Глава 8
В добытых не самым честным образом сумках мы обнаружили настоящий клад. Погибшая такой страшной смертью женщина оказалась отнюдь не бедна. Чемоданы были битком набиты вещами.
Скептически поглядев друг на друга, мы принялись быстро перебирать их. Тут обнаружились гамаши из такой чудесной тянувшейся ткани, какой я не то, чтобы не видела, а даже и представить о такой не могла.
– Вот это да! Это симутская шерсть. Да это стоит состояние! – Селестина от восторга аж в ладошки похлопала. – Ну-ка одевай. Одни мне, одни тебе, – в меня полетели черные плотные штанишки. – Главное, чтобы не были короткими.
Быстро одевшись, убедилась, что в этом северном мире я явно коротышка, потому как часть штанины свисала со стопы. Но Селестина быстренько, оценив, как на мне сидят эти дорогущие гамаши, подкатила их на два раза.
– Ну, длинное не короткое, – философски подытожила она. – Так что у нас еще есть? – моя заботливая подруга вновь стала рыться в чемоданах.
На кровать полетели платья, пара ночных рубашек, носки, плащ, за ним второй.
– Вот знаешь, что странно? – задумчиво протянула она, а я покачала головой. – Оно все новое, вот смотри, тут еще печать есть, – она указала на плащ, на подоле которого была прилеплена какая-то тряпица. – И тут смотри. И здесь! Похоже, попутчица наша контрабандой шмоток занималась. То-то дерганая такая была. Если бы местные торговцы прознали, несдобровать бы ей. Но не будем о покойных плохо, нам ее темные дела только на руку оказались.
Я подтащила к себе пару носков красивого голубенького цвета, такие пушистые и мягонькие на ощупь.
– Селестина, – тихо позвала я, – а можно мне носочки?
– Ой, милая, да набирай себе все, что по размеру подходит. У нас же с тобой комплекция разная, нам тут делить нечего. Что-то увлеклась я, красавчик этот гер нам час всего дал. Возьмет и уедет без нас, с него станется. Так что быстро разбираем все по чемоданам. Если что, потом уже на месте еще раз все поделим.
Так и сделали. Очень быстро Селестина раскидала вещи по двум чемоданам. Причем, я заметила, что мой был потолще ее.
– Так, тебе какой плащ, этот? – перед моим лицом тут же был развернут черный шерстяной плащ с глубоким капюшоном отделанный черным мехом. – Или этот? – второй был серый с красивой белой меховушкой.
– Первый, – быстренько определилась я.
– Вот и славненько, его и оденешь! – в меня полетел черный плащ. На ощупь он оказался мягким, а по весу неожиданно легким. Я потерлась чекой об мех на отделке и накинула на плечи обнову.
Дальнейшие сборы заняли у нас примерно минут десять. После чего мы закинули в чемоданы наши собственные сумки и отправились на выход искать гера. Я же была безумно рада еще и тому, что книги мои никуда не делись и не пропали.
Пока мы были заняты внезапно появившимся у нас гардеробом, на улице стало совсем светло. Солнышко пригревало не по-осеннему сильно. Да и народу вдоль дороги поприбавилось. У нашего временного домика столпились молодые мужчины, в серых длинных кафтанах, которые практически полностью скрывали их ноги. Я даже не обратила бы на них внимание, если бы не шепот, долетавший до меня с их стороны.
– Я же говорил, что там женщины.
– Какие красивые обе и что, правда, свободные?
– Да вроде да.
– Может, познакомимся с ними?
– Да поздно их уже гер Обертон заприметил, говорят, как с ними побеседовал, так сам не свой вернулся. Велел обозы не выпускать, пока он сам не уедет.
– Да-да, – подтвердил слова говорившего другой мужчина. – Он самолично повозку готовит, все, что есть одеяла на станице, в нее стащил. А сам как шальной метается. Странно все это.
– Да он же Иной, чистокровный. Кто же знает, что у него в голове творится, но лучше не нарываться. Бессоны, вообще, бешенные. Женщины красивые конечно, но с бессонскими псами связываться себе дороже.
– Жаль! Хорошенькие девицы! – мужской шепот смущал и настораживал одновременно.
