Глава 26
Утром легче не стало.
Эмиля уже не было, когда я открыла глаза. Кажется, хлопок двери меня и разбудил. Он ушел.
Я села, с трудом преодолев апатию. Рукой прикрылась от света, бьющего в лицо. Занятная штука, но внутри был полный штиль. Я как стеклянная, даже пальцы будто бы просвечивают на свету. Кажется, я утрачиваю связь с реальностью…
Я опустила руку и иллюзия пропала.
Нужно встать. Он велел привести в порядок себя и квартиру. А мне хватило науки, чтобы не игнорировать пожелания Эмиля.
Тело еще болело, но меньше. Боль была застарелой, она вспыхивала при резких движениях, но сильно не беспокоила. Или я привыкаю?
С квартирой я разобралась: наклоняться трудно, но постепенно я убралась. Делала все долго, но к вечеру помыла даже пол. Руки тряслись от усталости, а мне еще самой нужно помыться.
И ужин… Как я могла забыть про ужин?
Он сказал, сегодня я должна приготовить его сама.
Наверное, Эмиль разозлится… Но огорчаться не было сил. Я приняла душ с закрытыми глазами. Было противно на себя смотреть и прикасаться тоже, словно я отравлена. Я отдыхала под теплыми струями, вдыхая запах миндального геля для душа. Странно, но мелочи стали играть огромную роль. Они отвлекали от мыслей.
Все слишком плохо, так что я перескочила в текущий момент. Прошлое в огне, будущего нет, но конкретно сейчас, конкретно в эту минуту можно жить, если ни о чем не думать.
Я неуклюже выбралась из душевой кабины, сразу же закуталась в полотенце, чтобы прикрыть наготу, а другим вытерла волосы.
Одежды нет, придется снова надеть сорочку Эмиля. Я будто не человек, так, пустое место. Даже рабам позволяли иметь одежду, а у меня такого права нет? Он же обещал привезти вещи… Но когда это было, я вспомнить не смогла. Вчера или неделю назад… Время смешалось в нечто неделимое.
Я досушила волосы, застегнула на себе сорочку Эмиля и вышла из ванной. В окнах уже было темно, а в замке заскрежетал ключ – так неожиданно, что сердце пустилось вскачь.
Ужина нет. А раз так, у меня снова будет разбит нос. Я зажмурилась, из-под ресниц скатились слезы. Но я не пряталась у себя… Если раскаюсь, может, пожалеет?
Когда Эмиль открыл дверь, меня отрезвило от пустых надежд. Здоровенный, злой, с ободранным, но поджившим лицом. Он агрессивно уставился на меня, вызвав волну страха одним своим видом.
Чудовище вернулось домой.
– Быстро к себе, – процедил он, и я попятилась.
Он пришел не один.
Голоса в подъезде. Эмиль шел первым, но позади столпились люди и они хотели войти в наш дом. Те же, что и в прошлый раз.
Я бросилась к себе и тихо прикрыла дверь, надеясь, что меня не заметили.
Я прижалась к двери, прислушиваясь к тому, что происходит в квартире, но меня глушило собственное дыхание. Закрыла глаза, выдыхая. С ног до головы меня охватила дрожь.
Голоса звучали на повышенных тонах – они спорили, почти скандалили. Гости не с добрыми намерениями. Трое или четверо. Эмиль на них огрызался.
Это так напомнило тот вечер, когда меня уволокли отсюда, что голова пошла кругом. Неужели меня опять заберут… Неужели те самые?
Шаги… Они идут сюда.
Я отпрянула от двери, врезалась в стену и сползла по ней на пол. Обхватила колени, съежившись.
Что случилось? В чем я провинилась? Я даже не выхожу, я с ним не спорю!
Я набрала воздуха и горло сдавило. Я не могла издать ни звука.
Голоса уже за порогом.
– Нет, я сказал…
Знакомое рычание. Эмиль стоит перед дверью?
