Сразу же, наплевав на разрыв во времени, позвонил лучшему частному детективу, чтобы тот в короткие сроки нарыл всю подноготную этой шлюхи, и какое, мать его, Ди имеет к ней отношение, и кто выпусти ей кишки.
Моя душа жаждала крови! Я с упоением предвкушал, как буду зубами, голыми руками рвать этих сук, посмевших отнять у меня ее на целый год. Извалять мою девочку в этой грязи. И начну я конечно с Савко. Старый больной хрен. Я нисколько не сомневался в его причастности ко всему этому дерьму, потому что именно я потеснил его на политической арене. Слишком ничтожным был Савко, и растоптать его не составило большого труда. Спусковым крючком послужило пребывание в его гадюшнике моей, как я тогда думал, жены. Давно пора было заявить в прессу, а лучше сразу в прокуратуру о делишках этого гонд*на, но я все время закрывал глаза, решив, уничтожить его по другому, и оставить ему его единственный гадюшник, потому что именно там ему и место. Теперь же пусть все узнают, что происходит за закрытыми дверями самого дорогого и элитного клуба во всем городе этой скотины.
Меня до сих пор передергивало от воспоминания. Рвало на куски от того, что мы потеряли себя в грязи, в которой чьи – то руки нас искупали.
Где-то глубоко эта потеря давно нарывала, но она была ничем в сравнение с потерей семьи и себя в лабиринтах адского безумия. Диана всю беременность провела с этим ублюдком, родила моего сына в том сраном вертепе, и только чудом этот олух решил вывести ее на арену своей мести. Идиот. Жизнь так его ни чему не научила. Собаке собачья смерть.
Телефон разрывался – звонили с управления, один за другим высвечивались неизвестные номера, плешивый журналист вшивой газетенки и тот не побоялся названивать мне с самого утра.
Захожу в интернет, такая же х*йня. В каждом браузере висели «горячие» новости. Все кому не лень поливали грязью мою жену, в общественном свете покойную, но это не остановило лизоблюдов позлорадствовать над ней. Общественность была взорвана, как и моя душа. Я отлично представлял, куда это все выльется, и как тяжело будет отмыться от всей этой грязи. Мне, Диане, нашему сыну.
Переступаю через осколки, и иду в номер. Диана спит, раскинувшись на спине. Тонкое шелковое покрывало сбилось на бедрах, открывая моему взору длинные стройные ноги. Он словно чувствует моей тотальное напряжение, вздрагивает и открывает глаза, моргает, стараясь сбросить сонливость.
– Привет, – шепчет, а меня уже ведет от вида искусанных пухлых губ.
– Доброе, хотя не такое уж оно и доброе, – выдавливаю стараясь отвлечь себя.
Она проницательно смотрит, вспыхивает и садиться на постели, подтянув покрывало к груди.
– Что – то случилось, Влад? С дома звонили? – Нервно облизывает губки, а мой зверь внутри скулит. Он тоже страшиться того, что может услышать.
– Случилось. – Хватаю бокал с виски, чтобы чем – то занять свои руки, которые только и делают, что тянуться к ней. – В прессу просочилась информация о твоей сестре. Скажи, Ди, когда ты собиралась мне сказать о том, что она была шлюхой. По твоему, я должен узнать это из газет?
Она мгновенно побледнела, съежилась и разом стала как – то меньше на огромной кровати.
Даю ей немного времени, чтобы собраться, лишь наблюдая за ее трясучкой. Не выдерживаю.
– Ди, давай поговорим, наконец – то без всяких грязных секретов. Сейчас для того, чтобы действовать, мне нужна вся информация, которая тебе известна. Вся.
– Прости, я так виновата перед тобой, Влад. Я должна была сказать, наверное…
– Наверное? – усмехаюсь, отчаянно скрываю свое боль и презрение. Как бл*дь, можно быть такой бесхребетной?
– Я должна была сказать, – говорит уже твердо. – О том, кто моя сестра я узнала в том… том…месте. – Помявшись, все же выбирает привычнее для себя слово. Мне не надо уточнять, что это за место, и уже и так понял.
– Как ты попала туда?
