Сумка с истиной

Авэлин

…па, девчонки сказали, что я ненормальная. Это было вечером, они все собрались на всю ночь на дискотеку, и позвали меня с собой. Я сказала, что я пойду спать, потому что завтра рано вставать в школу. Они сказали, что я ненормальная, и еще какая-то, замороженная, и ушли.

Папа, я не понимаю, почему они меня не любят.

Учителя здесь очень хорошие, только все какие-то молчаливые, себе на уме, отчитают уроки, и сидят неподвижно, смотрят в одну точку. Места здесь очень красивые, на берегу моря, я не знаю, как оно называется, географии у нас еще не было. Папа, вышли мне пожалуйста велосипед, я хочу кататься по утрам. И еще на Рождество я хочу книжку со сказками, я такую видела у тети Тани.

Груня

Папа, девчонки смеялись надо мной на перемене. Это было в большую перемену, я достала бутерброды и чай в термосе. А они стояли вокруг, смотрели, как я ем, и смеялись. Сказали, что я ненормальная. Папа, объясни мне, за что они меня так не любят. Ты никогда не говорил мне, что есть при других людях неприлично. Я хотела поделиться с ними, потому что это вежливо и по-товарищески, а они сказали, что я чокнутая, и еще какая-то, я не помню уже.

В школе я знаю больше других, учителям очень понравилось, что я умею читать и писать. А еще нам рассказывали про старые города, которых уже нет на карте, мне очень понравился Лондон, там большие часы на башне, и еще понравился Париж, там, говорят, до сих пор остатки башни, которую построил какой-то архитектор, я не помню, какой.

Папа, нам сказали в новом месяце платить за школу на сто уешек больше.

Груня

Папа, мне очень понравилась одна девочка, ее зовут Розамунда. У нее большие глаза, в пол-лица, и золотистые волосы до пола. Еще у нее длинные-длинные ноги, и бархатистая кожа, она сама так сказала – бархатистая кожа. Розамунда умеет прыгать высоко-высоко, до третьего этажа, и еще умеет ветреть головой так, что голова делает полный круг.

Папа, скажи мне, почему Розамунда совсем не обращает на меня внимание. Я хочу удивить ее чем-нибудь, чего у нее нет, но у Розамунды все есть, она приезжает в школу на машине с личным шофером. И еще она приносила в школу личный автолет.

Сегодня я помогла Розамунде сделать контрольную по природоведению. Она не знает самых простых вещей, думает, что морковка – это такая птица, а птицы вылупляются из яиц, которые растут на дереве. А еще она думает, что весной листья, которые упали осенью, снова забираются на ветки.

Розамунда получила пятерку, а меня даже не поблагодарила. После уроков я предложила ей пойти в лес, посмотреть на птиц и на деревья, она долго смеялась и сказала: «Я что, чокнутая?»

Папа, скажи мне, как понравиться Розамунде, она не хочет со мной играть.

Груня

Папа, срочно вышли мне денег, чем больше, тем лучше. Мне срочно нужны – на операцию. Не бойся, папочка, ничего серьезного, просто я хочу сделать себе мозг, как у девчонок. Сегодня на перемене девчонки показывали, что у кого в голове. У Антуанетты в голове вместо мозгов склад глянцевых журналов, у Элизабет в голове разные игровые приставки, у Маргарэтты мозги электронные, все украшены розовым мехом и стразами. Но лучше всего мозги оказались у Розамунды, их делал какой-то зарубежный дизайнер, из чистого золота, и украсил бриллиантами.

Девчонки спросили, какой мозг у меня, я сказала, что обыкновенный. Девчонки посмотрели на меня и сказали: Ты чего, нищая?

Папа, вышли мне денег, я хочу мозги, как у Розамунды, или нет, лучше, чем у Розамунды, тогда она будет со мной дружить.

Груня

Папа, ты н поверишь, здесь никто не умеет плавать. Все девчонки до смерти боятся воды. Когда я после уроков пошла купаться в море, они все собрались на берегу и смотрели на меня. Папа, я наконец-то смогла их удивить. А Розамунда сделала вид, что ей все равно…

…не знаю самых простых вещей. На уроке говорят про какие-то контакты и свитеры, и еще блютус, а я не понимаю, что это такое. Девчонки смеются, говорят, что я дура.

Груня

– …дура такая… ты слышала, как от нее пахнет?