Они столпились там, в узком коридоре. Шел разговор: неровный, со всплесками тона, но от страха я даже не понимала, о чем. Я вдохнула сквозь зубы и они заныли от холода. Холод был везде – в руках, животе, горле.
– Не борзей! Вдруг грохнул ее, и труп там держишь. Показывай, мать твою, Эмиль!
Долгая пауза. Тишина. В ушах пульсировала кровь, напоминая, что я еще жива, но оцепенела от парализующего страха, как животное, которому некуда бежать, и не избежать расправы.
Дверь заскрипела, открываясь внутрь. Я подняла голову и расширенными глазами уставилась на них. Мышцы ныли от напряжения, плечи, шею, все свело. Но больнее всего было виску, по которому когда-то пришелся удар.
В проеме стоял тот самый… Бритый. Который меня терзал. Помню, он дышал мне в лицо сигаретами, алкоголем и мятой. Воспоминания были такими оглушающими, что эти запахи я ощутила наяву.
Он смотрел на меня почти черными глазами, звериными и пристальными.
Мой самый страшный кошмар. Он уже видел меня беспомощной, знал, как меня ломать, а тот, кто увидел твои страдания, запомнит это и придет снова.
Он попытался войти в комнату. Я открыла рот, но не могла кричать – горло перехватило.
Эмиль успел загородить путь, положив на косяк руку.
Он стоял спиной ко мне, но я увидела профиль, когда он обернулся.
– Ты туда не войдешь, – он смотрел под ноги, но голос был твердым.
– Да ты что? – бритый резко наклонился, словно хотел укусить. Даже показал зубы, экспрессивно, нервы были на пределе. Точно так же он разговаривал со мной в подвале. – Давай проверим?
Ладонями я ощутила легкое, почти невесомое касание. Это было мое собственное дыхание – я зажала рот. Голова кружилась, словно я вот-вот упаду в обморок.
– Ты хотел ее увидеть, она здесь, – процедил Эмиль. – Живая. Тебе что еще от моей жены надо?
– Не твое дело, – с вызовом бросил бритый ему в лицо, с ненавистью рассматривая каждый миллиметр. – Думаешь, помешаешь? А пошли вместе. Только если зайдешь, ты оттуда не выйдешь.
Эмиль осмотрел их исподлобья. Остальные не вмешивались, но наблюдали за стычкой. Он понимал, что со всеми не сладит, но руку с прохода не убрал.
– Ты тоже, – правая ладонь нырнула под полу пиджака. – Выбирай.
– Не понял, – рассвирепел бритый. – Ты за пушку схватился, сука?
– Остынь, – вдруг сказал кто-то позади них. – Женщину отдали ему.
Бритый еще раз взглянул на Эмиля, на меня, и отступил. Они все такие. Готовы насиловать, если за это ничего не будет.
Дверь громко захлопнулась. Я выдохнула и лицом повалилась в колени, чувствуя, как трясет от рыданий. Скандал за дверью не стих. Смешки, выпады – они к нему цеплялись. Но, кажется, Эмиль их выпроваживает.
Как на чужих ногах, я подошла к двери. Прислушалась, прижавшись лбом к полированному дереву.
Ушли.
Я зажала рот рукой и тихо заплакала.
– Дина!
Я не отозвалась, просто стояла и смотрела на дверь, а по щекам текли теплые, соленые слезы.
Эмиль не стал звать дальше. Хлопнула дверца кухонного шкафа, что-то звякнуло… Я достаточно его узнала, чтобы представить, как он, вытирая со лба испарину, наливает коньяк и пьет до дна.
Я приоткрыла дверь: тишина.
Робко, словно по минному полю, я выбралась в коридор. Застыла, прикусив пальцы, и прислушиваясь к тому, что происходит в кухне.
– Дина?
Я вздрогнула. Зеркало было напротив, в темном коридоре я напоминала призрака. Бледное лицо в обрамлении длинных волос, затравленные глаза.
– Диночка… Иди ко мне.
Я чуть не задохнулась. Диночка. О, боже. Голос Эмиля был странным, словно ему плохо или его тошнит.
