ненормальная воды боялась, а теперь… Смерти…
– Ты не умрёшь, я приложу все усилия, – пробормотал Чонук, нащупав в темноте чужой локоть, затем и прикрывающую лицо, совсем немного холодную ладонь. Тёплые пальцы бережно коснулись кожи, успокаивающе огладили, заставив девушку поднять лицо и убрать руки.
Утешение Чонука звучало просто прекрасно, но что он мог? Лишь слова, которые вселяли надежду, но не спасали. Парня хотелось обнять, довериться сказанному, он казался слишком искренним.
– Но я не только за свою жизнь переживаю. Скорее, больше не за свою. Однако уходя, я, возможно, дала понять, что беспокоюсь только за себя… – вновь схватилась за голову Нарим, спрятав лицо в ладонях. Какая же она дура, Тэён ведь мог понять всё не так, он мог назвать её про себя эгоисткой. А она не эгоистка? Ушла, оставив парня, которому и без того тяжело, совсем одного. Зачем же она ушла… – Я такая идиотка, Чон.
Чонук горько усмехнулся и откинул голову на спинку дивана, перекрыв лицо широкими руками. Он ведь прекрасно понимал, за чью жизнь она беспокоится, он это чувствовал, знал, но как же горько такое слышать самому. Как же больно ему сейчас.
– Ненавижу. И тебя, и твоего Тэёна ненавижу, – надрывно бормотал парень, зарываясь пальцами в густую копну чёрных волос всё дальше и дальше. Нарим вздрогнула и повернула голову в сторону друга, непонимающе взглянув на того. – Почему он появился? Всё было так хорошо, пока не появился он. Почему именно он? Чем он такой особенный? Давай же, скажи, что в нём такого? Он был с тобой все эти годы? Он много о тебе знает? А ты его хорошо знаешь?
Постепенно нарастающие из шёпота во что-то большее интонации в голосе парня пугали, пробирали до мурашек и заставляли сердце больно сжиматься.
– Чонук-и…? – почти полностью развернулась в сторону сидящего рядом юноши Нарим, и глаза её загорелись под падающими из окна тусклыми отблесками уличных фонарей.
– Что «Чонук-и»? – повысил голос парень, отдёрнув руки от лица. Глаза девушки в страхе распахнулись, они смотрели точно в глаза напротив. По щекам парня катились слёзы. Нарим ещё ни разу их не видела. Чонук, наверное, никогда не выражал при ней эмоций, всегда ограничивался чем-то сдержанным, его максимумом были улыбки, смех, но слёзы – никогда. – Я так сильно ненавижу… Ты добиваешь меня каждый раз, опустошаешь… Я уже пуст, Нарим. Я пуст. Почему Тэён?
– Чон, ты… – подняла руку на уровне чужого лица девушка, потянувшись к поблёскивающей щеке парня. Это сделала она? Из-за неё он плачет?
– Люблю, – коротко шепнул юноша, перехватив ладонь девушки в считанных сантиметрах от своего лица.
Нарим судорожно выпустила воздух из груди и вытянула свою ладонь, прежде чем Чонук потянул бы за руку на себя. Она не хочет, чтобы это продолжалось дальше, Чон отлично это понимает. Он ведь не какой-нибудь там Тэён… Он не Тэён.
– Ты никогда об этом не говорил, – взволнованно шепнула девушка.
– А ты бы и не стала слушать, верно? – Парень растянулся в кривой усмешке и приподнял лицо немного вверх, чтобы остановить слёзы. – Тебе ведь не до меня сейчас…
– Это не так. Я готова об этом поговорить. Ты мой лучший друг, Чонук, я пойму.
– Я тебе не друг! – прикрикнул парень. Нарим вздрогнула и замерла. – Друзья не предают, не отправляют в психушку, они не ревнуют до скрипа зубов, не бросаются за тобой в реку, не мечтают о смерти того парня и уж никак не избивают его…
Перед глазами девушки предстал некогда побитый Тэён с рассечённой в кровь губой, и ей стало дурно. Совсем дурно. В такое почему-то не верилось. Она ведь ничего не знала. Но неужели это сделал тогда Чонук?
– Что такого тебе сделал Тэён? – надрывно бормотала она, спеша подняться с дивана.
Чонук направил взгляд на Нарим, в последний раз оглядев девушку, которая сейчас уйдёт. Её глаза смотрели прямо в душу, в них читалось замешательство, страх, осуждение… Чон никогда таким не был, он был противным, вредным, но не злым.
– Зачем?
– Затем, что я бы с радостью убил его тогда, если бы из здания не вышли люди, – пугающе низко прошипел сквозь зубы юноша. – Я бы скорее всего убил его, я бы не смог остановиться… – в голосе парня звучал испуг от собственных слов, но сейчас он был честен как никогда, и это безумно пугало не только его. – И я бы не пожалел о том, что сделал.
