– Надо же… как интересно, – проговорила она, сумев, наконец, устроиться на подушке так, что и та не выскальзывала, и ноги не разъезжались.
Дмитрий разлил чай по маленьким прозрачным чашкам и протянул ей одну.
– Это китайский. Кимун Маофенг называется. Его выращивают в провинции Анхой. На ночь этот чай – самое оно. Мягкий. И еще у него исключительный аромат. Попробуй, тебе должно понравиться, запах меда и орхидей. Кстати, «Маофенг» означает «мохнатый кончик» – намек на его длинные тонкие скрученные листья и пушистые золотистые почки. И посмотри, какой насыщенный с красноватым отливом цвет. Тут, правда, темновато и не очень хорошо видно, но поверь мне на слово. Цвет – изумительный, да и вкус запоминающийся. Хотя, что я говорю – ты пробуй!
Ира осторожно взяла чашку и пригубила. Чай был на вкус обычный. Чай как чай, к тому же несладкий.
– Нравится?
– Вкусный, – кивнула Ира, и только хотела попросить сахара, как Дмитрий, смакуя чай, негромко произнес:
– Подумать только, а некоторые идиоты портят такой божественный вкус сахаром. Вот не понимаю, как можно забивать сладостью этот неповторимый букет ощущений.
– Да? – удивленно протянула Ира.
– Представь себе. Кстати, в основном – женщины. Хотя женщины много в чем не разбираются. Ты не подумай, речь сейчас не о тебе. Но ты скорее счастливое исключение, лишь подтверждающее это правило.
– Ну да… наверное… Тетя у меня вон всегда сахар в чай кладет.
– Вот. И лишает себя возможности насладиться столь изысканным вкусом. Но в этом ничего удивительного нет. Кстати, как я понимаю, тетушка у тебя вообще не самый лучший представитель рода человеческого. Скорее всего: властная, нетерпящая чужого мнения, самоуверенная особа и при этом без сомнения глупа, как пробка. Так?
– Ну просто её портрет, – рассмеялась Ира.
– Хотя вот в чем парадокс: многим мужчинам нравятся именно такие. Взять того же Борисыча. Ведь он от нее в восторге.
– Наверное, он сам не особенно умен, – лукаво улыбнувшись, предположила она.
– Возможно, возможно… – Дмитрий задумчиво поцокал языком, а потом, отставив чашку, пристально посмотрел на нее, – скорее всего именно так. Не разглядеть рядом с собой такую неординарную личность как ты – это уметь надо. Тебе кстати музыка-то нравится? Сейчас вот, кстати, будет просто шедевриальный отрывок… Тут такое соло двух саксофонов, а потом подключается третий… это гениально… бесподобно просто. Вот, вот… слышишь? И третий вступает… великолепное соло на мой взгляд.
– Да, действительно красиво.
– Я знал, что тебе понравится. Не могло не понравиться! Я чувствовал это! Пойдем, еще потанцуем, – он встал и властно потянул её к себе.
Ира отставила чашку, и они вновь тихо закружились по комнате под негромкие звуки джаза. Через некоторое время рука Дмитрия скользнула под её кофточку, и Ира ощутила, как сильная и крепкая мужская ладонь стала ласкать её кожу. От неожиданности она замерла, раздумывая, как ей на это отреагировать. Но Дмитрий не дал ей времени на размышления. Решительным движением он притянул её к себе еще ближе, и его губы впились в её долгим и страстным поцелуем. А потом он шагнул ближе к дивану и, не переставая целовать, повалил на него Иру. После чего, не спеша, расстегнул и стащил с нее кофточку, а затем и все остальную одежду.
Ира не протестовала. От Дмитрия исходила такая сила и уверенность, что она и помыслить не могла что-то ему возразить. К тому же его действия были нисколько не грубы, наоборот, скорее нежны и осторожны, поэтому уже очень скоро переставшая смущаться и пугаться Ира сама крепко обхватила его за плечи и постаралась прижаться всем телом, чувствуя, что все её существо наполняет несказанное ощущение восторга и счастья.
***
Проснувшись утром, Ира не сразу поняла, где она. Повернувшись, увидела спящего рядом Дмитрия и разом все вспомнила. Тепло наполнило душу. Это было не сон. Вот он её кумир. Лежит рядом, чуть запрокинув голову и немного приоткрыв рот. И сладко спит. Ира осторожно коснулась рукой мускулистого предплечья. Дмитрий сонно повел плечом, глубоко вздохнул и повернулся на бок, натягивая на себя одеяло. Ира перевела взгляд и оглядела комнату.
