Чешир был в своем обычном «сценическом наряде» в крупную черно-белую клетку (на всю его длину уместилось не более восьми квадратов). Простые и знакомые фокусы с картами, бумажными цветами и всякого рода ленточками привлекали незатейливым очарованием.
Однако зрители сразу вспомнили о своих делах, когда на горизонте замаячили цыгане во главе с пожилой и довольно полной женщиной в грязном красном платке. Студенты мгновенно растворились в толпе, торговец только нахмурился, а попрошайка не придал этому особого значения.
– Ты кто такой, зачем сюда пришел? Место хорошее доходное, если с хозяевами поделиться, – едва оказавшись на достаточном расстоянии от Чешира, начала цыганка. – А то плохо, плохо с судьбой будет!
Женщина не только не пыталась говорить правильно, но и с огромным старанием выпячивала свой акцент, перемежая речь цыганскими словечками. Мужчины за ее спиной не стеснялись демонстрировать небольшие ножики и вроде как «интересовались» реквизитом Чешира. И хоть каждый из смуглых парней доходил Василию в лучшем случае до плеча, они не беспокоились. При драке «пятнадцать на одного» рост не важен. Каждый из цыган что-то говорил на своём языке, пытался сорвать или утянуть что-нибудь с костюма фокусника, и обычному человеку было бы практически невозможно понять, когда вместо грязных пальцев с желтыми ногтями в дело пойдут ножи, то и дело поблескивающие в мутном свете хмурого дня.
«Ты уже увяз во всем этом», – пронеслись в голове Чешира слова Сергея, который легко предвидел подобное развитие событий. Конечно, Василий тоже подозревал, что так и будет, и спокойно пошел в ловушку. Только сейчас, когда мышеловка захлопывалась за котом с неприятным щелчком, он не захотел доигрывать свою роль в спектакле и сделал то, что, по его мнению, и должен был… Он убежал.
Пнул в живот одного из цыган, попытавшегося отрезать его черный галстук бабочку, оттолкнулся от стены ногами и в духе лучших мастеров паркура зацепился за верх противоположной стены, пролетев по воздуху добрых четыре метра. Случайные зрители стояли с открытыми от удивления ртами, а цыгане веселились, на своём языке обещая догнать фокусника и растолковать ему всё по правилам. Но маг еще раз взглянул в глаза старой цыганке, не сумев сдержать широкую, немного хищную улыбку, а женщина ответила ему злым и немного испуганным взглядом.
«Старой дуре стоит внимательней выбирать себе жертв», – подумалось мужчине. Рядом с ней полупрозрачным силуэтом кружила муха, самая настоящая навозная муха, видимо, очень хорошая, раз перепрыгнула столько этапов и стала сразу человеком, цыганкой и к тому же – колдуньей. Только это – как акробатический этюд от новичка: может, чудом и удастся сделать все перевороты, но потом все равно падаешь лицом в пол, потому как сноровки нет. Мужчина ушел, подтянувшись вверх, и тут же остановился, будто почувствовал легкий щелчок по затылку:
– Серьезно? – оторопев от подобной наглости, вслух спросил он у толпы спешащих по людной улице. Толпа на него только с презрением покосилась, это создание не любит, когда ему задают вопросы.
***
Для Анны ночь медленно перешла в утро, а утро – в мрачный и промозглый день. Поиски пропавшего кота не увенчались успехом. И как ошейник, что носит каждый якобы самостоятельный человек, возникла необходимость идти на работу. В такие моменты человек уже не думает о необходимости добывать еду, деньгах на одежду и лекарства, в какой-то момент это превращается во въевшуюся в подкорку необходимость, как у алкоголика тяга к спиртному.
Девушка с укоризной посмотрела на солнечный свет, размазанный по плотной пелене серых облаков, с тревогой – на парк, и, ссутулившись, пошла в сторону магазина. На пороге ее, как обычно, встречал Сергей. Ему было проще игнорировать состояние девушки, тем более про потерянного кота он уже знал. Ближе к полудню в своем странном наряде ввалился взлохмаченный Василий. Одинокий посетитель, рассматривающий флэшку в виде пошлой собаки, увидев его, решил, что с покупкой вполне может подождать, и ретировался из магазина.