– Да не говори… Ой, девчонки, между нами по секрету, она по вечерам водой намывается, дезиками прыскается, чтоб от нее не пахло…

– Да ты че, гонишь?

– Да не гоню я, сама видела…

– А как жрет она, видели?

– Да не говори… такая ржака, сидит, хлеб в рот засовывает…

– Фу-у, меня чуть не стошнило…

– Ой, девки, я с ней рядом сидела, я думала, сдохну… у нее внутри все так и шевелится…

– Это она дышит.

– А-а, это называется, дышать…

– Ну… Девки, это я вам под страшным секретом, она сегодня из кабинета выходила в лес, а там…

Папа, сегодня я спасла Розамунде жизнь. Это было так, у нас была олимпиада по природоведению, мы учились ориентироваться на местности. Нас увезли в лес и велели вернуться к школе. Все девчонки включили навигаторы, а навигаторы зависли, а я была без навигатора, я дошла, как ты меня учил, смотрела, где подорожник растет, и с какой стороны светит солнце, и где ветки у отдельных деревьев короче.

И я пришла первая, и мне на олимпиаде дали главный приз, очень красивую книжку про вымерших животных. А девчонок по лесу разыскивали спасатели, всех спасли, а Розамунду не нашли. И тогда я сама пошла ее искать. Я чуть не заблудилась, но нашла Розамунду, она лежала на поляне. Я отнесла ее к школе. Мне даже объявили благодарность от имени школы, а отец Розамунды подарил мне ее старый смартфон, только я не знаю, что это такое. А Розамунда, когда пришла в себя, даже меня не отблагодарила, мне кажется, она на меня очень рассердилась.

Папа, скажи мне, за что она на меня так сердится, ведь я поступила хорошо, я заняла первое место, я ее спасла…

Груня

Папа, вышли мне книги по истории, оказывается, я ничего не знаю. Сегодня рассказывали про какие-то времена рабства, и свободные времена, а Розамунда кричала, что их самих всех нужно в рабство загнать, кто еще остался. А девчонки почему-то все на меня посмотрели. А после уроков Элизабет сказала, что я дура, и что она бы на моем месте вмазала бы этой Розамунде по первое число. Я сказала, что она сама дура, и что я Розамунду обижать не позволю. Мы даже подрались, нас обеих рассадили по карцерам.

Папа, что такое времена рабства, и почему все смотрели на меня, я ничего не понимаю.

Груня

Папа, я поняла, почему Розамунда меня не любит! Она никогда не будет меня любить, потому что у нее нет сердца. Я узнала про это сегодня, когда Розамунда при мне открыла грудную клетку, а там у нее вместо сердца был плеер и наушники, и она вытащила наушники, чтобы слушать музыку.

А еще девчонки смеются надо мной, что я отлучаюсь на переменах. А что мне делать, если в школе нет туалетов, и приходится выходить в лес. А девчонки смотрят, как я хожу в лес, и смеются.

Папа, что такое Замещение? Вайолетта сегодня спросила меня, почему я не сделаю себе замещение, что я, нищая или чокнутая какая-то. Я спросила, что это такое, она сказала – ну точно чокнутая, и ушла.

Груня

Папа, что мне делать, Розамунда меня совсем не замечает. Она просто чудо, я люблю ее все больше и больше, она фотографирует взглядом, и светится в темноте нежно-голубым сиянием. Сегодня я собрала в лесу самые красивые цветы, и положила на парту Розамунде. А она сказала, что это гадость, и чтобы я убрала эту дрянь. А девчонки хохотали в голос, и даже учительница смеялась. А Мариетта сказала, что не думала, что настоящие цветы выглядят так отстойно.

Папа, я люблю Розамунду, я не знаю, что мне делать, наверное, я умру от любви, как этот, про которого ты мне читал, я забыла, как его зовут.

Груня

Папа, сегодня со мной что-то случилось, я так и не поняла, что. Девчонки решили всем классом прогулять природоведение, потому что они в нем ничего не понимают, и говорят – тупой предмет. А я не стала прогуливать, потому что мне нравится, и потому что ты мне сказал уроки не прогуливать. И тогда на следующий день директор всех девчонок наказал, посадил в карцер, а мою фотографию повесили на доску почета.