– Скорее всего, моя сестра сбежала оттуда. Искали ее, а нашли меня. Охранник, кажется, Марат, так его назвала Инга, случайно столкнулся со мной в коридоре, и решил, что пропажа нашлась. Я говорила о том, что я не она, но на мою сестру поступи заказ… – она замялась, а у меня искры с глаз посыпались. Убью их сук, всех закопаю. – Инга сказала, клиент серьёзный и постоянный, психопат… Словом, дальше ты все знаешь.
– Это был Абу? – тихо спрашиваю, но мне бл*ть жизненно важно знать, то больше никого не было. Она кивает глядя на меня с испугом.
– Он, смеялся, говорил, что помогает тебе меня искать, а позже, поведал, что ты оставил поиски.
– Я не оставлял, бл*дь, их ни на один день, Ди, я спал и видел тебя, каждую гребанную ночь! – Закричал, теряя самообладание, жалея о том, что это пид*р так легко отделался.
– А потом, я узнала, – продолжает, глядя в одну точку, прямо перед собой, – что беременна. – Заправляет локон за ухо, понимает взгляд. – Он делал все, чтобы я не смогла родить ребенка, Влад. Он издевался надо мной. Жестоко насилуя… Я предложила ему сделку. Он согласился и с тех пор не трогал меня.
Каждое ее слово рвало меня кусочки, прожигало серной кислотой во мне огромные дыры. Я стоял, и захлебывался собственной желчью, от того что не уберег, не смог. Повернувшись к ней спиной, такой хрупкой и маленькой спиной, я хватал ртом воздух, как чертова выпотрошенная рыбина, перемалывая всё сказанное ею. Внутри все горело, казалось, жизнь оборвала ход, и мир перевернулся! Было ли мне когда – нибудь раньше так же больно, было ли горько, и так же мучительно?! Оказывается то, что было раньше, было практически ничем в сравнении с тем, что творилось со мной сейчас. Я стоял, не двигаясь, чувствуя себя так, как – будто бы с меня содрали кожу живьем и теперь я истекал кровью. Ужас пробирал до костей, ужас от всего что произошло, от того, что его девочка не виновна. Ужас от того что ей пришлось там пережить, и ужас от того, что он сделает с теми суками, которые посмели разрушить нашу жизнь! Я даже не понял, что Ди вдруг замолчала, обеспокоенно глядя на меня.
Я просто бл*дь, был не в силах, впервые за все время взять себя в руки, и хоть что – то сказать вразумительное. Впервые я был сломан.
Диана
Рассказав все Владу, я сжалась, сверля его широкую спину, и ожидая реакции. Еле ворочая от происходящего ужаса, языком, я слово за словом открывала ему те постыдные тайны, о которых предпочитала даже не вспоминать.
Он замер, натянулся словно тетива, а затем молча, дрожащей рукой поставил стакан с виски на стол, и вышел из комнаты, оставив меня наедине с неизвестностью. Просидев неподвижно пол – часа, я заставила себя встать и отправиться в душ.
Сегодня мы должны лететь домой, молоко в груди прибывало, доставляя уже не просто дискомфорт, а боль. Я старалась изо всех сил взять себя в руки, твердила себе, что не виновата ни в чем, но сердце предательски обливалось жгучими слезами стыда. Как ни крути, а Влад редчайший собственник. Как он поступит, я не знаю, и этого страшилась больше всего.
К обеду он показался. Выглядел так, как – будто по нему каток проехался. Одежда смята, рукав оторван, и костяшки на руках сбиты. Я вскочила на ноги, отчаянно желая броситься к нему, но не решалась. Он так и не дал мне ничего понять. Может быть, мои прикосновения ему теперь противны.
– Ди, – хрипло проговорил он, и я понимаю, что он не совсем трезв, – прости меня малышка, если сможешь. Я такой мудак, столько дров наломал, в такой грязи искупал, что самому тошно. Я не уберег тебя. Ни тогда, ни сейчас.
Его слова были сродни ледяному душу, а сам вид сломленного виноватого Влада, заставил мое сердце сжаться в пароксизме глобального облегчения. Я даже сама не осознавала, насколько я боялась того, что он вышвырнет меня за дверь. Медленно подхожу к нему, поднимаюсь на носочки, чтобы заглянуть в глаза. В них бушует настоящее торнадо. Горючая смесь его запредельных эмоций, которые всегда на грани. Влад не признает полутонов. У него нет оттенков. Для него каждая мелочь имеет смысл, каждый маленький факт, как пазл в его воображении, и составляющая отдельной целой картины, одному ему понятной. Как же я хотела научиться видеть так, как он.