– Ты мне так всех покупателей распугаешь, – сверкнув черными глазами, с наигранным безразличием насмешливо заметил Сергей, стоявший в этот момент в зале магазина.
– Она на меня поводок поставила! – утробно прорычал Беляков. – Представляешь?
– Наглость, ей богу! – еще больше развеселился Сергей. – И что теперь?
Анна, округлив глаза, внимательно слушала этот разговор. Для нее он был полной бессмыслицей, но после всего происшедшего она уже смирилась. Это раньше, когда все было хорошо, Анна зубами и когтями схватилась бы за свой уютный рациональный мир, называя всё выходящее за его рамки сумасшествием.
Беляков остановился. «А что теперь?» Для него этот простой вопрос действительно стал сложным. Сначала он проигнорировал намек друга, который чуть ли не открытым текстом говорил о том, что лучше бы ему подготовиться, а теперь на него же и злился. Планы Сергея с ужасающим постоянством реализовывались.
– Я хочу взять плату за устранение твоей проблемы, – Василий сделал акцент на слове «твоей».
– Ну, уж нет, это теперь и твоя проблема тоже, – улыбка Сергея становилась все шире, а слова все больше напоминали шипение. Потом он весело рассмеялся, наполняя своим смехом все вокруг, звук, сжавшийся во время беседы, вновь вернул себе пространство. – Но предложение ночлега вовсе не оплата труда, а просто знак дружбы.
– Ты бы не шутил со мной, не в настроении сейчас, – Беляков сразу успокоился, а потом перевел взгляд на Анну: – Кота так и не нашла?
Девушка вздрогнула и, едва не расплакавшись, покачала головой. Мужчина нахмурился.
– Отпустишь ее с работы? – спросил у Сергея.
– А вот сразу было нельзя?
– Нет, – грубо отрезал Чешир.
========== Анна. Часть 4 ==========
Осенние дни слишком быстротечны, и вскоре начало вечереть. Запах сырости и неприятный чавкающий звук шагов по опавшим листьям сопровождал двух людей, молча бредущих через парк.
– Так кто ты? – Анна только на полпути разорвала угрюмую тишину и добавила: – Мог бы и переодеться в магазине, на нас же люди смотрят…
– Правильнее сказать – замечают, – поправил ее Василий, – смотрели бы они на нас в любом случае.
Он помолчал, а потом хмуро добавил:
– А ты не думала, что возможность привлекать к себе внимание – это дар? Что-то вроде естественного права, данного от рождения. От него весьма глупо отказываться.
– Нет, не думала, – возразила Анна, – чем больше людей тебя замечает, тем опаснее жить. Столько психов, наверняка кто-то захочет навредить просто потому, что заметил тебя в толпе.
– А со свободой воли жить еще сложнее, – парировал Василий. – Только не стоит забиваться в угол или позволять решать за себя.
Он вздохнул и потер переносицу:
– Извини, потянуло на демагогию. У меня был сумасшедший месяц.
Они медленно приближались к дому Суворовой. Вдалеке уже можно было различить разбитое окно.
– Вызвала полицию?
– Нет… Я его искала. – Анна сжала зубы и посмотрела вверх, стараясь запереть слезы тревоги у себя внутри. – А ты так и не сказал – кто ты.
– Василий Беляков, – уже второй раз назвал он Анне свои имя и фамилию. – Но многие называют меня Чеширом, как того странного кота из сказки. Ладно, не хмурься. Я – маг. Подойдет?
– Сейчас будешь рассказывать про тонкий мир, переселение душ и судьбу? – хмыкнула она. – Но теперь, я даже поверю…
– Я бы предпочел, как можно дольше про это не рассказывать.
Они остановились на тротуаре под разбитым окном. Мужчина присел на корточки, рядом с местом, где валялись осколки стекла, дворник уже успел их убрать, но кое-что осталось. Василий внимательно осмотрел место, а потом прикрыл глаза.
