Колыбель для Небесных: Валькирия. Под Последним Небом

Шаг 1. Коснувшись истории.

То, что раньше приносило радость, сейчас стало сложной системой, требующей моих усилий. Все мое существо, необратимо растущее и становящееся осознанным, еще пыталось уместиться в теле маленькой девочки, где было катастрофически мало места. Но сейчас все было иначе. Достаточно сильно иначе. Настолько, что можно было бы даже поверить, что все наладится.

От камина тянуло жаром, создававшим приятные мурашки. Я вдыхала запах старой книги, закутавшись в толстый плед, и иногда даже прикрывала глаза, чувствуя наслаждение от спокойного пребывания в одиночестве. Приятно было даже просто сидеть в тишине, не говоря уже о прекрасной компании в виде слов на страницах и тихо потрескивающих в огне дровах. Я не ела ужасно долго, за что лечащий врач устроил бы сожжение на костре позора моих последних нервных клеток на тему важности правильного питания для организма, но книга затянула меня прямиком в историю, где была любовь, работа, мечты и… Жизнь.

Раздавались голоса, принадлежащие многочисленным детям родительских друзей. Я любила маленьких людей, еще не успевших взвалить на себя кучу обязательств, потому что иногда этими горящими миллионами идей глазами можно заново увидеть мир и поверить, что чудеса случаются.

Послышались шаги, а за ними и ужасный гул, в котором сложно было разобрать слова, но было ясно, что моему спокойствию пришел конец.

Дверь заскрипела и в мою комнату вошла мама с толпой этих самых детей, которые так и намеревались разбежаться, как муравьи в разрушенном доме-куче, создавая помехи в слышимости всего дома.

– Займи их. – попросила она, подходя ближе и добавляя уже на ушко:

– С меня шоколадка.

– Хорошо, я попробую. Даже без шоколадки. – с этими словами я забрала с ее рук годовалого брата и начала думать, чем можно занять эту толпу.

Наконец в мою гениальную голову пришла такая же абсолютно гениальная идея.

– Вы когда-нибудь пекли рождественское печенье? – дети, большинству из которых не было и семи лет, застыли в сладком предвкушении чего-то интересного, а я просто вспомнила, что на кухне стоит тесто, уже давно достаточно вспухшее для готовки.

Показывая пальцем на губах знак тишины я вывела всех по темному коридору и лестнице к кухне первого этажа. Убрав со стола все лишние тарелки и насыпав муки мы приготовились творить волшебство. Может, не такое очевидное, как у студентов в Хогвартсе, но не менее вкусное.

Пришлось потратить достаточно много усилий для того, чтобы найти высокие стулья для малышей и они не успели разбежаться, но спустя время все же удалось собрать всех за одним большим рабочим местом.

Уже завтра должна наступить рождественская ночь, поэтому с самого утра будет праздничная суета и только к вечеру в доме станет немного тише, из-за чего хочется насладиться последними моментами умиротворения.

Кое-что вспомнив, я посадила брата в детское кресло и направилась в кладовую, возвращаясь с мягким черным пакетом. Через несколько минут вокруг сидели уже не дети, а эльфы, гномы, феи и прочие маленькие существа. Эти костюмы мы с мамой собирали несколько лет, тогда еще не имея представления об их применении.

Наконец получилось приступить к готовке. В процессе не у всех получалось слепить то, что было задумано, поэтому приходилось отвлекаться и помогать всем по очереди, параллельно следя за тем, чтобы самый маленький из этих человечков не решил поесть сырого теста. Это была самая большая проблема, потому что тянуть в рот он любил все, к чему прикасался. Об одежде уже было бесполезно переживать, потому что белокурые редкие волосинки уже покрыты толстым слоем, как и розовые пухлые щечки.

Неожиданно самый старший из мальчиков повернул голову к телевизору, стоящему прямо напротив кухонного стола.

– Что-то случилось? – решила спросить я, потому что мне казалось, что он теряет интерес к нашему общему делу, что может повлечь разрушение этой маленькой идиллии.

