– Майкл, – боец мгновенно возникает рядом, – узнай, где находиться ферма Алика. Я хочу лично взглянуть на этих свиней. – Пусть привезут туда Савко и его прихлебателя Марата.
Звонок телефона буквально взрывает тишину, хватаю трубку.
– У нас гости, будут здесь через пятнадцать минут.
– Сколько их.
– Три десятка машин. Только что свернули с трассы. Движутся в сторону твоего дома.
– Спасибо Саид. Не забуду.
Вот так. Они уже узнали. Ну что же, будем воевать. Времени почти нет. Хватаю за горло Эстер, безошибочно определив зачинщика беспредела, и всматриваюсь в пылающее ненавистью лицо. Она не вырывается, вскидывая подбородок выше.
– Где. Мой. Ребёнок? – Произношу четко, по слогам.
– Ты сможешь увидеть его на той самой ферме. Он отправился туда сразу после того как сдохла твоя сучка. – Шипит как змея, даже язык так же выскальзывает наружу.
Усмехаюсь, обдавая ее холодом крепче сжимая руки на ее горле.
– Лучше, чтобы это была ложь, потому что если это так, предсмертные муки твоей сестры – шлюхи покажутся тебе райским наслаждением. Я буду отрезать по куску твоей плоти, но не полностью, оставлю висеть на твоем поганом теле лохмотьями, сбрызгивать их серной кислотой распылителем. Ты будешь сгорать живьем, в диких немыслемых муках…
– Влад… – У Аллки выдержки оказалось меньше, – Ребенка не было. Когда мы поднялись, в комнате находилась только Диана…
Даю знак пацанам, и их, упирающихся, тащат на улицу.
Надо ехать, времени остается в обрез, но как бля*ь уехать без сына?
Выхожу во двор, решаю отправить их, и искать малого, когда взгляд цепляется за грузную фигуру, бегущую к дому со свертком в руках.
В этот момент, я даже не понял, что мысленно поблагодарил Бога.
Эмма Петровна, неслась так, как будто за ней черти гнались. Бросаюсь ей на встречу, и уже через минуту выхватываю ребёнка из ее рук. Зарываюсь в его шейку, так сладко пахнущую, крепко зажмуриваясь. Как так получилось, что они снова ускользают из моих рук?
– Владик, сынок, что произошло? Что с Дианой? Я видела ее без сознания на кровати, времени не было, и я забрала ребенка.
– Эмма Петровна, надо уезжать. Все мертвы. Их отравили. – Подталкиваю ее во двор, в сторону стоящих машин.
Экономка резко остановилась, по ее широкому, морщинистому лицу заструились слезы. Она руками шарила в поисках извечного фартука, который в данный момент сбился на груди ребенка.
– Эмма Петровна, нужно торопиться. Диану я отправил в больницу. Один единственный, маленький шанс у нее есть. И я, черт возьми, верю, что моя девочка его не упустит.
Я просто запрещаю себе думать, что будет, если ничего не выйдет. Эти мысли прошивает мое взвинченное и напряженное состояние высоковольтными разрядами. Они не дают ни секунды передышки, и я отпускаю своего зверя. Он лучше справиться со всем. Он хладнокровней, его ведут инстинкты. Он сможет. Я снова вознес молитву Богу, хоть это и кощунство, за то, что он есть во мне. Он не раз меня вытягивал, не подведет и на этот раз.
– Да, да… – Кажется, она никак не может осознать того, что произошло. – А Егор, и… там Илья у него…
– Им сейчас там безопасней. Идемте же…
Мы быстро пересекаем двор, и, я отдаю последние распоряжения, когда Аллка падает на грудь моей экономки, что – то жарко шепча. Боец хватает ее за волосы, и быстро оттаскивает. Мы усаживаемся по машинам и трогаем со двора.
Я отправил всех своих людей на ферму к тому самому Алику. Во – первых, нас там точно искать никто не будет, потому что Алик ходит под Борзым, мелкой московской выскочкой. Местным наркодиллером. Во – вторых мы выиграем время, и я пущу в ход свой план. Осталось утрясти некоторые формальности.