Хотела разделить с ним все его печали и беды, от которых он вздрагивает по ночам, вскакивает, хватаясь за оружие.
– Я простила, Влад. Не могла не простить. Ты так давно вошел в мою жизнь, подчинил ее себе, стер для меня всех мужчин, разве у меня был выбор?
Он хрипло безрадостно засмеялся, посылая ворох мурашек по моей коже. Он красив даже сейчас. Так красив, что глазам больно. На щеке мелькает одна ямочка, и мое сердце обрывается.
– Я помню. Знаешь, Ди, я часто думал, что нужно было сделать все по – другому тогда. Ухаживать, ну все как вы девчонки любите. Я же тогда прожженный до глубины души циник облажался по полной. Я так жалею, Ди.
Обнимаю его за широкие плечи. Влад опускается на колени, утягивая меня на пол. Кладет голову на колени, а у меня засосало под ложечкой. Руки замирают в миллиметре от его коротких волос в нерешительности, затем аккуратно принимаются гладить его по голове. Это сладкий момент откровения, и я так боялась его спугнуть. В поле моего зрения попадает край подвески, сверкающий на его груди. Осторожно, давая ему время остановить меня, беру ее в руки и дыхание обрывается от того что я вижу.
– Еще год назад, я бы с тобой согласилась. Но теперь… Скажу что ни о чем не жалею. Будучи девчонкой у меня были свои идеалы и представления о мужчинах и семье. Я тогда так свято им верила, не видя того кем ты стал для меня, и что делал. Аллка была права, я так зациклилась на своих детских фантазиях, что не видела главного. Хотя одно я знала и принимала точно. Я всегда знала, что люблю тебя, и никакого другого мужчины больше не будет в моем сердце.
Он напрягается под моими руками, поворачивает голову и ловит взгляд, целуя ладонь. У меня внутри все сладко обрывается от его взгляда. В нем столько любви, и боли, что я не выдерживаю, и накрываю его губы своими, не замечая, что по лицу уже давно катятся слезы.
– Я так безумно тебя люблю, Ди. До боли. – Шепчет прямо в губы, взяв их в плен. Я закрываю глаза, его слова снова и снова звучат в голове. А когда открываю, с удивлением осознаю, что лежу на спине, а Влад стремительно скидывает брюки. Отдаюсь на его волю. Это был самый горький и одновременно сладкий секс за всю нашу жизнь.
Это был наш последний секс.
Домой мы возвращаемся уже другими. Сплетенные руки в самолете, пронизывающие горячие взгляды. В них то откровение, которое нам так необходимо. Влад не выпускал меня с рук, бесконечно терся носом о мою шею, щеку, глубоко вдыхал мой запах и утробно рычал, все крепче сжимая руки.
Мы не говорили, не обсуждали сложившуюся ситуацию. Мы не хотели окунаться в грязь, не хотели замарать, то светлое, что возродилось между нами снова.
По прилету домой, первое, что я сделала, это покормила грудью сына, под пристальным взглядом Влада. На его лице читалось только восхищение, при виде сына, яростно насасывающего грудь, недовольно сморщив маленький лобик.
– Прости сынок, я больше не отниму твою маму так надолго. – Одна широкая ладонь погладила крошечную головку, отчего малыш довольно прикрыл глазки, тут же разгладив лоб, вторая покоилась на моем бедре. Казалось, Влад не мог оторваться от нас. Не мог надышаться нами. И от этого кружилась голова, все вокруг засияло новыми красками.
Мы тихонько засмеялись, глядя как сын начал засыпать.
– Ди, мне нужно уехать ненадолго. СМИ будто с цепи сорвалась, я опасаюсь, что они могут сюда нагрянуть. Нужно подготовить место, куда вас перевезти.
– Влад, СМИ – это последнее что меня волнует. И здесь мне нравиться.