А вечером девчонки подкараулили меня за школой и хотели побить. Но у них ничего не получилось, потому что я сделала что-то, сама не понимаю, что. Я просто нажала на свое запястье, и все девчонки попадали замертво. Я даже испугалась, что они умерли, позвала сторожа, а сторож сказал, что их еще можно оживить. Я очень обрадовались, что девчонки воскресли.

Папа, что я сделала, я не понимаю. Когда-то я нашла у нас дома на чердаке древние рукописи, там, в обрывке рукописи было сказано, в случае нападения нажмите на запястье. Но я никак не думала, что это сработает.

Папа, почему ты никогда не говорил мне, что ты волшебник, и у тебя есть древние рукописи? Почему ты не сказал мне, что у меня есть магическая сила?

Груня

Папа, не хочу тебя огорчать. Но меня исключили из школы. Прости. Это все из-за вчерашнего. Сегодня сказали, что я нарушила закон об отмене рабства, и что это очень-очень плохо. Потом со мной долго говорил директор. Он сказал, что должен донести в службы безопасности, но не станет этого делать, но из школы я все равно должна уйти. Еще он сказал, что ему очень жаль. Я спросила директора про то, что было вчера. Он подтвердил, что у меня и правда есть магическая сила, власть над ними над всеми, и еще добавил, что надеется, что я буду использовать эту силу с умом.

Папочка, вышли мне денег на дорогу. Еще раз прости.

Груня

Папа, я никуда не еду! Когда меня прогнали из школы, в тот же день мне позвонила Розамунда. Она сказала, что очень жалеет, и что ей меня очень не хватает, и что она меня ЛЮБИТ!

Мы встретились после уроков, и Розамунда отвезла меня к себе домой! У нее потрясающий дом, не дом, а настоящий замок, с башенками, и фонтанами, и у нее куча машин, и эскалаторы, и лифты. И еще в доме у Розамунды все блестит и сверкает, и Розамунда занимает не отдельную комнату, а целый этаж. У нее там спальня, и куча гардеробных, и такая одежда, что мне и не снилась, и куча игрушек. А книжек у Розамунды нету. Совсем. И у других девчонок тоже. Еще в школе девчонки смотрели, как я учу из учебников, смеялись и говорили, ты чего, чокнутая, тебе ссылку трудно сделать из Инета?

Розамунда кормила меня мороженым и показывала фильмы. У нее есть такая программа, закачиваешь свою фотографию, и потом ее можно подставить в любой фильм вместо любого актера. То есть, получается, ты как будто играешь в фильме главную роль.

Розамунда обещала свозить меня посмотреть мертвые города, Лондон и Париж! Сказала, что мы скоро отправимся в путешествие, только дождемся каникул!

Груня

…конец-то я могу доказать Розамунде свою любовь, она сама придумала, как. Она попросила меня забраться на закрытый комбинат, и принести философский камень из запретного цеха. Розамунда сказала, что философский камень узнать очень просто: он светится в темноте.

И сегодня ночью я ходила на закрытый комбинат, который к северу от поселка. Папочка, ты только не беспокойся, пожалуйста, все было хорошо. Я забралась на комбинат, через забор с колючей проволокой, и нашла секретный цех. Там было очень много философских камней, я выбрала самый красивый, думаю, что его пропажи не заметят. Заметили не камень, заметили меня, поймали, когда я уже выбиралась с комбината, спрашивали имя и фамилию, обещали рассказать в школу и родителям. Так что я тебе, папа, рассказываю заранее.

Розамунда была очень довольна, сказала, что я молодец. Мы весь вечер сидели и смотрели, как сияет философский камень. Розамунда сказала, что с его помощью можно превращать все что угодно в золото.

Папа, скажи, что делать, если колет в пальцах и все время тошнит. Мне кажется, я заболела, сегодня вечером меня вырвало кровью.

Груня

Папа, скажи мне, зачем она это сделала, зачем Розамунда убила меня? Я не знаю, куда она дела мое тело, может, в утиль, вместе с философским камнем. Я хожу по комнатам, просачиваюсь через стены, зову Розамунду, она меня не слышит.

Папа, почему она так поступила со мной, почему чем больше любишь кого-то, тем больше он тебя ненавидит? Наверное, все это потому, что у нее нет сердца.

Груня

– Ты че, отмороженная?

– Сама такая, овца!

– Да че сама такая, тебя по судам затаскают на хрен!

– Ни хрена не затаскают, хрен чего докажут. Если припрут, скажу, что эта дура сама на комбинат поперлась.

– Круто ты ее.