А если его ранили? Я ведь не видела.
Воображение подбросило страшную картину, как Эмиль истекает кровью и пытается звать на помощь. Я разучилась представлять хорошее. Меня посещали только видения бедствий и катастроф.
Вдруг его ножом пырнули? Это так сильно врезалось в мысли, что я почти увидела это глазами. Четко и ярко. Почти ощутила запах крови… Я не выдержу, если это правда.
Нет, это ложь. Я запугиваю саму себя. Надо взять себя в руки. Я прислушивалась к тому, что на самом деле происходит в кухне.
Снова звяканье. Безумный смех… Да он пьян, а не ранен!
Наверное, сидит за столом со своим пистолетом, взлохмаченный и уставший, набирается коньяком и ему все хуже и хуже.
– Я слышу, что ты там. Иди сюда. Маленькая моя…
И от этих слов, сорванного голоса и проступающего безумия мне стало жутко.
– Маленькая, – хрипло прошептал он. – Не убегай… Посиди со мной.
Глава 27
Я постояла, а затем пошла на голос. Я не могла не пойти. Чувствовала, что нужна ему.
Кто знает, если я не пойду к нему сейчас, может быть, он больше не встанет между мной и ими.
На кухне горел ночник, и желтоватый свет отбрасывал блики на пол.
Эмиль сидел за дальним концом стола. На мощных плечах натянулась белая рубашка из-за того, что он поставил локти на стол. Ремни кобуры врезались в тело. Как я и думала, оружие и бокал перед ним. Коньяка осталось на донышке, а пистолет он частично разобрал. Черные матовые детали лежали рядком.
Эмиль выбрал странное время, чтобы почистить оружие, но кто знает, вдруг это его успокаивает.
– Садись. Посиди со мной, – хрипло повторил он и опустил глаза на детали пистолета, рассматривая их, как кусочки пазла. Рядом стоял аэрозоль с оружейной смазкой.
Я подошла, робко села, поджав ногу под себя. Больше он не обращал на меня внимания, словно ему просто надо знать, что я рядом. Смотрела на мужа, словно пыталась запомнить его навсегда. Вот такого: растрепанного, с потным раскрасневшимся от алкоголя лицом. Он выглядел больным. Обезумевшим. Глаза нездорово блестели в полумраке.
Эмиль допил остатки из бокала. Я ощутила первое беспокойство – безопасно ли разбирать оружие, когда он пьян? Но ничего не сказала. Говорить не мое дело. Мое дело сидеть рядом столько, сколько нужно Эмилю.
– Испугалась? – мрачно спросил он. – Не бойся, тебя не тронут. Не посмеют.
Я рассматривала сцепленные на коленях пальцы.
– Подай стакан, – велел Эмиль. – Руки грязные.
На его бокале остались жирные отпечатки с четким папиллярным узором.
Я встала и огляделась, вспоминая, где и что искать. На пробу открыла дверцу шкафа. В глубине стоял стеклянный широкий стакан – такой же, как у него на столе.
– И бутылку, Дина, – уже тише попросил он.
Коньяк прятался в глубине шкафа.
– Налей, – он устало потер нос запястьем.
Но я стояла и смотрела в пустоту, задумавшись. Тогда, на утро после самой страшной ночи… Было что?
Я не помню. Черный провал, в который я боялась всматриваться – а вдруг эта темнота меня спасает? Но сейчас, глядя на эту бутылку коньяка, почти пустую, перед глазами встала ярчайшая картинка.
Эмиль привел меня домой.
Здесь, на этой кухне, залитой солнечным светом, он усадил меня за стол. Я была безвольной, как тряпичная кукла. Не помню даже, что чувствовала. Себя я видела со стороны, словно в тот момент меня не было в собственном теле.
И передо мной так же стоял стакан. И эта самая бутылка. Эмиль налил до краев, заставил выпить и дал таблетки…
– Дина, – процедил он. Я вспомнила о своих обязанностях.