– Знаешь, этой змее подколодной стоило бы здесь самой побывать.
Девушка вдруг разозлилась на Василия за невнятные ответы и нежелание объяснять происходящее. Еще немного, и она готова была начать кричать на него, но пока держалась, стараясь притвориться, что всё в порядке, и ее вполне устраивает их общение.
– Я практически не умею идти по следу и предпочитаю засаду.
Маг открыл глаза и с сожалением посмотрел на бурую массу, которая когда-то была пушистой летней зеленью. «И что теперь делать? Пришел со всем разобраться…» Но буквально через несколько мгновений мужчина вздрогнул от радостного женского крика где-то у себя за спиной:
– Юра!
Чешир обернулся и увидел, что Анна со всех ног бежит к промокшему серому коту. Василий чуть не поскользнулся, вскочив на ноги, и едва успел остановить девушку, схватив ту за локоть. Кот же выгнул спину и зашипел, сверкнув яркими желтыми глазами.
– Вот черт! – если бы у Чешира была шерсть, то и он поднял бы ее дыбом. – Тебе лучше пойти домой.
– Но это же он, я его узнала! – в голосе Анны отчетливо слышалась истерика. – Это он! Он! Почему он такой!?
– Потому, что магия и переселение душ, – практически прорычал Беляков и, не отпуская руку девушки, топнул на кота ногой.
Животное посмотрело необычно пустым взглядом и убежало прочь.
– Нет! – вскрикнула Анна.
Каким-то чудом ей удалось вырваться и ринуться следом за котом. Но Беляков догнал ее за несколько шагов и кричащую, брыкающуюся потянул в подъезд. Тем временем внутри у него копилась досада. Досада на себя, на мир, на то, как все некрасиво получалось. Досада на то, что и в этот раз он не мог со всем справиться. Поставив Анну возле двери, мужчина скомандовал:
– Открывай!
Девушка посмотрела на широкоплечего «почти знакомца» и покорно, но с явным раздражением, загремела ключами.
– Вот и умница, – чуть мягче произнес Чешир.
Одним движением он вырвал из рук девушки ключи, втолкнул ее в квартиру и захлопнул за нею входную дверь. Незамедлительно раздался громкий стук женских кулаков по крепкой железной двери. Анна молотила по ней изо всех сил, которых с каждым ударом становилось все меньше и меньше, пока она не свернулась на полу, тихо плача от душевной боли, не в состоянии делать еще хоть что-то.
– Извини, я потом тебе всё верну, но так будет лучше, – тихо прошептал Чешир, сжимая в руке небольшой камешек, в который он собрал часть жизненной силы девушки.
«Как же все мерзко выходит. Нельзя так. Но и пускать все на самотек равносильно её убийству», – пронеслось у него в голове. Задумавшись, он выудил из кармана монетку и подкинул ее, позволив круглому кусочку металла с гулким звоном скатиться вниз по грязной лестнице. Магу было всё равно, каким будет результат – орёл или решка, – он уже увидел то, что предначертано: судьба вела его к цыганам…
***
Даже тем, кто не очень хорошо ориентируется в городе, было легко найти цыганский район. Вонь, грязь, поваленные заборы, тряпки, мусор и куча детей в каких-то обносках. Беляков в своем сценическом костюме ощущал себя ярким пятном на фоне окружающего уродства.
А на него с жадными усмешками глядел этот странный народ. Конечно, они чувствовали ту ярость и решимость, которые темной аурой дымились вокруг мага, но никто его не боялся, кроме самых маленьких, что цеплялись за юбки своих матерей и старших сестер.
– Где Она?! – всем было слышен его вопрос, хотя Чешир и не думал кричать.
– Что, дорогой?
Молодая цыганка, улыбаясь и почти танцуя, вышла ему навстречу и стала кружить вокруг:
– Хочешь заплатить, чтобы сняли с тебя порчу? Да? Надо было сразу по-хорошему договариваться.