– Я ритуальный браслетик вон той курчавой блондиночке бы надел!
Селестина, после этих долетевших до нас слов, как-то даже дернулась. И я поняла, что она тоже слышит их разговор. Прикрыв дверь в дом, мы все так же мялись с чемоданами у крыльца, с любопытством вслушиваясь, что же еще о нас скажут. Вот только подслушивать и дальше у нас не вышло, потому что мужчин окликнул, по-видимому, их командир, и они спешно удалились.
– Ты их слышала, Ниори? – шепнула мне Селестина.
– Ага, – откликнулась я, – тебе браслетиком грозили, – поддела я подругу.
– Ниори, – глаза подруги светились озорством, – вообще-то, мы обе блондинки.
– Но курчавая только ты – четко подметила я.
Посмеявшись, мы теперь уж точно отправились искать гер Обертона.
Нашего утреннего визитера обнаружили быстро. Он стоял у небольшого обоза и давал какие-то указания своим воинам. Увидев нас, он взмахом руки отпустил их и двинулся в нашу сторону. Грации этому хищнику, заключенному в тело мужчины, было не занимать. Цепкие глаза пробежались по нашей одежде и чемоданам.
– Ну, что же вии, вы даже раньше, чем было оговорено, – настороженно протянул он.
– Соскучились мы по вам гер, вот и решили поспешить, – Селестина своей смелостью удивляла меня все больше. Так свободно разговаривать с этим Иным. Похоже, что и военачальник тоже был, мягко говоря, в изумлении. – А сколько нам в вашей непременно теплой компании ехать придется?
– Вия! А вы, вообще, понимаете, с кем говорите? – прищур глаз гер Обертона сделался совсем узким. Крылья его носа подозрительно подрагивали. Он вдыхал наш запах. Мгновенно вспомнив рассказ Михайло об хитрых Иных, что воруют чужих избранных, сидя по кустам, я решительно сделал шаг назад.
– Ну, конечно, гер, а что вас смущает? О, простите, мы не представились. Меня зовут Селестина из Вурдка, – подружка величественно поддернула головой. – А эта малоразговорчивая девушка Ниори.
Ха! Похоже, мне показалось, и гер не изумлен, он был в шоке. Я наблюдала за ними со стороны, мне было любопытно поведение подруги. Я-то с мужчинами, вообще, вести себя не умела, а так хоть подучусь.
– Будем знакомы, – выдохнул мужчина.
Видимо задор Селестины как-то влиял на меня. Потому как после ее представления, я исполнила величественный поклон, которым у нас обычно жрицы встречали представителей знати. Одна ручка грациозно отводится за спину, а второй в поклоне задеваем слегка землю у ног. Но при этом пальчики должны быть максимально вытянуты. Спинка прогнута, ножки не сгибаем. Эх, ведь помнила я еще что-то из прошлого.
Все после этой моей выходки гер впал в ступор. Но надо отдать ему должное, он опять быстро взял себя в руки. Темные глаза опасно блеснули.
– Как все у вас занятно. Ладно, вии обоз для вас подан, располагайтесь! – гер Обертон указал рукою в сторону повозки и вежливо отошел в сторону, чтобы мы могли пройти.
– А чемоданчики как же!? Такой сильный мужчина и донести не поможете, – невинно улыбаясь, проворковала подруга. Я была с ней солидарна, тащить чемодан самой совсем не хотелось.
– Вия Селестина, мне кажется, или вы действительно флиртуете и пытаетесь меня собою заинтересовать? – глухо прорычал военачальник. Однако быстро же он раскусил нашу плутовку.
– Ну, что вы гер Обертон! Куда же мне, пустышке без крошки магии в душе, и на вас заглядываться, – глядя мужчине прямо в глаза четко произнесла подруга, – Не переживайте, я свое место знаю.
Под хмурым взором мужчины, Селестина как-то разом подсобралась и понуро покачала головой. Плечи женщины опустились. Ухватившись за свой чемодан, она двинулась вперед, вот только гер встал на дороге, не желая ее уступать.
