– А давай завтра на левый берег махнем! – с воодушевлением предложил Костя. За четыре дня он изменился: появился блеск в глазах и выравнялась осанка. Он часто шутил и улыбался. – Я возьму яхту у друга, и весь день проведем на пляже.
– Яхта! Ух ты! Я – за! – засмеялась я и прижалась к нему.
– Вика, хочу подарить тебе кое-что, – смущенно произнес Костя. Он вытащил из кармана серебряный с позолотой медальон на цепочке. – Святой Пантелеймон. Его подарила мне еще моя бабушка. Береги его, он поможет тебе в трудную минуту.
Я растрогалась и приняла подарок. Костя надел мне его на шею и застегнул. Я чувствовала его печаль и тоску.
Чуть позже мы сели к нему в машину. Серый «Хариер» подходил ему по характеру.
– Вика, достань в бардачке сигареты, – попросил он.
Я открыла бардачок, а в нем увидела маленький красивый букет цветов.
– Костя! Как мило! – носом я уткнулась в букет и вдохнула свежий аромат кустовых розочек и фиалок.
– Вика, ты еще не передумала? Может, отдашь деньги? – серьезно спросил Костя.
– Ни за что! Я только сейчас начала жить, понимаешь? До этого у меня было существование! Мне всего лишь хочется быть счастливой, что в этом плохого? Государство не обеднеет… – я упрямо подняла голову и поджала губы.
– Человек, который думает только о себе и о своих корыстных целях, не может быть счастлив, – спокойно продолжал он. – Если эгоистичные удовольствия – твой смысл в жизни, то жизнь твоя бессмысленна.
Где-то в подсознании я понимала, что он прав, но тяга к богатству сейчас была сильнее. На следующий день лил сильный дождь, сопровождаемый громом и молнией. Это напомнило день моего возвращения в прошлое. Я молилась про себя и просила Бога вернуть меня назад. Костя не звонил. И на мои звонки не отвечал. Со смутным беспокойством я поехала к нему. Но и дверь никто не открывал. Я нервно начала тарабанить.
– Костя! Открой дверь! Ты там?! Открой, пожалуйста! – плохое предчувствие не оставляло меня. Страх съедал буквально съедал душу.
На лестничную площадку вышла пожилая женщина в халате.
– Не нужно так стучать. Увезли его. На «скорой». Ногами вперед. Нет больше нашего Костика, – грустно говорила женщина.– Какой был человек! – она тяжело вздохнула и пошла к себе в квартиру. Я прислонилась к стенке и откинула голову назад. К горлу подкатил ком, и я заплакала. Такой молодой, еще жить и жить… Как так, сегодня есть человек, завтра – нет?.. Костя неожиданно появился в моей жизни и так же неожиданно ушел. Этот строгий костюм я больше не надену никогда…
Позднее, вся промокшая от дождя, я ехала в такси. Прислонив голову к стеклу, смотрела на бьющие капли дождя и грустно вспоминала его последние слова, слова Рескина: «Смотри на каждую утреннюю зарю, как на начало твоей жизни, и на каждый закат солнца, как на конец ее. Пусть каждая из этих кратких жизней будет отмечена каким-нибудь добрым поступком, какой-нибудь победой над собой или приобретенным знанием».
Глава 8
Одесса, сентябрь 2005г. За три месяца я исколесила всю Европу, своими глазами увидела Альпы, Венскую оперу, Колизей, Эйфелеву башню и собор Парижской богоматери в Париже, гондолы в Венеции, колесо обозрения и Биг-Бен в Лондоне, Пражский град, Версальский дворец и многое другое, что раньше могла видеть лишь по телевизору. Впечатления зашкаливали, как у ребенка, которому Дед Мороз подарил то, о чем и не мечталось. Дух захватывало от великолепия и красоты этих непревзойденных мест. Сейчас я остановилась у тетки Оксаны в Одессе, родном городе моей матери. Мама попросила заехать и повидать родственников на Украине. Оксана приняла меня с распростертыми объятиями и обожанием. Жаловалась, что мы с мамой забрались к черту на кулички, и добраться до нас чрезвычайно дорого. Они с мужем Василием жили в районе Большой Фонтан, в двухкомнатной квартире, уютной и благоустроенной. Мне они гостеприимно выделили комнату 6на ближайшие четыре дня, после которых я планировала продолжить путешествие. Мы с мамой купили им подарки, и сейчас Оксана как раз разворачивала сувенир. Деревянная статуя женщины, очень красивая и тонкая работа. Так же я выбрала у нас в Хабаровске на выставке картину художника Германа Палкина «Вера, Надежда, Любовь». Оксана накрыла шикарный стол, и мы душевно сидели под бутылочку вина.