Чешир схватил цыганку за неопрятный платок на шее и, слегка поморщившись от исходившего от неё запаха, приблизил свое лицо к девушке, а потом, продемонстрировав свою почти безумную, ошалевшую от окружающей наглости улыбку, прошипел:
– Если хочешь сохранить свой гнилой язык, лучше позови Её!
Черноволосая обомлела, но в это время на улицу высыпала толпа мужчин, спешивших ей на помощь. Они были явно недовольны подобным поведением чужака. В ход сразу пошли ножи, только маг теперь не сдерживался. В сумраке раннего вечера Василий с легкостью уходил от лезвий и ударов. С неподдельной радостью он ломал цыганам кости и разбивал кулаками лица. Это было похоже на быстрый и короткий танец: всего несколько движений, и от него отстали. Раненые продолжали плеваться в него ругательствами, но уже на почтительном расстоянии. Внезапно толпа, окружавшая Чешира, отхлынула еще дальше, и рядом с ним оказалась старая тучная цыганка, замотанная в грязный красный платок.
– Вот ты и показалась! Я пришел немного потолковать с тобой, – Василий похлопал ладонями в перчатках, оттряхивая с них кровь и грязь. – Люди из твоего табора были очень любезны, развлекая меня до твоего прихода.
Маг увидел рядом с цыганкой кота. Он узнал животное и окончательно понял, что на самом деле произошло: ведьма пыталась сделать себе нового прихвостня.
– Первое: ты должна его отпустить, – указав на животное, сказал он.
Голос его стал серьезным, без оттенка безумного веселья, но с намеком на то, что маг не потерпит возможного неповиновения.
– Пришел ты ко мне, решил, что можешь мне условия ставить? – фразы цыганка строила все так же неправильно, но акцент ее куда-то подевался, появилось возмущение. – Да ты сейчас у меня землю глотать будешь!
Бабка выругалась на цыганском. А мужчина снова начал улыбаться:
– Муха ты навозная, собери остатки своих протухших мозгов и слушай, – Чешир сделал несколько шагов вперед. – Тебе не повезло встретиться со мной именно сейчас, я ведь могу выжечь всё это место вместе с людьми, и кошмары меня мучить не будут.
– Говоришь ты много, а сделать не сможешь, – женщина сложила руки на груди. – Знаю я вашу породу, всегда боитесь, думаете и ничего не делаете. Слова – это всё, что у тебя есть!
– Поверь мне, мою породу ты совершенно не знаешь
Растягивая слова, произнес Василий, поднимая руку вверх. Перчатка начала светиться в ночной темноте, и та цыганка, что первой встретила его, повалилась навзничь.
Заметив, что эффект не достигнут, и старая ведьма все так же надменно держит паузу, он вскинул в небо вторую руку, и уже десятка два людей оказались лежащими на земле. Началась паника, люди попытались спастись бегством, словно тараканы, разбегающиеся от включенной лампы, только им это уже вряд ли могло помочь. Два-три шага – и каждый из них валился в холодную грязь, как подкошенный. Однако ведьму это явно не впечатлило, ее лицо даже не дрогнуло.
– Как я уже говорила, ваша порода всегда себе шанс оставляет повернуть назад, исправить, – ровным голосом заговорила она. – Сейчас ты уйдешь, ничего не добившись. А я позабочусь, чтобы ты скоро умер. Я тоже такой фокус знаю, что ты мне показываешь, и как все исправить – знаю. Соберу жизнь в людном месте. Думаю, эта шкура Анна мне первая в этом поможет. До обеда все наши будут в порядке.
Ночь стояла темная и холодная, без звезд и луны. Здесь не горело уличное освещение, а в домах некому было зажечь огонь. Дождь, лениво моросящий весь день, начинал набирать силу. Два силуэта стояли друг напротив друга. И маг как-то отстраненно, словно это не с ним происходило, размышлял о том, на что действительно готов пойти. Чего стоит эта его жизнь? Чего стоит правильное решение, которое не превратит его в монстра?