В свете разгорающегося утра от вчерашней романтической атмосферы не осталось и следа. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь выцветшие и местами полинявшие гардины, осветили поклеенные дешевыми однотонными обоями стены, потрескавшуюся на потолке побелку и обшарпанный гардероб в углу. Теперь стеклянный столик, окруженный бархатными темно-вишневыми подушками, казался вычурной диковинкой, случайно затесавшейся в столь убогую обстановку.
Может, кто на месте Иры и почувствовал бы себя Золушкой, карета которой в одночасье превратилась в тыкву, но только не она. Ей было абсолютно безразлично, что собой представляет жилище её кумира. Ну какое, право, имеют значение обшарпанные стены и потолок, когда тот, о ком она так долго мечтала, спит рядом настолько близко, что можно коснуться рукой и даже прижаться к нему? Ира вновь пристально посмотрела на него и, придвинувшись ближе, нежно обняла.
Дмитрий сонно пошевелился, потом открыл глаза и поднял на нее тяжелый мутный взгляд:
– Слушай, тебя как зовут?
– Ира, – она обиженно отодвинулась. – Ты что не помнишь ничего что ли?
– Нет, почему же… Помню, помню… ну как же… Ира… у тебя еще злая тетка, и ты у Борисыча учишься. Я все прекрасно помню, – Дмитрий потряс головой, облизнул губы и просящим голосом продолжил: – Ириш, а ты не притащишь с кухни пивка из холодильника и сигарет? А то голова раскалывается – спасу нет.
Ира, перевесившись с дивана, подобрала свое белье и джинсы с кофточкой после чего, быстро одевшись, босиком прошла на кухню. Найдя в стареньком потертом холодильнике с надписью «Саратов» банку пива, а на столе в углу маленькой кухни пачку сигарет и зажигалку, принесла их Дмитрию.
– Ты моя спасительница, Ириш, – он, дернув кольцо, с жадностью приник к банке, а потом, отбросив её на пол, взял из протянутой пачки папиросу. – А ты-то не будешь?
– Нет, я не курю.
– Вот и молодец. Женщины не должны курить, – откинувшийся на подушки Дмитрий с явным удовольствием затянулся.
Ира с улыбкой наблюдала за ним.
– Пепельницу подай, там… на подоконнике, – он кивнул на занавешенное окно, – и шторы можешь раздернуть.
Ира подошла к окну. Раздвинув занавески, она обнаружила консервную банку со смешно нарезанными и закрученными в колечки краями.
– Эту? – показала она Дмитрию.
– Ага, – тот улыбнулся и, взяв банку, поставил рядом с собой, – вот люблю ее. Мне её ребята на передовой подарили, и который уже год не расстаюсь с ней…
Докурив, он затушил сигарету, поднялся и стал неспешно одеваться.
– Значится так, Ириш, жратвы никакой у меня нет, поэтому уж не обессудь – завтрака не будет, – надевая брюки, проговорил он, – да и денег не особо густо. Единственное что могу предложить – это денег на такси.
– Ты что хочешь меня выгнать? – Ира изумленно посмотрела на него.
– А ты что собираешься здесь у меня навек поселиться? – подняв голову, рассмеялся он в ответ.
Чувствуя, что глаза начинают наливаться слезами, а щеки заливает краска, Ира прижала руки к лицу.
– Эй, ты что? – Дмитрий шагнул к ней и недоуменно тронул за плечо. – Чего это с тобой?
– Тетя меня убьет… – всхлипывая, тихо выдохнула Ира, – как пить даст, теперь убьет…
– Из-за того, что ночевать не пришла? – непонимающе переспросил Дмитрий.
Ира, не отнимая рук от лица, отрицательно затрясла головой:
– Нет. Она не простит мне, что я… что я уже теперь… я ведь никогда раньше… – так и не договорив, она, не сдерживаясь, зарыдала.
Дмитрий нахмурился, шагнул к кровати, откинув одеяло, долгим взглядом посмотрел на простыню, потом хмыкнул и хрипло проговорил:
– Да уж… связался черт с младенцем… Кстати, ты хоть совершеннолетняя или я еще и в статью вляпался?
– Совершеннолетняя, – сквозь слезы проговорила Ира.