– Ой, Вика, ты уже такая взрослая дивчина. Похожа на отца своего окаянного. Как там мать твоя, Катерина?
– Все у нас хорошо, тетя Оксана.
– Помню Катерину молодую. Вот как сейчас: стройная, скромная, веселая. Знаешь, сколько хлопцев- то за нею бегало? Ой, и связалась же она с этим бабником! – Оксана пустила слезу. – Бросила все, уехала в Хабаровск. Так замуж и не вышла больше. Жалко мне ее.
– А она не жалуется, – недовольно сказала я. Такое ощущение, будто я виновата в этом. – Мы с ней очень хорошо живем.
– Да ты шо, Викуля, не обижайся. Люблю я вас. Ты ни в чём не виновата. Судьба такая…
Мы поболтали еще часик и пошли спать.
Следующие два дня я провела, объезжая всех родственников. Все они встречали меня весьма радушно и накрывали богатые столы. Я их всех видела первый раз, но они мне понравились. Родственники с теплотой говорили о маме, какая она умная и добрая, и все сожалели, что мы уехали. Я с нежностью вспомнила маму. Какая же она все-таки у меня хорошая. Как я ее люблю. Вот она позвонит мне, и обязательно ей это скажу.
Вечером позвонила мама, и ее тон меня обескуражил:
– Вика, как ты могла!? Я нашла деньги у тебя под кроватью! Ты с ума сошла! Во что ты ввязалась?! – она неистово кричала в трубку прерывистым голосом.
– Мам, я все объясню. Ничего страшного я не сделала, не переживай,– что я могла ей объяснить?
– Немедленно приезжай, и будем разбираться! – потребовала она. Я сбросила вызов. Мне нечего ей сказать. Пусть успокоится. Надо было все-таки все деньги на счет положить. Я боялась вызвать подозрения, поэтому половину оставила дома.
Огромный камень лег на душу, и всю ночь я пролежала, не сомкнув глаз.
На следующий день я поехала в центр, осматривать достопримечательности города. Старинный город-герой с памятными местами и зданиями с исторической архитектурой. Я шла по знаменитой Дерибасовской. Улицу наводняло бурное море туристов. Направо и налево пестрели вывески ресторанов и кафе. Вышла к городскому саду, где струился фонтан. Дальше оказалась на площади морского вокзала, где стоял знаменитый памятник Дюку. Отсюда вниз шла Потемкинская лестница, открывался шикарный вид на порт, и виднелась высотная, ярко освещенная гостиница «Одесса». Лестница вниз нескончаемая, наверное, метров триста. Рядом находится фуникулер. Развозит туристов вверх и вниз. Я прошлась по Тещиному мосту, затем прогулялась по Приморскому бульвару, проходя мимо памятника Пушкину и Пушки.
Следующими достопримечательностями оказались Екатерининская и Греческая площади и знаменитый Одесский оперный театр. Я удивлялась, как после такой красоты можно было уехать в далекий холодный Хабаровск. Последним местом моего посещения должна быть Соборная площадь. Оксана сказала, что она мне понравится больше всего. Заинтригованная, я шла к месту, гадая, что мне там может так понравиться. А дойдя до нее, улыбнулась.
На площади находится выставка художников. Здорово. Я ходила по выставке, внимательно изучая картины. У каждой картины есть свое значение, смысл, который хочет передать ее творец. Мастерство художника заключается в том, что он может изобразить значительным любой предмет. Я повернула голову вправо и чуть не упала. На картине перед моими глазами была изображена…мама. Да это же образ с той фотографии, которую она мне показывала!.. Художник даже сумел передать блеск в ее глазах и любовь… Я взглянула на художника, который внимательно меня рассматривал. Даже не вглядываясь, поняла, что это мой отец. Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать! Столько раз представляла нашу встречу, но сейчас стояла, как вкопанная, вглядываясь в его лицо.