– Дело не только в них. Сейчас вы тот самый рычаг давления, на который попытаются надавить. Все дело в оружейном заводе, который я прибрал к рукам. Все активы переведены на мое имя, и есть некто, кто этим недоволен. Просто сделай так, как я прошу, и я буду спокоен, лады?
– Если это так важно, тогда я согласна. Сколько у нас есть времени?
– Уже вечером мы уедем. Собери все необходимое. Не скучайте, – и, поцеловав меня в губы, а ребенка в пухлую щечку, пошел к выходу, столкнувшись в дверях с Ириной.
– Уезжаете? Прости, услышала обрывок разговора.
Сегодня она выглядела более чем целомудренно. Скромное платье ниже колен, аккуратно заплетенные волосы в простую прическу.
– Да, Влад решил какое – то время пожить в другом месте. – Уклончиво ответила я, не желая с ней откровенничать.
– Ну как съездили? По телеку транслировали вашу ковровую дорожку. Мы с Эммой Петровной видели вас с Владом. Вы отлично смотрелись. А ты еще скромницу разыгрывала! Подцепила такого крутого чувака! Он даже белобрысую выкинул за дверь, ох и жалкое зрелище было! Она цеплялась за его ноги, представляешь? – восхищенно прошептала она, с испугом поглядывая на дверь, вызывая у меня грустную улыбку.
– Малой уже уснул? Ох и устроил он нам веселье. Еле управились с Эммой Петровной. Ладно, пошли чай пить. Не обедали еще, вас ждали. Весь персонал уже извелся.
Переложив Тёму в кроватку, я быстро переоделась, мы с Ириной спустились вниз, где экономка накрывала на стол, посылая мне понимающие взгляды, от которых мне хотелось глупо и открыто улыбаться. Пятеро охранников забрали еду и удалились в свои апартаменты, а мы втроем уселись за столом. Ирина щебетала без умолку, рассказывая, как они коротали время без нас. После плотного обеда, Эмма Петровна заварила чай, и, сославшись на дела, оставила нас одних.
– У Эммы Петровны все в порядке?
– Да, вроде, а почему ты спрашиваешь?
– Да, так, странная она сегодня… – произношу, отчего – то умолчав, что пожилая экономка не притронулась к еде, лишь для вида поковырявшись в еде.
– Да, ладно, Бог с ней. Она в последнее время дерганная вся. Может проблемы в семье. Кстати она у нее есть?
– У нее сын. – Задумчиво произношу, чувствуя необъяснимую тревогу.
– Он здесь живет? – Не унимается нянька, и меня не настораживает ее излишнее вдруг вспыхнувшее любопытство.
– Нет, она не любит о нем распространяться. – Поднимаюсь из – за стола, чувствуя легкое головокружение. – Ладно, пойду отдохну. Скоро Влад уже приедет.
– Да – да, конечно иди. Я если не возражаешь, прогуляюсь на улице.
Кивнув девушке, я поковыляла к себе наверх. Отчего – то подъем давался мне с трудом, и добравшись до кровати я упала не нее без сил, чувствуя, как из глубины тела поднимается едкая тупая боль, постепенно охватывая все тело.
Эмма Петровна
Влад и Диана вернулись домой. Не трудно догадаться, что они, наконец – то, помирилась. Их сияющие лица не могли скрыть ту любовь, которая соединила их когда – то. Помню, когда Влад привез ее в свой дом. Маленькую хрупкую девочку, с толстой косой за плечами, в длинном сарафане и огромными, полными неведения глазами. Она дико озиралась по сторонам, и ненавидела весь мир. Признаться, я как – то подслушала, что Владик буквально выкрал ее, оторвал от единственного близкого человека, ее бабки, и заточил в четырех стенах своего огромного дома.
Влад приручал ее как дикого зверька, и постепенно она оттаяла, и вскоре внимала ему, открыв рот. Да и не было у нее иного пути. Влад относился к тем мужчинам, с которыми раз и навсегда. Слишком в нем много было всего того, от чего женщины теряли голову. Преступно слишком.
Влад стал для нее не просто первым мужчиной, он стал для девочки и отцом и братом и другом. Его маниакальная забота не знала границ. Он был помешан на девочке, а она в упор этого не замечала. Эта одержимость принесла ему много горя, но он упорно не желал от нее отказываться. И уже не откажется никогда.