– Ладно, не реви, – Дмитрий шагнул к ней и, притянув к себе, ласково погладил по плечу, – нашла причину по которой реветь. Не убьет тебя никто. Придумаем что-нибудь.
Уткнувшись ему в грудь, Ира обвила его шею руками:
– Я люблю тебя. Очень-очень, – хрипло выдохнула она.
– Ой, Ир, ты знаешь меня всего лишь один вечер. О какой любви может идти речь? Или тебе настолько опостылела твоя тетка, что ты согласна с первым встречным, лишь бы к ней не возвращаться?
– Ты не первый встречный! Я тебя люблю… и потому к тебе за автографом и подошла, что знаю о тебе давно… Как ты не понимаешь? – Ира отстранилась и вскинула на него глаза полные слез.
– Ладно… ладно… пусть давно. Только не реви. Не выношу, когда женщины начинают истерики закатывать. Иди вон в ванную умойся, а я пока в магазин сгоняю, пожрать чего куплю. Позавтракаем, и может в голове прояснится и у тебя, и у меня. А то я соображаю что-то пока плохо, да и ты, видать тоже, раз такими заявлениями про любовь расшвыриваешься.
– Дима, я, правда, тебя давно люблю… – Ира тоскливо посмотрела на него, слезы ручьем катились по её щекам.
– Все, прекращай рыдать. Ну-ка пошли в ванную! Потом будем разбираться, кто кого любит и как давно, – он вывел её в коридор и, раскрыв дверь ванной комнаты, подтолкнул. – Давай. К моему приходу, чтобы ни одной слезинки, и выглядела чтобы нормально. А то смотреть тошно. Все, я пошел.
Он вышел, и через некоторое время севшая на край ванны Ира услышала, как хлопнула входная дверь.
Включив воду, она умылась и посмотрела на свое отражение в маленьком зеркальце над раковиной. Увиденное её не порадовало. Покрасневшие припухшие глаза, растрепанные волосы. И как она не догадалась даже причесаться с утра, пока Дмитрий спал? Не мудрено, что он сразу её домой захотел отправить. Ну почему она такая несчастливая? Вон тетя, небось, никогда бы не попала в такую дурацкую ситуацию. А вот ей всегда не везет в жизни. Слезы вновь покатились по щекам, а привычная жалость к себе накрыла волной. Однако, бросив взгляд в зеркальце, она испуганно прижала ладони к лицу. Нет-нет, плакать нельзя! Ведь тогда она потеряет последний шанс остаться подле своего кумира. Он же ясно сказал, что не выносит вид плачущих женщин. Она снова стала умываться холодной водой, подолгу держа горсти ледяной воды у закрытых век.
Почувствовав, что лицо замерзло и предательские слезы больше не наворачиваются на глаза, Ира вытерлась пушистым махровым полотенцем и причесалась найденной в ванной расческой.
В это время щелкнул замок входной двери. Ира выскочила из ванной, ожидая увидеть вернувшегося Дмитрия, но в прихожей был не он. Там вешала на плечики модную норковую шубку миловидная блондинка.
Увидев Иру, она улыбнулась:
– Привет!
– Привет, – опешившая Ира воззрилась на незнакомку, не зная, как реагировать на её появление.
– А где Димка? – блондинка заглянула в комнату и вновь повернулась к Ире.
– В магазин ушел.
– Это радует, а то я уж испугалась, что у него снова запой на фоне творческого кризиса. А он, оказывается, утешается несколько иным способом, – нежданная гостья кивнула на неубранное постельное белье на диване. – Что ж, это дает некоторую надежду. Тебя как зовут-то?
– Ира.
– А меня – Нина, – блондинка сунула ей руку, унизанную кольцами и с красивым маникюром. Ира растерянно пожала ее. Все происходившее повергло её в замешательство.
– Ты Димку-то давно знаешь? – Нина решительно прошла на кухню, прошелестев бамбуковой занавеской, и, распахнув дверь холодильника, по-хозяйски оглядела его зияющее пустотой нутро. – Да, негусто. Но другого и не ожидалось. Так когда вы познакомились?
– Вчера вечером, – прошедшая следом за ней на кухню Ира, нерешительно застыла у стены.
– Вот поражаюсь ему. Как у него получается так легко и быстро баб снимать. И ведь плетет каждой одно и тоже, а все слушают, разинув рот.
– Почему одно и тоже?