– Добрый день. Вам понравилась картина? – он приветливо улыбнулся. Честно говоря, выглядел он неважно. Пожилой, около пятидесяти лет. На голове шляпа, а черные длинные волосы с приличной проседью собраны в хвост. Помятый серый костюм, засаленная рубашка и дешевый галстук. Боже, его черты лица: я будто смотрю в зеркало… Помнится, мне хотелось плюнуть ему в лицо, но сейчас… Меня обуревали странные чувства. Отец… Где ты был все эти годы?! Не встречал мою мать из роддома, не слышал моих первых слов. Почему не переживал со мной мои первые болезни и провалы, почему не учил играть в футбол и не защищал меня от мальчишек в школе? Почему ты сделал несчастной мою мать? Он так добродушно улыбается, он не похож на подонка. Я должна узнать его получше.
– Да, очень понравилась. Могу я ее купить?
– Вы знаете эту прекрасную женщину? – он спросил с теплотой в голосе, а глаза его показались мне влажными. Показались?.. Он с надеждой смотрел на меня. – Вы мне напоминаете кого-то, мы с Вами не встречались?
– Нет, не встречались. Но, если Вы рассмотрите меня поближе, Вы, может, догадаетесь, кто я…
Он, как будто не веря своим глазам, начал разглядывать мое лицо.
И вдруг удивленно воскликнул и посмотрел на портрет матери.
– Не может быть! Неужели… – неожиданно он застонал и закрыл лицо руками. – Дочка, прости. Я не знал! Я искал Катю!
Мои глаза переполнили слезы. Он искал нас!.. Как глупо было маме уезжать. Я неуверенно положила руку на его плечо. Все вокруг уставились на нас, тронутые этой встречей. Мне было плевать на них. Я встретила отца! Боже мой, отец! Он вдруг вскочил и, собрав свои картины, пригласил к себе на чай.
Минут через тридцать таксист высадил нас около старого трехэтажного дома.
– Живу я скромно, не побрезгуй, – извиняющимся голосом сказал он.
Мы поднялись к нему, он открыл дверь, и я с восторгом ахнула. Просторная трехкомнатная квартира с красиво расписанными стенами. В прихожей изображена дикая природа с грациозным леопардом, в зале – высотная Эйфелева Башня со всеми прилегающими красотами, во второй комнате – Статуя свободы и Джордж Буш.
Третья комната отведена под мастерскую. В ней много полотен, незаконченных картин и художественных инструментов. Мебель в квартире не новая, но вполне пригодная и яркая. Мы прошли на кухню. Отец поставил чайник. Я видела, что он волнуется не меньше моего. Кто мог подумать, что мы когда-нибудь вот так встретимся? Может, потеряв одну семью, я взамен приобрела другую? Ведь духовно я так близка к нему, у нас столько с ним общего… Он отодвинул стул и жестом пригласил меня сесть. Затем достал из старенького шкафчика две кружки и, взяв в руки чайничек, раскаивающимся голосом запричитал:
– Эх, дочка, ты, наверное, ненавидишь меня? Я мерзавец, знаю… Как я мог тогда сказать твоей матери, чтобы она делала аборт? Поверь, я сразу же об этом пожалел! – он говорил дрожащим голосом, разливая чай трясущимися руками. – Я звонил ей, но она сменила номер телефона. Я искал ее через подруг, отчаянно искал, но они ничего не говорили. Я объездил все больницы, но и там потерпел неудачу. Я решил, что поздно, Катя наверняка уже сделала аборт… И это – наказание мне за ошибку, за мою глупость и эгоизм.
– Нет, не сделала, – я была тронута его откровенным признанием. – Маме не стоило уезжать, я понимаю. Вячеслав, Вы молодой были, сразу не осознали…
– Поверь, жизнь меня потом сторицей наказала. Я два раза был женат, и оба раза неудачно. Мне сделали операцию, и я стал бесплодным. У меня нет детей, некому в старости будет подать стакан воды. Всю жизнь я каялся, что потерял вас, но вернуть время невозможно.