– Да всех их пора уже извести… сколько их там осталось, полторы калеки…

– Говорят, в Сибири еще какие-то тусуются.

– Бомбу на хрен на эту Сибирь сбросить, и все… на хрена с тварями этими цацкаться… воняет от них так, фу-у…

– Да не говори… слышь, Роззи, я чего хотела-то, там в Парадизе акция, приведи друга, получи вторую шмотку бесплатно, так я…

…управление полуавтономными электронными интеллектами (АВЭЛИН) осуществляется посредством пульта, зафиксированного под кожей на запястье человека. При потере контроля над АВЭЛИН следует….

Уважаемая Розамунда Вольдемаровна, доводим до Вашего сведения, что срок оплаты за Замененное тело истекает 12.04.2134 г. в случае неуплаты фирма будет вынуждена конфисковать свое имущество, вернуть Вам старое тело….

…папа, зачем она меня ищет, что ей еще от меня надо. Что-то с ней случилось, до сих пор не понимаю, что, почему она из своего дворца перебралась в комнатенку на окраине. Все время плачет, я раньше и не думала, что она умеет плакать. Оказывается, не знает самых простых вещей, как приготовить еду, как заварить чай, купила зубную щетку, водит ручкой щетки по зубам, когда моется, выливает на себя всю бутылку шампуня. Вчера она хотела пожарить яичницу, положила на сковородку неразбитые яйца.

Я смеюсь. И плачу. Вместе с ней. Она все время плачет. И зовет меня. Я не могу от нее уйти, потому что я ее люблю, и хоть что ты папа говори, ничего ты тут со мной не сделаешь.

Напиши, пожалуйста, какие ты знаешь заклинания, чтобы вызвать духов, то есть, наоборот, чтобы дух стал видимый для человека, мне нужно с ней встре…

2013 г.

Агентство слушает

…на лестнице четверо, двое сверху, двое снизу. На улице еще двое, это как минимум, пока я здесь, их могло еще штук двадцать понабежать. Потом… Что потом… суп с котом. Выбираться отсюда надо, вот что потом.

Знать бы еще, как… снова выискиваю в телефоне какие-то номера, снова слушаю – телефон заблокирован. Обложили, сволочи… Я, конечно, тоже не святой, деньги не кончатся, так я и не вспомню, что положить надо… Но чует мое сердце, я тут не при чем…

Распахиваю окно, в комнату врываются голоса улицы. Смотрю вниз – захватывает дух, ч-черт, еще даже не взглянул, чувствую себя лежащим на тротуаре с размозженной головой.

Ладно, это мы еще посмотрим, кто на тротуаре лежать будет…

Лестница близко… пожарная лестница, вот, в двух шагах, и надо-то всего, встать на подоконник, хоп, за лестницу ухватиться…

Легко сказать – встать… Это в триллерах голливудских все так просто, хоп, на лестницу, хоп, с крыши на крышу, хоп, плащ расправил, полетел, на тебя пятеро в масках, ты их из бластера расстрелял…

Щелкает дверной замок. Ч-черт бы их драл, уже в квартиру проломились, сволочи… а я как хотел, что они, стоять ждать будут, что ли… нет, надо было в коридоре встать, сейчас бы стрелял их одного за другим… и правда как в боевике…

Стрелял… Легко сказать… Это в тире так просто, по мишеням, пиф-паф-ой-ой-ой, поздравляем, вы выиграли электронные стельки от самсунг… А вот смогу ли я в человека выстрелить… вот так… А что смогу не смогу, или я их, или они меня…

Одно непонятно, что я им сделал-то…

Шаг… хоп… хватаюсь за лестницу, кажется, кричал… не знаю, не помню… все, как во сне… карабкаюсь вниз, быстрее, быстрее давай, идиотище, они тебя ждать не будут… да как же не будут, вон они уже ждут внизу, четверо… с-сволочи…

Вверх… из последних сил – вверх, один черт знает, что меня там ждет вверху… Знать бы еще, что я им сделал… Деньги им нужны… нет, не то, за деньги-то что убивать, обобрали и все… или увидел что не то… Ну да, было, позавчера, кажется, в клубе каком-то, девчонка из клуба выходит, какой-то амбал ее в машину затащил, она сопротивлялась, вроде…. А я видел… еще подумал, вмешаться, что ли, да на фиг надо, они знакомы, вроде…

Знакомы… вот тебе и знакомы…

Выбираюсь на крышу – отсюда город кажется маленьким и тесным, даже странно, как мы в нем все помещаемся. Тэ-экс, до соседней крыши далековато… или через подъезды попробовать, в других-то подъездах меня не ждут…

Пробираюсь – через чердачное окно, ч-черт, голова кружится, вот что значит, полночи не спал… в стрелялки резался… вот тебе и стрелялки… такие стрелялки, что дальше некуда… Сворачиваю на лестницу, мир рушится, вот они, двое, стоят…

– Молодой человек… на пару слов можно?