– Эмма Петровна, вам придется снова мне помочь. Я отвезу вас с сыном на один адрес. Ситуация очень серьезная. Вы должны забыть, кем были, вы теперь другой человек. – Достаю с бардачка плотный пакет с документами. – Здесь все, что нужно. Для вас и Булата. Сейчас я отвезу вас в город, Лелик там вас заберет. – Экономка сдержанно кивнула, заломив руки на груди. Ее волнение передается и мне, но я его упорно гоню от себя. Слишком много стоит на кону.
– И еще, передайте, Ди, что я ее очень люблю.
***
Он
Едва моя нога ступила в просторный загон, как меня тут же замутило. Дикая, отвратительная вонь ударила в мозги, заставляя содрогнуться все внутренности. Около сотни огромных черных боровов в густой жиже из собственного дерьма и крови, разинув пасти с большими острыми клыками, в ожидании взирали на вошедших, перевизгивая орущих в ужасе баб. Я еле сдерживался, чтобы вот также не завизжать от всепоглощающего и дикого ужаса. Руки тряслись, дыхание с хрипом вырывается через раз, и больше всего на свете я боялся, что не смогу, и меня так же бросят в этот загон.
Вот Влад вошел, и пристально окинул взглядом собравшихся. Бля*ь, я могу поклясться, что его лице не дрогнул ни один мускул. Чертова машина. Бессердечная тварь.
Одна из привезенных девок была уже без сознания, вторая, обезумев от ужаса, что – то бормотала, одна не русская сучка визжала так, что ее тонкий визг сливался в унисон с голодным визгом свиней. С нее уже спала вся спесь, она даже обоссалась от страха. Ну, вот, куда ты сунулась, бестолочь. Нашла с кем во взрослые игры играть.
Чертыхнувшись, снова останавливаю взгляд на Владе. Я вижу его таким впервые. Мне кажется, что от прежнего ничего не осталось. Лишь какие – то черты напоминали, что это все же человек, а не зверь.
От его сумасшедшего оскала, ноги подкашивались, а безумный взгляд сжигал самообладание в прах.
Наконец, привезли, какого – то пузатого низенького мужика, и молодого высокого парня, разодетого как денди.
Продвигаюсь на несколько шагов ближе, но все же держась за спинами остальных. Делаю, несколько рванных глубоких вдохов, пытаюсь собраться и завершить то, ради чего я здесь.
– Ну что же вы, Игорь Владимирович, проходите, не стойте в дверях! Видите, мы, наконец – то, встретились в месте, которое вам как нельзя лучше подходит!
Влад опускается на стул, появившийся из ниоткуда, и закидывает ногу на ногу, словно находился не в свинарнике, а как минимум на дипломатическом рауте.
– Стасик… Владик, – быстро поправляется, нервно сглатывая, – Что…что происходит? Чем обязан… – Нервно бормочет, ослабляя узел галстука.
– Да, вот познакомить тебя хочу со смертницей решившей вдруг испортить мне жизнь. Знаешь, а ведь ей почти удалось. Сейчас в больнице моя женщина борется за свою жизнь, оставив у меня на руках ребенка. Как ты думаешь, это достаточное наказание для нее?
На мужика было больно смотреть. Он мгновенно побелел, и рухнул было на грязный замызганный пол, если бы не молодой парень, вовремя поддержавший его.
– Кстати, Эстер, я хочу сделать тебе посмертный подарок, – подозвал жестом какого – то парня, – наденьте на нее украшения. Они отправятся с тобой на тот свет.
Двое мужчин подскочили и начали надевать на извивающуюся девку какие- то цацки.
– Вла…, что… – Он не мог слова выговорить, еле ворочал языком, дико вращая глазами.
– Ну что ж все в сборе, пора начинать.