– Там Марвел показывают.

– И ты хочешь посмотреть?

– Я видел уже. – друг моего двоюродного брата был для меня достаточно сложным персонажем, к тому же его поведение сильно менялось, когда они виделись, а сейчас он был расстроен тем, что моего брата привезут только завтра. Это еще больше меня напрягало, ведь остальные тоже очень ярко чувствуют настроение, но я постаралась сделать несколько вдохов и, наконец, придумала, что можно сделать.

– А ты знал, что на самом деле все было не так? Эти фильмы достаточно сильно врут.

– Не врут.

– Локи на самом деле был сыном великанов и имел рыжие волосы.

– Он брат Тора. – ребенок закипал внутри, но я только начинала входить во вкус.

– По крови – нет.

– Тогда расскажи настоящую историю!

– А другим будет интересно? – решила я задать вопрос сразу всем, понимая, что многие даже представления не имеют, о чем пойдет речь, но один за другим дети начали просить меня рассказать, видимо думая, что это сказка. И в тот момент я решилась создать то, что должна была.

– Только это очень долгая сказка… – произнесла я после того, как отправила первую партию колобков, звездочек и человечков всевозможных цветов в духовку. Мне показалось, что история о небесах сможет помочь не разрушить этот момент. В моем детстве не часто бывало так, что я чувствовала себя в сказке, а сейчас эта сказка закончилась для меня окончательно.

И вот пришло время начать. И я знала, что как раньше уже не будет.

Шаг 2. Прощание с небом.

– «В Вальхалле существует тринадцать валькирий. Божественно красивых, сильных и властных. Они решают исходы битв, дают выиграть или проиграть войны. Только они могут переносить души усопших воинов на небеса, в рай, созданный для них, и передать во власть своего отца Одина. В их душах пустота, которая становится все больше и страшнее с каждым днем. Холоднее смерти, они веками существуют в этом замке, который построили на вершине Асгарда, мира асов, порождая в себе жестокость даже к самым близким. У них есть таверна и она является единственным развлечением, помимо нескончаемых побоищ…»

Я несла что-то, даже толком не осознавая сути вещей. Часть я знала из скандинавской мифологии, а что-то просто возникало в голове. Я сама не понимала, откуда это все взялось в моем воображении, но скоро появилось такое странное чувство, будто я сама была там и видела все происходящее. С этого момента история стала для меня настоящей.

Дети сидели, разинув рты и попутно слушая мои слова. Когда я записываю эту историю, она выглядит иначе, но малыши узнали версию попроще, без депрессивных и апатичных моментов и бесконечной боли. И все же, таких сказок им никто еще не рассказывал. Сначала пытались задавать глупые вопросы, что-то вроде «а что значит усопший?», «а они правда умирали?», но вскоре успокоились. Если кто-то пытался перебить – сразу же передумывал.

– «Одной из сестёр была Хильд, что означало "несущая битву". Ей совсем надоело бродить среди мертвых стен Вальхаллы.. Однажды она попросила своего отца, бога Одина, о том, чтобы он позволил ей спуститься на землю и прожить человеческую жизнь. Один усомнился, не веря, что это истинное желание его дочери, которой был предоставлен весь Асгард, широкий и необъятный. По глазам было видно, что его что-то тревожит и он сильно сомневался, когда принимал решение, потому что поступок Хильд явно имел большее значение и для нее, и для него, но все же дал свое согласие. Скорее всего, он это сделал потому, что были дела важнее, а судьба ребенка почти не касалась его жизни. Имея полный мир детей – роскошь уделять кому-то одному много внимания.

В свою последнюю ночь дома она задумчиво сидела на кровати. Иногда в голове промелькала мысль, что никто даже не поймет, чья это комната. Обычный каменный пол без единого ковра, каменные стены, деревянная кровать и узкий громоздкий шкаф. Ну, еще можно не считать грязное окно, из которого не видно ничего даже наблюдая с полуметра. Выглядит картина так, будто здесь давно никто не жил. Тогда Хильд поняла, что сама не чувствует внутри себя жизни.