Заполнила стакан до половины и спрятала бутылку.
Я вновь устроилась рядом. Эмиль сгорбился за столом, рассматривая разобранный пистолет. Устало и брезгливо, словно его тошнило от оружия и собственной жизни. Грязной рукой он взял стакан с коньяком, вновь пачкая стекло и сделал глоток.
– Что ты мне давал? – еле слышно спросила я. – Таблетки.
Я так редко в последнее время слышала свой голос, что он испугал. Стал слабым, шелестящим, словно говорить в полную силу я не могла.
– Успокоительное, – помолчав, ответил он. – Чтобы ты уснула.
Не только. Я помню, таблетки были разных цветов и размеров. Я хотела спросить, что было дальше. Но вопросы в этом доме не приветствуются. Я просто тень.
Да и догадываюсь, что произошло потом. Я спала несколько дней под мощным снотворным, поэтому ничего не помню. Чтобы ему не мешать. Он так не любит истерик и женских слез, хотя сам часто бывает их причиной. Может, потому и не любит?
Но неприятная догадка царапала меня. Эмиль отвел взгляд, словно что-то его мучило.
Он дал мне контрацептивы? Это непроницаемое лицо не объясняло ничего.
Эмиль смазал оружие и начал собирать. Неторопливо, словно ему нужно было чем-то занять руки. Неожиданно на середине процесса он начал говорить, тихо и хрипло:
– Ствол вставляешь в затвор. Затем возвратную пружину. Смотри, куда, – он показал ногтем и дальше комментировал каждое действие. Постепенно из ряда деталей на столе выстраивался знакомый облик пистолета. – Затвор соединяешь с рамкой… Ставишь на предохранитель, видишь? Вставляешь магазин.
На последних словах он поднял голову и уставился мне в глаза.
– Возьми, – жестко сказал Эмиль. Оружие он подал рукоятью, а когда я замотала головой, силой вложил в руку и обхватил пальцами поверх моих. Я ощутила холодную рифленую поверхность.
Оружие в моей руке было впервые – незнакомое ощущение. Тяжелый, я чувствовала это даже с поддержкой Эмиля. Отдача наверняка мощная.
– Держи, не бросай, – он заставил меня положить палец на спусковой крючок, а свой устроил сверху, словно собирался стрелять моей рукой.
Я так отвыкла от его прикосновений. Так скучала по ним. Его палец твердо лежал поверх моего, но не давил.
– Вот так снимаешь с предохранителя, – пользуясь моим пальцем, как собственным, Эмиль переключил рычажок.
Он смотрел мне в лицо. Серые глаза были расширенными, абсолютно без выражения, словно он в другом измерении. Эмиль смотрел сквозь меня.
Он притянул меня к себе и виском лег на дуло.
– Знаю, ненавидишь меня за все, – прошептал он. – Стреляй, если хочешь. Отомсти за себя.
Моя рука задрожала – он не мог не почувствовать. По щекам потекли слезы. Я плакала тихо и сама заметила это по теплым каплям, падающим на колени.
У него было лицо безумца. Что с тобой, Эмиль?
Я молчала, и палец дрожал на нагретом спусковом крючке. Руку убрать не могла: он держал слишком крепко.
– Эмиль, – выдохнула я. – Что ты, нет… Это неправда.
Пустота в глазах мужа пугала.
Стараясь унять вздрагивающее от страха сердце, я протянула руку и коснулась пальцами щеки, как тогда, в «Фантоме»… Колючей и холодной, как резина. На бледной коже испарина, он был в холодном поту.
– Я не ненавижу тебя… Мстить мне тебе не за что.
Прикосновение вернуло его в этот мир.
Эмиль выпустил мою руку и положил оружие на стол между нами.
Ненавижу, ты прав. Не за то, что со мной было, а за то, что происходит сейчас. За твою жестокость. За ту пощечину. Но больше всего на этом сраном свете я боюсь, что с тобой что-нибудь случится.
Я даже за себя так не боюсь, как за тебя, Эмиль.