Двое человек с закрытыми лицами, подхватывали по очереди баб и швыряли, прямо через высокое ограждение к свиньями. Меня сразу же вырвало. Я содрогался от рвотных позывов, не в силах слышать агонизирующие женские хрипы и дикое чавканье с хрустом костей. Мое тело билось как в лихорадке, и обретя, наконец, власть над своими руками, я заткнул уши, наблюдая как этот зверь, потому как не смог бы человек, вот так смотреть на то что происходит в этот проклятом загоне.
Когда стихли крики, доносившиеся с загона, и свиньи с боем отвоевывали лакомые куски друг у друга, Зверь заговорил снова.
– Представляете, Игорь Владимирович, эта сука, которая визжали дольше всех, цепляясь за свою сраную жизнь, хотела отправить сюда мою девочку. Она такая тоненькая и маленькая. В ней всего сорок девять килограмм. Она никому никогда ничего плохого не сделала. Она так добра была ко всем, всех оправдывала, находя в своем огромном сердце добрые слова для каждого. Да, что это я тебе рассказываю, ты же и сам ее знаешь, ведь так?
Савко рухнул на колени перед Зверем, отчаянно скуля и целуя его туфли. Влад одним стремительным ударом откинул его назад, заставив умолкнуть одним взглядом.
– Она же ведь сказала тогда, что является моей женой. А зная, тебя проныру, я не смогу поверить, что ты упустил этот факт. Кто тебе заплатил?
– Карим, мне заплатил Карим. – быстро затараторил Савко, ползая у его ног. – Он увидел в каталоге, и захотел ее, во что бы то ни стало… мы же не сразу, а когда поняли…
– А когда поняли, то решили что я столь незначительная фигура, которую можно не брать в расчет. Ты и твой пидарок с которым ты трахаешься, прикрываясь семейными узами, решили продать мою жену больному садисту. Ты знаешь через что она там прошла?
– Нет, Владик, нет, постой, постой…. – Выставляя руки вперед по – бабски заголосил, прося пощады.
Еще один кивок, Савко с громким чавканьем приземлился по ту сторону загона в густую смрадную жижу. Его педик следом. Нужно отдать им должное они долго отбивались от голодных боровов, но когда силы их начали покидать, в воздухе разлились дикие надрывные крики.
Влад
Черная пелена медленно отпускает мое сознание, и я вдруг понимаю, что нахожусь на окраине городе, в лесном массиве. Оглядываюсь по сторонам силясь понять, как здесь оказался, но в голове пустота.
Внутри словно что – то сжирает меня, не дает покоя, саднит и тянет медленной тянущей болью. В голове вспыхивают картинки вчерашнего дня. Или позавчерашнего? Когда это было?
Набираю Лелика, слушаю с дико бьющимся сердцем длинные гудки.
– Слушаю, – отрывисто бросает друг, я же не в силах произнести ни слова. – Судя по загнанному дыханию, это ты. Она будет жить. Тебе лучше не показываться. Включи телевизор, Влад, где была, мать твою, голова, что ты это допустил? – Бросает он и отключается.
Делаю глубокий рваный вдох. За ним еще один. Грудь ломит от такого объема кислорода. Через секунду мой телефон оживает снова. На экране высвечивается незнакомый номер. Сначала хочу проигнорировать его, потом что – то внутри противится, и я принимаю звонок.
– Влад, мать твою ты где бля*ь? – Илья хрипит, чувствуется, что слова даются ему с трудом. – Что к херам происходит? Нас обстреляли, Влад, слышишь, скажи хоть слово! Булат мертв, кто – то нас сдал, сюда нагрянула целая кавалерия, вооруженная до зубов.
– Ты в порядке, Илюха? – Выдавливаю из себя. Если добрались до пещер, значит, завелась крыса.
– Влад, у нас крыса. Ты должен знать кто это!
– Как бля*ь я могу знать наверняка?
– Какого хрена ты скормил этим чертовым свиньям всех кого не попадя? Ты с ума сошел? – Пауза, – только не говори что, Ди…
– Она справиться… – Сглатываю вязкую слюну, мысленно выстраивая свои действия. Илюха, помнишь наш план?