Сегодня в новостях то и дело полоскали его, и я даже не могла предсказать, чем это все закончиться. Тревога снедала меня. Уже сейчас понятно, что перемены будут, и захочет ли Влад тащить нас за собой, пожилую прислугу и ее больного сына, когда у него уже своя полноценная семья?
Сыну становилось все хуже. Хотя чего уж жаловаться ему и так врачи всегда давали немного. Это Влад сделал невозможное и Егор жив, и даже после ранения, истекающего кровью, этот человек смог вытащить моего сына с того света.
Возвращаясь от Егорки, меня не так увлекли собственные душевные терзания, что я не заметила, как тихо стало во дворе. Тяжело поднялась по высоким ступеням, чертыхаясь по обыкновению на свой незаметно подкравшийся возраст, прошла в дом и принялась готовить ужин. Почистила картофель, замочила, и отставила, и по старой привычке выглянула в широкое окно, выходившее на задний двор. По мощеной плиткой тропинке к дому шли две высокие молодые женщины, Ирка, нянька, и четверо мужчин с автоматами. Каждый волосок на теле поднялся и завибрировал от нахлынувшего ужаса.
Мгновенно спохватившись, бросилась наверх, успокаивая себя, что несколько минут в запасе есть. Буквально бегом поднялась наверх, забыв о возрасте и одышке, влетела в комнату к девочке и замерла на пороге. Она раскинулась словно экзотическая птица на кровати, такая же ослепительно красивая и нереальная. Глаза полуприкрыты, взгляд устремлен вбок. Наверное, этот был ее последний взгляд на сына. Ужас сковал все внутренности, я даже глоток воздуха сделать не могла, чувствуя, как накрывает паника. С огромным трудом я все – таки заставила себя сдвинуться с места.
Не теряя времени, схватила спящего ребенка и бросилась вниз, выскользнув в боковую дверь именно в тот момент, когда они с ней поравнялись. Одна единственная секунда, но я успела. Выравниваю дыхание, крепко держа дрожащими от страха руками спящего ребёнка. Нужно торопиться, пока он не проснулся. Кто его знает, как он себя поведет. Диане уже не помочь.
Быстрым шагом направилась между елей и сосен, выскочила к вольерам с собаками, и в хозяйственную калитку бросилась вглубь леса.
***
–Пожалуй, это самое прекрасное зрелище, которое мне доводилось видеть, – Эстер, грациозно наклонилась над распростертой на кровати девушкой, придирчиво ее оглядывая. Ее взгляд скользил по точеным скулам, пухлым губам, сияющим пышным локонам, и хмурился все сильнее. – Теперь я понимаю мужчин, которые теряю от нее голову, – тихо проговорила она. – Жаль, конечно, что смерть ее была так легка и прекрасна. Я желала видеть, как ее будут жрать свиньи у Алика на ферме. Знаешь, – она полуобернулась к Алле, – у него отличные свиньи. Питаются исключительно человеческим мясом. При виде них визжали даже самые суровые и влиятельные криминальные авторитеты. – Царственно взмахнув тонкой ручкой, выпрямилась.
– Хорошая работа Ирэн. Я тебя щедро отблагодарю. А теперь за работу. Этот ублюдок, скоро появиться, а я хочу драгоценности немедленно!
Мужчины спустились в кабинет, оперативно установили взрывчатку на сейф и вскоре, она держала в руках небольшую резную шкатулку. С благоговением открыв крышку, она затаив дыхание смотрела на изумительные средневековые украшения, стараясь не думать, что держит, вот так просто, в руках баснословное состояние. С трудом отвела от них взгляд, не в силах захлопнуть крышку. Все внутри тряслось от беснующейся в ней эйфории, но она все же с трудом взяла себя в руки, спрятав ларец в поданную Аллой широкую сумку.
– Эстер, малыша нет. Кто его мог унести? – Ирэн нервно выглянула в окно, опасаясь появления хозяина кабинета. От одного его вида все поджилки тряслись от страха. Она, проживая в этот гребанном доме, каждый миг ожидала разоблачения. И даже боялась представить, что ее ждет, если оно все же случиться. Поэтому Эстер ее пребывание здесь влетит в копеечку.