– Позвольте пройти, никто на вас не заглядывается гер, не переживайте так, – Селестина растеряно потопталась на месте, а я поймала ее взгляд. Ее красивые зеленые глаза покидала радость. Они стали серьезными, словно она вспомнила о чем-то. Лицо ее быстро теряло весь задор, становясь маской, холодной и отрешенной. Слова военачальника задели ее. Уж слишком неучтиво было с его стороны, указать женщине на недопустимость ее поведения. Жаль ее стало, словно в ней свет души погас.
– А зря вия Селестина, вы на меня не заглядываетесь. Советую начать. Потому как меня вы заинтересовали. Надеюсь, вы понимаете, что это для вас означает, и будете вести себя соответственно полученной информации. Гоняться за вами по вардану у меня нет времени и желания! – как-то нервно рыкнул гер и тут же добавил командным тоном: – Забирайтесь в повозку.
Дважды повторять не пришлось. Подлетев к телеге, я первая неуклюже забравшись наверх, потащила свой чемодан. От натуги даже вспотнула, но справилась. Потянувшись, я тронула подругу за плечо и показала на ее сумку. Она встрепенулась, виновато на меня глянула. С ее чемоданом все оказалось легче, а вот как подняться в обоз самой Селестине, я не представляла. Но подруга вновь удивила меня. Она запрыгнула. И только в телеге я увидела, чего ей это стоило. Руки ее дрожали, глаза мутной пеленой повело, лоб в испарине.
– Помоги, – тихо выдохнула Селестина и заметно качнулась.
Я подхватила ее за плечи и дотащила до скамьи. Рухнув на нее, женщина закрыла глаза. Ей было очень плохо, полученные после нападения разбойников увечья давали о себе знать. А я не представляла, чем помочь.
– Вот я дура, Ниори. Он меня только, как будущую любовницу и воспринял. Дура я дура. Выставила себя клушей легкомысленной, – Селестина заплакала, тихими и от того еще более горькими слезами. – Забылась я. Не смотрят они в серьез на пустышек, на тех в ком магии крупицы. Ни будет у меня в жизни ничего хорошего.
Она плакала с закрытыми глазами. Сквозь длинные светлые ресницы пробивались слезинки и медленно скатывались по ее гладким бледным щекам. Я обняла ее, совсем растерявшись, и принялась укачивать как маленькую. Я понимала, что дело не только в гере, просто мужчина стал последней каплей, добившей выдержку этой сильной женщины. Она сломалась.
Вот так внезапно и закончился ее запас стойкости.
Вокруг ходили мужчины, не замечая нас. Что-то грузили, что-то оговаривали, даже переругиваясь меж собой. Несколько раз совсем близко с повозкой я слышала гер Обертона, он был явно зол. В его красивом чуть хриплом голосе звучала сталь и, каждый раз, стоило ему прикрикнуть на какого-нибудь мужика, я непроизвольно втягивала голову в плечи. Вот и сейчас он отчитывал кого-то невидимого за телегой, а страшно было мне.
– Устроились? – гер Обертон в один прыжок залез в обоз и стал осматриваться. – Укрывайтесь плащами, а на лавки постелите одеяла. Они лежат под сиденьем. К обеду будет снег, похолодает… – его взгляд, наконец-то, натолкнулся на нас, а затем скользнул на заплаканную побледневшую Селестину. – Что у вас происходит?
Я отошла от подруги, открывая ему бледную дрожащую женщину. Мучаясь от боли в теле, она все еще плакала, тщетно пытаясь скрыть лицо в ладонях.
– Мы хорошо устроимся гер, не переживайте, – выдохнула она чуть охрипшим голосом. – Ниори, доставай одеяла, я сейчас помогу тебе.
Ага, поможет она. Селестина явно не понимала, что походит сейчас на фарфоровую статуэтку. Такая же бледная. Она сделала попытку встать, и была тут же остановлена крепкой рукой мужчины, опустившейся ей на плечо. Отвернувшись, я полезла за одеялами. Под лавкой их обнаружилась целая стопка. Вытаскивая пледы и тонкие перины, украдкой следила за тем, что происходило за моей спиной.
– Тебе плохо девочка? – присев, Обертон погладил Селестину ладонью по щеке.
– Нет, мы, девки простые, крепкие. Не берите в голову, все со мной хорошо.