«Возможно, папа, я вернула», – пронеслось в мозгу. Я не смогла удержать слезу, он подскочил и вдруг крепко обнял меня.
– Папа…– всхлипнула я, – папа… – Он обнимал меня, гладя по голове и бормоча просьбы прощения.
Когда я уходила, я все-таки взяла мамин портрет, дав отцу тысячу гривен. Он отказывался, но я настояла.
Я сдала билеты в Корею и решила обосноваться в Одессе. Недалеко от центра сняла квартиру. Мне нравился этот город, и я решила быть поближе к отцу. Ведь столько времени он был лишен моей любви. Я звонила маме. Она уже успокоилась, но все также требовала, чтобы я срочно возвращалась. Я не стала по телефону говорить ей про отца, уговорила только прилететь сюда и перевести мне денег на счет. Она пообещала взять отпуск и приехать. А что? Возможно, они с отцом начнут все с чистого листа…
Стоп, Вика. Ты вернулась сюда, чтобы изменить свою жизнь. Свою жизнь, а не весь мир. Может быть, не стоит перекраивать всё? Охранник, Гера. Ты спасла его? Ему суждено было умереть… Но ведь это – мама. Папа… Посмотрим…
С отцом мы встречались каждый день. Гуляли в парке, писали вместе картины в мастерской, вместе их продавали. Он талантливый художник и пишет замечательные картины. В его мастерской были портреты еще нескольких женщин. Наверное, его бывшие жены. Я тактично умолчала и не стала спрашивать. Мне пришлось практически насильно провести его по магазинам, чтобы обновить ему одежду. Мы ходили по бутикам, и я выбирала ему костюмы, рубашки, футболки, обувь. Мы веселились, когда он, выходя из примерочной, деланно дефилировал передо мной, как модель.
У него была интересная жизнь, и он красочно о ней рассказывал. Сегодня с утра я уже снова сидела у него в мастерской. Он писал пейзаж. Золотая осень.
Очаровательно.
– Пап, как в реальности! – восхитилась я. – Она как живая! Кажется, что листья вот-вот зашевелятся от ветерка!
– Ты знаешь, дочка, задача художника не в том, чтобы копировать природу, а в том, чтобы выражать ее, – вдохновенно поучал он. Ему определённо нравился такой мой интерес к его творчеству. Неожиданно отец повернулся, кистью поставил мне желтую кляксу на носу и рассмеялся.
– Ах так! – я, притворно приняв грозный вид, засунула всю пятерню в акварель и отпечатала на папином лице. И что тут началось! Мы с кисточками бегали друг за другом и норовили испачкать. В конце концов, обессиленные, испачканные с ног до головы, но довольные, мы упали на диван. Отец умылся и вновь принялся за пейзаж, а я, наблюдая за ним, задремала. Не знаю, сколько времени я проспала, но когда проснулась, папы в мастерской уже не было. Я услышала шум на кухне.
– Папа, – позвала я и зашла на кухню. И застала забавную картину. Папа в фартуке и платочке возился с духовкой. Чувствовался запах горелого.
– Ты что делаешь?
– Дочка, хотел пирог испечь, да подгорел он, – виноватым голосом ответил отец, доставая пирог из печи. – Ты знаешь, никогда не готовил. Хотел тебе приятно сделать.
– Папа, мне очень-очень приятно! Подумаешь, подгорел! Давай пить чай!
Отец разлил чай и разрезал горелый пирог с яблоками. Да, необычный вкус, но ведь приготовлено с душой. Так приятно быть рядом с отцом, уплетать его подгорелый пирог. А в его живописной квартире чувствовать себя, как дома. Как будто прочитав мои мысли, отец, нахмурившись, вдруг выдал:
– Знаешь, Вика, скоро эта квартира вместе с мастерской перейдет тебе, – в его голосе слышалось страдание. – Я вчера написал завещание…
–Ты чего это? – испугалась я. – Ты молодой еще, жить и жить!
– Я не хотел тебе этого говорить, но раз ты решила остаться, ты должна знать. Я болен раком, и это смертельно. Врачи не дают надежды.
– Нет, папа, нет! – я вцепилась в его руку, как будто от этого что-то может измениться. В его глазах читались горечь и боль. Он лишь молча отвел глаза, ушел к раковине и сделал вид, что старательно отмывает противень и тарелки.