Стреляю. Как в тире, раз, два, один падает с размозженной головой, второй сгибается пополам, комочком замирает в углу… ранил… Добиваю – в голову, уж они бы колебаться не стали…

Оружие… да, оружие взять, вытаскиваю кольты из слабеющих рук, бегу – по лестнице, главное, выбраться из дома… выбраться… черта с два они дадут мне выбраться… еще трое вываливаются откуда-то из ниоткуда, стреляю, двоих наповал, третий валит меня на ступеньки… пусти, скотинище, пусти… сам не знаю, как отшвыриваю его от себя, еще два этажа… еще… Врываюсь в фойе, буквально налетаю на девушку с кольтом, откуда таких няшных берут…

Назад… свистят пули – мне вслед, почему я не убил ее, почему… Няшная, видите ли… вот пристрелит меня, вот будет няшно… Няшнее некуда…

Бросаюсь в распахнутое окно, второй этаж… падаю – куда-то в никуда, черт, надо же было на крыльцо, а не на асфальт, ну правильно, мы сначала прыгаем, потом думаем… Черт, нога… кое-как поднимаюсь, пули вонзаются в спину, ч-черт, больно… ловлю ртом воздух, не ловится…

Пиф-паф-ой-ой-ой…

Топот ног… обступают со всех сторон…

– Все, все, хорош, мужики, ваша взяла…

– Мы тебе не мужики, – няшная девушка наклоняется надо мной. Похоже, она подстрелила.

– Дамы и господа.

Смеются. Кто-то помогает мне встать, кто-то тащит в маленький бар на углу, уже подсовывают меню… Хоть полотенца мне какие подложите, сейчас все кресло вам кровью изгваздаю, пока эти раны затянутся… нет, вроде затягиваются, уже могу дышать – еще неглубоко, ничего, все наладится… Мои преследователи рассаживаются рядом, чего им, приказаний ждут, что ли…

Ну что сели, как на похоронах, давайте, отметим, что ли, это дело… Та-ак, мы официанта до конца света ждать будем? или после? Мне рыбки красной принеси, салатик у вас тут есть крутой… и этим головорезам, что попросят… Ну и винишка неси красного… Крови-то мы порядочно потеряли…

Оборачиваюсь к няшной девушке, как чувствует, села рядом со мной. Тоненькая, хрупкая, такой бы за пианино где-нибудь сидеть, а не с пистолетом бегать…

– Как зовут?

– Амик.

– А настоящее имя как?

– Молодой человек, я же у вас настоящее имя не спрашиваю…

– Да бога ради… Алексей меня зовут.

– А я Алена.

– Я этих ваших-то там не сильно попортил?

– Да вон идут…

– Ну официанта гоните, пусть им мясного чего-нибудь принесет… и регенерата двойную дозу… А шестой где?

Девчонка отмахивается. Чувствую, как холодеет спина. Ч-черт, сколько зарекался уже, еще с того раза, как застрелил двоих на каком-то заброшенном комбинате… Сколько говорил себе, идиотище, не стреляй в голову, не стреляй в голову, в голову не стреляй… хоть кол на голове теши… Ладно, кого-нибудь из конкуров заказать, сам бог велел, а вот так…

– Жена, дети? – спрашиваю Алену.

– Женат был.