– Все ели?
– Конечно. Я проследила. Яд настолько сильный, что выжить невозможно.
– Тебя заботит его судьба? – Эстер остановила на девушке недовольный взгляд.
– Нет, – замявшись, произнесла она. – Но кто – то же это сделал.
Аллка вытянувшись в струнку, вертела головой по сторонам, то и дело, поторапливая их.
– Надо уходить. Он скоро вернется.
– Мы его подождем. – Дала знак своим людям, и они отправились наверх. – Он будет раздавлен, и я хочу насладиться этим зрелищем сполна. Сначала я хочу видеть, как его разорвет от потери своей девки. Потом… я хочу смотреть ему в глаза, когда его будут жрать свиньи Алика. Только тогда я успокоюсь. После того, как моя сестра будет отмщена.
– Эстер, ты его не знаешь, это очень опасно… Этот дьявол непредсказуем, надо уносить ноги! – Эстер демонстративно уселась в кресло, закинув ногу на ногу, от ее легкомысленности у Аллы все внутри вскипело, и она в бешенстве вскричала. – Отлично! Если ты такая дура, и думаешь что расплаты не будет, окей, может сидеть в его кресле, и ждать когда он появиться. Я на это не подписывалась, а ты как знаешь!
Поворачивается спиной и делает шаг к двери, когда ее останавливает так хорошо ей знакомый щелчок.
– Не думаю. – У Аллы все оборвалось внутри глядя на черное дуло пистолета направленного ей в грудь. Именно в этот момент она поняла, что с этой идиоткой им отсюда не выбраться.
– Ты не представляешь, что делаешь Эстер… – Алла вскинулась, резко умолкнув. Со стороны подъезда послышался шум двигателя, и мужские голоса. Эстер дулом указала на ванную, и Аллка на негнущихся ногах последовала вслед за Ирэн, мысленно читая молитву, уже зная наперед, что она их не спасет.
Влад
Все обстояло хуже, чем я предполагал. В управлении сразу же попытались воспользоваться поднявшейся шумихой вокруг моего имени, чтобы избавиться от меня. Я с презрением смотрел в глаза этим гандонам, отлично понимая, откуда ноги растут. Вот, бля умора. Они рассчитывают меня слить из – за какой – то х*йни, которая с завидной периодичностью крутиться вокруг них самих. Эти суки хотят мой завод. Они, конечно же, еще не в курсе, что все акции у меня, не только этого завода, но двух других, дочерних, вместе с новыми разработками, которые уже запатентованы. Слишком жирный кусок, и скоро все добродетельные маски слетят с их лоснящихся морд, и они станут рвать друг друга на куски, как стервятники.
Когда об этом станет известно, начнется война, и мне придется выстоять, даже если придется перестрелять всю эту чертову верхушку к херам собачьим. У меня просто нет выбора. Я знал, на что шел. Только я вот вдруг стал отцом, и нашел свою женщину. И сейчас они на первом, самом главном месте.
Их безопасность превыше всего.
Лелик достал новые паспорта, и сегодня мне предстояло увезти их в более безопасное место. Когда начнется валево, они должны быть далеко. Проанализировав все как следует, я пришел к выводу, что, пожалуй, к лучшему, что все так получилось. Никто не будет искать шлюху греющую мою постель, а остальное и так всем известно. Моя жена умерла, и следственно, концы в воду. Немного беспокоил тот хрен с Парижа, но с ним я уж точно справлюсь.
Закончив с делами, отправляюсь домой.
Улыбаюсь сам себе, как идиот. Лелик уже бросает взгляды в зеркало заднего вида, не веря своим глазам. А мне смеяться хочется. У меня теперь есть семья. Жена и сын. В том, что они распишутся с Ди снова, я нисколько не сомневался.
За приятными мыслями даже не заметил, как добрались до дома. Выхожу из машины, на ходу бросая Лелику, чтобы не расслаблялся, сейчас опять двинемся, когда все внутри подобралось, и натянулось от невидимой опасности. Зверь внутри жалобно скулит, заставляя обостриться все инстинкты.