Мужчина хмыкнул.
– Я не Древний, девочка, не путай. Я Иной, истинный Иной. И мне все равно, сколько магии плещется в твоей крови. А теперь честно, глядя мне в глаза, рассказываешь, что и где болит, хорошая моя. Иначе мы разбираем обоз и остаемся здесь все вместе. Подругу пожалей.
Селестина смутилась и опустила голову, смотря на свои, сомкнутые на коленях, руки.
– Ничего не болит, просто не отошла еще от… – она умолкла, краска стыда залила ее лицо.
Глаза мужчины потемнели. В них появился какой-то зловещий красный огонек.
– От чего не отошла, Селестина?
Я поймала его взгляд и закачала головой, давая понять, что продолжать этот разговор не стоит. Он сощурился и тут взгляд военачальника стал еще страшнее. Глаза вспыхнули яростным пламенем.
– Кого из вас осматривал целитель? – этот вопрос гер Обертон адресовал четко мне, и я тихо подняла руку и указала на Селестину.
Похоже, что военачальник предположил, что это меня изнасиловали разбойники. А теперь осознал свою ошибку. Осознал и проникся. Поднявшись, он осторожно усадил меня возле подруги и принялся сам стелить одеяла на лавку.
Потом крикнул:
– Симон мне сюда еще с десяток одеял, две подушки. Потом тащишь Григора. Выполнять быстро, – отдав четкий приказ кому-то стоящему рядом с обозом, он повернулся ко мне. – С тобой, что такое произошло? Отчего такая бледная и худенькая? У тебя рана открытая, я чувствую кровь. Почему Григор осматривал только одну женщину, если ранены обе?
Озвучивая вопросы, гер словно прожигал меня взглядом. Селестина услышав его слова, все же поднялась.
– Не кричите на нее. Она совсем еще девочка.
Чувствуя себя неловко от расспросов, я схватила первое попавшееся одеяло и принялась стелить его поверх уже наваленных на скамью.
– Давай помогу, – Селестина неловко взяла одеяло из моих рук и тут же взлетела на противоположную от меня лавку.
Обертон расшаркиваться не стал. Просто усадил ее на постеленные одеяла. Да так ловко и быстро, что Селестина даже понять не успела, как переместилась в пространстве. Говорить ничего гер не стал, одного взгляда было достаточно, чтобы вся охота мне помогать у нее отпала. Да и я прекратила возню и притихла.
Через пару минут нам доставили подушки и явился целитель, похожий на крепкого гнома.
– Осмотреть, – грубо гаркнул на него гер. – И объясни, почему ты не заметил, что вторая девочка ранена?
– Ее рана нанесена магическим оружием, – пролепетал целитель, – я тут ничем помочь не могу. Она излечится сама, просто нужно время. Девочка-то маг и сильный.
– Да что ты говоришь, – раздраженно с издевкой произнес гер, – Раз маг так и лечить не нужно, заживет как на собаке. Осматривай обеих!
Да, голос у военачальника хорошо поставлен, пробирал до самих внутренностей. Целитель подскочил к Селестине и принялся ощупывать да опрашивать. Потом чего-то дал ей выпить. И кинулся ко мне. Бесцеремонно повернул на живот и задрал платье выше талии. От стыда и смущения не то, чтобы лицо покраснело, волосы порыжели, наверное.
– Ну?! – снова рыкнул военачальник на слишком бестактного целителя.
– Все в порядке, гер Обертон, – затараторил Грегор, – рана затягивается. Она не свежая, но я бы сказал смертельная. И это странно, не понятно как девушка добралась до нас.
– Раз еще живая, то и рана смертельной быть не может, – вскипел гер, – не раздражай меня еще больше. Что со второй женщиной?
– Ходить вии еще рано, – быстренько отчитался целитель. – Надобно, чтобы все поджило внутри. Деток рожать сможет. А так ничего угрожающего жизни. Крови, конечно, много потеряла, во время ее девушка нашла. Проехали бы мимо, не жить ей. Чтобы после надругательства…
– Заткнись – взревел Обертон, – деликатнее будь!
Целитель вмиг побелел и проблеял.