Однако, сейчас сон совсем не шел. Она сидела на самом краю кровати в сладком предвкушении свободы и… Чувств? Она уже не помнила, кто она есть и есть ли вообще. Личность девушки, несущей в себе наследие верховного божества, была стерта еще в раннем детстве. Сердце горело, будто пыталось вырваться из груди и выбить ребра, чтобы наконец найти себе нового хозяина, который сможет раскрыть потенциал остатков внутренней силы хотя бы на сотую долю.

Скоро ее ждет Мидгард. С первыми лучами рассвета. Нужно только дотерпеть.

Хоть было глупо надеяться, что среди людей она сможет стать кем-то другим, она верила и заставляла себя верить в это каждую секунду, ведь если угаснет последний уголек надежды, то уже точно ничего нельзя будет изменить.

В этот момент она решила получше рассмотреть наряд для обряда, который станет первым, что будет с ней рядом в мире людей. Он все это время лежал на большей стороне постели огромным белым пятном. Незаметно для других, Хильд вышла из комнаты и вернулась с большим зеркалом, покрытым слоем пыли, поскольку оно было старым и никому не нужным. Одну за одной снимая части обмундирования и обереги, она чувствовала, что эти вещи мешали ей все время, будто вешая на ее крепкие плечи бремя обязательств. Она посмотрела на свои руки, покрытые ссадинами и огромными вмятинами от браслетов и повязок. В этот момент она осознала, что никогда не видела свои руки настоящими и неповрежденными. Асгард любит помечать своих детей шрамами, чтобы показывать другим силу живущих на самом севере миров божеств и их продолжений. Ей стало так холодно и нервно, что застучали зубы и пришлось закусить губу, чтобы никто не услышал дрожь. Скоро должен наступить рассвет, а это значит, что стоит попытаться заснуть.

Наступал рассвет и весь Асгард собрался на улицах, желая увидеть путь валькирии в мир людей. Практически никто из присутствующих не знал Хильд в лицо, но все пытались пробраться как можно ближе к месту события, собираясь толпами, длинной в километры. Каждый из рожденных уже здесь богов и каждый из когда-либо умерших воинов ждали, чем обернется обряд и ждали, когда же придет Хильд.

И вот врата главного входа Вальхаллы распахнулись и оттуда появился белоснежный силуэт валькирии. Её почти доходящие до колен кудри смотрелись чем-то неестественным в такой композиции светлых тонов одеяния и бледной, почти белой кожи. Еще стоя за дверями замка, который был ее домом столько лет, она пыталась понять, сколько же всего в её сознании изменилось за эту ночь…

Ей предстояло всего несколько шагов до, на котором ее ждал Один.

«Раз, два, три, четыре…» – считала про себя Хильд, спускаясь со ступеней самого величественного строения всех миров. От каждого камня Вальхаллы веяло безмерной силой, которую копили столько тысячелетий. Каждой клеточкой, которой она соприкасалась с этим местом, она ощущала себя более наполненной. Возможно, это так дом дает ей силы для наступающей жизни.

Когда она дошла до своего отца, он взял ее руки в свои, замечая шрамы и впадины от слишком туго перетянутых боевых браслетов. Хильд решила не брать в Мидгард ничего из того, что имела. Совсем ничего. Один лишь молча кивнул, после чего спросил, точно ли она готова. Она повторила безмолвный жест согласия, снова выдавая свое нестабильное эмоциональное состояние немного прокусанной губой.

– Я сохраню тебе крылья на случай, если захочешь вернуться. Ты не будешь их ощущать, они не смогут тебе помешать, и люди так же не будут их видеть. Будто ты всегда была одной из них. Но помни – от других Небесных мне не скрыть твою истинную сущность… – сказал Один и очень бережно поцеловал свою дочь в лоб.