Потому что никто меня не защитит, кроме тебя.
– Иди, ложись, – кивнул он. – Иди к себе, Дина.
Не говоря ни слова, я ушла, оставив его с выпивкой и оружием. Я больше ничего не могла сделать. Эмилю не стоит перечить.
Я лежала у себя и прислушивалась к тишине. Не могла уснуть, мне не нравилось, что он там один. Через полчаса я не выдержала, спустила ноги на холодный пол. Набросила на плечи и застегнула его рубашку, которую использовала вместо халата и вышла в коридор. Тихо. Я как будто одна в квартире.
Когда я заглянула на кухню, он сидел в прежней позе – его качало.
– Эмиль? – я подошла и положила руку на плечо с осторожностью, с какой нарушают покой святыни.
Он пьяно уставился на меня. Взгляд плыл, веки красные и воспаленные, губы алые, как в лихорадке. От Эмиля сильно несло спиртным. Сколько он выпил? Он же раньше почти не пил.
– Чего тебе, Дина? – он не разозлился, и я перевела дух.
– Тебе плохо? – прошептала я, поразившись, насколько измученным он выглядит.
– Голова болит, – голос был сдавленным, словно его мутило. – Все нормально.
– Не хочешь лечь спать? – предложила я, опасаясь бури в ответ. Эмиль только покачал головой, пьяный и оттого слабый.
– Не могу спать… Бессонница.
– Давай помогу, – робко предложила я. – Где обезболивающее?
– Ничего не надо.
Я встала за спиной и положила дрожащие руки на лоб.
– Расслабься, – я шептала, в полный голос говорить было страшно. Я погладила голову, седые виски, затем спустила руки на шею. Мышцы были перенапряженными, его знобило – то ли от пьянства, то ли от постоянного стресса.
Под моими пальцами мышцы стали мягче. Эмиль сел ровно, широко расставив колени, и запрокинул голову. Было видно, что ему хочется отдохнуть.
Я погладила широкие плечи поверх рубашки и кобуры. Бросила быстрый взгляд на стол – собранный пистолет лежал рядом с пустым стаканом.
– Лучше? – я наклонилась к нему.
Лицо расслабленное, с закрытыми глазами, но дышит тяжело и дыхание пьяное.
– Пойдем, – я взяла его за плечи, пытаясь увлечь за собой. Эмиль под сотню весит, я его с места не сдвину, если он не захочет. – Я помогу лечь.
Он поддался, встал и позволил отвести себя в темную спальню. Эмиль шел, пошатываясь, на ходу стащил с себя кобуру и бросил на пол. В темноте спальни зазвенел ремень – он раздевался, я помогла расстегнуть рубашку. Мазала пальцами в темноте, попадая на голое тело.
Теплый, с выпуклыми мышцами, несмотря на возраст. А кожа в неровных рубцах даже на ощупь.
Эмиль пьяно рассмеялся, поймал мои ладони, целуя по очереди. А затем упал в кровать. Вот оно счастье замужества – возиться с безумным пьяным мужем. Но я была бы счастлива, будь наша проблема только в этом.
– Не оставляй меня одну, – прошептала я, рухнув на колени перед кроватью.
Лбом я уткнулась ему во вздрогнувший живот, поцеловала в мольбе. Эмиль пьяно дышал и через несколько секунд ответил:
– Не оставлю. Завтра я дома, – ладонь нашла мой затылок, сдавила. – Не бойся.
Я поднялась и тихо вышла из спальни, пока он спьяну не пригласил меня в свою постель. Хотя не похоже, что у него есть ко мне интерес. В жены он взял меня не за этим.
Глава 28
Утром пришел врач.
Я про него забыла, а Эмиль напомнил. Он проспался, привел себя в порядок – ничего не напоминало о вчерашней пьянке. Со стола, конечно, убирать пришлось мне.
Врач оказался молодым парнем.
У него дрожали руки, когда он вошел в мою комнату. Эмиль остановился на пороге, наблюдая за нами. Они хотят, чтобы я разделась?