– Чтобы окончательно все поджило, рекомендую дня два лежать и кушать плотно. Потом расхаживаться. Не нервничать, покой ей нужен.
– Свободен, – взмахом головы Иной отпустил целителя. Повернувшись к Селестине, он долго ее рассматривал. Она же взгляд отводила, стыдно ей было.
– Я уже сказал, Селестина – кудряшка, начинай на меня заглядываться. И не надо меня смущаться. Ехать нам три дня. Будете со своей молчаливой подругой лежать, не вставая, и много кушать. Я сам сяду за возницу, если что не так, просто говорите мне.
После этого подруга была уложена удобно на гору одеял и укрыта сверху еще как минимум тремя. Гер Обертон еще немного посидел перед ней на коленях, поглаживая по вьющимся светлым волосам. Он словно решал для себя что-то. Потянувшись, он поцеловал женщину в висок.
– Все отдыхайте, – он поднялся и неожиданно добро взглянул на меня. – Ты тоже ребенок укладывайся, вся худенькая аж светишься, – это было адресовано уже мне. – Чуть позже я вас покормлю.
После этих слов военачальник удалился, а мы с Селестиной смотрели друг на друга и молчали.
Глава 9
Практически весь первый день путешествия в Шорхат, мы крепко спали, отогреваясь под толстыми одеялами. Будили нас только для того, чтобы заставить поесть и справить в кустиках нужду. При этом гер Обертон зорко следил, чтобы Селестина много не ходила и не утомлялась.
Как и обещал военачальник, ближе к вечеру с неба стал сыпаться мелкий снег. Для меня это было маленькое чудо. Высунув руку из-под одеяла, я ловила снежинки и долго рассматривала их. Раньше я только читала о снегопадах, метелях и сугробах, сейчас же видела эту красоту наяву. Снег усиливался, и на землю оседали уже крупные хлопья, равномерно окутывая ее белым покрывалом. Это было красиво и холодно.
– Ты так радуешься, словно снега не видела, – подняв голову, я встретилась взглядом с темными глазами гера. – Сколько тебе лет девочка?
Я не знала ответа на этот вопрос. Наверное, мне было около тридцати, может меньше или больше. Поэтому я не ответила, а лишь неопределенно пожала плечами. Больше мужчина вопросов не задавал. Вдоволь насмотревшись на снегопад, я снова уснула. Ночь прошла незаметно, не было привала с костром и горячим ужином, о котором так часто пишут в приключенческих рассказах. Отряд даже в кромешной тьме упрямо продвигался вперед.
Наутро меня разбудила Селестина. Она сунула мне в руку бутерброд с вяленым мясом и снова зарылась в свои одеяла. Настроения у нее не было. Она выглядела подавленной и утомленной. Даже улыбаться перестала, все время лежала и молчала. От постоянной тряски у нее все тело болело. Я ее прекрасно понимала.
Время тянулось нескончаемо. Выпавший за вчерашний день снег растаял, и теперь всюду была грязь и слякоть. Телега с чваканьем пробиралась вперед по размытой дороге, угрожая увязнуть в ней всеми четырьмя колесами. Гер Обертон старательно объезжал лужи и держался ближе к обочине. Но пару раз помахать лопатами мужчинам все-таки пришлось, откапывая нас из грязи.
Второй день пути оказался еще более унылым.
С неба нескончаемо моросил нудный мелкий дождик, навевая смертную тоску. Одеяла отсырели и уже не грели. У меня от лежания уже ноги затекли, колени крутили, и рана на спине дергала, словно кто-то в нее толстые иглы тыкал. От холода к тому же зуб на зуб не попадал. Подруга мучилась не меньше моего, в голос постанывая. Гер, видя наше с Селестиной состояние, злился и подгонял лошадей.
К вечеру мужчины добрались до какого-то юрта. Отправив нас под присмотром пары воинов в таверну покушать горяченького и погреться у камина, гер занялся повозкой. Отдав все наши одеяла, поменял их на сухие и теплые. Соорудил с местным плотником некое подобие навеса от дождя. И когда мы уже вышли из таверны с Селестиной и сопровожатыми, мужчины проверяли оси колеса.
Еще спустя час сменили лошадей и вновь отправились в ночь.
