Приближаясь к Восходу

*

Ну что, Новелла, интервью завершено. Я в полном твоём распоряжении: пойдём смотреть мои реализованные проекты.

– Снаружи сильный дождь…

– На этот случай у нас там сетка над облаками – никакая погода не страшна – ни град, ни зной.

– Мне было бы интересно изучить Ваш опыт. И вообще, интересно, чего Вы тут добились.

– Тогда вперёд! Новелла, можно тебя попросить об одолжении: помнишь Весло от Парнап-а, которое ты чуть не опрокинула в свой прошлый визит? Принеси мне его сейчас, будь добра.

Он передал мне ключ-фломастер, и я отправилась из отсека, обшитого деревом и напоминающим ковчег, – вдоль по стеклянной дымчатой трубке моста, по направлению к художественной студии Матиарта, в другой корпус созданного им здания.

*

For note:

Я шла до странности долго, около часа, мост всё не заканчивался, потом, твёрдая поверхность под ногами начала превращаться в какую-то вязкую субстанцию. Мне повезло, что выросла в лесу, и знала легенды о духах леса, знала, что в таком случае нужно переобуть обувь с одной ноги на другую: левый на правый. И всё сразу пришло в норму. До тех пор, пока ультрасовременный мост не превратился вдруг в канатный, над пропастью, но удалось его быстро пробежать, и всё опять пришло в норму. Наконец, казалось, изменилась структура и консистенция моста, он напоминал жидкий пластик. В это же время снаружи, через стекло, было видно, что подлетели подростки на летающих велосипедах. Выбраться из этого места можно было только одним способом: надо было быстро идти вперёд и не оглядываться. Минуя неожиданные пугающие препятствия, я оказалась в соседнем ультрасовременном корпусе здания, возле винтажной двери мастерской Матиарта Рифовича. Она была заперта. Замка в ней не было. У меня в ладони был только Магический Фломастер.

– Так-так-так, что у нас тут за гости? – возник голос (который получается, когда, примерно, двадцать четыре часа делаешь какую-то компьютерную работу), и сам обладатель этого «скрипучего» голоса Криль. – Хоу! Нови! Кого я вижу! Вы ко мне? Рад. Рад. Премного рад.

– Привет, Криль. Я тут по просьбе Матиарта Рифовича. Что у вас тут творится? Почему такой странный мост?

– А это… (замяукал Криль) кто-то визуальную тревогу не выключил, а, может, детки балуются. А, может, не со зла не выключили. Просто заигрались и забыли. Но я передам Матиарту. Он примет взвешенное решение по данному вопросу.

– Криль, мне нужно открыть дверь и взять одну важную вещь. По заданию Матиарта. Как мне это сделать? У меня только Магический Фломастер, который он мне дал.

– Ну, значит, используй по функциональному максимуму то, что у тебя есть. Я пошёл заниматься Важными Делами, ты и так отняла много времени, – зевнул Криль и удалился.

Я продолжила изучать дверь без замочной скважины и вертеть в руках обычный, на первый взгляд, фломастер, и не знала: как применить одно к другому. «Функциональный максимум? Хм». Из окна ярко светила Луна (я дала себе слово: ничему, происходящему здесь – после лабораторий Матиарта и странного моста – не удивляться): светит? Пускай. Из-под двери, прямо на коврике, виднелась полоса света. Лучи этих источников пересеклись.

«А что, если?»… – я нарисовала на двери замок, фломастер же, с обратной своей стороны (противоположной наконечнику со стержнем) в этом двойном сиянии превратился в изящный ключ. Замок со скрежетом открылся, дверь отперлась. Свет был погашен. Весло стояло на своём месте, как я его и поставила: широкой стороной вверх.