– Все настолько плохо? – Сипит он, стеная на тон конце связи.
– Да. Встречаемся где условились. Тебе хватит двух часов?
Диана
Противный писк назойливым звуком снова и снова бьет в черепную коробку. Его эхо отдается тревогой в каждом уголке дремлющего сознания, накрывая панической волной.
Внезапно тонкий писк словно взбесившись с утроенной силой бьет по голове, давая мне в полной мере ощутить всю свою мощь. С громким стоном, отмахиваясь от ненавистного молоточка, и открываю глаза. Белоснежный потолок и одинокий желтый плафон в центре это первое что бросается мне в глаза. Паника накрывает удушливой волной, а чувство дежавю заставляет сжаться. Все это уже было в моей жизни, и ничем хорошим этот эпизод в ней не закончился.
В моих руках катетеры, справа закреплены капельницы. Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, как оказалась здесь, и что случилось. Но как ни старалась, ничего не получалось. Последнее, за что цепляется память – я легла на кровать в доме Влада. Никакого покушения не было, почему же моя кисть перемотана?
В палату входит врач в белоснежном выглаженном халате, за ним представитель закона и замыкает всю процессию мужчина, входящий в охрану моего мужа. Имени не помню.
На спине выступил холодный пот, и устремился вдоль позвоночника. Что все это значит? Посылаю мужчине вопросительный взгляд, тот в свою очередь посылает ответный, который я не могу распознать. Но то, что он явно хочет что – то сказать, это однозначно.
– Госпожа Берникова, как хорошо, что вы пришли в себя! Как самочувствие? Что – то вас беспокоит? – Участливый холодный тон врача сильно настораживает, как и то, что он назвал меня чужим именем.
– Я… – у меня вырывается хриплый нечленораздельный звук, я прочищаю сухое горло, воспользовавшись паузой, чтобы подобрать ответ, украдкой бросая взгляд на мужчину за спиной врача. – У меня неоднозначное ощущение. Голова болит, и тело ломит… Что случилось? – Все – таки решаюсь задать интересующий меня вопрос.
– Мы здесь как раз по этому поводу, госпожа Берникова. Вы хотели покончить жизнь самоубийством, и мне нужно задать вам несколько вопросов. – Представитель закона, игнорируя красноречивый врачебный взгляд, выступил вперед, опускаясь на стул около моей кровати.
Сказать что я удивлена – это не сказать ничего! Охранник мужа торопливо обошел кровать и опустился на край постели с другой стороны, взяв меня за руку, крепко сжав ладонь.
– Она только что пришла в себя, можно дать ей несколько минут? Дорогая, – обращенный на меня взгляд поднял волну неконтролируемого ужаса. Я уже поняла, что – то происходит, и то, что этот тип так обращается ко мне, не его прихоть или блаж. Крепко сжав его ладонь в ответ, в поисках поддержки, то и дело, бросая взгляды на дверь в надежде увидеть Влада. Ведь он обещал нас увезти. Неужели мы не успели? – Как ты? Ты помнишь, почему сделала это?
Все что я могла сделать в этот момент, это отрицательно качать головой, прикрыв глаза, боясь, что врач и мент прочитает все на моем лице. Еще одна занятная мысль скользнула в голове. С каких пор Влад боится полиции?
– Что заставило вас пойти на такой шаг? Вы понимаете, что вас нужно упрятать в другое заведение? Для особо буйных, именно тех, кто сам себя калечит!
Я в ужасе распахнула глаза, с трудом преодолевая желание злобно взглянуть на мужчину по – родственному, держащего меня за руку. Только этого мне и не хватало!
– Извините…
– Лейтенант Березин. Николай Львович. – Участливо подсказал мент.
– Лейтенант Березин, – вдох – выдох, – Я ничего не помню, – жалобно проблеяла, стиснув виски двумя руками, сдерживая слезы.
– Лейтенант ей сейчас нужен полный покой, давайте вы придете еще раз. К тому времени моя пациентка придет в себя и ответит на все ваши вопросы, – врач грозно взглянул на лейтенанта, чем привел того в замешательство.