– Селестина, – позвала тихо я подругу, она открыла глаза. – Расскажи что-нибудь.
– Что рассказать? – подруга явно не желала вступать в диалог.
Я пожала плечами, стало как-то неудобно, что побеспокоила ее.
– Не знаю я, Ниори, что тебе рассказать, болит все, сил нет, – она тяжело и протяжно вздохнула. – Спи, время позднее, еще наговоримся, как легче станет.
Мне же не спалось. Было как-то неспокойно на душе, страшно. Что меня ждет в этом Шорхате. Душа разрывалась от сомнений и тревог. Хотелось забиться под одеяла и не вылезать оттуда никогда.
А утром меня ждала сказка!!!
За ночь выпало много снега, и теперь он небольшими сугробами укрывал все вокруг. Словно мир отбелился. Даже веточки на деревьях стали белоснежными. Хотелось спрыгнуть с повозки и потрогать все вокруг.
Это было в стократ великолепнее того, что описывали в книгах. Волшебно. Мир стал белоснежным!
* * *
Утром третьего дня вдалеке показался город.
Для меня он стал полной неожиданностью. Не было никаких городских стен и дозорных башен, как на юге. Не наблюдалось вдалеке рвов и массивных ворот. Город абсолютно ничем не был защищен от нападения. Словно и не боялся тут никто врагов. Удивляли и дома жителей. Двухэтажные деревянные строения на высоком, крепком фундаменте, похожие друг на друга, и даже крыши у всех были однотипного яркого красного цвета. Зачем такая броская расцветка черепицы? Для меня южанки все это было загадкой.
– Селестина, а почему у домов крыши такого цвета? – не удержавшись, поинтересовалась я.
– А почему ты задаешь постоянно такие странные вопросы, – вместо подруги ответил вопросом на вопрос гер Обертон.
Смутившись, я притихла и накинула на голову одеяло.
– В сильный снегопад, Ниори, дом заметает полностью, а из-под снега пришедшим на помощь куда проще заметить яркую крышу, чем простую деревянную. У нас крыша всегда была желтой. Мы с сестренкой ее каждую осень подкрашивали, – сделав вид, что не заметила выпада мужчины, доходчиво все разъяснила Селестина.
Какое-то время мы ехали по жилым кварталам. Рассматривая дома с низкими заборчиками, я постоянно выглядывала из повозки. По дорогам бегали дети. Женщины таскали воду с колодца. На лавочках о чем-то тарахтели старушки, провожая абсолютно всех зорким взглядом. Вроде город и город, но чувствовалась какая-то неправильность, чего-то не хватало.
Уже ближе к центру поселения, я поняла чего.
Здесь не наблюдалось под лавками собак и кошек, не кудахтали вездесущие курицы и под забором не паслись козы. Не было огородов и даже палисадников с цветами. Все то, что являлось неотъемлемой частью южных городов, здесь отсутствовало.
На центральных улицах располагались магазины. Повсюду пестрили броские яркие вывески: «Готовая одежда», «Сапоги на любую ногу», «Перины и подушки», «Пирожки и булочки», «Мясная лавка» и много других. Я вертела головой во все стороны. Чуть поодаль от домов на небольшой площади раскинулся базар, оттуда доносились крики зазывал. Торговцы расхваливали во всю мощь горла свои товары, стараясь, перекричать друг друга. Так по центральной оживленной улице мы доехали до добротного моста, раскинувшегося через широкую речку, а вот за ним я увидела настоящую крепость, окруженную массивными высокими каменными стенами. Именно туда и направлялся наш отряд.
Селестина, так же как и я, с любопытством осматривала все вокруг.
– Знаешь, Ниори, никогда не была в городе, а уж крепости вардов и подавно не видела. Ту намного оживленнее, чем в нашей деревне.
За последний день нашего путешествия ей стало гораздо лучше, но вот в сторону гера Обертона она больше не смотрела. Зато мужчина был явно заинтригован, и чем большее безразличие с ее стороны он видел, тем более тяжелый натиск наблюдался с его стороны. Он Селестину разве что на руках не носил. Мне было неудобно, но жутко любопытно наблюдать, как Иной добивается своей женщины. А что она именно его, я чувствовала душой. Неправа моя подруга, думая, что гер видит в ней лишь постельную утеху, это было гораздо серьезнее. И не врал он, признаваясь ей в своей «заинтересованности».