– Компенсацию ей… все при всем… да вы ешьте, пейте, за все плачу… Щ-щас я вернусь, звоночек один надо сделать…

– Агентство слушает. Алексей? День добрый, очень рады вас… слышать. М-минуточку… да, можно заказать. На сколько? На восемь… тридцать… Х-хорошо… из чего? А-Кэ-Эм, в голову… Так… кого? Ага… простите, еще раз… Баг-рян-цев… х-хорошо. Заявочка ваша принята… м-минуточку, вы по безналу будете? Х-хорошо. Ожидайте, заказик ваш выполним…

(позавчера)

– Агентство слушает. Алексей? Оч-чень приятно, а что-то вас давно не видно, не слышно, мы уже прямо соскучились… Куда отдыхать поедете? А, не отдыхать? Экстрим? М-минуточку, сейчас посмотрю… вот, сплав по Ниагарскому водопаду на… Простите? А-а, конечно-конечно… Та-ак… в киллеров поиграете? Ну, это за вами киллеры придут, вроде как убить вас хотят… Прекрасно… Сколько человечков вам подослать? Пятнадцать… Пятнадцать… человек на сундук мертвеца… Мужчин, женщин? Девушку одну? Будет вам девушка… Та-ак… На все про все семьсот тысяч за удовольствие. По безналу? Хорошо, записываю. Заявочка ваша принята, ожидайте. У-ух, какой вы шустрый, так мы вам и скажем, когда… В том-то весь экстрим… вы даже не сомневайтесь, нервишки мы вам пощекочем…

(сегодня)

– Ну что, Амина, или как тебя там… пошли, что ли?

Музыка стихла, она пытается уйти, я не выпускаю, мягко вырывается, я так же мягко придерживаю… Врешь, не уйдешь…

– К-куда?

– Как куда… на Кудыкину гору. Там знаешь, как классно на Кудыкиной-то горе…

– Да что вы…

– Да что я… пошли.

Вырывается. Сильно, отчаянно, ишь ты какая.

– Вы… вы меня за кого принимаете, в самом деле…

– Да брось, Альбин… или как тебя там…

Вырывается… Вот черт, первый раз таких вижу…

– Вы с ума сошли… я полицию позову… Это… это не предусмотрено контрактом…

Вздрагиваю. Ну так бы сразу и сказала.

– Сколько?

– Двести.

– Нехило берешь…

– Да, знаешь, дорого себя ценю.

– И то правда… – отсчитываю банкноты, – я бы такой и все триста дал…

– И дай. А двести этим, в агентство.

Ишь ты, монополисты хреновы… Ладно, это тебе на чаек… с сахаром…

– Алло, Агентство? Это пенсионерка из сто седьмого дома вас беспокоит… ну да, сто седьмой на Балканской… это ваши тут вчера приходили киллеры? Этого-то магната убрать? Слушайте, все понимаю, сил никаких больше нет, вы тоже меня поймите! Орут, стреляют, я с внучком во двор вышла, там трупы валяются… нет, я все понимаю, молодежь развлекается… но не по ночам же… а то как ночь, тут начинается… то в инопланетян переоденутся, то еще во что… и трупы лежат… Да что-что, девушка, спать-то, говорю, невозможно! А-га, разберитесь, доченька, очень уж вас прошу…

Просыпаюсь. Потягиваюсь. Еще не совсем понимаю, где я, что я, откуда я. Ах да… киллеры. Нет, киллеры, это вчера было, а сегодня девушка, вот-вот, девушка, как ее там… Аниме…

– Ну как оно тебе? – поглаживаю темные волосы.

– Классно… всегда бы так…

– Стой, шустрая какая, куд-да пошла… давай… еще.

– Не двигайся.

– Чего-о? Да ты…

Не договариваю. Смотрим друг на друга – я и черное дуло кольта. Сколько их понабежало… четверо… это те, в которых вчера стрелял… вот уж не думал, что мстить будут… Алина, или как ее там, уже шарит в моем кейсе…

– Чего ты у него там деньги тащишь, денег, что ли, не видела? Ты кредитки, кредитки давай…

– Ага, взяла… нет, вы видали лоха, он пин-код на кредитке пишет.

– Правильно, так и надо… чтобы нам легче было… Все вытащила?

– Ну…

Парень с кольтом оборачивается на мужичишку, похоже, главного.

– Этого… убрать?

– Ага, я тебе уберу… нас потом так уберут… Айдате уже… стой, наручники вынимай… к кровати его, умника… Амик, дура такая, я тебе русским по белому сказал, он заснет, чтобы его приковала…

– Да я сама засну-ула…

– Вот-вот, это ты можешь… как в кровать, так спать сразу.