Нарим попятилась назад. Она не узнавала его. Ей страшно, ужасно и отчего-то совсем плохо. Зачем он говорит ей такие вещи?
– Как я должна реагировать на твои слова? – Голос девушки дрожал.
– Наверное, самое время бежать к своему любимому, – прыснул ядом Чон, – ты же так боишься за его жизнь. Беги, пока не сдох.
Нарим развернулась и понеслась прочь из квартиры Чонука. Парень топил лицо в широких ладонях и судорожно вбирал грудью воздух, пытаясь отдышаться, успокоиться. Что он только что ей наговорил? Зачем? Он напугал её, напугал и себя… Ему страшно. Это не он. Спасите его.
***
Глаза застилала пелена. Нарим бежала что было сил, она пересекала улицы, ни на одной из них не останавливаясь, словно бы начался прилив. Вот только его не было, была лишь горечь от слов Чонука и дикий страх за Тэёна. Тэ ничего не говорил, потому что говорить о таком страшно, сложно. Слишком больно жить с мыслью о том, что неизбежно умрёшь, он просто-напросто не желал, чтобы она знала о его или своей участи. Он хотел оградить.
Дверь шумно распахнулась, Нарим ввалилась в тёмный широкий коридор и принялась бежать дальше, оставляя позади себя гул от стука обуви о пол. Тэён, неотрывно смотрящий в потолок, резко подскочил с уже разложенного дивана, где безрезультатно пытался уснуть, и понёсся в сторону двери, к которой стремительно приближались звуки шагов. Дверь резко распахнулась, а в проход влетела Нарим, лишь сейчас остановившись. Дыхание сбивалось, растрёпанные рыжие волосы оседали вниз, а в глазах вдруг сверкнуло что-то отчаянное. Взгляд Тэёна не отрывался ни на секунду от внезапной гостьи, он был весь в ней, он желал либо поглотить, либо раствориться – юноша пока ещё сам для себя не решил, чего ему хотелось больше. Девушка подалась вперёд и крепко обхватила парня обеими руками, в одну секунду получив тот же жест в ответ. Лицо её окунулось в ткань просторной серой водолазки, руки с ещё большей силой стянули Тэёна, который сейчас тоже не скупился на силу, он прижимался всем сердцем, и это сердце разрывало его.
– Я больше никогда не уйду, слышишь? – шептала Нарим. – Мы не умрём, Тэ, не умрём. Ты не умрёшь. Пока я рядом, ты не умрёшь, я всегда буду спасать тебя.
Вот так, словно бы и не существует никакого отторжения, словно бы и не суждено им умереть однажды. Тэён зарылся носом в макушку рыжих волос и крепко зажмурился, сглотнув. Губ коснулась отчаянная улыбка. Парень приподнял чужое лицо, сетью пальцев обтянув то с двух сторон.
– Сколько бы нам не осталось… будем жить вечно, – пробормотал юноша, заглянув прямо в глаза. По щеке скатилась одинокая солёная дорожка. Глаза в глаза – это было больнее вдвойне. Это было максимально близко.
– Вечно, – коротко кивнула Нарим, зеркально обхватив чужое лицо.
Губы смазали по губам неосторожным прикосновением, они отчаянно пытались уцепиться за последние ниточки, пока хозяева крепко держали друг друга, не желая больше никогда отпускать. Там, по ту сторону стен, кажется, начиналась гроза, глухие раскаты грома вибрациями пронизывали просторное помещение, обволакивая двух утопающих друг в друге людей. За окнами вовсю разыгрался дождь как напоминание о том, что их мир переполнен водой. Эта вода являлась для них проклятием и одновременно благословением. Капли барабанили по стёклам, по крыше, стук отдавался эхом, он переполнял всё помещение, создавая волшебную гармонию внутри.
По плечам спускалась одежда, задерживалась лишь на сгибах рук и опадала прямо на покрывало. Губы скользили по шее, по линиям ключиц и плеч, объятия становились теснее, а шёпот всё тише. Он почти сливался теперь со стуком дождевых капель, он выравнивался по громкости, словно бы их мог кто услышать. Но слышать было некому, в этом мире, огороженном от других стеной из воды, были только они вдвоём. Только они одни на целый пустынный мир. Губы цепляли щеки, нос, они задерживались на висках. Руки скользили по мягкой гладкой коже широкой, немного смугловатой спины, почти невесомо оглаживали едва выпирающие лопатки. Невозможно близко, непривычно и тепло.
– Всё хорошо, – мягким бархатом разлетался в голове голос Тэёна, – всё хорошо.
[Буду любить и через сто, и через двести лет, ведь мы – одно целое. Как бы не веяло от этих слов чрезмерной романтикой, но раздельно уже никак.]