– Ну что ж, скорее всего мы будем с вами беседовать уже в другой обстановке. Всего самого наилучшего!
И злобно сверкнув глазами удалился.
Врач сменил вахту на стульчике и взялся за осмотр, допекая меня вопросами не хуже пришлого мента. Как на них отвечать я терялась в догадках, а сидящий рядом мужчина даже и не думал помогать.
Наконец, врач нас покинул, и я в ожидании уставилась на него.
– Что случилось, и где Влад? – Выпалила я на одном дыхании.
Мужчина помявшись, поднялся с постели и отошел к окну. Мне эта пауза не понравилась от слова совсем. – Как твое имя?
– Лелик. Алексей. – Поправился он.
– Где Влад и мой сын? Я еще с ума не совсем сошла, что к черту происходит? Какое самоубийство?
– Диана, ты должна успокоиться, тебе сейчас нельзя волноваться. С твоим ребенком все хорошо, с ним Эмма Петровна. Она скоро придет вместе с Артемом. – Он снова замолчал. Создавалось впечатление, что каждое слово ему дается с огромным трудом, причиняет боль. Сделав такой вывод, у меня волосы на голове зашевелились в страшном предчувствии.
– Где Влад? – Закричала я. Пытаясь подняться с кровати, я выдергивала иголки, когда его руки сомкнулись на мне, удерживая, не давая подняться.
– Тебе нельзя, черт возьми, ты просто чудом осталась жива, подумай о сыне!
– Где Влад? – обессиленно прошептала я, уже предчувствуя каждой клеточкой кожи его ответ. Меня заколотило с такой силой, что казалось я лечу в страшную пропасть, которая с каждой секундой становилась все шире и больше. Рыдания заклокотали где – то в горле, я вдруг почувствовала, что умираю от фатального чувства необратимости. Смотрела на широкую спину чужого мужчины, у которого не было сил взглянуть мне в глаза в этот миг, а разум, словно взывая ко мне, кричал, что надежды тщетны. – Просто ответь мне, где он? Гдееее? – Заорала я, сдерживая рвущиеся рыдания.
– Его машину три дня назад обстреляли. Она взорвалась на подъезде к городу. В машине было два обгоревших трупа и костыли. Скорее всего, с ним был Илюха.
Его слова оглушили меня. Они взорвали мою реальность, и обрушились на меня тоннами боли, погребя под собой все то, что когда – то называлось Дианой. Меня не стало в тот момент. Засосало в прострацию. Я видела себя словно со стороны, наблюдая, как Лелик, черт бы его побрал, пытался привести меня в чувство, что – то кричал, даже хлестал по щекам, в надежде вернуть в этот мир. Беда в том, что он мне был не нужен. Без него. Сердце разрывалось от дикой боли. В эту самую секунду, я видела, как все, что было между нами ускользает словно тень. От безысходности хотелось кричать, хотелось умолять, хотелось встряхнуть его хорошенько, чтобы забрал сои фатальные слова обратно, душу хотелось отдать за один только взгляд Влада, за его извечную ироничную ухмылку, за возможность еще раз сказать «люблю», мы так мало мы говорили друг другу этих слов. А теперь, это все уж стало неважно, лишь агония прожигающая тело насквозь парализовала, не давая сдвинуться с места, и произнести хотя бы слово.
Когда – то я мечтала спастись от Влада. Он разрушил мою жизнь, и создал для меня другую. Я тогда ненавидела его всем сердцем, желала ему смерти. Я и не думала , как материальны могут оказаться мысли. Она всегда ходила за ним по пятам, подстерегала его за каждым углом, а он умудрялся жить полной жизнью и бросить весь мир к моим ногам.
Как же глупа я была, как же легкомысленна. Да, он принес много боли мне, и моя ненависть была бы вполне оправдана, но разве любят за что – то? Любят вопреки всему, и, не смотря ни на что, я любила его дикой, первобытной любовью. Он укрывал меня от всего мира не ради собственной эгоистичности, а ради того, чтобы я не замаралась в его мире той грязью и кровью, в которой с лихвой искупался он сам.