========== Ганс. Часть 1 ==========
Двое стоят, воздух пронизывает напряжение безмолвного противостояния, близится момент, после которого долгие размышления будут невозможны. И если смотреть издали, то можно понять, как в этих моментах причудливо сплетаются нити судьбы, как жизнь, ставя очередной узелок в одном месте, затягивает петлю на свободе нашего выбора. Как события, хоть и свежие в памяти, но уже прошедшие, влияют на наше «здесь и сейчас», дотягиваясь до мира призраками через наши руки и поступки. Еще мгновение, и Чешир решит, что пойдет до конца, даже если это будет значить лишить окружающих жизни. Страшное решение родилось не сейчас и даже не в тот момент, когда он переступил порог магазина Сергея. Оно зародилось три месяца назад, в еще теплые дни уходящего лета.
***
Первое, что бросилось в глаза Чеширу, когда он еще днем шел по окраине очередного городка, – это отсутствие шумных ребятишек на детских площадках и во дворах. По улицам ходили только взрослые и подростки старше пятнадцати лет, в воздухе висело что-то неосязаемо гнетущее. Василий посматривал по сторонам, но пока не расспрашивал никого о происходящем. Странно, конечно, но люди редко могли ответить что-то по существу на расспросы.
Пока мужчина пешком пробирался к центру городка, на блеклые дома спустился мягкий летний вечер, окрашивая мир в иные, чуть более таинственные цвета. Пришло время для фокусов.
Переодевшись в одном из темных углов, Беляков не торопясь достал и установил по местам свой реквизит на небольшой, но аккуратной набережной. В этот вечер у него было всё, чтоб наполнить мир иллюзией доброго и веселого волшебства, но сегодня представление Чешира отдавало неким неприятным привкусом пьяного веселья во время чумы. Вокруг витала вина людей, которые хотели расслабиться и в то же время стыдили себя за подобные желания, словно в эти дни они должны были только скорбеть о чем-то.
Мягкий сумрак, растворенный в ночных огнях, играл на руку фокуснику, добавляя атмосфере немного загадочности. Вокруг собрались несколько человек – его небольшая аудитория; он показывал простые фокусы, те, что есть в репертуаре у каждого фокусника, и каждый из артистов вкладывает в эти трюки что-то свое. В руках Белякова появлялись, словно из воздуха, бумажные цветы и птицы, менялись рисунки под пламенем зажигалки, а вода превращалась в серпантин. Он шутил, подмигивал молодым девушкам и жонглировал разнообразной мелочью. Немного играл в телепата, угадывая разные мелкие детали о людях по их одежде, вещам и лицам, по их призрачным животным читал эмоции. Он пользовался простой избитой, но и все еще эффективной тактикой: говорил общую фразу, которая якобы относилась к одному из толпы, а потом смотрел, кто в ней узнал себя, а дальше – по обстоятельствам. Люди обычно считают, что их не прочесть, забывая о мелочах – вроде потертых рукавов, кроссовок, испачканных в траве, и прочем, а когда кто-то все же собирает по крошкам несколько слов об их жизни, им проще поверить в волшебство.
Впрочем, Чешир всегда напоминал, что это лишь иллюзия, заканчивая представление дежурной фразой: «Это не магия, а всего лишь фокус». Настоящую магию не так легко продемонстрировать, особенно когда она почти полностью заключается в возможности видеть то, чего другие не видят, и собирать энергию мест в амулеты.
Василий любил внимание, он получал удовольствие от своих выступлений, но в этот вечер не было привычной отдачи, не было настоящей радости. И от этого мужчина начинал немного скучать, больше глядя в толпу и меньше уделяя внимания своим фокусам.