Что-то давно забытое вспыхнуло в моей памяти, я пыталась поймать воспоминание о чем-то важном, но не могла. Словно и со мной случалось когда-то такое, будто была и я важна и меня любили.
– А знаешь, Ниори, я думаю, мы с тобой тут не пропадем. Смотри, сколько казарм виднеется за стеной. Найдем там себе мужей достойных, таких от которых и детишек рожать захочется, – Селестина указала мне на длинные здания, словно встроенные в стены крепости.
Это и были казармы. Повозка резко дернулась, гер обернулся и, прищурившись, глянул на Селестину.
– Ну, если тебе не жаль бедолаг, то попробуй захотеть от кого-то из них сына, – похоже, игра в воспитанного и заботливого кавалера военачальнику надоела, и он решил идти напролом. – Сегодня же наденешь мои браслеты, и можешь начинать хотеть ребенка… От меня.
Он как-то зло усмехнулся и отвернулся. Всю оставшуюся дорогу он молча насупившись правил лошадьми, запряженными в телегу, поэтому поговорить нам с Селеной почти не получалось, он ловил каждую фразу, произнесенную подругой и четко контролировал каждое наше движение.
– А если я не хочу браслеты, может, я не согласна на такого избранного, – не выдержала Селестина, возмущенно села и упрямо сложила руки на груди.
– А кто тебя спрашивать будет, красивая, – Обертон даже хохотнул как-то злобно. – Ты разве не слышала, что про таких, как я рассказывают?
Селестина пренебрежительно фыркнула в его сторону и неожиданно проказливо подмигнула мне.
Видимо, кто-то вел подпольную войну и буквально выводил потенциального супруга из себя. А я-то думала, что и правду страдает она. Мне такой шустрой и находчивой как Селестина никогда не стать. Я слишком неуверенная и трусливая, в жизни бы не рискнула так с мужчиной разговаривать. Да я, вообще, мужчин боялась. Сколько девушек насиловали на моих глазах там, на улицах приграничных к Туманной стене городов, и вот так ярко себя демонстрировать и привлекать к себе внимание, я ни в жизнь бы не стала. А Селестина буквально играла на нервах гера.
Между тем, мы въехали в широкие ворота и направились к главному зданию. Вокруг носились мальчишки подростки, одетые в одинаковые серые кафтаны. Один из них кинувшись наперерез телеге, схватил брошенные гером поводья и мягко остановил лошадей. Двор оказался очень большим, он вмещал в себя площадку для тренировок и небольшой парк с низкими деревьями, которые, даже сейчас окутавшись снегом, не скинули своей яркой красной листвы.
Мы ждали. Гер неторопливо отдавал какие-то распоряжения, а потом и вовсе скрылся за резными дверями, ведущими в дом. Воины, сопровождающие нас всю дорогу, тоже разъехались в разные стороны, и мы буквально остались сидеть в телеге в гордом одиночестве.
– Ну и чего теперь, так и будем тут просиживаться, – Селестине тоже не понравилась сложившаяся ситуация. – Может, пойдем управляющего поищем и о работе спросим.
Я закивала, соглашаясь с ней, сидеть тут у всех на виду, как куры на насесте было, по меньшей мере, неуютно. Встав и подхватив свой чемодан, я неуклюже спрыгнула с обоза. Селестина двинулась вслед за мной. Я подхватила ее чемодан, помогла его спустить, но сама Селестина очутиться на земле, так и не успела. Появившийся непонятно откуда гер Обертон подхватил ее на руки.
– Далеко собрались, вии? – резко поинтересовался он.
А вот потом случилось самое невероятное. Обертон, поставив Селестину перед собой, быстро сцапал ее правую руку и что-то на ней защелкнул. Не успела моя подруга опомниться, как он впился в ее губы очень глубоким резким и безумно страстным поцелуем. Мои щеки вспыхнули. Вот это да! Мужчина брал напором. Женщина в его руках не оказывала ни малейшего сопротивления. Он буквально окутал ее руками и вжал в свое тело.