Последним наставлением стало пророчество. Суть его заключалась в том, что умирать в земных муках она не сможет, пока поистине не решит оказаться дома. Так же отец попросил ее не верить каждому, потому что слишком многие так и не смогут попасть в Вальхаллу. В крыльях, которые останутся напоминанием о небесной жизни, сокрыто бессмертие. Если она лишится крыльев, то в Асгард уже не сможет вернуться, пока окончательно не погибнет от рук смертных. Он позаботился о ней, давая шанс вернуться домой в любой момент, но по ее испуганному, однако же решительному взгляду, понимал, что Хильд этим шансом не воспользуется. Его любовь к дочери была безмерной, но приходилось скрывать слишком много тайн, дающих основания не показывать ей всей правды, но та принимала его молчание за равнодушие.

Все боги и полубоги Вальхаллы провожали Хильд в это странствие, в котором предстояло кардинально измениться. Может быть только Хильд, а может и всем, кого хотя бы за маленькую ниточку с самого рождения привязали к этой истории.

Впервые кто-то захотел спуститься из рая для воинов в ад, в котором так трудно выжить. Кто-то недоумевал, кто-то завидовал. Валькирии перешептывались, искоса смотря на сестру и пытаясь задеть чем-то подобным, вроде «являясь ничтожеством в мире богов, решаешь стать ничтожеством в мире людей?», но она игнорировала их слова, пытаясь думать только о будущем, уже едва сдерживая слезы. Все видели только силуэт, спускающийся по белоснежной лестнице облаков все ниже и ниже. Вскоре она совсем пропала из их поля зрения.

Проходя путь до земли, Хильд дала себе обещание не трогать крылья. Быть человеком. Она считала, что момент спуска в мир людей был для нее прощанием с небом.»

Я все говорила и говорила, видя, как загораются глаза детей искрой интереса. Если сначала еще некоторые отворачивались, давая понять, что совсем не будут слушать, то сейчас они сидели, затаив дыхание. Не знала, что я так умею.

Шаг 3. Соприкосновение с жизнью.

Первым, что увидела юная Хильд, было небо. Настоящее небо. Над Асгардом было лишь серое или темно-синее однотонное зарево, потому что все облака были на уровне земли. Сейчас же она смотрела на потрясающе-розовый закат, переходящий в сумерки, усеянные звездами.

Она могла спуститься по стволу Иггдрасиля, но это не дало бы ей возможности переродиться, только погулять по Мидгарду в рамках своего полу божественного происхождения, поэтому Один создал для нее белоснежную лестницу из облаков в одном из промежутков, идущих через миры.

Девушка очнулась посреди глубокого леса, в суровом и жестоком месте. На ней все еще было белоснежное одеяние, но что делать дальше – она не представляла. Она расстроилась, увидев свою побледневшую кожу, черные волосы и очень слабое тело. Один изменил ее ради новой жизни, подарив новое человеческое тело. Видимо, он знает, как будет лучше, ведь это он создатель всех этих миров.

До Хильд дошло, что теперь она свободна. Весь мир у нее перед глазами. Все пути, которые только можно пожелать. Это похоже на момент, когда кто-то много лет заперт в стеклянном кубе, который вдруг лопается, давая вдохнуть и получить новые горизонты.

Неожиданно она почувствовала стук в своей груди. Раньше удары не были такими сильными, а теперь сердце будто хотело выпрыгнуть наружу, выломав ребра к черту.

Лежа на мокрой траве под начинающимся дождем, девушка почувствовала внутри только пустоту вместо наполненности, которую так хотела ощутить. Странно, что все оказалось совсем не таким, как она представляла. Было холодно, хотелось есть и самое главное – выбраться из этого места как можно скорее, не имея представления, как найти выход из леса. Тот самый куб, который был тюрьмой, разбился, но кусочки стекла впились в кожу, оставляя на ней многочисленные порезы.