– А не знаю, – блондинка, равнодушно пожав плечами, захлопнула дверку холодильника, – лень ему, наверное, что другое придумывать… Вот ведь наверняка же тебя затащил джаз послушать, в машине «как в служебном романе» с тобой целовался, а потом лапшу про чаи всякие на уши вешал, ну и про свои статьи, конечно же… куда ж он без них… Так?
– Ну, в общем, так, – тихо выдохнула Ира, чувствуя, что вновь готова расплакаться.
В это время дверь вновь хлопнула, и из коридора послышался голос Дмитрия:
– Нинка, ты что ль приперлась?
– Я, Димочка, я… собственной персоной, – весело откликнулась блондинка, выходя в коридор.
– И какого ляда тебе нужно от меня?
– Димка, нехорошо так подставлять товарищей. Шеф рвет и мечет, ты сбиваешь ему всю сетку вещания. Мне пришлось ишачить две смены подряд.
– А мне с того какая печаль?
– Димка, ну что ты уперся рогом? Вот нет у него возможности менять направленность станции. Нет! Понимаешь? Ни владельцы, ни спонсоры не поймут. И вообще, вот если не опубликовали твою суперразгромную статью о невыплатах военным, и ты расплевался с издательством, ну скажи на милость, причем здесь наша радиостанция? Хочешь вести политическую программу, найди станцию с подобной направленностью и дерзай. Это ведь можно делать в параллель. Вот зачем это место бросать и демонстративно дверью хлопать? К тому же ты пока все равно не нашел еще ничего другого. Так чего фортели выкидываешь? Питаться что – святым духом намерен? Вон холодильник пустой, за душой лишь камера, недавно тобой купленная, а больше ведь ничего.
– А я по контракту куда уеду. Корреспонденты моей специализации всегда в цене.
– Может и в цене. Не спорю. Но пока контракта ты не заключил никакого, может, помурлыкаешь в эфире еще месячишко-другой, а? Ну, Димка, ну что тебе стоит? Ведь и деньги шеф хорошие дает и график удобный. Ну что ты ломаешься, как красна девица?
– Ой, Нинка… а тебе-то с того какая радость? Что ты так обо мне печешься?
– Ну, во-первых, мы с тобой не совсем чужие, с год-то, небось, а то и больше в одной постели кувыркались, и я волнуюсь за тебя. А во-вторых, шеф считает, что ты делаешь неплохой рейтинг радиостанции, и попросил меня постараться тебя уломать.
– Вот за что я люблю тебя, Нинка, что у тебя никогда никакого двойного дна. Все по-честному и в лоб. Я вот только поражаюсь, как шеф терпит рядом с тобой твоего бывшего и сам тебя к нему посылает.
– У него широкие взгляды, Дим. И работа для него важнее, какой-то там ревности.
– То есть он не против тебя и подложить под кого, если то на благо делу пойдет?
Вышедшая в коридор Ира удивленно замерла. А блондинка тем временем заливисто расхохоталась:
– Я свободная женщина, Димочка. Неужто забыл? Я делаю только то, что хочу, а уж партнеров тем более выбираю лишь на свое усмотрение. Хотя то, что куснуть пытаешься – приятно, не безразлична еще значит…
– Ладно, извини, Нинок, это я просто с утра соображаю плохо… – Дмитрий поморщился и отвел взгляд, – да и простить твоему дражайшему никак не могу, что он отказал. Вот на тебе отыграться и попытался. Еще раз – извини.
– Да проехали, Дим. Я и не обиделась вовсе, – Нина тряхнула своей роскошной шевелюрой, – а если кофе напоишь да зажевать чем-нибудь дашь, то тем более зла держать не стану.
– Дам. Я две пиццы принес. На всех хватит, – Дмитрий поднял со стоящей в углу тумбочки, две большие коробки и повернулся к Ире. – Ир, а ты чего опять полными слез глазищами хлопаешь? Нинка что ль тебя чем напугала или что?
– Ничем я её не пугала. Лишь честно предупредила, что ты бабник, каких поискать, и всех девок снимаешь по годами отработанной программе, – тут же откликнулась та.
– Ну так уж и бабник, – Дмитрий недоверчиво хмыкнул.
– А кто еще? Ты ж ни одной юбки мимо не пропустишь, – убежденно проговорила блондинка.
– Это потому, что я не нашел ту единственную… но если я пойму, что встретил именно ее… – Дмитрий мечтательно закатил глаза.