Лелик видит мою перемену, слишком давно он меня знает. Мгновенно выхватив пушку, тенью следует за мной. А я уже несусь в дом, взлетаю на третий этаж, перескакивая сразу через десятки ступеней, и врываюсь в комнату, замирая на пороге.
Я не замечаю, пуль прошивающих мое тело, не слышу ответных, за своей спиной, потому что мой взгляд прикован к ней, лежащей на кровати уставившись в одну точку, безумно красивую, и уже такую далекую.
Барабанные перепонки разрывает дикий крик, и не даже не понимаю, что кричу я сам, задыхаясь в агонизирующих хрипах. Смотрю на безвольное тело любимой женщины, и чувствую себя так, словно меня окунули в кипящий котел. Я бросаюсь к ней, подхватываю на руки, и начинаю целовать ее руки, лицо, и распахнутые глаза, раскачивая как маленькую. Боль оплела все существо, не давая вздохнуть, в этот миг я готов был жрать землю от терзающей агонии, и снова не выдерживаю. Весь дом огласил мучительный вопль.
Лелик кому – то звонит, что – то кричит, а я только вижу, как шевелятся его губы. Я ничего не слышу, и не вижу, кроме распахнутых глаз и губ моей единственной женщины на свете, которая вот вот упорхнет туда, где я ее уже никогда не найду.
Кто – то выдергивает у меня ее из рук, и я бью его сильно, наотмашь. Лелик отлетает к стене, поднимается, и вновь бросается ко мне.
– Придурок, действовать надо, а не сопли размазывать, – прорывается в меня крик немногословного Лелика, который и говорил – то на моем веку пару раз от силы.
Снова вырывает Ди из моих рук, и несет ее вниз. Я бегу следом, с силой хватаясь за перила, пытаясь устоять на ногах, которые почему – то не хотели слушаться. В гостиной он кладет ее прямо на пол, щупает пульс и поднимает на меня темный взгляд.
– Не успеем. Группу крови ее знаешь?
– Вторая положительная, – вспоминаю, трясясь всем телом.
– У тебя какая?
– Такая же… Что ты…
Договорить я не успеваю. Лелик одним движением пересекает ей вены, и его руки мгновенно окрашиваются в алый цвет. Я поперхнулся собственным дыханием от его выходки, даже руки потянулись сами собой к его шее.
– Систему тащи! Быстрее у нас мало времени. Пульс едва прощупывается.
– Что бл*дь? Системы? Ты раньше бл*дь спросить не мог! Их нет, бл*дь, нет понимаешь!
– Как нет? Илюха под капельницами лежит каждый день…
Срываюсь и мчусь в коттедж. Я никогда так быстро не бегал в своей жизни. Залетел к нему в комнату, мазнул взглядом по пустой койке и принялся выворачивать ящики стоящего рядом комода. Отыскал нужные системы, которых было два вида, схватил обе и бросился обратно.
Лелик уже уложил Ди на кровать, и выхватил у меня с рук системы, коротко велел.
– Ложись рядом и готовь руку.
Я упал рядом с ней, крепко сжав вторую руку. Лелик умело воткнул в меня иглу, вторую аккуратно пристроил на здоровой руке Дианы.
Наблюдая за тем, как медленно моя кровь перетекала в нее, я второй раз в жизни начал молиться. Я просил Бога спасти ее жизнь, взамен предлагаю свою, не замечая, что произношу это все вслух. Лелик делал вид, что ничего не слышит, и он вот так каждый день проворачивает подобное.
Вскоре он вышел, и вернулся с внушительной аптечкой. Я непонимающе уставился на него, когда он указал на мои ранения. Бл*дь, я их даже не заметил. Лелик быстро достал две пули, еще две прошли навылет, и заштопал, залепив все медицинским плотным скотчем. Я даже не вздрогнул, потому что не сводил глаз с лица Дианы. Тот факт, что она сама закрыла глаза, вселил в меня призрачную надежду, что все может обойтись, но я боялся об этом даже думать.
– Она будет жить? – не узнаю собственный голос. Лелик избегает моего пытливого взгляда.
– Все зависит от того сколько она так пролежала. Если не долго, то вполне сможет выжить.
– Ты уже делал подобное? – Не могу не спросить.
– Приходилось однажды.