Всю ночь я ворочалась и не могла заснуть. Пришлось выпить снотворного. По-моему, я уже подсела на него… На следующее утро меня разбудил настойчивый звонок по телефону.
– Алло.
– Доброе утро, Виктория. Это Владимир, близкий друг Вашего отца.
Я вспомнила, папа знакомил меня с ним на выставке. Тоже талантливый художник, лет сорока, приятной внешности.
– Я слушаю Вас, Владимир.
– Не знаю, правильно ли я поступаю, Славе это не понравится, – он замешкался. – В общем, Вы уже, наверное, знаете, что он болен раком. Здесь лечить его не берутся. Но есть клиника в Израиле. Там лечат на его стадии. Он Вам не стал говорить, чтобы Вы не терзались пустыми надеждами. Но я, как его друг, считал своим долгом сказать.
Я схватилась за эту возможность, как за спасательный круг.
– Владимир, Вы мой золотой! Спасибо!
Через час я была уже у отца. Как всегда, он занимался художеством.
– Папа, ты почему не сказал мне о клинике в Израиле? Ты с ума сошел? Разве может твоя жизнь стоить дороже денег?
Он ошарашено на меня смотрел и не мог вымолвить ни слова.
– Быстро звони в эту клинику и договаривайся. Полетишь ближайшим рейсом. Мы должны бороться за твою жизнь! – эмоции захлестывали меня. Как же вовремя я с ним встретилась! И как здорово, что еще есть возможность помочь! Ворованными деньгами… Да какая разница, какими, это же – отец!
– Но, дочка, это бешеные деньги! – пытался возразить отец.
– У меня есть деньги. Сколько нужно? – твердо спросила я.
Он выдохнул, пожал плечами и опустил глаза:
– Около тридцати тысяч долларов.
Да, не хило. Я смотрела на него, и мне невыносимо было его жаль. Жизнь действительно его наказала.
– Звони, – уверенно сказала я. – Узнай, куда перевести деньги и когда можно будет начать лечение.
Отец позвонил местному врачу и узнал реквизиты. Он передал мне счет, бормоча о том, что не стоит на него тратиться. Я улыбалась, радуясь, что помогаю отцу. Вера в то, что его вылечат, не покидала меня. Спустя некоторое время, я переводила в банке деньги. Все прошло отлично, и через четыре дня я поехала провожать отца в аэропорт. Он очень волновался и крепко обнимал меня.
– Все, дочка, езжай, не люблю прощаться. Уверен, меня вылечат, и через месяц мы снова встретимся, – говорил он, всё время вздыхая. В его глазах я прочитала надежду и радость.
– Конечно, вылечат. Удачи, – я поцеловала его в щеку и поехала домой.
Последующие дни проходили скучно и уныло. Я ездила к родственникам, ходила по магазинам и салонам. Часто встречалась со своей двоюродной сестрой, Леной. Она на два года меня старше, с пышными формами, белокурая, голубоглазая, пухлогубая. Эта веселая, симпатичная блондинка и дня не может прожить без тусовки. Почувствовав, что у меня есть деньги, она водила меня по разным ночным клубам и кабакам. Почти для каждого из них у нее была клубная карта, и многие здоровались и целовались при встрече с ней. Спустя две недели после отъезда отца, Лена предложила сходить в казино. Я не сторонник азартных игр, но она умеет уговаривать. В 2009 году в Хабаровске закрыли все игорные дома и казино, и, как говорится, слава богу.
Этим поздним вечером мы сидели в казино «Ришелье». Парадные лестницы, женщины в вечерних нарядах, высокие потолки заведения – все это создавало ощущение роскоши. Мы поиграли на рулетке, в покер, блек-джек. Мне не везло, и поэтому быстро надоело. Лена вошла в азарт и проиграла все до последней гривны. Мы с ней уселись за столик, который заранее забронировали. Заказав мартини и фруктов, я наблюдала за публикой. Жадный блеск в глазах, азарт, желание заполучить легкие деньги. Люди оставляли здесь деньги, золото, машины и недвижимость. Как глупо. Дыхание мое приостановилось, я закрыла глаза и вновь открыла. Что это, видение? За рулетку садился мой отец. Он был в новом костюме, который я сама ему выбирала. Но одновременно он казался другим. Ни тени доброты и приветливости. Сейчас я видела перед собой высокомерного, уверенного в себе мужчину с алчным блеском в глазах. В руках он держал стакан с выпивкой и, похоже, был уже изрядно пьян. Он хлопнул по попе стоящую рядом официантку и заржал мерзким смехом. Я, до сих пор не веря в происходящее, смотрела на него тупым взглядом. Может, операция уже прошла, и он вернулся раньше? Он даже ни разу не позвонил мне за это время…
Принесли наш заказ, и менеджер казино подсел к нам, поздороваться с Леной.