– Это ты кому мне или ей, – Нина кивнула на нервно теребящую руки Иру, – мозги пудришь? Если мне, то не старайся. Я свою долю пудры уже получила. На всю жизнь хватит. А вот если ей, то не смею мешать – флаг тебе в руки. Дерзай, дорогой товарищ.
– Нинка, и что у тебя за язык? Вот змеюка ты просто ядовитая, – раздраженно проговорил тот. – Хватит. Еще одно слово в подобном стиле и пиццы ты не получишь, да и кофе тоже. Вот за дверь тебя выставлю и еще ключи отберу.
– Ну уж, нет, – Нина решительно забрала у него из рук коробки и пошла на кухню, – дудки тебе, дорогой товарищ. Не для того я тащилась через весь город, чтобы ты меня, даже кофе не напоив, выставил за дверь.
Они сидели втроем на маленькой кухне и молча ели пиццу, запивая свежесваренным кофе.
– Ну так как? – делая последний глоток и отставляя чашку, спросила Нина. – К эфиру тебя ждать или не стоит?
– Не знаю, Нин, – Дмитрий поморщился, – деньги, конечно нужны, но ты ведь знаешь, я никогда не шел на попятную.
– Дим, шеф это тоже знает, поэтому и послал меня. Чтобы я объяснила: он принял бы все твои условия, если бы мог. Но ты требуешь невозможного. Он не может сменить тематику. Поэтому давай сделаем вид, что вы ни о чем не разговаривали. Вернее разговаривали, но не о новой тематической программе, а об увеличении твоей зарплаты. Он предлагает плюс двадцать процентов, если подпишешь контракт на год.
– Он хочет на год связать мне руки? – в негодовании Дмитрий привстал.
– Нет, это лишь предложение, – Нина сделала примиряющий жест рукой. – Он не против сохранить ту же ставку, если ты оставляешь за собой право уйти в любой момент.
– Я подумаю, – вновь севший Дмитрий мрачно хмыкнул.
– Так к эфиру тебя ждать?
– Да, я приеду.
– Это радует, – улыбнулась белокурая красавица, – особенно меня. Потому что трубить у микрофона две смены – радости мало. Не уговариваю принять предложение о контракте, ты все равно все сделаешь по-своему, но подумай хорошенько. Двадцать процентов – хорошие деньги, – она поднялась из-за стола. – Пойдем, проводи меня, – после чего кивнула Ире: – Счастливо оставаться, – и, дождавшись ответного кивка, вышла.
Дмитрий вышел следом, и Ира осталась на кухне одна. Мысли путались, и она никак не могла решить как себя вести дальше и что делать. Неужели действительно Дмитрий бабник, как сказала нежданная гостья, и она лишь одна из многих в чреде его партнерш, о которой он тут же забудет? Нет, не может быть. Ведь он сам ей вчера говорил, что он впервые повстречал такую женщину, как она. Возможно, такое было раньше, что он часто менял партнерш, а теперь с ней все будет иначе. Она докажет, что ему нужна только она и никто другой. Потому что ей нужен только он. Такой уверенный, нежный, добрый и в то же время властный и мужественный.
– Успокоилась? Не будешь больше истерики закатывать? – вернувшийся в кухню Дмитрий весело подмигнул ей. – Ты смотри у меня, начнешь еще слезы лить – тут же за дверь выставлю. Поняла?
– Поняла, – Ира испуганно кивнула.
– Тогда давай спокойно обсудим сложившееся положение, – он сел напротив нее, облокотившись на стол.
– Давай, – вновь кивнула Ира.
– Возвращаться к тетке ты не хочешь, как я понимаю. Так?
– Так.
– И готова жить со мной здесь, в этой халупе, лишь бы не к ней.
– Я не из-за этого, – Ира обиженно поджала губы, – я люблю тебя. Давно уже люблю.
– Так, про любовь мы выясним чуть позже. Сейчас давай разберемся с твоей теткой. Она действительно не воспринимает, что ты взрослая самостоятельная девушка, у которой может быть личная жизнь?
– Она меня убьет. Если я вернусь к ней, она все обо мне узнает и точно убьет, – упрямо повторила Ира.
– Почему? Вот, во-первых, откуда она узнает, если ты ей не скажешь? А во-вторых, у нее что, у самой никого не было и нет?