Собрав последние силы, она смогла встать на ватные от усталости ноги. Вся одежда теперь имела зеленоватый оттенок и была не в лучшем состоянии. Намечалась гроза, поэтому Хильд решила обойти окрестности в поисках укрытия.

Спустя пару часов блужданий среди холодных многолетних сосен, силы совсем стали покидать тело. Она прислонилась к одному из деревьев так крепко, будто оно – ее единственная опора. Хотя… Так и было. Кроме дерева, которое оказалось рядом, больше ничего не было, ни отца, ни других валькирий, ни стен дома, ничего… Сейчас перед глазами, поднятыми наверх, было почти ночное темно-серое небо, а холодные капли все сильнее падали на руки, тело, заставляя вздрагивать и испытывать легкую боль, но по лицу удары были слишком сильные.

Перед глазами, наполненными водой, обжигающей каждый нерв, уже начала образовываться пелена, и только тогда она услышала стук лошадиных копыт по отсыревшей земле. У уже теряющей сознание девушки появилась призрачная надежда на спасение, потому что сейчас она была совсем одна в темном и мрачном лесу, без лошади, теплой одежды и сил. Сама она бы не смогла выбраться, разве что через несколько дней, поскольку дорогу из леса она тоже не знала. Она уже была не той Хильд, которой была рождена, а слабой девушкой, по наивности своей брошенной посреди неизвестного мира. Наступил именно тот момент, когда стоит себя корить за глупость. По мере приближения звуков надежда на спасение начинала стремительно увеличиваться. Воображение рисовало картины, как все, кого она знала, смеются над ее безысходностью и потребностью в ком-то еще. Совсем рядом с ней все затихло.

– С вами все хорошо? – услышала она молодой мужской голос, но из-за наполненных водой глаз и наступающей ночи не смогла рассмотреть лицо.

– Помогите мне… – единственное, что смогла произнести Хильд перед тем, как потеряла сознание.

Спустя несколько дней она проснулась на светлой постели в большом деревянном строении. Из окон светило яркое теплое солнце, которое даже на мгновение ослепило ее.

– Уже встала? – женщина средних лет с густыми русыми волосами и румяным лицом развернулась к ней, отвлекаясь от какого-то занятия. Непривычно, что длина волос заканчивалась чуть ниже плеч, да и в косу они собраны не были, только подвязаны короткой веревкой. Обычно у всех в Асгарде были если не до колен, то как минимум до пояса. Волосы и для богов, и для валькирий были показателем силы и достоинства. Скорее всего, с этой женщиной не так все просто.

Внимательнее присмотревшись, Хильд заметила кривые края у обрезанных концов прически женщины, но уже не придавала этому значения, потому что на данный момент были очень важные проблемы, которые нужно срочно решить. Сейчас у нее не было ни крыши над головой, ни одежды, в которой можно пройтись по улицам, ни еды, ни защиты. У нее есть время до заката, чтобы хоть что-то придумать, потому что сидеть на шее у этой женщины, кем бы она не была, Хильд не хотелось.

Сейчас она увидела свои руки. Впервые после спуска. На них были только маленькие ссадины от блуждания по лесу, никаких шрамов из ее прошлой жизни. Видимо, Один подарил ей еще и новую кожу.

– Да, но кто вы? – прошло всего несколько секунд, но в голове валькирии пронеслось слишком много мыслей. Женщина представилась Тиделью.

– Не думаю, что ты сможешь понять, дитя. – ее голос был наполнен мудростью, будто ей было лет на 70 больше. – Тебя сюда доставил один хороший мальчик. – продолжила она, но уже больше философски, продолжая копаться на каком-то большом деревянном столе. – Тебе повезло, что ты встретила в лесу именно него. Другой бы не стал тебя спасать…

– Откуда вы знаете про лес? Это он вам сказал? – внутри Хильд стала зарождаться тревога, потому что при встрече с тем ночным спасителем придется придумывать историю, как она туда попала и что за белоснежная одежда, которой тут явно еще не встречали.