– Лена, очень рад тебя видеть.
– Привет, Стас, присаживайся к нам. Знакомься, моя сестра, Вика.
– Очень приятно. Друзья этой красотки – мои друзья.
– Ой, Стас, не подмазывайся. Мы проиграли сегодня целое состояние!
Стас развел руками, мол, от него ничего не зависит.
– Стас, скажите, пожалуйста, а Вы знаете вон того мужчину с хвостом и в черном костюме? – я пыталась скрыть свое волнение, но у меня плохо получалось.
– Его знают все игорные дома города, – поморщился Стас. – Я бы на Вашем месте им не интересовался. На редкость гнусный тип. Торгует картинами на площади, но при этом разводит богатых дамочек. И чем он только их берет, не понимаю. Видно, снова попалась дурочка, которая его спонсирует, он уже две недели отсюда не вылезает. Замучил наших официанток, скандалы вечно устраивает, как напьется.
Все поплыло перед глазами, к горлу подкатил ком, и стало трудно дышать. Все, все было фарсом! Он меня обманул! Про болезнь, про завещание, про то, что искал нас, про любовь. Все это гадкая, дешевая ложь, алчная актерская игра… Как я могла на нее купиться?! Как ОН мог так поступить со мной?! Неужели, кроме жажды денег и азарта, у него не осталось ничего человеческого, ничего святого?.. Я не смогла сдержать слез. Лена и Стас удивленно смотрели на меня. Обнимая меня, он думал лишь о деньгах, он развел свою родную дочь на деньги! За что? Боже, как это же бесчеловечно, низко и подло. Как больно! Мучительная боль в груди, казалось, вот-вот разорвет меня пополам. Наши глаза с отцом встречаются. Всю боль и злость я стараюсь передать во взгляде. Он моментально меняется в лице, и я снова вижу жалкого старикашку. Но нет больше жалости к нему! Он обхватывает голову руками и театрально трясет.
Я вышла из зала и поплелась к выходу, рыдая и проклиная жизнь. На улице, пройдя пару метров, я услышала чей-то оклик. Повернулась и увидела человека во всем черном. Лица не видно. Он поднял пистолет и прицелился. В этот момент, откуда ни возьмись, выскочил отец и закрыл меня своей грудью. Я услышала глухой щелчок. Мужчина в черном выругался и скрылся. Отец повис у меня на руках, и мы с ним упали на асфальт.
– Папа! Папа! Ты меня слышишь? – я увидела на его груди красное пятно, которое с каждой секундой становилось больше. Меня охватил смертельный ужас, паника, крик застрял внутри. Смерть где-то рядом, она пришла за моим отцом. Я прижала его и заплакала. – Не умирай, пожалуйста!
Отец кряхтел и пытался привстать.
– Не двигайся! – закричала я и обернулась. – Помогите! Чего уставились? Позвоните в скорую! Человек умирает!
Народ начал собираться и глазеть на нас. Кто-то вызвал милицию и скорую помощь.
– Дочка, ты уж прости старого дурня. Вся жизнь моя – это сплошная ошибка. Я думал, что в этой жизни не сделал и не оставил ничего хорошего, – он снова закряхтел и глубоко вздохнул. – Я ошибался. Я сделал тебя. Ты – чудо природы, самая дорогая и значимая картина, которую я когда-либо создал. Ты – мой бесценный шедевр. Эти дни, которые я провел с тобой, были самые счастливые в моей жизни. Прости, что обманул тебя. Ты не заслуживаешь такого отца, как я. Я тебя…– он не договорил. Его голова безжизненно повисла у меня на руке. Мои слезы капали на него, но, к сожалению, мы не в сказке, и они не смогут его оживить. Подъехала полицейская машина и «скорая». Отца унесли на носилках, а меня задержали на пару вопросов два милиционера.