– Она узнает в любом случае. И у нее действительно у самой никого нет. Она считает это недопустимым. Она даже мать мою осуждала, хотя мама замуж вышла, и у них с отцом все по закону было, – Ира нервно сцепила перед собой руки, сжав их до боли в суставах.
– Она что мужчин совсем не приемлет?
– Совсем, – согласно кивнула Ира, – она считает, их надо держать на расстоянии, идти к своей цели и быть самодостаточной.
– То есть она вообще не общается с мужчинами?
– Почему вообще? Она общается с ними. Причем много и очень даже мило, но я твердо знаю, что ни одному из них она не позволит то, что позволила я… – Ира нервно сглотнула и потупилась.
– Почему ты в этом так уверена? Веришь ей на слово?
– Нет, я просто знаю, что она никогда не согласится дар свой потерять.
– Дар? Какой дар?
– Тетя у меня ведунья. Это семейное. Она может предсказывать будущее и видеть прошлое. Поэтому я и не сомневаюсь, что она все узнает обо мне…
– А ты значит, дар свой согласилась потерять? – Дмитрий испытующе посмотрел на нее.
– Я люблю тебя. Почему ты мне не веришь, что я тебя люблю? – Ира вскинула на него глаза вновь полные слез.
– О! Только вот этого больше не надо. Я ведь просил! Вот если любишь, то слезы мне тут не лей больше.
– Не буду, – Ира поспешно отерла глаза руками, – не буду. А ты меня, получается что, совсем не любишь?
– Ира! Вот как я тебе могу ответить на этот вопрос, если даже суток еще не прошло, как я впервые увидел тебя? Ты симпатичная милая девушка. Чистая и неискушенная. Но в отличие от тебя, я знаю о тебе совсем недавно и немного. А ты хочешь, чтобы я сразу сказал: люблю или нет.
– Но бывает же любовь с первого взгляда… ты сам вчера говорил, что никогда таких, как я, не встречал.
– А я и не отказываюсь от этих слов. Каждый человек индивидуален, и вторую, такую как ты, найти просто нереально.
– То есть ты ничего не чувствовал, когда затащил меня в свою постель? – по щекам Иры вновь заструились слезы, и она закрыла лицо ладонями.
– Ну вот… опять… а обещала не плакать, – Дмитрий встал и шагнул к ней. Затем, притянув к себе, обнял и стал нежно гладить по плечам, – ну все-все… прекращай. Я не говорил, что ничего не чувствовал. Если бы ничего не чувствовал, то и тебя никуда бы не потащил, как ты выражаешься. Ты меня притягиваешь. Ты необычайно мила и обаятельна, только вот назвать это любовью я бы пока не рискнул. Кстати, не только мои чувства, но и твои. Вот что ты обо мне знаешь? По сути: ничего, кроме того, что я умею писать хорошие статьи, которыми ты восхищалась. А я ведь могу оказаться совсем не таким, каким ты себе нарисовала в воображении. Мое обиталище, как видишь, хоромами трудно назвать, да и характер у меня не из лучших… Так что погодила бы ты с головой-то в чувства кидаться. Может, повстречаемся, узнаем друг друга получше, а там и видно будет? А с тетей твоей я поговорю и вопрос улажу. Не убьет она тебя.
– Нет! Только не с тетей! Я лучше на вокзал жить пойду! Но к ней не вернусь! – Ира высвободилась и, отпрянув от Дмитрия, с вызовом посмотрела на него.
– Как ты раскипятилась, услышав о тетке-то… Видно, и вправду, достала она тебя, – он усмехнулся, – зато слезы сразу высохли. Ладно, не надо ни на какой вокзал. Живи здесь. Может, поживешь со мной малость и сама еще к тетке запросишься. Характер у меня, как я уже сказал, не сахар.
***
В этот день на курсы Ира не пошла. Съездив домой в отсутствие тети, она собрала свои вещи и, оставив на столе записку, что ушла и возвращаться не намерена, вернулась в квартиру Дмитрия. Открыв дверь ключами, которые он ей дал, Ира обнаружила, что его уже нет, а на столе лежат деньги и записка: «Ириш, это все деньги, что могу оставить на хозяйство. Зарплата лишь через неделю. Приду поздно».
Она пересчитала деньги. Столько ей оставляла тетя на день, от силы на два. Прожить на них неделю было трудно. Но Ира решила не унывать, она станет покупать не дорогие полуфабрикаты, а что-то более дешевое и возможно у нее получится растянуть выделенные ей финансы на неделю и предстать перед любимым в виде хорошей и рачительной хозяйки.