– Ох, я много чего знаю. Ты не сердись на него, он ведь правда пытался помочь. Не мог он долго здесь оставаться, дела. Воин все-таки. И охотник. Не могут такие на месте сидеть, а тебя я столько дней ждала. Долго же ты спишь… – все так же медленно и будто думая над каждым словом продолжала женщина.

– С чего вы взяли, что я на него сержусь? – тревога о том, как ей решать свои проблемы, только набирала обороты, а хозяйка дома еще заставляла ее думать о спасителе, чего Хильд не хотелось делать совсем.

– Ну как же? Он же ушел, а имени не сказал. Благодарить надо, а кого? Непонятно…

– А как вы узнали, что он воин, если имени вам не сказал?

– Да по нему же видно. И конь такой крепкий, породистый. Обычным кузнецам или другим мастерам такие совсем ни к чему. – сказала она, как будто это было чем-то очевидным.

– Мне было очень плохо в лесу, да и темно было. Не разглядела…

– Да я уж понимаю, сложно не понять было, когда он тебя как мертвую то привез, думала, совсем не очнешься, сердце не билось, холодная, как смерть, но чувствовала, что большой у тебя путь, кем хочешь станешь, а все равно делать будешь много.

– Что вы сказали? Как… М-м-ертвую? – до Хильд тут дошло, что это могла быть первая смерть, на которую нашлось спасение, которому неоткуда было взяться. Ее новая жизнь могла закончиться в первый же вечер. Рождение, которое оказалось тесно соприкосновенно со смертью.

Видимо, Мидгард держит равновесие. За каждым шагом будет ответ. Этому миру неважно, каким был этот шаг, но ответ придется получить в любом случае. Интересно, скорее всего потеря первой жизни была еще трансформацией ее тела и сознания для нового этапа… Но сейчас стоит переживать не об этом…

– Да не пугайся ты так. Не очнулась бы, если б померла. – женщина усмехнулась.

Сейчас Хильд задумалась наконец о своих проблемах, отчаянно прогоняя образ спасителя из мыслей.

– Вы сможете мне помочь? – спросила Хильд уже ровным голосом, но по отчужденному взгляду хозяйка поняла, что мысли девушки заняты более серьезными вещами, чем еда и постель.

– А что тебе нужно? – она повернулась к измученной за время своей короткой жизни девушке, уделяя ей все свое внимание, подойдя и слегка наклонившись к ней, упираясь руками на бедра.

– Мне негде жить, нечего есть и мало того, даже на улицу не в чем выйти, чтобы попытаться разобраться с остальным… – Хильд старалась говорить, как можно спокойнее, хотя и испытывала жуткий стыд за то, что требует еще чего-то, но, непривыкшая к эмоциям, она могла даже перепугать своей быстрой и насыщенной речью хозяйку дома, если бы та не была спокойна как камень.

– Я думала что-то посерьезнее будет, а так все поправимо. Тут до города рукой подать, по тропе иди, что справа. Не заплутаешь. В городе ищи Акселя, он хозяин таверны, у него и попроси помощи.

– А как мне понять, что это именно он?

– У любой в таверне спросишь, сама проведет. – сказала женщина и ушла в другую комнату. Не прошло и пары минут, как она вернулась с аккуратно перевязанным свертком.

– Это от мальчика. Он даже после этого позаботился о тебе. Спасти – дело легкое, дать землю под ногами – сложнее.

– Я буду обязана сказать ему спасибо. И вам тоже. – тут в руки Хильд падает этот самый сверток, в котором оказалось все, от походных сапожек до ремешка для коричневой рубашки, доходившей ей до средины голени. Он даже позаботился о таких вещах, как сумка через одно плечо. Женщина передала ей деревянный гребень и пару тонких веревочек. Перед выходом в мир Хильд решает не мудрить, а просто перевязать волосы на уровне шеи, из чего получился внушительный вьющийся веник. И все-таки на свету не черные, просто темные. Странно, но в ночное время цвет волос почему-то как смоль, да и кожа бледнее гораздо. Ну да ладно, это мелочи, потому что прямо сейчас она выйдет в мир, о котором мечтала и так много думала раньше.