– Успешно? – Замираю в ожидании его ответа . Его молчание говорит громче любых слов.
– Слишком много прошло времени. Сейчас нужно использовать каждую секунду. – Немного помолчав, он снова заговорил. – Ребята на подъезде. Какие указания?
– Пусть по камерам посмотрят, кто здесь поработал.
Послышался шум тормозов, одна за другой к дому подъезжали машины. Вскоре, вооруженные до зубов бойцы заполнили дом. Картина, представшая перед их глазами, ввергла их в шок, и они замерли, на пороге, не решаясь нарушить тишину, царившую в гостиной.
– Вага камеры посмотри, остальным осмотреть дом и доложить по ситуации. Бойцы бросились выполнять поручения, а Лелик обратился ко мне.
– Достаточно. Пульс выровнялся. Если это яд, твоя кровь поможет нейтрализовать его. Но ненадолго. Ей нужно срочно в больницу, Влад.
– Сколько у нее есть времени?
– Не больше двух часов в таком состоянии. Потом будет хуже.
– Позови Жорика, пусть вас отвезет. – Лелик вопросительно поднял бровь, – Я могу доверить ее только тебе. Вскоре здесь будут еще гости. Я разворошил осиное гнездо. Хотел увезти их. Но не успел. Нужно найти сына. – Наверное, я не смог бы сильнее удивить его, но он быстро справился и медленно кивнул, сказав то, что я хотел от него услышать одним долгим взглядом. – В машине в бардачке новые документы. Пусть ее положат по ним. Так чтобы ни одна живая душа не узнала кто она. – Дождавшись кивка, снова продолжил. – Скажешь, девка с придурью, отравилась, предварительно порезав себя. Они ментов вызовут. Дождись и разрули. Но помни, чтобы никто.
– Сделаю все в лучшем виде, – и снова этот взгляд, за который я буду благодарен до конца своих дней, – брат.
Появился Жорик, молчаливо выслушав указания, быстро ретировался за машиной. Бросаю последний взгляд в бледное лицо, быстро коснувшись губами ее губ, и отпуская, чувствуя, как в области сердца разрастается огромная дыра.
Лелик осторожно берет ее на руки, и уносит.
Со стороны лестницы слышится мат и возня, в гостиную вваливается занятная троица, под конвоем моих бойцов.
– Влад, смотри, кого нашли. В ванной твоего кабинета прятались. Пришлось дверь вынести.
Поднимаю глаза, и внутри все леденеет. В ушах стоит вой моего зверя, и улыбаюсь. Наверное, это не улыбка, а скорее оскал, иначе бы эти суки не визжали бы так. Аллка полуобморочная, и запуганная, дрожит как осиновый лист на ветру.
– Что ж ты Аллка, просрала свой шанс? Или ты думаешь, я дал бы тебе сбежать тогда?
– Прости, Влад, Богом заклинаю, простииии… – Падает на колени, стараясь дотянуться до моих туфель. Отталкиваю ее ручонки, садясь на корточки, наклоняясь к ней.
– Совсем скоро ты будешь молить о быстрой смерти. Я ее тебе не дам, обещаю.
Поднимаюсь, и перевожу взгляд. Шлюха – нянька… А ведь я сразу почуял, что мутняк какой – то, только с нашими заморочками, все откладывал … дооткладывался вот…
– Если она умрет, – тихо, одними губами, – я собственноручно сожру весь твой род… Никто не спасется… – Она бледнеет и падает на пол. Мой боец даже не думает ее подхватывать.
На мусульманку стараюсь не смотреть. Весь ее вид кричит о том, что ей посрать на все, что происходит. Ну что ж…
В комнату вошел Майкл с рабочим планшетом, и положил его передо мной. Нажимаю на «Play» , не сводя глаз с узкоглазой суки, и тишину наполняют звуки их разговора в моем кабинете. Слушаю его, а внутри все словно обрывается. Умирает во мне все человеческое, оставляя звериное. В ушах бьется дикий леденящий душу сумасшедший хохот, понимаю, что он вырывается из моей груди. Клокочет болью в саднящем горле, вырываясь в звенящую тишину некогда уютной по – домашнему гостиной. Теперь это пристанище грязи, боли и предательства. Я спалю ее нах*й.