– Да ну тебя совсем…

Крадутся к выходу, лежу – не шевелюсь, главное, не смотреть на телефон на тумбочке, самсунг мой маленький, я до тебя доберусь… Агама или как ее, выходит последняя, останавливается… черт, заметила, сука… хватает телефон, грохает об стену…

Ну, вставляйся же…

С-сука…

Нет, было же все это телефоне… все эти симки, аськи, васьки, петьки… Или это все уже лишнее… да нет, вряд ли, уж если было, значит, надо… все равно, как человеку половину внутренностей вытащить, и удивляться, что это он помер…

Извиваюсь червем, кое-как дотягиваюсь еще до какой-то блестящей штуковины, выпавшей из телефона… черт… это как в детской игре, когда привяжут тебя к чему-нибудь, и попробуй достань какую-нибудь штуку в двух шагах от тебя. И хочется, и колется.

Только это как-то на игру не похоже…

Ну, включайся же…

С-сука…

Только сдохни мне сейчас…

– Ну, привет, – шепчу телефону.

ПРИВЕТ И ТЫ, КОЛИ НЕ ШУТИШЬ – вспыхивает на экране.

МЕНЮ…

КОНТАКТЫ…

– Алло, Кирюш, я тут… да что некогда тебе, ты дослушай сначала, идиотище! Тут дело такое… живо давай полицию вызывай, я тут в номере прикованный к кровати сижу… да какое, на хрен, садо-мазо, тут делишки-то покруче, кредитки-то все из меня повытрясли… Разберешься? Верю, верю… уж чтоб Кирюша, да не разобрался…

Выключаю телефон, жду. Ч-черт, зачем я Кирюшку в это дело ввязал, зачем все, теперь обоим нам хана… эти головотяпы вроде как не шутили…

(накануне)

– День добрый, Агентство слушает… Да, конечно, можно… На какое время заявочку? На завтра наутро? Отличненько. Что делать будем? ограбить? Квартиру вскрыть? А, лично ограбить… та-ак, кредитки, еще что… короче, по миру пустить, я правильно поняла? Ага… убивать объект будем? Нет? Кого грабить будем? Ух ты… самого Рижского, это же знаете, во сколько обойдется… а… хорошо. Так… прошу прощения, между нами, нам для отчета нужно: кто заказал? Так… Кирилл… Иванцов. Вы, вроде, с ним в одной школе учились? А, простите, все, молчок… не мое дело…

Ясен пень, на таможне ловить надо… они же сейчас из страны тю-тю…

Смотрю на Кирилла, киваю. Все ясно… что ничего не ясно. Ладно, Кириллу виднее, он в органах служит, не я…

– А деньги… вернем?

Кирилл передергивает плечами. То ли не знает, то ли не хочет говорить, то ли… Ведет себя так, будто я виноват. А что, и правда виноват… на что надеялся, спрашивается, хожу, трясу своими кредитками направо-налево… Вот так, без охраны, без всего, типа, властелина мира никто не тронет. Да черта с два… Как будто можно подняться на такую высоту, с которой уже не упадешь.

Уже и сам начинаю обращаться с собой так, будто я виноват. Развлеченьица захотелось… вот тебе и развлеченьице. Сколько ждал чего-то такого в своей жизни – непредвиденного, непредсказуемого, среди всего этого, доброе утро, ваш кофе, ваш завтрак, ваша машина, доброе утро, господин директор, все готово, осталось только добавить формулу… дамы и господа, прошу очистить помещение, господин директор священнодействует… Подхожу к резервуару, пронзаю руку иглой – рука уже вся в рубцах, несколько капель моей крови – священной крови – падает в цистерну. Что-то происходит там – невидимое, неведомое, непонятное… Оборачиваюсь:

– Готов ваш регенерат… можете развозить на продажу.

Падаю в кресло перед монитором, выискиваю что-то, чего еще не видел, фестиваль чего-то там где-то там, пошли на фиг, погружение в Марианскую впадину, одно лето подсел на дело, надоело уже… Что еще… космос, недорого… для меня понятия дорого не существует… на Луне был, на Марсе был, чуть не сдох в этом корабле, как-то больше не тянет… Карнавал в Рио… пошли на фиг… премьера голливудского интерактивного блокбастера… все желающие приглашаются на съемки в Колорадо… адреналин обеспечен… Вот это еще куда ни шло, хотя тоже…

Адреналин…

Вот тебе и адреналин…

Бойтесь своих желаний… они могут исполниться…

Вздрогнул. Нет, показалось. Нет, не показалось, вот они, идут…

– Эти, – тихонько толкаю Кирилла под локоть, – девку эту помню… и…

– Ч-ш-ш…

Кирилл выходит к ним, уже забирающим свой багаж, кивает:

– Будьте добры, пройдите с нами.