– Иди, тебе до таверны еще добраться надо, не успеешь к вечеру, если прямо сейчас не пойдешь.

– Спасибо вам огромное, я надеюсь, что мы еще встретимся.

– Встретимся. Иди. – после чего дверь за юной Хильд закрылась.

Как и говорила хозяйка дома, справа была тропа, ведущая через тот самый мрачный лес. Спустя несколько часов, когда уже начинался заход солнца, начавшая свою новую жизнь девушка уже дошла до границ довольно большого города. Странно, что крыльев она не ощущает. Будто так было всегда. Оказывается, без них гораздо удобнее, но все же непривычно отказаться от такой большой части тебя.

Таверну было видно еще при въезде в город, что говорит о том, что развлекаться здесь явно любят. Крики, музыка и убийственный смех, как и запах явно хорошей еды как раз свидетельствовали об этом.

Когда цель стала так близка, начал отдаваться болью в ногах каждый шаг, все же путь в несколько миль не остался незамеченным для тела. Ей показалось странным, что лесная дорога далась легко, а мощеные дорожки городских улиц – нет.

Внутри здания из крепких брусьев было не сильно много людей, но работающих там женщин Хильд нашла сразу. Одна из них сразу же подошла к только зашедшей и пытающейся разобраться что к чему девушке.

– Я Анника, что тебе нужно? – миловидная розоволицая и светловолосая девушка сияла добротой. Судя по всему, о таком приеме в стенах таверны и говорила хозяйка дома.

– Можно найти Акселя? – проговорила едва внятно уставшая от долгого пути валькирия.

– Он наверху, давай я тебя проведу. – после этих слов она как можно скорее взяла её под локоть и повела в сторону лестницы, сопротивляться чему не было смысла. Даже через ткань одежды было заметно, насколько внушительными были появившиеся мышцы Анники. Видимо, здесь не такие уж безнадежные неженки, как говорили в Асгарде.

Спустя два пролета грубой бревенчатой лестницы и еще одного приступа боли в ногах они добрались до внушительной двери. Девушка уже будто почувствовала, как тяжело Хильд идти, поэтому немного снизила свою скорость, дабы за ней успевали.

За дверью оказался довольно крепкий и массивный деревянный стол, за которым сидел молодой мужчина с собранными в хвост русыми волосами и абсолютно такой же бородой, достающей до начала шеи.

Казалось, он даже не заметил, что к нему пришли – настолько увлечен бумагами, которые внимательно изучал.

– Аксель!

– Что-то слишком срочное? – все еще не откладывая бумаги в сторону спросил он.

– Тут девушка. Ты ей зачем-то нужен. – Анника подошла ближе к столу, утягивая за собой Хильд. Может, это было плодом фантазии валькирии, но в голосе работницы таверны будто промелькнула ревность.

– Иди работай. – сказал он и наконец убрал бумаги, пододвигаясь вперед и приглашая девушку сесть напротив. – Так и что произошло? – теперь Хильд смогла получить все его внимание.

– Я бежала на другой край света от беды, а теперь не могу вернуться назад. Мне нужно место, где я смогла бы спать и дело, которое бы смогло меня прокормить. Я не прошу делать это просто так. Я могу отплатить за услугу, но немного позже, потому что сейчас мне некуда идти.

– Сейчас подумаю, что можно сделать. Если хочешь, можешь спуститься и поесть. Меня долго не будет.

– У меня денег нет…

–Денег не надо. Я им скажу. – после этих слов Аксель спустился вниз, а Хильд осталась, на несколько минут замерев в одном положении и все еще думая над произошедшим. Однако, голод все же победил. Боль в ногах уже не была такой ощутимой, поэтому она спокойно пришла обратно в таверну. Анника и еще две незнакомых девушки сразу же нашли для нее место у самого края обеденной части таверны и начали приносить жареное мясо и печеную картошку, добавляя к этому разную зелень, овощи и хлеб. Юной валькирии так не хватало сил, что она готова была съесть хоть все годовые запасы целой деревни, чтобы восстановиться.