– Как вы себя чувствуете? – «врач» прятал от меня взгляд и не был похож на профессионала.
Я кивнула, мол, нормально, и инстинктивно сжала воротник рубашки в горсть.
– Дина, сбрось одежду.
Я смотрела в пол, до боли стиснув пальцы. Под ней я была абсолютно голой. Не позволю.
– Он тебя уже видел. Сними! – тон стал жестче.
Меня вновь заставляли оголяться, а я была готова сдохнуть от последствий, лишь бы оставили в покое. Эмиль подошел, рывками расстегнул пуговицы, игнорируя робкие возражения парня, и сдернул рубашку с моих плеч. Хотя бы на бедрах позволил оставить. Я ею прикрылась, потому что трусов на мне не было.
Врач осмотрел меня бегло, не касаясь. Поворачивал меня Эмиль по его просьбе, пальцы на плечах были такими твердыми, что я не посмела перечить, хотя внутри меня выворачивало от обиды и отвращения. Раз за разом меня заставляли раздеваться, словно я утратила права на собственное тело.
Ненавижу его.
– Здесь болит? А здесь?..
Он осмотрел спину, постучал по пояснице и позвал Эмиля на «два слова».
Разговаривал врач со мной мягко, но так, словно я собачонка. Настоящий разговор у него пошел с Эмилем. Они говорили на кухне, без меня, словно я ребенок или домашнее животное, кому не нужно знать о собственном здоровье.
Я съежилась, поджав ноги. Завернулась в рубашку и, обхватив себя руками, прислушивалась к тихим голосам. Вроде бы спокойны. По крайней мере, «врач» не паникует. Это хорошо. Физически я чувствовала себя лучше. Парень пытался объяснить, что «он только по травмам», муж злился. Оставили бы меня в покое… Я была бы очень благодарна.
Хотя бы туда мне не полезли. Этого я бы не пережила.
Я бы их убила за это.
Мне показалось, что врач – какой-то недоучившийся студент. Наверное, подрабатывает в криминальных структурах. Им тоже нужны врачи, которые не донесут в полицию. Как со мной, например. Никому не нужно, чтобы правоохранительные органы узнали, что у Эмиля в квартире изнасилованная и избитая женщина, которую он скоропостижно взял замуж.
Хлопнула дверь. Врач ушел.
Через минуту на пороге комнаты появился Эмиль. Я покосилась на него, но не подняла взгляд до уровня глаз. Боялась.
Он опустился передо мной на колени.
– Выпрямись, – Эмиль спустил с моих плеч сорочку. Я закрыла глаза, мне надоело, что он без спроса лезет к моему телу… Это было противно, я чувствовала себя куклой.
В руках появился тюбик с иностранными надписями. Он выдавил немного мази на кончик пальца и повернул мою голову к свету. Я зажмурилась от легких прикосновений. Кажется, он и раньше это делал – ощущения знакомые, просто я была в отключке. Втирал лекарство несколько раз в день. Шея, ключица… Я съежилась, не пуская к груди.
Эмиль развернул меня спиной, совсем снял рубашку и перекинул спутанные длинные волосы вперед, чтобы не мешали. Спина уже не болела, но судя по тому, как долго Эмиль возится, синяки там есть.
Я повернула голову, из-под опущенных ресниц наблюдая за ним.
Он сказал, врач меня уже видел. Когда? Я абсолютно не помнила. Расскажи мне все… Но я боялась задавать вопросы, хотя провалы в памяти хотелось чем-то заполнить. Невыносимо быть молчащей куклой. Пусть за тобой ухаживают, но это невыносимо.
Неожиданно Эмиль взглянул в глаза, поймав взгляд. Я даже испугаться не успела… А теперь не могла отвернуться, попав в плен серых глаз. Пальцы остановились, он взял меня за плечи.
Самое время спросить… Спроси, пока он не злой.
– Я привез тебе вещи.
– Спасибо, – прошептала я.