В тот день я не увиделась с сыном и своей экономкой. Они не приходили, или приходили, но это осталось за кадрами моего сознания.
Еще позже я узнала, что произошло в тот роковой день, но не из уст Алексея – Лелика, а из новостей. Он опасался заводить болезненную тему, способную выбить меня из реальности. Именно выбить, потому что я не помню момент, когда стала реагировать на окружающих, в моей памяти только сплошное черное пятно, разделившее мою жизнь на «до» и «после». Утром пришла медсестра и предложила включить телевизор, висевший на стене. Я безразлично отвернулась к окну, а она ведомая какой – то темной силой все же его включила и покинула палату.
Буквально сразу палату заполнил визгливый голос дикторши, неся миру новости, будоражащие как оказалось последний месяц весь свет.
«…Город продолжает купаться в крови, криминальные расправы не утихают уже практически месяц. Напомним, что развязала войну в криминальных структурах гибель влиятельного политического деятеля Владислава Звягинцева. Остатки его взорванного автомобиля нашли в трех километрах от города. По предварительным данным, его машину расстреляли с гранатометов, нового несанкционированного оружия. Накануне Звягинцев учинил расправу над тремя молодыми женщинами и пятью политическими деятелями на заброшенной ферме в ста километрах к северу от города…» Далее шел небольшой видеоролик снятый на камеру мобильного телефона. На экране появилось отрешенное суровое лицо Влада. Его голос перекрывали визжащие на земле женщины и дикий визг черных свиней. Они были настолько огромны, что поначалу я приняла за хороших пони.
Затем кадры, как животные рвали огромными клыками женщин валяющихся в грязи, в которых я узнала Аллку, и нашу няньку, Ирину.
Я не могла отвести глаз, задыхаясь от отвратительной и ужасающей картины, кадр за кадром въедающихся в мой мозг, чтобы остаться там навечно. В мужчинах я узнала того самого Марата, который отвез меня к Абу. Неужели я – причина жестокой расправы над этими людьми?
Плечи затряслись от рыданий. Зачем Влад? Зачем ты сделал это со мной? Как же ты мог?!?
Я горела как в лихорадке день за днем, захлебываясь чувством вины и раскаяния днем, ночами надрывно крича в подушку, закусывая до крови ладони. Каждый день подобно самому изнуряющему марафону, каждый шаг, подобен восхождению на эшафот. Алексей – Лелик приходил каждый день и молчаливо проводил со мной время. Бывало он что – то говорил, но я не хотела вникать в его слова. Не хотела слушать, как он допустил, чтобы его хозяин слетел с катушек. Влад слетел с петель, оставив меня болтаться над пропастью и мучится. Я не живу, а выживаю, мое сердце разрывается от сумасшедшей боли и такой же ненормальной любви! Такие как Влад выжигают души, раздирают сердца в клочья, рвут на части и не успокаиваются, пока не протащат через все круги ада, выворачивая наизнанку… Хуже только то, что такие мужчины однажды покидают, и остается только молиться, чтобы не сломаться от непосильной ноши тяжкой утраты.
Телесные раны в отличии от душевных зажили, и пришла пора покидать больничные стены. Я как лист на ветру, который оторвался и летит по ветру куда – то. Алексей – Лелик привез меня на скромную квартиру, в которой меня ожидала Эмма Петровна и сын. Впервые я осознала, как соскучилась за ним. Подхватила его на руки и закрылась с ним в светлой комнате, отделанной в светло – розовых тонах. Уткнувшись в него, и вдыхая его запах, я заплакала, горько, навзрыд, оплакивая себя, Влада, и то, что нам не суждено было стать счастливым в этой жизни.
Нам не переписать страницы нашей истории. Она закончилась трагично, оставив мне крупицы нашего счастья, щедро разбавленного горечью утраты.