Девушки пытались расспрашивать Хильд о ее жизни, но поняли, что это бесполезно, поскольку она была слишком сильно увлечена едой.

Спустя еще некоторое количество времени за дверями послышался стук копыт и лошадиное ржание, после чего Аксель зашел в таверну и направился наверх, жестами призывая Хильд подниматься и пройти за ним. Нехотя она встала с удобной лавки и, уже отдохнувшая, стала подниматься по лестнице. Зайдя еще раз в этот кабинет и снова садясь на почти привычный стул, она ждала решения, которое определит всю ее дальнейшую деятельность.

– Ты умеешь обращаться с лошадьми? – немного нервно спросил хозяин таверны, о чьей должности она узнала из разговоров девушек.

– Эммм… Да. Но тут нужно смотреть, что за лошадь. Бывают же такие, что к ним лучше вообще не подходить. – еще не совсем понимая, что ей придется делать и к чему вообще был вопрос, начинала говорить Хильд.

– Тогда я нашел тебе работу. – Аксель успокоился, а его глаза загорелись. В Асгарде она очень редко встречалась с воодушевлением, а если оно и присутствовало, то только перед битвами или после их завершения.

– Что делать? – она уже заинтересовалась, поскольку это напрямую касалось ее ближайшего будущего.

– Доставлять заказы и выполнять поручения, в основном такие как проветривать лошадей, отвозить оружие от мастеров к заказчикам. Кузнецам некогда сидеть в седле, но деньги за мечи терять не хочется, так что они готовы отдавать достаточно монет. Это лучшее, что я смог найти. – он немного смутился, будто боясь разочаровать абсолютно незнакомую девушку.

– Благодарю, но здесь есть дом для гостей? – второй спаситель за первые недели жизни. Думая, что на земле она сможет стать героиней, оказалась сама в роли того, кого нужно вытаскивать.

– Сегодня иди к Нике. Дальше посмотрим. – он встал из-за стола, погруженный в свои мысли, а его голос выдавал переживания, но по какому поводу – непонятно. В любом случае, у него должны быть свои дела, к которым Хильд не имеет ни малейшего отношения.

Спустя всего несколько минут, за которые в голову девушки не пришло ни единой интересной мысли, она уже стояла за дверями таверны, разглядывая еще зеленые летние кусты и уже ночное небо. От усталости пришлось опереться на бревна, из которых сделаны стены самого популярного места города. Тонкая рубашка не спасала от суровой скандинавской ночи, поэтому Хильд нащупала капюшон, но это не сильно помогло, она подышала на руки и обхватила предплечья, быстрыми движениями начав их растирать. Аксель сказал, что Анника согласилась взять ее на ночь, потому что ее дом принадлежит ему.

– Долго ждешь? – спокойную ночную тишину как ножом разрезал голос недавней знакомой.

– Долго… – и тут Хильд заметила, что ее голос стал грубее и ниже, чем обычно. Странно, ведь она помнила, что в ночное время ее кожа была бледнее, а волосы темнее. Теперь еще и голос меняется. Как-то слишком много метаморфоз для нового тела и новой жизни. Сейчас она потрогала свои руки и поняла, что сила к ним возвращается. Видимо, этап перерождения, в котором она была вообще на себя не похожа, пройден.

– Эй, ты тут? Чего застыла? Я устала и домой хочу. – Хильд вздрогнула, понимая, что просто зависла. Тут же спохватившись, она поправила капюшон и они направились вдоль больших деревянных строений по темной, но освещенной оранжево-желтыми самодельными фонарями улице.

– Ты давно знаешь Акселя? – решила она хоть немного уменьшить стену между собой и новой спасительницей.