Черно-серый кот, которого Беляков для простоты называл своим тотемом, ощетинился, словно увидел пса – у человека из «зрительного зала» вовсе не было призрака прошлой жизни рядом… Бродяга из другого мира в образе человека? Такое редко увидишь. Несмотря на то, что людей на всех землях достаточно много, людей с тотемом в виде человека слишком мало. А бродяг-людей Чешир и вовсе никогда не видел. За свою жизнь Беляков встречал всего несколько путешественников из других реальностей, и все они были людьми в жизни и животными в путешествии. По большей части для них поход в другой мир был всего лишь тренировкой в освоении своего могущества. Редко что-то действительно нужное можно отыскать в другом мире, ибо, кроме знаний, домой из такой прогулки ничего не заберешь. Поэтому прогулка между мирами оставалась мало кому доступным развлечением.
Вот только незнакомец вел себя слишком уверенно для того, кто оказался в этом мире всего несколько часов назад. Здесь было что-то иное, и Василий пока не мог понять, что именно. Он предпочел просто понаблюдать за странным типом. А человек просто наблюдал за представлением, наполовину погрузившись в свои мысли. Думая о том, что все маленькие городки в целом похожи один на другой: атмосферой, людьми и настроением, которое непременно гуляло по однотипным улицам, застроенным похожими друг на друга домами. Почувствовать его было не сложно, особенно приезжему. Коренные жители вполне могли сами долго его не замечать, забив тревогу только тогда, когда станет уже слишком поздно. Просто надо знать, с чем сравнивать.
Ганс – так звали этого человека – не мог твёрдо сказать: по душе ли ему это. Он испытывал одновременно симпатию и отвращение, его словно что-то влекло сюда, не оставляя выбора. Кажется, он находился здесь уже пару дней, а может, речь шла о неделе. Несмотря на то, что Ганс редко задерживался в одних и тех же местах подолгу (исключение составляла разве что Германия – когда он туда возвращался, то почему-то всегда точно знал, где находится), сказать точно, сколько он провёл тут времени, – не мог. Он был здесь недолго. По крайней мере, улицы города выучить ещё не успел, частенько просто шатаясь по ним, чтобы увидеть, изучить и заметить что-то новое. Примерно тем же, на его взгляд, занимались и все остальные. Временами они, правда, почему-то очень спешили, не замечая его, но Ганс и не требовал внимания, предпочитая оставаться в тени. Не очень он примечателен, чтобы приковывать к себе чужие взгляды.
Но, не любя внимание к себе, этот человек без тотема с удовольствием наблюдал. Так что этим вечером он просто не мог пропустить такое необычное зрелище, как заезжий фокусник. Ещё один скиталец. С той лишь разницей, что вокруг него уже собралась небольшая толпа. Самые разные люди будто пришли поглазеть на кусочек магии и унести его с собой, в обыденную и серую жизнь.
Выступление его зачаровало. Фокусник выделялся среди окружавших его людей, разжигая любопытство и интерес. Эти чувства Гансу доводилось испытывать не так часто – гораздо чаще все казались совершенно обычными и ничем не примечательными. Иногда это было забавно, а иногда вызывало раздражение.
Дождавшись, когда фокусник закончит представление, а люди вокруг начнут постепенно расходиться, мужчина вышел из темноты и, уже не таясь, подошёл к артисту. Вряд ли это было незаметным, но он привык думать, что оставался в каком-то смысле невидимкой, заставляя чужие взгляды скользить мимо, не цепляясь за его одежду или лицо.
– Покажи ещё раз тот с цветами, – спокойно попросил Ганс.
Он не привык хвалить. Просто знал: лучшей наградой тому, кто умеет делать удивительные вещи, будет чужое внимание, и своё сейчас он был готов подарить. Смысла в приветствиях и расшаркиваниях он не видел – всё равно они не знакомы и вряд ли ещё увидятся. В этом была прелесть таких же путешественников: было приятно думать, что не только он не может противиться этому настойчивому желанию странствовать. Перед ним стоял такой же, как он, отчасти тоже неправильный, без своего места в жизни. Когда представление заканчивается – всегда немного грустно. Люди расходятся, а артист остается один на один с дорогой, которая уведет его в следующий город. Там он тоже не задержится надолго. Его могут ждать еще мимолетное знакомство и легкий флирт, но не более.