Почему он не обыскал их… Ладно, может, оно так и надо… входим в неприметные подсобки, ну сейчас начнется, а это не мы, а мы его первый раз видим…

Дверь захлопывается…

– Киря!

Кирилл, идиотище, почему ты не обыскал их… получил теперь… по полной… крепенько ему грудь разворотили…

Черное дуло смотрит на меня. Боль разрывает грудь.

– Ты, парень, кажется, не понял, что тебе сказали? Плохо, что не понял… скоро поймешь…

Куда они нас тащат… по темным коридорам, лестницам, шорохи улицы окружают со всех сторон… И не крикнешь, не позовешь на помощь, легкое прострелено, да кого звать…

Черт…

Вот это хуже нет, трястись в фургоне… Сжимаю зубы, чтобы не застонать от боли, жду – когда затянется рана, не иду, ползу к Кириллу, что-то долго он не приходит в себя, надо бы ему кровушки моей…

– Киря… ты живой?

– Вроде да…

– А крепенько они нас… чесслово, не ожидал…

– Что не ожидал? Ты хоть понимаешь, что на тебя уже лет двадцать охотятся?

– Чего ради?

– А то сам не знаешь… кровь твоя, кровь… конкуры себе локти кусают, с ума сходят, у них-то сколько не бьются, регенерат дерьмовый получается… вот за формулой и охотятся…

– Папашу моего почему-то не ловили…

– Почему-то… по кочану-то… папаша твой знаешь какой крутяк был, лучше не соваться… как формулу-то эту нашел, как в гору пошел, так куда там… перья свои распустил… То папаша твой, а то ты…

Сжимаю зубы. Так бы и дал ему сейчас, кто виноват, что я никакие формулы не открываю…

– Да не парься… это они нас сцапали, потому что ты меня позвал… в хибаре какой-нибудь запрут, и все…

– А не убьют?

– Кишка тонка.

Стараюсь расслабиться – не могу, все так и клокочет внутри… все будет хорошо, все-бу-дет-хо-ро-шо, всебудетхорошо, черта с два…

Свет. Сильный, режущий глаза. Кто-то выволакивает нас, еще обмякших, ослабевших, тащат в дом… чья это дача, мать его… был же здесь…

– Киря, к тебе идем, что ли?

– А ты как думал… – Кирилл устраивается, на диване, окруженный головорезами, обвивает за шею Алину, или как ее там, подмигивает мне.

– Ну что, парень… говорят, у тебя где-то в костном мозге участочек есть… из которого регенерат и течет… Это где папаша тебе укольчик сделал…

– Бред собачий.

– Ага, побледнел… не умеешь ты, Леха, врать, не умеешь… Мог бы и поучиться… за тридцать-то лет… Так что давай, колись, где… а то руки-ноги пообрываем, позвонки раскурочим, все равно же найдем…

Холодеет спина. Краем глаза замечаю что-то на коврике у дивана… только бы дотянуться…

– Кирюха… слушай, я-то тебе что сделал? Вот так, друзья называется… ноу комментс…

Протягиваю руку… медленно-медленно…

– Друзья-а… у меня-то такого папулечки крутого не было, чтобы укольчик мне раз – и всю жизнь миллионы мне сами в рот текли… насле-едничек гребаный… людей он воскрешает… а сколько людей загубил, ты мне можешь сказать? Сегодня у него пострелушки, завтра у него интерактивный блокбастер, послезавтра… того, этого пиф-паф-ой-ой-ой… не-ет, ты теперь за все ответишь…

Здоровый мужичара идет ко мне, поигрывает ножичком, сжимаю руку – в отчаянном жесте, вот он, кольт, родненький, в руке…

Пиф-паф-ой-ой-ой…

И тут уже не думаешь, как бы не попасть, не покалечить, не…

…разрывными, в голову…

…Кирилл… садюга, не ждал от тебя…

– Ну, ну, хорош… – Кирилл поднимает руки, – а ты знал, что тебя снимает скрытая камера?

Оборачиваюсь – на них, идущих мне навстречу, щелкаю кольтом, с-сука, все патроны расстрелял… Люди, с микрофонами, с камерами, что они суют мне, цветы, это еще что…

– Улыбнитесь, Алексей… Это была программа Розыгрыш.