Шли минуты, а поцелуй все не прекращался. Проходящие рядом мужчины как-то завистливо хихикали. Не знаю, сколько бы еще продолжался этот страстный порыв, если бы за моей спиной не послышалось деликатное покашливание. Но на него военачальник, увлеченно исследовавший изгибы тела и глубину уст моей подруги, никак не отреагировал. Между тем за моей спиной снова раздался, на сей раз очень громогласный, можно сказать чахоточный, кашель, похожий на звук утреннего горна. Обертон недовольно зыркнул на того, кто стоял позади меня. Селестину он не выпустил, напротив, спрятал женщину на своей груди, прикрыв сверху полами плаща.
– Может, познакомишь меня с избранной, брат? – лица говорившего я не видела, но голос его был столь же глубок и красив, как и у гера.
Желание повернуться и рассмотреть говорящего было очень велико, но воспитание взяло вверх. Я тихо отступила в сторону, освобождая ему путь вперед. Мужчина был очень высок и статен. Темно фиолетовый кафтан выгодно подчеркивал крепкое гибкое тело. Густые пепельные волосы, собранные в сложную косу спускались до поясницы. Воспользовавшись тем, что мужчина не обращал на меня внимания, я рассматривала его. Слегка вытянутое грубоватое лицо с высокими скулами и чуть впалыми щеками немного обветрено. А в больших светло-карих глазах плясали озорные угольки, выдававшие не только его прекрасное настроение, но и наличие, как минимум, Древней крови.
– Вульфрик! Откуда тебя Стужа принесла? – Обертон был недоволен столь пристальным вниманием незнакомца.
– Как это откуда! Тут уже два дня вести летают, что мой кровный брат везет свою единственную. Мы уже и отметили это дело по-тихому. Два ящика глиельской настойки за твое счастье вылакали. Кто же знал, что ты окажешься самым удачливым.
Обертон расплылся в улыбке и отодвинул плащ, открывая Селестину.
– Ну, знакомься моя избранная Селестина. А это мой кровный брат вард Вульфрик.
Мне кажется, что после этих слов моей подруге поплохело. Выходит, что наш гер не просто военачальник, а брат вардов клана. От такой новости и у меня бы в глазах померкло. Селестина как-то рвано дернулась и снова оказалась на руках своего хозяина. На ее руке сверкнул ритуальный браслет.
– Красавица, фигуристая, все как ты и мечтал, – вард Вульфрик скользнул взглядом по ножкам Селестины, а потом резко перевел взгляд на меня. – А это что за мелкая пташка?
Его глаза буквально впились в меня. Крылья носа чуть поддергивались, словно он втягивал в себя воздух. Я отступила на шаг. Не понравился мне его слишком откровенный взгляд. Это словно послужило для него сигналом, протянув ко мне руку, он схватил меня за ворот плаща и притянул к себе.
В следующее мгновение я почувствовала его губы на моей шее, он скользил, лаская, по коже, вызывая неоднозначные ощущения. Но все это было неправильно и пугало. Его мягкие губы проделали дорожку из легких поцелуев вверх, с легким стоном мужчина прикусил мочку моего уха.
– Сияющая, аромат такой сильный и сладкий, – я попыталась вырваться из его захвата.
Но это было бесполезно, мужчина держал крепко. Я дергалась и била его кулаками по груди. А он продолжал водить губами по моему лицу, то ли целуя, то ли обнюхивая.
– Отпустите ее, не видите что ей неприятно, – помощь пришла, откуда не ждали. На мою защиту бросилась Селестина, оттолкнув Обертона, она буквально оттащила от меня его брата. – Не ваша она и нечего чужое лапать.
Я малодушно спряталась за ее спину. А что, ей бояться нечего, ее Обертон защитит, а мне тоже как-то спасаться надо.
– Смелая у тебя женщина, Обер, – вард хмыкнул. – Ты ее ото всех желающих проверить спасать будешь, защитница?
– Ото всех, особенно от таких наглых, как вы, вард. Не видите, девочка невинная, чего руки распускаете, и так понятно, что не вы ее хозяин. Полюбовницей она вашей не станет.