Пальцы задвигались. Сначала я не поняла, что он делает, а затем дошло – Эмиль разминал мне плечи. Я молчала, не решаясь прогнать, но и расслабиться не могла, хотя он пытался сделать мне приятное. Может быть, это чувство вины за пощечину.
– Прости меня, – прошептала я.
– Забудь, – ответил Эмиль. – Просто делай, как я говорю.
Делать, как ты говоришь… А это поможет? Чем мне это помогло в прошлый раз?
Но сейчас он добр, и портить момент не стоило. Я улыбнулась, как смогла – слабо, еле-еле.
Возьми его за руку, Дина.
Ничего не ощущая, я положила ладонь поверх его. Глаза остались прежними: холодными, твердыми. Я, чувствовала тепло пальцев и то, как плавно они двигаются, разминая мышцы.
– Я хочу на улицу, – прошептала я. – Можно?
– Нет, – Эмиль говорил терпеливо. – Ты не готова. Неадекватно себя ведешь. Когда сможешь вести себя, как моя жена, свожу.
Как собаку. На поводке. Он когда-нибудь выпустит меня из дома?
Внутри все выкручивало. Я не могла понять, как попала в этот абсурд. Почему я должна отпрашиваться у мужа, чтобы выйти? Почему меня изнасиловали, отдали в распоряжение другому мужчине, словно я не человек? Я свободная женщина. Была когда-то.
Мысли сводили с ума.
Может быть, об этом он и говорит. О том, что я не могу смириться, неадекватно себя веду. А должна быть женой Эмиля. Закрыть рот на замок. Улыбаться. Делать вид, что мне хорошо, что я тут сама осталась. Никому не рассказывать, что произошло и даже не думать об этом.
Вычеркнуть огромный пласт из жизни, который меня изменил. Вычеркнуть себя.
Сделать вид, что так и должно быть.
Эти мысли меня убивали.
Но ради спасения многим можно поступиться. Даже собой, чтобы пройти через ад и найти выход.
– Я сделаю, как ты скажешь. Буду притворяться. Только, пожалуйста, дай выйти из дома.
– Решила сбежать? – заподозрил Эмиль.
– Нет, не думай!.. – я испугалась, в прошлый раз за такую попытку он меня сильно ударил. – Я просто хочу на свежий воздух, живых людей увидеть… Я в четырех стенах, Эмиль. Я буду стараться, я тебя не обманываю, не убегу и не выдам тебя.
– Нас, – поправил он. – Не выдашь нас.
– Не выдам, – горячо пообещала я.
Эмиль вздохнул, выдавил еще мазь и кончиком пальца провел под левым веком. Мазь была легкой и быстро впитывалась.
– Хорошо, Дина, – он снова вздохнул. – Под моим присмотром.
– Спасибо, – прошептала я, борясь с желанием поцеловать ему руку. Но сдержала порыв, чувствуя отвращение. Мучителям не целуют рук за послабления. Даже если очень хочется.
Эмиль встал, из коридора он вернулся с несколькими пакетами. Один бренд я узнала – довольно дорогой. Бросил их на кровать, а сам сел рядом. Я робко обернулась, набросила рубашку обратно и застегнула.
– Дина, – рука Эмиля скользнула в карман.
Я случайно заметила золотую полоску на безымянном пальце. Утром ее не было. Точно помню, варила ему кофе, подавала – я видела правую руку.
Эмиль что-то вытащил из кармана и разжал кулак. На ладони лежало обручальное кольцо – такое же, только поменьше. Моё.
Похоже на кошмар наяву. С ног до головы я покрылась неприятными мурашками.
Я и вправду его жена. В самом деле принадлежу хищнику и убийце. Как это возможно?
Меня начало трясти.
Эмиль твердо взял мою безвольную руку и надел кольцо. Холодное, скользкое, оно село, как влитое. Я перестала дышать, когда губы мужа прикоснулись к полоске металла.
С замужеством, Дина. Будь счастлива и постарайся выжить.