После ванны я сажала Тату на полотенце. Она меня совсем не боялась и не засовывала головку в панцирь. Я брала кусочек ваты, смачивала его в подсолнечном масле и протирала Татин панцирь. Он сразу же начинал красиво блестеть.

Так мы с ней прожили до летних каникул, а в конце мая поехали в деревню к бабушке с дедушкой.

Одуванчиков вокруг нашего дома росло видимо-невидимо. Их листья особенно полюбила Тата. Каждое утро я выпускала ее погреться на одуванчиковую полянку, а сама играла неподалеку.

Ко мне приходили мои деревенские друзья. Сашка с Колькой раньше никогда не видели настоящих черепах, и я с гордостью показывала им Тату. Когда я уходила с ними гулять, то сажала ее в домик, который стоял у нас в доме около печки. Тата не любила сквозняки и холод.

В тот самый несчастный для меня день, Тата как обычно ползала по одуванчиковой поляне перед домом. Я сидела на лавочке рядом и раскладывала своих кукол, как вдруг за калиткой раздался крик: «Д-а-ша!».

Меня звала моя деревенская подружка Настя. Мы с ней не виделись весь год, и я, забыв обо всем на свете, побежала к ней навстречу.