– Вы знакомы с этим мужчиной? – прищурившись, спросил один из них, с неприятным красным лицом и чересчур большим носом.
На несколько секунд я застыла, затем высоко подняла голову и резко ответила:
– Я не знаю этого человека. Его застрелил человек в черном. Но он был во всем черном, и я не смогу его описать или опознать. Простите, мне нужно идти.
Подошли Стас и Лена. Стас начал разговаривать с полицейскими. Я слышала, как он описывал отца: проходимец, вымогатель, лжец и альфонс. Наверняка, у него много врагов.
– Вика! Ты вся трясешься! Быстро поехали домой! – испуганно заверещала Лена и пошла ловить такси.
Глава 9
Токио, ноябрь 2005г. Пережить предательство и смерть отца оказалось невероятно тяжело, до сих пор в моей душе зияет огромная дыра, которую никогда не залатать. Я в ту же ночь собрала чемодан и поехала в аэропорт. Взяла билет на ближайший рейс до Киева, а оттуда в Сеул. Я решила продолжить турне и постараться все забыть. Пришла к решению, что все-таки хотели убить отца: я-то кому нужна? У меня врагов нет. Два месяца я путешествовала по Азии, где в реальности увидела Великую Китайскую Стену, Тадж-Махал в Индии, Императорский дворец в Пекине, одно из чудес света – бухту Халонг во Вьетнаме, банановый риф на Мальдивах, коралловый остров в Тайланде, Иерусалим в Израиле и много других достопримечательностей. Дух захватывало от чудес и красоты разнообразной природы. Поражала и удивляла разная культура. В каждой стране свой менталитет, свои традиции и обычаи.
Последним местом в путешествии по Азии я оставила Токио. Всегда преклонялась перед японцами. Необычайная культура. Я остановилась в отеле «Шангри – Ла». Роскошный отель с баснословными ценами находится напротив Императорского дворца. Просторный номер с окнами от пола до потолка, которые открывают вид на город.
По технологиям японцы ушли далеко вперед от России. Здесь я чувствую себя не в прошлом, а в будущем. Чистота на улицах поражает. На каждом углу стоят по несколько урн: для бумаги, для металла, для отходов. Нет пыли и загазованности. Люди на улицах и в обслуживании улыбчивые и приветливые.
Я наняла гида, и мы проехались по достопримечательностям города, а также съездили на их знаменитую священную гору Фудзияму. Завтра с утра мы с ним договорились поехать в Диснейленд. Еще одна мечта моего детства, и завтра она исполнится. Диснейленд – это парк развлечений, площадью, наверное, в целый город! Увидев множество разнообразных аттракционов, я по-детски захлопала в ладоши. Попросила гида купить билеты на все аттракционы и вскоре пустилась в сказочные приключения…
Я на деревянной лодке спускаюсь по тоннелю, заполненному водой, мимо двигающихся сказочных персонажей, совершающих различные действия.
Неожиданно лодка срывается с вершины шестнадцатиметрового водопада и быстро мчится вниз. Я восторженно кричу и смеюсь. Вот это да! Затем сажусь на "космический корабль" и быстро лечу по галактике. Мимо, среди проносящихся звезд мелькают другие космические аппараты, вокруг – сплошная темнота. Завораживающее зрелище. На очереди был паровоз, который быстро мчится и совершает виражи по заброшенной шахте, расположенной на склонах горы. Затем мы с гидом объезжаем парк на двухэтажном автобусе.
Еще я посетила замок Золушки и дом с привидениями. Жуть, как в этом доме страшно. Идешь по таинственным, тускло освещённым комнатам, и каждая последующая еще более жуткая, чем предыдущая. Вокруг разгуливают мертвецы и призраки… Сев в чёрную карету, я ехала мимо бала призраков и наблюдала за их жуткими действами.