С этим понятно. Я оглядела мастерскую художника, тонувшую в полумраке, как включить освещение было не ясно. Я обошла таинственный мир Матиарта кругом, выглянула из-за жалюзи в окно: был день, и дождь закончился; за ширмой виднелась гора холстов и его картин, которые он тогда показывал. Я «полистала» их, просто из интереса: странная вещь: на некоторых картинах, которые он показывал тогда, я точно помнила: были персонажи. А сейчас остались только изображения интерьеров, словно бы герои отправились на прогулку. Таких картин я насчитала шесть. На одной из них, я точно помню, был изображён парень в позе Роденовского Мыслителя – тот парень, которого мы встретили столовой IT-Парка, разбирающего кусочки звёздного печенья. Поставив картины на место и взяв Весло, которое тоже перед этим подробно рассмотрела и изучила – разноцветные кнопочки разной формы перемигивались между собой и издавали электронные звуки – я захлопнула дверь, которая тут же превратилась в монолитную часть стены, набрала в лёгкие побольше воздуха и снова шагнула на удивительный мост. Кстати, в этот раз он притих и вёл себя весьма прилично: на нём можно было танцевать в неудобных туфлях на каблуках. Возможно, мост с уважением относился к этому девайсу Матиарта, к Веслу. Как бы то ни было, препятствие было пройдено на этот раз всего минут за десять.

*

For note:

– Матиарт Рифович (он программировал и что-то печатал на Калачике, превращённом в компьютер), почему Вы дали мне поручение и не предупредили о свойствах Вашего моста? Такое впечатление, что он пытался меня испугать! Криль немного успокоил: сказал, что так работает сигнализация.

– Новелла, я сам не ожидал: несколько раз проверил. Видно, у вело-легионеров играют гормоны: развлекаются. Не сердись на них. Они у нас все, как на подбор, объединённые общими интересами и много страдали в жизни. Ты идёшь на Парнап-площадку?

– Иду, если дадите мне гарантию, что там не будет странных вещей, как на мосту. И если изо всех сил попробуете отыскать мой L-phone. Уже месяц его ищу, и мне очень жаль фотографий и контактов, которые в нём.

– Странные вещи будут. Но, постараюсь тебя больше не пугать. Хорошо? Телефон? Я же обещал его найти. Усиленно ищу. В офисах его не было, я всё проверил. Думаю, кто-то взял его себе. Я это выясню. Прояснили? Вот и славно!

И он нажал кнопку лифта, который мгновенно довёз нас до 3-его этажа, мы спустились во внутренний двор, смежный с тем, в который выходили окна офиса Тивентии (его закрывало от неё большое офисное здание, и расположенная за ним стройка). Впереди раскинулся широкий профессиональный стадион с зелёной травой. Я взглянула наверх: вид основного бизнес-кластера загораживало строящееся здание: как раз его Тивентия видела со своего рабочего места. Стоило бы ей на минутку отвлечься от грустных мыслей, хотя бы на минутку поднять голову, чтобы посмотреть на облака, и, возможно, она бы увидела и Матиарта, мелькающего в окне на три этажа выше и стремящегося поймать летающего робота Калачика. А рядом с ним летающих выше облаков, полных жизни пятнадцатилетних, с нескрываемым удовольствием крутящих педали Парнап-велосипедов.

– Вообще-то, я хотел показать тебе все модели Парнап-ов, которые я изобрёл, – бодро заявил Матиарт Рифович, – но один, самый крупный – находится сейчас в слишком дальнем тест-путешествии и прибудет не скоро. Надеюсь, ты не забыла Весло? Нет? Отлично!

Глава 4

Тут было заметно теплее. Парочка одинарных Парнап-ов лежала на зелёном газоне, один крупный Парнап-сад, парил на высоте второго этажа. На нём вовсю силу работала система полива, распространяя кругом утреннюю прохладу. Если присмотреться ещё выше и затаить дыхание, можно было увидеть на высоте строительного башенного крана подростков на летающих велосипедах, играющих в какую-то только им ведомую, но чрезвычайно подвижную игру.

– Ребятки! Поумерьте пыл! Все сюда! Хочу вам кое-кого представить! – Они немного налетая друг на друга, начали снижение. Матиарт их дожидался, сооружая руки перед собой «замочком» и довольно улыбался. Для себя я успела отметить, что вижу несколько знакомых интересных лиц.

– Ну вот, Новелла. Разреши тебе представить: мои лучшие вело-легионеры, обладающие Звёздами Гармонии и допуском в почти все мои святые святых в деловых сферах.

– Очень приятно. Это вы пытались напугать меня на Мосту?

– Да уж. Ты даже не испугалась, – протянула девочка с сиреневыми волосами в платье разнообразными редкими видами северных насекомых – бабочек и жуков с яркой окраской.

– Карла, приятно познакомиться (и она толкнула в спину своего друга-Мыслителя), а это мой друг Герман. – Он вынужденно безадресно кивнул, отряхивая свою куртку: «Очень прятно», его мысли, в глубине красных глаз, витали где-то далеко.

– Кажется, ты забыл книжку за столиком в кафе?

Герман взял её в руки и заметно повеселел: «Я уже возвращался туда, и так и решил, что кто-то её забрал, она дорого стоит, потому что представляет собой библиографическую редкость». – Карла метнула недоверчивый тяжёлый взгляд, как будто, её друг был бы дорогим автомобилем, её личной собственностью, которой угрожала опасность от посягательства неизвестного, что придавала её обладанию им дополнительную ценность, в чём она видела собственную миссию, недавно обретённый новый смысл жизни.

Следом за ним назвались другие вело-легионеры: девочку, приехавшую с её родных мест на берегу озера, Большое Кристальное Озеро, звали Мирша, она была одета в красивый костюмчик в узорах и бахроме в этнических мотивах.

Рыжая в зелёном платье – Иняна. Мальчик в майке с трансформерами и с ожирением – Потап. Последним пожал руку, застыв в приветствии, парень по имени Гео (ребята тут же прокомментировали, что он «Гео в собственном соку», что он всегда прогнозирует любую ситуацию, но никогда не делиться этими «прогнозами»), он носил майку с изображением формулы и надписью: «Поверь мне, всё относительно».

Каждый из моих новых знакомых носил клеёнчатый плащ с капюшоном, какие бывают, чтобы защититься от дождя, если с собой нет зонтика. Дождевики в данный момент были прозрачными, но и могли воспроизвести любой цвет, исходя из требования своего хозяина. Каждый такой плащ закрепляла брошь со Звездой Гармонии, закреплённая на левом плече носителя.

– Ну, вот и славно! Ну вот, и познакомились! – Проговорил себе под нос Матиарт Рифович. – Новелла, позволь я продолжу демонстрировать тебе мои изобретения, мой эко-транспорт! Вот, например, чрезвычайно маневренный Одинарный Парнап – он указал на транспортное средство из лёгкого металла, по форме похожее на геометрическую фигуру усечённый цилиндр.

– Слегка нажми на Весле кнопку с птичкой. – Я выполнила инструкцию, и ощутила чувство полёта. Полуцилиндр взмыл вверх, и остановился на уровне второго этажа. Весло предназначалось для управления потоками воздуха и самим транспортом.

– Матиарт Рифович! Это потрясающе! Но жутковато! Вы же обещали обеспечить мне хоть какую-то надёжность!

Учитель уже был рядом, в точно таком же поразительном летающем аппарате. У него тоже было Весло со светящимся огоньками.

– Матиарт, куда дальше?

– Новелла, куда угодно, но давай покатаемся, сделаем несколько лётных кругов. Как впечатление?

– Потрясающе! Как в футуристическом сне!

Волосы из причёски выбились и слегка растрепались. Стоя на одинарной Парящей платформе цилиндрической формы, на высоте второго этажа, я училась управлять Веслом, пытаясь, научится чувствовать и различать плотность, восходящие и нисходящие потоки воздуха…

*

Рядом на разной высоте играли в чехарду на летающих велосипедах шестеро моих новых знакомых. Было похоже на то, что они начали играть в какую-то новую подвижную игру. Для этого были расправлены специальные крепкие портативные удочки, воланчик, вентилятор из системного блока, обломок какой-то старой отработанной начинки от компьютера, клавиатура, компьютерная мышь. Все перечисленные предметы игроки пытались зацепить и перетащить на свою сторону в сетку.

Смысл происходящей здесь подвижной игры заключался в следующем: одна троица игроков пытались зацепить предметы: от самого тяжёлого к самому лёгкому, от тяжёлой компьютерной начинки к клавиатуре и сияющему компьютерному CD-диску. Другая команда пыталась «выцепить» те же самые предметы в той же самой последовательности при помощи отработанных компьютерных мышек – ещё тех, у которых принцип работы заключался и напрямую зависел в наличии хорошего коврика. Финальная фаза этой активности очень напоминала известную русскую игру в городки. Как в неё играть – мне и папе наглядно объясняла мама, в одну из поездок в деревню во времена моего детства – глубоким, синим, безмятежным вечером, после купания в речке на июльской жаре, после ловли банкой от джема улиток и лягушек, под стрекотание кузнечиков. И после подсчёта звёзд в отражении водной глади садовой бочки, находящейся прямо под окном деревенского дома.

Только в том случае мы играли в деревянные геометрические фигуры, которые составлялись вместе, их нужно было выбить ещё одним бруском. Сейчас же мои новые знакомые составляли, таким образом, компьютерные клавиатуры и другие пластиковые детали, отделённые от отработанных компьютеров, которые необходимо было утилизировать, для того, чтобы не подвергать свою окружающую среду загрязнению, играли, составляли тоже по пять штук, одна на другую. И в две попытки выбивали эти сложенные – из утилизированных клавиатур и компьютерного пластика, и пластика отработанных игровых приставок – нагромождения при помощи компьютерной мыши на длинном проводе, стремясь добиться того, чтобы разлетевшиеся детали отработанных компьютеров попадали точно в портативное устройство. Оно напоминало сепаратор, и которое для того и было предназначено, что вбирало в себя все вредные выбросы, поступающие в атмосферу. Переработанный пластик, таким образом, был превращён в разноцветные шарики формата ластика из школьного пенала, и которые, в результате, можно было использовать для новых производств, с другой стороны – «отфильтровывались» компьютерные детали, более тяжёлые, чем пластик, из которых тоже можно было воссоздавать новые, необходимые элементы. Вспомнилась одна истина о том, что сегодня игра, то завтра становится реальностью.

*

For note:

Матиарт Рифович в свою очередь, в то время как ученики доигрывали финальную часть игры, сделал на Парнап-е около десяти разных лётных манёвров: от парения и мгновенного ускорения до штопора и свободного падения. Надо сказать, что это необычное транспортное средство отличалось не только удивительной скоростью и маневренностью в полёте, но и высокой степенью безопасности – где заканчивалась усечённая часть геометрической фигуры «цилиндр» из лёгкого, начиналось выпуклое прозрачное эластичное стекло, которое сохраняло в себе кислород. Издали, наблюдая пилота, летящего в закрытой одинарной Парящей платформе, можно было бы для себя решить, что лицезришь странное облако, подгоняемое быстрым ветром, (по очертаниям!) до чрезвычайности похожее на летающую пашотницу. Так кратко можно было обрисовать данный вид сверхнового транспорта, придуманного Матиартом.

Полетав подобным образом где-то с час двадцать семь минут, Матиарт Рифович, завис на мгновение в воздухе, словно августовское насекомое, к нему подлетели ещё пятеро, ещё не известных мне легионеров, на Парнап-пашотницах. Они что-то быстро объясняли учителю, приглушёнными голосами, как будто прикрывая ладонями сказанные слова, чтобы нельзя было догадаться по артикуляции, о чём они с ним совещаются.

Он многозначительно кивал в отношении новостей, которые принесла новая группа пилотов-подростков. Потом, объявил о том, что сегодня состоится Званый вечер на Парнап-е «Подвижные сады», что там устанавливается большой праздничный стол с угощением и пуншем для гостей. И что он приглашает всех присутствующих здесь дорогих ему учеников.

*

For note:

Масштабы подготовленного пиршества были поразительны. Это было второе потрясение, пережитое мной за последние двадцать четыре часа. Или даже третье, если считать стремящийся напугать меня мост и мой полёт с Веслом на одинарном Парнап-е, который, кстати, и доставил меня сюда, за строящееся здание бизнес-кластера: Тивентия и представить себе не может, что поблизости происходят такие невероятные вещи! Наверное, она также тоскливо смотрит сквозь жалюзи, в глухую стену противоположного здания, в перерывах между звонками корпоративным клиентам. И совершенно не подозревает об одной удивительной вещи. Стоит только поднять голову, вглядеться в облака, стоит только посмотреть вокруг себя и на два этажа выше, стоит только заинтересоваться всем происходящим вокруг тебя и захотеть понять и изучить…. как вокруг бы построился, словно бы сам собой, новый мир, таящий в себе уйму возможностей для развития карьеры и цивилизованной жизни.

Платформа «Парящие сады» простиралась в воздухе, на высоте примерно шестого этажа и имела протяжённость километр на полкилометра. Это было странное место: тёплый микроклимат (жара и прохлада в тени), заброшенный сад, небольшой ручей.

Стол с угощениями на льняной скатерти, свежей и шершавой на ощупь, находился в самой середине этого удивительного нового чуда света.

Здесь было всё из съестного, что только можно было представить и пожелать! Были настоящие французские сыры. И кроме сыра ещё много-много чего на любой вкус: сладости, пирожные и фрукты. Поодаль стоял большой прозрачный «чан» с пуншем. Напиток можно было наливать себе в бокал специальным черпаком. И, да – печенье в виде этих талисманов – Звёзд Гармонии, конечно. Концепция этого печенья необъяснимо вдохновляет Матиарта.

За столом, не считая меня, собралось двенадцать человек. Матиарт Рифович в центре, по его правую руку – шестеро моих новых ярких знакомых и пятеро мне неизвестных малоразговорчивых и серьёзных учеников по левую сторону от него.

Матиарт Рифович предложил мне расположиться рядом с ними, но поблизости от него, чтобы удобнее было беседовать. Он предложил угощение и негромко расспросил о моей семье и очень посочувствовал потере моего папы. Удавалось поглощать мои любимые сорта сыра, вперемежку с тропическими фруктами, а также проблески полезной информации, которая здесь звучала. В советах, которые он давал ученикам по отлаживанию Парнап-ов, мало что можно было понять человеку нетехнического ума, однако, все пятнадцатилетние-семнадцатилетние, кажется, в этом успешно разбирались.

Он представил меня всем ещё раз, как гостью, первую его ученицу и музу, изображённую на портрете.

И я, наконец, отважилась задать вопрос, который давно не давал мне покоя, хотел быть высказанным: «Матиарт, что значит для Вас Звезда Гармонии? Это же не просто символ?».

Он согласился, и начал пространный рассказ об охранительных свойствах этого древнего талисмана.

По сути, он рассказал то, что мне удалось узнать (вместе с Тивентией) из результатов Интернет-поиска.

– Да, Матиарт, я нашла об этом информацию в первый же день, когда вернулась домой с коробкой печенья в виде этих звёзд. И кроме того, перед этим, увидела свой портрет и в интерьере на книжной полке была изображена Вами эта самая звезда.

– Новелла, Звезда Гармонии – это древний охранительный талисман. Он отталкивает негатив, и защищает своего носителя. К тому же, редкий, дорогой, передающийся в пределах старинных фамилий. Поэтому он сразу пришёлся мне по душе, и я сделал его символом нашей Школы Парящих Пилотов. Кроме того (он подавил в себе усмешку), здесь ты права, одна из тайн возможности к полётам, заключена именно в этой звёздной застёжке, прикрепляемой к одежде, которую вы носите в данный момент. – Он собирался продолжить, но тут его отвлекли опять, эта группка из пятерых подростков.

– Ну вот. Вынужден вас временно оставить. Стражники нашли какие-то уязвимости, и я должен срочно понять, в чём там дело. Скоро вернусь. Новелла, я помню о разговоре. – Он вскочил в одинарный Парнап, и, управляя Веслом, исчез за горизонтом. То же самое сделали ребята из «Пятёрки», которые сочли своим долгом сопроводить его.

– Ну и странный же человек Ваш учитель! – непроизвольно проговорила я.

– Не более, чем все люди на свете. Талантливые люди все неоднозначные, а он – больше, чем талантливый – откликнулась девочка с берегов Большого Кристального Озера – Мирша с колючими глазами.

– Вы можете рассказать, почему он такой? Просто я помню его несколько другим, когда он преподавал у нас в гимназии семь лет назад. Хотя, тогда он тоже был очень странным, импульсивным…. Сейчас он кажется очень сосредоточенным на бизнесе и школе юных техников.

– Мирш, никаких спойлеров! – ворчал рядом Гео «в собственном соку», как его называли ребята.

– Мне-то что…. Новелла, знаешь, поговаривают, что Матиарт Рифович встретил однажды одного выдающегося инженера, и он ему подкидывает идеи, а Матиарт держит его у себя в пещере на цепи, и кормит только тогда, когда тот подбрасывает ему идею.

– Мирша, это выглядит как страшилка, рассказанная на пикнике среди старшеклассников. Потом, кто же будет держать человека на цепи в пещере, тем более, выдающегося инженера.

– А в том-то и дело, что инженер не человек, а василиск!

– Что?

– Василиск. Мифическая думающая и говорящая змеюка, размером с человека, обладающая необычайной физической и мыслительной силой, знающая многие секреты бытия.

– Мирша, не выдумывай!

– Я коренной житель берегов нашего Озера, и знаю, о чём говорю. У нас происходят не менее пугающие вещи. Лёд на озере замерзает в виде громадных пузырей, водовороты начинают движение против часовой стрелки в безветренную погоду, и сменяют друг друга частые и странные в этих местах видения – один раз я видела старинный корабль, который летел над поверхностью воды. А потом он исчез. Я знаю, о чём говорю.

Тем не менее, мы находились в гигантском летающем саду – воплощении высшей зиждущей инженерной мысли, и я была готова верить в чудеса. А, может, просто необъяснимо хорошо и гармонично было общаться с новыми нестандартно мыслящими людьми, готовыми отстаивать собственное видение на окружающую действительность. Вы же знаете, что я люблю это больше всего на свете в нашем прекрасно-необъяснимом мире.

*

For note:

Матиарт Рифович возвратился на одинарном Парнап-е, управляемым веслом, в окружении своих воспитанников, примерно через час. Выглядел он так, как будто, ему удалось решить какую-то сложную, давно не дающую покоя, задачу.

Он извинился, что ему пришлось отлучиться прямо в разгар застолья, прямо посередине разговора, потому что «того требовали срочные обстоятельства».

Тут я попросила его всё же продолжить нить прерванного разговора. Потому что, во времена моего детства в Новокампске, у Тивентиной бабушки (которую я прекрасно и с добрым чувством помню до сих пор) было одно интересное выражение: «замах хуже удара», смысл его в том, что уж если начал что-то рассказывать – рассказывай об этом до конца. Её бабушка оставила яркое впечатление. Или – как это будет по-русски? – «отметку для памяти» (всё чаще – фломастером), русский обычай, когда в проёме двери отмечают – чтобы наглядно увидеть: насколько вырос ребёнок за этот год. Тогда её другая бабушка Янгна ещё не слишком болела и ещё медленно передвигалась самостоятельно во дворе, прилегающем к дому. В смутные 90-е годы после распада Союза, в Новокампске не было даже обычных колясок, для передвижения по улицам, в которых нуждались страдающие и обездвиженные люди.

Мама рассказывала, что те годы, накануне, перед самым моим рождением (я родилась в 1999 году), были самыми голодными в нашем регионе Новокамп. То есть продукты где-то были, лежали, но в магазины их не завозили, и многие люди умирали от голода. Отсюда, наверное, эта привычка и особенная любовь людей этого региона к собственной даче, на которой можно провести всё лето, возделывая землю, наблюдая, как растут и набирают силу ростки, в которые ты вкладывал свою энергию и надежды прокормиться на весь следующий год в особенно суровую зиму. Наверное, отсюда берёт начало идея Матиарта о «Подвижных перемещаемых садах».

Да уж, раз уж начал что-то рассказывать – расскажи это до конца. Так что, думаю, это была ситуация, которую можно было бы так охарактеризовать.

– Матиарт Рифович, я бы хотела услышать то, что Вы собирались сказать. О возможностях к полётам у Парнап-а….

– Ах, это! Проще простого! В застёжке находится экомотор, который ещё и контролирует атмосферу вокруг его носителя, позволяя подниматься в безвоздушные пространства над Землёй; он же позволяет развивать скорость, но эта сторона исследований находится в стадии проработки у моей группы исследователей. Так что пока скорость в моих Парнап не слишком высокая. «Подвижные сады» – отдельная история: они просто варьируют высоту, и с места на место их нужно передвигать с помощью одинарного или вело-Парнап. Некоторые среди моих учеников прикрепляют Звезду-застёжку Гармонии к самому транспортному средству, потому что считают, что в любом другом случае талисман можно потерять во время полёта. А другая группа учеников, наоборот, прикрепляет застёжку на одежду, ближе к сердцу.

Лично я считаю, обе точки зрения имеют право на существование. Опять же, повторяю, пока это пробный проект для особенно избранных, неподозревающих о своей внутренней силе. – Улыбнулся Матиарт.

Пунш здесь разливал по фужерам всем присутствующим специальный парящий черпак.

Дальнейший рассказ учителя, проясняющий его слова об особом подборе подростков для Школы Парнап-легионеров, подтвердил общеизвестную истину. По-настоящему радоваться жизни умеют только те люди, которые до этого испытали в своей жизни всю силу безвыходного страдания. Правда, как поведал он, тут тоже есть свои ограничения. Если духовная боль человека, при невозможности изменить ситуацию, доходит до пика и апогея – тут можно помочь, «подхватить», и в результате обрести верного и преданного тебе союзника. Другой вариант, если боль человеческого духовного страдания уже перевесила чашу терпения, «перелилась» и зачерствела и продолжает литься и черстветь: здесь мы получаем перерождённого злодея из страдания, с необычайной силой. Между прочим! (Матиарт Рифович хохотнул): как же я люблю подобные исследования несовершенной человеческой натуры!

*

For note:

– А знаешь ли ты, Новелла, как происходит набор детей в мою Парнап-школу? Ты же знаешь, что мы не принимаем к себе всех подряд.

– Матиарт Рифович, меня очень интересует ответ на этот вопрос. Проясните, будьте добры.

– Однажды, я блуждал в просторах необъятного Интернета. И нашёл одну группу, где людей доводят до нежелания жить. Я взломал эту локацию и довольно долго наблюдал и запоминал слова и события, происходящие там. А главное – создателей и участников, среди которых были, в основном, молодые люди, отчаявшиеся по каким-то личным причинам. Подростков я в буквальном смысле «подхватывал» и предостерегал от негативно-решающих поступков. Однажды, я бежал много пролётов вверх по лестнице на последний этаж и на крышу, потому что тогда только что прочёл переписку нашего Гео с администратором одной из таких групп. Он был уже на крыше и готов прыгать. Но я успел. Отговорил. Я сказал ему тогда о том, что «если он действительно хочет рисковать и испытывать судьбу – стал бы лучше пилотом, что ли». И он оказался заинтересованным. Я тут же пригнал два вело-Парнап-а, и мы летали на них в заоблачных высях ночного города. Было полнолуние, луна озаряла нас свечением, и, возможно, какой-то полуночник и видел два силуэта в небе на велосипедах, крутящие педали, на фоне яркого лунного диска, встряхнул головой, сказал себе о том, что «с этой чёртовой работой он уже спит на ходу», и пошёл заварить ещё крепкого кофе.

Рыжую Иняну я обнаружил свесившей ноги с моста и смотревшей в глубину реки: она писала прощальное письмо своим родным. Мне удалось переубедить её. И лучшим решением стало: вместе прокатиться на одинарном Парнап-е, с помощью весла управляя воздушными потоками.

Мирша, красавица с широкими точёными скулами, с застывшим выражением глаз, умных, сильно настрадавшихся, и с тяжёлыми, длинными волосами, – она подождала пока все уйдут, оставшись после занятий в плавательном бассейне. Я вовремя прочитал переписку, и мне пришлось выбивать, уже закрытую на ночь, дверь. Мне удалось успеть и убедить её не совершать глупостей. Долетев до верхнего этажа IT-Парка на вело-Парнап, закутанные каждый в свой плед, мы грелись у камина и смеялись, вспоминая этот день за уютными чашками горячего Амаретто.

Тонкие, словно эльфы, Герман и Карла, в один день потеряли в катастрофе всех своих родных. И восприняли это по-своему: начали играть в смертельную игру. Мне удалось переубедить. На вело-Парнап, они безудержно хохотали, постоянно, взахлёб, повторяя, что «такое пилотирование гораздо круче». Но они решили жить, и это было самым важным на свете.

Потап хотел выпить яду – такое финальное задание дал ему администратор – поэтому отправился купить что-то похожее на него в аптеку, где мне удалось с ним познакомиться. Мы добрались на вело-Парнап до «Подвижных садов», которые понравились ему больше всего на свете: у него появилось призвание к огородной работе и выращиванию органического урожая.

Ещё пятеро «смелых», которых между собой мы называем «Стражниками», потому что они оказались отчаянными пилотами и помощниками в деле развития IT-Парка. Их я вовремя снял с крыши бегущего на всех парах поезда – это «развлечение» очень распространено среди подростков. – Кто-то из них просто любит испытывать чувство опасности, катаясь на крыше поезда, и ошиваться поблизости проводов под высоким напряжением. Кто-то находится в подростковых сентиментальных разочарованиях и предпринимает действия, – часто, это болезни роста, которые кажутся взрослым незначительными. В действительности они масштабны. Таково свойство человеческого отчаяния – оно разрастается, как чайный гриб. Но, использованное рационально, может быть полезно. Например, в спорте, когда участников состязания отделяет несколько десятых бала до победы, при подключении этого дополнительного резерва «нечего терять» претендент одерживает победу. Они представились мне «прицеперами». Концепция вело-Парнап им понравилась гораздо больше их предыдущего увлечения. «Тут, у Матиарта Рифовича, больше возможностей», – часто повторяют ребята из «Пятёрки».

*

For note:

Вечер завершился, и юные велосипедисты разлетелись к себе отдыхать до завтрашнего утра. В «Подвижных садах» остались только я и Матиарт. Остался и огромный стол с остатками пиршества, и невообразимо широкая и длинная скатерть.

С моей стороны – она оказалась запачкана – я как-то спонтанно открыла палетку теней, которую мне подарила в прошлый июнь моя подруга Фрагил на летнем отдыхе, и скатерть оказалась запачканной всеми цветами радуги из этого летнего воспоминания – подарка – из радужной палетки теней. Учитель от всей души попросил меня взять домой скатерть и попытаться выстирать её в стиральной машинке (типичная просьба учителя: взять что-нибудь постирать домой – школьные шторы или скатерть). И я забрала её с собой в самых больших пакетах, чувствуя к хозяину этого всего этого странного мира привязанность, в чём-то граничащую с любовью.