Сам Ганс мечтал осесть в каком-нибудь городе и найти уют в одном из домов. Этого не хотел Чешир, его гнала вперед душевная рана, засевшая глубоко в сердце, сделанная наполовину из страха, наполовину из боли. Она напоминала о себе каждый раз, когда он задумывался о том, чтобы остепениться, ловя на себе взгляд очередной красотки. Рана появилась еще в детстве, когда вечерами мать прятала его от отца-алкоголика; и в мальчике, а теперь в мужчине поселился страх того, что он станет таким же чудовищем, как и его отец. «Гены пальцем не заткнешь» – эту фразу он услышал намного позже, но именно так можно было охарактеризовать причину, почему Беляков не желал надолго задерживаться на одном месте. Одна строчка в память о городе ляжет на свободное место в дневнике и определит, каким его запомнит Чешир, прежде чем двинется по бесконечной дороге длиной в жизнь, а то и больше. Этот город определенно запомнится как место, в котором не играли дети.
– За частные представления я беру определенную плату, – с улыбкой и театральными нотками в голосе произнес Чешир. – В твоем случае это будут ответы на мои вопросы.
Легким движением руки он поймал цветок, появившийся из воздуха, щелкнул пальцами по бутону, и вместо одного появились три. Чешир перебросил из руки в руку бумажный букет, и бутоны превратились в раскрывшиеся розы.
Реакция фокусника пришлась Гансу по душе. Словно тот ожидал, что к нему непременно подойдут после выступления. А может, так оно и было? Вдруг это просто логическое продолжение, и каждое феерическое представление заканчивается именно этим? Или волшебник даже гадал: сумел ли он в этот раз так зачаровать публику, чтобы кто-то обязательно подошёл, ожидая продолжения.
Да, Ганс помнил и понимал, что это просто ловкость рук, но было что-то особенно приятное в ином восприятии. Просто чудеса и ничего более. А сейчас они будут твориться только для него. Поэтому он кивнул, заочно соглашаясь со всем. Василий заговорил осторожно, чтобы не спугнуть произведенный эффект и заодно незнакомца:
– Так откуда ты? Бьюсь об заклад, что не из этих мест, – проговорил он и, задумчиво наклонив голову набок, добавил: – Ты отличаешься от всех, кто был на представлении. Догадываешься чем?
– Нет, не из этих, – Ганс даже ничуть не удивился уверенности фокусника.
Не жаль и ответить за такую красоту, хотя слова прозвучали так, будто должны были сами по себе всё объяснять. Он даже подумывал, чтобы забрать один из бутонов из чужих рук и убедиться, что они не настоящие, протянул было руку, но передумал. Варварски грубым движением руки фокусник смял бумажные цветки и сжал их в кулаке, из которого через мгновение вылетел ночной мотылёк и растворился в небе. Пауза слегка затянулась, и Ганс решил пояснить:
– Я тоже путешествую. Тоже нигде не задерживаюсь надолго. И тоже умею делать удивительные вещи.
– Поймал его перед представлением, – наблюдая за улетающим насекомым, задумчиво произнес Чешир, – да так и не подобрал момент выпустить.
Этот фокус он просто не мог не разъяснить, но его внимание зацепилось за фразу об удивительных вещах, чтоб вернуться к ней немного позже.
– В таком трюке своя философия перерождения, а моей сегодняшней публике такое было не нужно. Людям хотелось чего-то яркого, громкого и бесчувственного, от чего мысли пропадают как от бутылки виски, хотя такое не часто встретишь, несмотря на недовольные возгласы некоторых людей, говорящих что-то о падении нравов, – с горечью добавил Чешир.
Иначе – какой был бы в его выступлениях сакральный смысл?.. Теперь он жалел, что не выпустил мотылька, это добавило бы его простенькому представлению немного поэзии. Фокусник, убедившись, что не увидит нечего необычного в собеседнике, переключился на прохожих и их взгляды: в редких случаях, когда не хватает своих глаз, можно воспользоваться и чужими. Он заметил, что, несмотря на свой кричащий сценический наряд и компанию нового знакомого – который и по обычным меркам был немного странным, а рядом с ярким черно-белым пятном и подавно – они почти не притягивали взглядов, а ведь обычно люди обращают внимание на странный наряд Белякова, особенно те, кто не видел представления.
– Чешир, – кратко представившись, Василий протянул руку в перчатке шахматной расцветки своему собеседнику. – У меня есть и нормальное имя, но кличка нравится больше.
========== Ганс. Часть 2 ==========
– Ганс Шмидт, – незнакомец крепко пожал протянутую ему руку. – Хорошее дело клички – сразу понятно, с кем говоришь.
Чешир расплылся в довольный улыбке, когда незнакомец наконец представился. Первый этап знакомства пройден, и можно возвращаться к главной теме – путешествиям между мирами и прочим удивительным вещам. Тема служила Чеширу той путеводной нитью, что приведёт его к ответу на главные вопросы, которые будут адресованы Гансу: кто он, бродяга, решивший пересечь грани между мирами, или же кто-то или что-то другое?
– А какие удивительные вещи делаешь ты? – в голосе Василия прозвучало слишком много энтузиазма.
Хотя фокусник и распечатал уже четвертый десяток своей жизни, с терпением у него иногда было туго. Особенно в тех вещах, что касались настоящей магии его мира.
– Только не говори, что это тоже трюки с бумажными розами. Я – фокусник, но это не значит, что я не знаю о другой стороне жизни, настоящем состоянии мира.
Ганс только пожал плечами. Нет, с восприятием публики он не играл – та просто не обращала на него внимания. Он делал то, что умел, и то, что любил, хотя так каждый может сказать о своём деле, если не совсем дурак. Иногда, правда, музыкант был готов поклясться, что видел, как меняется настроение людей, но это было редкостью. Да и нельзя было зарекаться, что это ему не кажется. А сейчас он сможет узнать это на деле.
– Я лучше покажу, ты сам поймешь,– ответил он.
Флейта и чехол к ней у Ганса были с собой. Он не помнил даже, когда расставался с ними по каким-либо причинам. Скорее всего, если такое и случалось, то предлог должен был быть очень веским.
– Только чуть позже. Хотелось бы просто поболтать, – добавил он из расчёта на то, что успеет увидеть ещё что-нибудь занятное.
Вряд ли ответы на вопросы были такой уж достойной платой за фокусы, а вот игра – вполне.
Чешир стянул с себя перчатки и пальто, заменив его на вполне обычную ветровку, которую достал из своего рюкзака, и моментально превратился из фокусника в обычного прохожего. Глядя на то, как он переодевается, Ганс понял, что более театральный наряд нравился ему больше. Словно и сам раньше отдавал ему предпочтение. В его же распоряжении сейчас была простая чёрная куртка, дающая возможность спокойно затеряться среди таких же невзрачных людей – что приезжих, что местных.
– Я тут заприметил неподалеку отличное местечко для «поболтать», у меня редко бывает интересная компания за ужином. Может, изменим традицию? – Чешир подмигнул парню.
Тот определенно начинал ему нравиться, до такой степени, что хотелось игнорировать мурашки, бегущие по загривку. Все же Ганс действительно был во многом похож на Василия, и с ним можно было поговорить по-настоящему, не пряча то, что обычно лежит под тоннами расплывчатых метафор и набивших оскомину дежурных фраз. Иногда, чтобы понять это, достаточно лишь нескольких слов, чтобы беседа с первым встречным становилась легкой и непринужденной.
В ответ на предложение поесть собеседник только кивнул. Ганс подумал, что, кажется, сам был не голоден, но не прочь прогуляться.
– Будешь там показывать фокусы? – на всякий случай с любопытством спросил он.
Он был не прочь посмотреть представление ещё раз, подвернись такая возможность. Не успел фокусник ответить, как заметил двух ребят лет одиннадцати-двенадцати. Несмотря на то, что время для них было позднее, ибо ночь уже давно вступила в свои права, вид ребят развеселил мага – это были первые дети, которых он встретил в этом городе.