Далее мы зашли в город мультяшек, и тут невозможно было сдержать слез радости. Вот они, сказочные герои моего детства: Русалочка, Красавица и Чудовище, Белоснежка и Семь Гномов, Спящая Красавица, Питер Пен, Алладин, Король Лев и многие другие. Под сказочную музыку они шли друг за другом и приветливо махали посетителям. Набравшись впечатлений, к концу дня, уставшая, но довольная, я приехала в гостиницу.
В номере немного прохладно. Я закуталась в одеяло и включила телевизор. Все каналы на японском и английском. Нашла музыкальный японский канал и оставила. Снова тяжким грузом накатила грусть. Вроде, все замечательно: вокруг меня красота и роскошь, эмоции и события, вкуснейшая еда и напитки. Но я не счастлива. Я создана так, что вечно не довольна и не удовлетворена. Мне всегда будет мало, всегда будет чего-то не хватать. Надо уже смириться с этим. Все-таки одной в чужом городе тоскливо, мне бы компанию. Вот бы Кристинку сейчас сюда… Но нет, она же ради своей карьеры ни днем, ни ночью не спит. Теперь я осмыслила ее слова, сказанные в последнем разговоре, и совсем ей не завидую. Одиночество – это отнюдь не самое лучшее состояние души. Да, если я в ближайшее время не познакомлюсь с кем-нибудь, то сойду с ума.
Через три дня я еду в Штаты, надо себя чем-нибудь развлечь. Я вспомнила, что в эти годы в Японии был развит хостес. Наверняка есть клубы, где можно хорошо провести время и поболтать с русскими девушками. Я позвонила гиду, и он посоветовал поехать в район Ропонги – иностранный район в Токио. Сказал, мне понравится. Настроение чуть поднялось, и я начала собираться. Не хотелось выглядеть чересчур пафосно. Немного подкрасила ресницы, одела теплое розовое платье до колен. Минимум украшений, волосы собрала в “хвост”. Накинув замшевое пальто, я вышла.
Через двадцать минут таксист доставил меня в район Ропонги. Время на часах показывало одиннадцать вечера, но здесь жизнь, по-моему, только начинается. Ярко мигают неоновые вывески злачных заведений. Повсюду стоят зазывалы, а по тротуару ходит множество иностранцев. Я иду по улице, пытаясь высмотреть русский клуб. Возле одного здания я остановилась, на стене наклеена вывеска – реклама клуба “Эксель”. На вывеске изображены улыбающиеся девушки в вечерних платьях. Ко мне подошел невысокого роста негр-зазывала. Он обвел меня взглядом и спросил по-английски, нужна ли мне помощь. В институте по английскому у меня стояла твердая пятерка, но здесь я немного растерялась. Построив сначала предложение в уме, я спросила у него, работают ли в этом клубе русские девушки.
– Работа? – спросил он по-русски и радостно пожал мне руку. – Ес оф кос! Вэлком ту Эксэль! – он еще раз окинул меня взглядом, поднял большой палец вверх и повел меня в здание. На лифте мы поднялись на седьмой этаж и вышли уже в помещение.
Клуб был небольшой, квадратов тридцать. Сразу привлекла внимание девушка, танцующая около шеста: стрижка – каре, длинные ноги, хорошая пластика, откровенно сексуальные движения. На ней блестящий лифчик и прозрачная длинная юбка. На длинном диване справа около десяти девушек увлеченно о чем-то разговаривают. Во всем зале всего столиков десять, заняты два. За одним сидит мужчина-европеец с милой девушкой, за другим – два японца тоже в компании двух девушек. В зале шумно, и царит атмосфера веселья.
Шатенка возле шеста сексуально снимает лифчик, и девушки на диване громко свистят и кричат. Та, что сидела с европейцем, берет у него две купюры и с улыбкой подходит к танцовщице. Засунув одну купюру себе под пояс юбки, а другую в лифчик, она ложится на танцпол. Шатенка в ритме танца изгибается над ней и зубами достает купюры. Посетители явно в восторге от увиденного. Я начала сомневаться, что здесь найду подругу и общий язык. Я повернулась к выходу, но сильные руки негра развернули меня и направили к девушкам. Он с улыбкой начал что-то говорить им, но я не расслышала ни слова из-за громкой музыки. Девушки оценивающе меня разглядывали, у кого-то на лице я увидела улыбку, у некоторых безразличие. Негр повернулся ко мне и по-русски спросил: