– Обуздать, – хмыкнула раздражённо она. – Я что, лошадь в стойле? Именно этого я, кстати, и боюсь… Вас как только полюбишь и душу откроешь, вы все этим пользоваться начинаете, чтобы в стойле за узду привязать.
– Так вот оно что… А я всё голову ломал, с чего ты взбрыкнула, когда вроде всё уже у нас хорошо стало… А ты, значит, почувствовала, что любить начинаешь, испугалась, что в стойло поставят, и в разнос пошла…
– Вы чрезвычайно догадливы, милорд.
– Давай в постели ты по имени меня и дальше называть будешь? Мне понравилось. Ты другая становишься, когда по имени меня называешь.
– Ладно, Джеймс, хорошо.
– Спасибо, моя дорогая. Ты у меня чудо. И в стойло я тебя ставить не намерен. И пользоваться твоей любовью для этого тоже. Она мне для другого нужна. Поэтому перестань бояться.
– Для чего тебе нужна моя любовь?
– Быть счастливым подле тебя. Когда ты радостная, у меня как крылья за спиной вырастают.
– Раз так, то, может, всё у нас и получится… Попробовать, видимо, всё же стоит, – она ласково улыбнулась и, потянувшись к нему, прижалась губами к губам.
В следующую секунду он пылко прижал её к себе и начал, разрывая халат, осыпать поцелуями всё её тело.
Глава 40
На следующий день герцог привёл Миранду в леваду и приказал продемонстрировать всех лошадей.
А ещё через день они втроём с Джоном поехали на скачки в столицу.
Джон ехал верхом вместе с охранниками, а они с герцогом в карете.
– Милорд, – обратилась к нему Миранда по дороге, – у меня к вам нижайшая просьба.
– Я весь внимание, миледи, – улыбнулся ей герцог. После их последнего разговора ночью он старался быть нарочито предупредительным с нею.
– Мне бы хотелось попросить вас не привлекать к моей персоне излишнего внимания и без особой необходимости не знакомить меня ни с кем.
– Вам всё равно придётся это сделать рано или поздно.
– Пусть лучше поздно. Пока мне не хотелось бы попасть под пристальные взгляды, особенно кого-то из приближённых короля.
– Боитесь, что разговоры пойдут? Они будут в любом случае, миледи.
– Я боюсь не разговоров, а своего несдержанного характера. Вот повздорю с кем-то, а вам потом неприятности расхлёбывать придётся.
– Это ерунда. Да и не могу же я вас прятать, особенно если лошадей посмотреть хотите.
– Прятать не надо. Лишь сами встреч с придворными не ищите.
– Хорошо. Я постараюсь сам их не искать, но, если к нам подойдут, уж будьте любезны поулыбайтесь хотя бы для приличия или реверанс сделайте в зависимости от статуса собеседника. Вы ведь в статусах разбираетесь?
– Насколько я понимаю, реверансами мне необходимо приветствовать лишь короля или принцев крови. Вы считаете, здесь мы можем встретить их?
– Кто знает, как сложится… – пожал плечами герцог. – Иногда они посещают скачки.
– Сколько раз была, ни разу видела, – иронично хмыкнула Миранда и тут же осеклась. – Хотя за столько лет нравы двора могли и поменяться.
– А ты бывала часто?
– Мой любовник любил лошадей и редко пропускал возможность насладиться подобным зрелищем. Да и мне самой нравилось. Мы обычно большие деньги выигрывали. Кстати, это был тоже один из пунктов обвинения, – невесело усмехнулась она.
– Сейчас поиграть не хочешь?
– Зачем? Чтобы дать всем повод считать меня колдуньей, если выиграю?
– А может, ты проиграешь?
– Я? – удивлённо приподняв брови, осведомилась Миранда, а потом недоверчиво качнула головой: – Это вряд ли… Я слишком хорошо разбираюсь в лошадях и ещё в наездниках… Поэтому будет ли подстава, сказать могу сразу, и кто выиграет, если её не будет, тоже.
– А случайности? Ты не допускаешь случайностей?
– Допускаю, но они столь редки, что относиться к ним всерьёз, думаю, не стоит.
– Ты столь безапелляционна и самоуверенна, что диву даться можно. Мне начинает безумно хотеться, чтобы ты сыграла.
– Не надо. Я и так сегодня выполнила ваше пожелание и надела ваш подарок, давайте ограничимся этим.
– Хорошо, но мне посоветовать, на кого поставить, ты можешь?
– Вам могу. Особенно если афишировать мой совет не будете и потом в колдовстве обвинять.
– Конечно, не буду. Зачем мне то?
– Тогда договорились. Посоветую.
Когда они подошли к барьеру, за которым выгуливали готовящихся к старту лошадей, Миранда наклонилась к герцогу и тихо прошептала:
– Вон тот серый жеребец – классный производитель, призов он никаких не возьмёт, но, если купите его, будет прекрасно. Им и Варну, и Берокку покрыть можно, будут очень хорошие жеребята.
– Что ты в нём нашла? Я б его и задаром не взял. Грудина никакая, дыхалка, соответственно, тоже.
– Ноги… Ноги, милорд. Если жеребята унаследуют грудину от матёрей, а от него ноги, это будут сказочные бегуны.
– А если наоборот?
– Если хотя бы один жеребёнок получится именно такой, уже будет неплохо… А их ведь может быть и больше… Подумайте, милорд. Подумайте.
– Понял, постараюсь купить. А что про ставки скажешь?
– Тут всё распределено, даже неинтересно. В первом забеге так уж точно. Побороться могут двое, но одного, вон того гнедого, его жокей придержит в любом случае. Так что без вариантов.
– Откуда знаешь?
– Вы посмотрите, как жокеи настраивают коней, и всё поймёте… Один подбадривает, а второму всё равно, он весь в себе. Ему надо продумать, как заказ выполнить. Чтобы конь и не сильно отстал, и первым не пришёл.
– А ведь точно, похоже на то. Очень похоже. Ладно, пойду ставку сделаю, а ты меня тут подожди.
– Хорошо.
Миранда осталась стоять у ограждения, и вскоре к ней подошёл Джон.
– Скучаете, матушка?
– Напротив, с интересом наблюдаю. Люблю красивых лошадей. Сколько грации в каждом движении. Великолепное зрелище.
Они мило обменивались впечатлениями по поводу лошадей, когда к ним подошёл герцог и, нервно усмехаясь, произнёс:
– Дорогая, пойдёмте. На скачки прибыл король и хочет вас видеть. Тебя, Джон, кстати, тоже.
– Вот зачем? – раздражённым шёпотом выдохнула Миранда, наклоняясь к уху герцога. – Зачем вы ему обо мне сказали? Я же просила!
– Так сложилось, дорогая. Я сам того не ожидал. Извините. Но уже ничего не поделаешь, пойдёмте.
Он подал ей руку и повёл в сторону центральных трибун.
Джон последовал за ними, с изумлением заметив, как полная достоинства красивая фигура мачехи необъяснимым образом стала постепенно мешковатой и сутулой, а великолепное платье зелёного бархата несуразнейшим образом повисло на её плечах, и даже походка стала шаркающей. И чем ближе они подходили к ложе короля, тем явственнее все эти изменения становились.
Таким образом, перед королём предстала не его элегантная мачеха, а нескладная женщина, чуть не упавшая, делая реверанс, и сбивчиво и несвязно пробормотавшая приветствие. На что король, не сдерживаясь, рассмеялся и, кивнув ей в ответ, заметил герцогу, что в супруги он выбрал явно не лучшую представительницу женского рода и он в смятении от его вкуса. Хотя, если он думает, что изысканные украшения на её голове изменят ситуацию, он не станет его разочаровывать.
Герцог с улыбкой ответил, что старался как мог, но вкус – дело врождённое, и, кого обделила природа, тому ничем не помочь. Поэтому он надеется на снисходительное отношение короля к его примитивным пристрастиям.
– В постели она хоть хороша? – лукаво осведомился король.
– Меня устраивает, – пожал плечами герцог.
– И то неплохо. Можете идти, – король сделал жест, и, повинуясь ему, герцог с супругой и сыном удалились.
Отойдя на небольшое расстояние, герцог суровым тоном велел сыну пойти погулять, после чего, не скрывая раздражения, обратился к Миранде:
– Миледи, вот зачем вам надо было меня позорить?
– Я очень растерялась и испугалась, милорд… Я впервые в жизни видела короля. Я вообще поражаюсь, как в обморок не упала, – усиленно хлопая ресницами, пролепетала она с невиннейшей улыбкой.
И герцог, не сумев сдержаться, рассмеялся:
– Да-да, так я вам и поверил, миледи… Вы хоть и прекрасная артистка, но мне лгать не надо. Я знаю, что вы вели себя так специально.
– Милорд, – взгляд её посерьёзнел, – вы благодарны мне быть должны, я постаралась вас оградить от очень серьёзных проблем. Вот поверьте мне, две минуты позора стоили этого.
– При дворе слухи теперь пойдут такие, что не посмеётся надо мной лишь ленивый.
– Пусть лучше смеются, чем решают, как вас головы лишить.
– С чего королю должно захотеться меня её лишить?
– С того, что он бабник, и, если бы я ему понравилась, вам бы намекнули, что моя непокладистость будет очень дорого вам стоить. А я непокладиста по определению, милорд. И вам не заставить меня с ним лечь!
– Вы считаете, я могу попытаться это сделать?
– Результат будет одинаков, будете вы пытаться или нет, поэтому давайте не углубляться в этот вопрос. Лучше проводите меня к карете, и я поеду обратно. А вы с Джоном верхом вернётесь. Жеребца серого выкупите и на нём вернётесь. Хорошо?
– Нет, не хорошо. Вы всё равно уже выставили нас посмешищем в глазах короля и всей его свиты, соответственно, его симпатия вам не грозит, поэтому не лишайте меня удовольствия провести с вами этот день и ещё возможного выигрыша не лишайте. Вы ведь подсказали мне лишь результат первого заезда. А остальные?
– Ладно, рискну остаться, хоть душа и не на месте у меня. Но раз вы настаиваете, воспользуюсь возможностью насладиться зрелищем скачек. Люблю их. Лишь подальше от королевской ложи давайте отойдём, милорд.
– Хорошо. Я знаю место, где всё хорошо видно, и от центральных трибун оно далеко. Пойдёмте, миледи.
Глава 41
Скачки уже подходили к концу, когда к Джону, стоявшему неподалёку от центральной трибуны, неожиданно подошёл шут короля:
– Где ваш отец, юноша?
– Не могу знать, милейший, – разведя руками, тут же учтиво ответил ему молодой виконт. – Мне было велено не досаждать ему присутствием.
– Как его угораздило выбрать вам такую мачеху? Как вы её терпите?
– Она очень мила и хорошо образованна, – решил хотя бы заочно поддержать имидж мачехи Джон.
– По её поведению и внешнему виду не скажешь.
– Возможно, она растерялась, что видит короля, и это было от испуга, а в обычной жизни она держится с достоинством и собеседница прекрасная, и наездница. Это, конечно, ваше право теперь про неё и шутки, и небылицы рассказывать, что и на ногах она стоять не может, и говорит нескладно, на то вы и шут, но вот Богом клянусь, не такая она.
– Милорд, – шут иронично хмыкнул, – я понимаю, выбор вашего отца обязывает вас уважать его избранницу, но неужели вы не видите, что она косолапа, косоглаза и вообще страшна?
– Она? – ахнул Джон, не сумев скрыть изумления. – Она косоглаза и страшна? Вы смеётесь, милейший. Это, конечно, ваш хлеб, но зачем уж так-то наговаривать? Кстати, вы хотели видеть отца, вон он с ней идёт вдоль стартовой дорожки. И если сейчас вы мне скажете, что она неуклюжа, то я первый посмеюсь над вашей шуткой.
– Он идёт с ней?
– А с кем? Вы считаете, он мог её платье надеть на кого-то ещё?
– Если бы не ваши слова, я бы именно так и подумал. Извините, оставлю вас. Хочу всё же с вашим отцом поговорить, он, говорят, сегодня все ставки выиграл.
– То не удивительно, когда он с ней рядом, ему везёт. Всего доброго, милейший.
***
Миранда на тренировочной дорожке после последнего заезда осматривала ещё одного приглянувшегося ей жеребца, которого был не против купить герцог. Жеребец был смешанных кровей, и ей никак не удавалось понять, как могут сыграть эти линии в генофонде будущих потомков. И стоит вообще его брать или нет, поскольку цену за него запрашивали немалую.
– Милорд, жеребец неплох, конечно, но прежде чем своё окончательное мнение высказать, позвольте, я проедусь на нём? – повернулась она к герцогу.
– Пожалуйста, я не против, покатайтесь, раз вам того хочется, миледи, – ответил тот.
Благодарно улыбнувшись ему, Миранда взяла повод из рук конюха и взлетела в седло. Погоняв коня сначала по кругу, она заставила его несколько раз сменить темп, потом принялась выписывать на нем замысловатые фигуры, затем вообще подняла коня на дыбы, после чего, спрыгнув, подошла к герцогу:
– За потомков не ручаюсь, милорд, хотя один или пара неплохих жеребят получиться могут, а вот как верховой конь великолепен. Я бы взяла на вашем месте, но решать вам.
– Значит, возьму, – кивнул ей герцог и повернулся к продавцу. – Пойдёмте купчую оформим.
Именно в этот момент к ним подошёл шут короля.
– Здравствовать вам долгие века, Ваши Светлости, могу отвлечь парой вопросов?
– Что надо, милейший? – герцог неприязненно поморщился.
Миранда тем временем отошла чуть в сторону, досадуя на себя, что не заметила раньше королевского приспешника, который, судя по всему, давно наблюдал за ними и теперь уже не имеет никакого смысла внешне изображать из себя сельскую недотёпу.
– Говорят, вам Ваша Светлость, везёт сегодня несказанно, может, подарите монетку от щедрот на раззавод?
– Держи, – герцог достал из кармана серебряную монету и дал шуту.
– Премного благодарствую, Ваша Светлость, вы несказанно щедры. Пусть удача и дальше осеняет вас крылом, а богатство валит в дом. Деток вам с новой супружницей вашей здоровеньких побольше, да урожай на землях побогаче.
– Довольно, довольно пожеланий, – останавливая его, поднял руку герцог. – На этом всё или ещё в чём нужда есть?
– В чём может быть нужда у бедного шута, коль есть монета на кусок пирога? Лишь в пожелании, чтобы их было два, – он подпрыгнул и весело рассмеялся.
– На ещё и иди, – герцог протянул ему ещё монету и, махнув рукой, пошёл вместе с продавцом к выходу.
А шут тем временем подошёл к Миранде.
– Мне врут мои глаза или я вас видел раньше, Ваша Светлость?
– Э-э-э… Ну как вам сказать, может, и видали когда, – пожала плечами она, – а вы кто, собственно?
– Вы не заметили меня в свите короля?
– Да я вообще там ничего и никого не видала, – хмыкнула она, – мне как муж сказал, что к королю идём, так прям в глазах потемнело враз, и не видала больше ничего… А вы помощник, что ль, его какой?
– Можно сказать и так, – шут польщённо улыбнулся, – только задери меня коза, готов поклясться, что видел вас раньше.
– Ну так там и видали… Сами же говорите… И сами зачем-то о том же спрашиваете. Вы запутали меня вконец. Что надобно-то вам, милостивый государь?
– Вы пять минут назад говорили совсем по-другому, Ваша Светлость. Позвольте полюбопытствовать, с чего стиль разговора сменили?
– Я? Стиль? О чём вы? Вы решили меня окончательно запутать? Можете по-простому сказать, что надобно-то вам?
– Лишь одно, понять, где мы с вами встречались и с чего вы так настойчиво сельской дурой передо мной прикидываетесь?
– Вы оскорбить меня решили? Так права у вас такого нет! Вот муж придёт, пожалуюсь ему.
– Ваша Светлость, я шут короля. И на мои оскорбления все лишь посмеются.
– Так мне тоже так надо? Ну, простите, не знала. Ха-ха-ха, очень смешно. Герцог взял в жены сельскую дуру. Что ещё хотите?
– Нет, точно я вас видел когда-то… И тембр голоса… Вас звать-то как, Ваша Светлость?
– По титулу обращаться не желаете, значит? Имя вам моё подавай? Вы, милостивый господин, забываться стали. Не про вас моё имя.
– Миранда, это вы?
– Не, не угадали, – с усмешкой покачала она головой. – Гадайте дальше. Хотя первая буква верна. А вы, кстати, фокусы с картами и буквами показываете? Ну там, загадать, закрыть, и вы отгадываете? Умеете? К нам, было дело, приезжал один, показывал, занимательно так. Я бы тогда по буквам вам имя сказала, а вы бы развлекли меня.
– Не умею.
– Жаль. А что умеете?
– Шуты лишь шутить умеют.
– Так вы ищете, что про меня шутить потом будете? Так-то не сложно, и нашли вы уже. А коли для шуток имя надо, то Марта я. Теперь вы всё узнали и идите себе с Богом.
Она отвернулась от него и тоже вслед за герцогом направилась к выходу, а шут остался растерянно стоять на месте. Супруга герцога произвела на него неизгладимое впечатление, причём очень двойственное. С одной стороны, он почувствовал, что она играет с ним и водит за нос, и это немного раздражало, а с другой стороны, она оказалась достаточно привлекательной, и его к ней несказанно тянуло. Такого с ним раньше не было.
***
Вернувшись к королю, шут был очень задумчив и молчал почти всю обратную дорогу, а когда король, решив спровоцировать его на шутки в адрес новой супруги герцога, спросил, сумел ли он познакомиться с ней поближе, лишь односложно выдохнул: «Сумел».
– Ну и как тебе эта сельская дурёха? – не унимался король.
– Она ею лишь прикидывается, – пожал плечами шут.
– Зачем?
– Не знаю. Она упорно в общении со мной играла эту роль, хотя сын герцога сказал, что она образованна. Да и сам я смог услышать, что умеет она говорить абсолютно иначе.
– Хочешь сказать, она нарочно это делает?
– Именно, мой государь.
– Хочет Джеймса подставить, чтобы над ним все потешались?
– Вряд ли… Я видел, как они общаются. Она, бесспорно, старается ему угодить, а уж он в ответ и подавно, прям глаз с неё не сводит. Она когда коня на дыбы подняла, он аж за сердце схватился поначалу, а потом видит, что сама она его так, и заулыбался сразу.
– Ему действительно нравится эта страшилища?
– Она не страшилища… Она красива, мой государь, очень красива. Не молода, конечно, но красива. И стать есть, и манеры, всё при ней, но лишь когда не прикидывается. А вот как со мной говорить начала, ни дать ни взять сельская простушка прям… Не слышал бы до того, как говорит, поверил бы однозначно.
– И зачем ей это?
– Пока догадаться не могу… Была одна версия, но обознался я, похоже.
– Говори!
– Вы Миранду помните?
– Фейри Вальда?
– Да. Так вот, что-то от неё в ней есть. Старше, конечно, намного старше, но что-то похожее… Может, тоже фейри? Поэтому герцог и прельстился? Да и выиграл он при ней сегодня крупно… Прям как Вальд.
– Ты меня заинтриговал. Надо будет при случае Джеймса во дворец с ней пригласить. Если и впрямь фейри, это будет интересно, а если ошибся ты, хоть посмеёмся над сельской дурёхой. Всё развлечение.
Глава 42
Во время обратной дороги Миранда хмурилась и, озабоченно глядя в окно, нервно перебирала пальцы.
– Что с вами, моя дорогая? Вам плохо? – поинтересовался внимательно наблюдавший за ней герцог.
– Пока нет… Но что-то подсказывает мне, что фатальную ошибку я допустила, поехав с вами. Надо было дома сидеть. Нет ведь лошадок посмотреть захотелось, – раздражённо выдохнула она.
– Что в том плохого, что посмотрели?
– Только то, что с шутом короля пересечься пришлось, и, похоже, этот бестия меня узнал…
– Как узнал? – недоумённо нахмурился герцог.
– Не знаю как, но как-то узнал… Я постаралась с толку его сбить, конечно, но он ушлый очень и на мякине его не проведёшь. Как пить дать, теперь короля раскрутит, чтобы привезли вы меня им…
– Ты серьёзно? Ты что, раньше знала его? Почему мне сразу не сказала?
– Что я должна была сказать? Что Вальд везде таскал меня с собой, и я бывала с ним везде? Так это и так понятно вам должно было быть. Я просто уверена была, что, даже увидев, не узнает никто, изменилась я с тех пор очень. А этот пройдоха что-то почувствовал…
– С чего решила, что узнал?
– Мирандой он меня назвал. Я, конечно, посмеялась и сказала, что лишь первую букву он правильно отгадал, но сомнения у этого стервеца остались, и боюсь, он расскажет о них королю. И этот скучающий маразматик решит, что будет забавно пригласить нас ко двору.
– Как ты о короле… – изумлённо проговорил герцог.
– А как ещё о нём? – она раздражённо передёрнула плечами. – Тупица, каких поискать, кроме баб и развлечений не интересующийся ничем… Его шут лучше сведущ в государственных делах, чем он. Хотя ничем он управлять в государстве и не может, так декорация одна, вся власть у церковников давно.
– Дорогая, побойтесь Бога так говорить. Король, он помазанник Божий.
– Милорд, вот не надо Бога в дела людей приплетать. Вам ли не знать, что этот помазанник Божий давно под пятой у инквизиции? И они намазали себя столь щедро елеем, что королю до них далеко.
– Миледи, вы богохульствуете, – достаточно резко попытался осадить её герцог. – Прекратите!
– Я богохульствую? Я разве хулю Бога? – удивлённо осведомилась она, не сводя с него напряжённого взгляда. – Я лишь сокрушаюсь, что от лица Его миром давно правят не те, кого Он избрал, а кто самостоятельно в его избранники записался.
– Но ведь Он, получается, попускает то? – хмуро попытался возразить ей герцог.
– С чего вы решили, милорд, что попускает? Потому что не меняется ничего? Так изменится рано или поздно. Сейчас время ещё не пришло. Да и избранник Божий пока не особо на избранника и тянет.
– Ты инквизиторам тоже такое говорила?
– Я не совсем маразматичка, – неприязненно поморщилась она, – после таких слов меня бы без разговоров сожгли. Вам говорю лишь потому, что сведений, чтобы на костёр меня отправить, у вас и так через край. Так что добавление к ним ещё одного повода большой роли не играет.
– Зачем ты говоришь мне это?
– Мы либо сумеем откровенный тандем составить с вами, милорд, либо вам всё же придётся сдать меня инквизиторам. Не буду я вашей марионеткой. Не умею я ею быть.
– Как ты меня ловко к стене прижала своей откровенностью… И получается, либо повязан я с тобой и потакаю в мыслях подобных, либо действительно избавиться от тебя должен. Хитрая вы бестия, миледи…
– Что же хитрого в моей откровенности? То, что от вас такой же требую? Так смысла нет рядом с человеком жить, ценности которого не понимаешь. Я вам свои озвучила. Кстати, это вовсе не означает, что я кому-то другому их озвучивать стану, но вам было бы неплохо о них знать.
– Короля ты, выходит, не уважаешь, церковников тоже. А кого уважаешь-то?
– На данный момент вас как своего супруга, – её губы тронула немного лукавая улыбка. – А вот они ничем пока моё уважение не заслужили, но я принимаю их власть и правила игры блюсти буду.
– Занятный расклад, занятный… – герцог задумчиво покачал головой. – Миледи, а вы не столь просты, как казалось мне ещё пару часов назад. Играть в тандеме с вами начинает мне нравится всё больше и больше. Вы не приз, вы очень мощная фигура… Не зря Его Святейшество так жаждет заполучить над вами власть.
– А вы раньше меня призом считали?
– Если честно, то да. Кстати, если боитесь домогательств короля, может, стравите его с главным инквизитором?
– Милорд, – протянула Миранда, недовольно скривив губы, – для стравливания нужен не только повод, но и чёткое понимание результата. В данном случае результат не сулит никаких благ ни мне, ни вам. Так к чему мне это?
– Ограничение притязаний короля вы благом не считаете?
– Милорд, король туп. Ограничить его притязания можно, лишь введя жёсткий надзор за ним или мною. Мне не нужен инквизиторский прихвостень, путающийся у меня под ногами. А дело закончится именно появлением подле меня подобного «святого отца», блюдущего мою нравственность и готового дать отпор королю в случае необходимости.
– Логично… Не поймав его за руку, вряд ли что главный инквизитор сможет ему предъявить.
– Именно. И ещё не забудьте, что подобный король – очень удобная фигура, и замена её на другую, в планы церковников вряд ли входит.
– Опять же логично. И что вы предлагаете, миледи.
– Подождать. Посмотрим, сколь настойчив будет король в своём желании пообщаться со мной поближе. В дополнение несколько причин для отказа посетить с визитом его дворец заранее заготовьте и отказывайте каждый раз, до тех пор, пока возможно это будет.
– А если это станет невозможным?
– Бессмысленно анализировать расстановку сил, пока противник фигуры до конца не установил. Надо уметь ждать, милорд.
– Тогда что вы сейчас нервничаете?
– Я ругаю себя за неосмотрительность и стараюсь выводы на будущее сделать. И ещё очень хочу, наконец, определиться: мы с вами играем заодно, милорд, или у нас разные цели.
– Вы меня пугаете, миледи. Какие у нас могут быть разные цели, если вы моя супруга?
– Я, милорд, не та супруга, которая по умолчанию цели супруга и своими считает. Поэтому хочу заранее выяснить общие они у нас или вы хотите, чтобы я исключительно вашу партию играла.
– С вами сложно, миледи. Только мне начинает казаться, что мы наконец начали с вами понимать друг друга, и неожиданно оказывается, что я снова поторопился с выводами.
– Милорд, я с вами сейчас откровенна до невозможности. Озвучила свои опасения, призналась даже в потаённых мыслях, а в ответ слышу лишь упрёки. Вы хотите играть втёмную, держа карты в кулаке? Так я умею, и не проблема то для меня, только выгоды вам с того никакой не будет.
– Мира, я не об этом! – герцог взял её руку, поднёс к губам и взглядом поймал взгляд. – Я о том, что уже пообещал твои интересы блюсти в первую очередь. Откуда снова недоверие взялось? Я дал повод к тому?
– Нет, повода не дали. Но вы так нервозно мою откровенность воспринимаете, что ваше состояние передаётся и мне. Я начинаю терять уверенность в вашей поддержке.
– Понял. Постараюсь больше так не реагировать. Можешь быть уверена, в обиду тебя не дам и постараюсь защитить ото всех, и от церковников, и от короля, что бы ты ни говорила и что бы ты ни творила.
– Меня радует подобное обещание, милорд, – лучезарная улыбка озарила её лицо.