Меня зовут женщина

– Вы, женщина, думаете, что вы у нас одна такая? Вон, целая очередь ждет! Давайте быстрей в палату и пеленку толком подложите, кровь-то льется, а убирать некому! Вы же к нам нянечкой работать не пойдете?

Производственная бытовуха; ожидающие женщины, деловито поглядывающие на часики, что они еще сегодня успеют по хозяйству, кроме аборта; устало-злобные сестры; надсадный крик из-за закрытой двери… По лицам видно, что все идет как надо, взрослые люди привычно занимаются взрослым делом, и только я, инфантильная дура, ощущаю происходящее в трагическом жанре.

– Под наркозом делают? – спросила я у толстой немолодой бабы, из последних сил придавая голосу естественность.

– Ну ща, под наркозом! – ответила она, шумно зевая.

– А как же? – испугалась я.

– Скажи спасибо, если новокаин вколят. – Баба посмотрела на меня, увидела про меня все и отвернулась с отвращением и фразой: – Молоко на губах не обсохло, а туда же!

– А почему они так кричат, если новокаин колют? – повернулась я к молодой женщине в романтических серьгах.

– Потому что новокаин не на всех действует, – улыбнулась она. – Ты поменьше анализируй, сиди и считай слонов.

– Каких слонов? – взмолилась я, ощущая полную безграмотность и недостойность своего пребывания в одной очереди со взрослыми и опытными.

– Ну, так же, как когда не спится, говори про себя: «Один слон да один слон – два слона, два слона да один слон – три слона, три слона да один слон – четыре слона». Как до тысячи слонов досчитаешь, так и аборт кончится, если, конечно, без осложнений.

На двадцать седьмом слоне выкрикнули мою фамилию.

– Тебе сколько лет, детка? – спросил в операционной пожилой армянин в халате с короткими рукавами, скрестив на груди мощные руки, покрытые мощной шерстью.

– Восемнадцать.

– Первый аборт?

– Первый.

– Не хочет жениться?

– Хочет, просто научная карьера и дети, – вякнула я, чтоб потянуть время.

– Мать есть?

– Есть.

– Кем работает?

– Врачом… – он длинно выматерился по-армянски. – Я не буду тебя сегодня чистить. Первые аборты часто кончаются бесплодием. У тебя целая ночь, чтобы подумать. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала.

Я посмотрела на него с собачьей благодарностью и сказала:

– Я подумаю. И имейте в виду, у меня аллергия на новокаин. – Это было грамотной ложью, которой меня обучила маман вместо того, чтобы обучить предохранению. – Мне можно только под общим наркозом.

– Мы не делаем под общим, но за то, что ты меня послушалась и согласилась подумать, я лично договорюсь с наркологом из другого отделения.

Я выпорхнула из операционной, сияя, и очередь проводила меня тяжелыми больными взглядами. Конечно, я не думала ни о чем, кроме того, что под наркозом ничего не увижу и не услышу, я была обычным нравственным недомерком, и стоимость жизни, которую собралась убивать, ассоциировала только с собственным физическим дискомфортом. Но я делала это в компании людей, приучивших меня к тому, что «так надо», и готова была разделить с ними ответственность.