Сложив свои вещи в шкаф, она отправилась в магазин. В отличие от обыкновения сейчас у нее не было раздражения, которое вызывали походы в магазины, особенно в незнакомые. Напротив, настроение было приподнятое. Ведь она шла покупать продукты для своего кумира, а всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Сейчас она приготовит ему что-нибудь вкусненькое, и он сразу поймет, какая из нее может получиться замечательная и чудесная жена.
Побродив по ближайшему универсаму, Ира пришла к выводу, что самым простым, вкусным и дешевым будет, если она пожарит курицу и отварит картошку. Купив все необходимое, она вернулась и занялась приготовлением ужина.
Курица у нее вышла замечательно: сочная с румяной, поджаристой корочкой, да и картошка тоже не подвела – получилась рассыпчатая и очень аппетитная на вид. Улыбаясь сама себе, она мурлыкала под нос песенку, даже не сожалея о том, что эфир с Дмитрием послушать не смогла – она забыла спросить есть ли у него радиоприемник и если имеется, то как его настраивать. Ведь скоро он сам появится здесь, на этой маленькой кухне, и она сможет в полной мере насладиться общением с ним.
Словно отвечая на её радостное предвкушение, в коридоре хлопнула дверь, и раздался бодрый голос Дмитрия:
– Иришка, это никак ты хозяйничаешь? Запах курицы чувствуется аж на лестнице. Ну-ка скажи, что мне это не снится.
– Нет, не снится, это и правда я приготовила курицу, – улыбаясь, Ира выскочила в маленькую прихожую.
– Так ты оказывается, кулинарка. Здорово! – Дмитрий даже не снимая пальто подхватил её за талию и со смехом закружил. – Выходит, я не прогадал, похитив тебя из плена злобной тетки. Голодной смертью теперь не умру.
– Ой, Дим… – глаза Ирины искрились от счастья, – конечно не умрешь. Я не позволю тебе умереть! – она обвила руками его шею и прижалась губами к холодной щеке. – Я так люблю тебя… Как же я могу дать тебе умереть?
– Вот и славно, – он осторожно поставил её на пол и разжал руки, – кстати, это хорошо бы отметить, и у меня даже есть чем.
Он достал из внутреннего кармана бутылку белого сухого вина, и Ира наконец поняла что ей так неудобно упиралось в бок, когда он кружил её в коридорчике.
– Ты купил вино. Как мило – улыбнулась она, забирая бутылку из его рук.
– Нет, не я. Нинка подарила. Я пошел у нее денег стрельнуть до зарплаты, а она еще и на бутылку расщедрилась. Сказала – специально для тебя. Ты ей очень понравилась. Так что ты сегодня полноправная хозяйка банкета, – пристроив свое пальто на вешалке, он обернулся к ней: – Давай, к столу приглашай. Я голодный как волк.
– Конечно, пошли скорее. У меня все горячее, – осторожно сжимая бутылку в руках, проговорила Ира, не зная радоваться или печалиться подарку бывшей девушки Дмитрия и тем непринужденно-легкими отношениями, которые у них сохранились.
Однако долго размышлять ей не позволил Дмитрий. Быстро вымыв руки, он тут же забрал из её рук бутылку, открыл и, разлив вино по стаканам, улыбнулся ей:
– За все хорошее, что есть сегодня, и чтобы завтра было еще лучше.
Чокнувшись, они выпили и сели за стол.
– О, вид просто божественный, ничуть не хуже дразнящего аромата. Сейчас и вкус заценим, – Дмитрий придвинул к себе тарелку и с аппетитом принялся за еду.
Ира не столько ела, сколько с удовольствием наблюдала за ним. Приятное тепло от вина разлилось по всему телу, и она ощущала себя счастливейшей из смертных. Свет маленького кухонного светильника под матерчатым абажуром создавал некую интимность и камерность обстановки, а вид мерно жующего Дмитрия рождал в её душе чувство семейной близости и единения с ним.
– Иришка, ты чудо, – через какое-то время, утолив первый голод, но все еще с набитым ртом, пробормотал он, – за это тоже неплохо бы выпить, – он разлил остатки прозрачного напитка, загадочно мерцающего в неярком свете. – За тебя, Ириш. За твою способность создавать уют и вкусно готовить. Это дано немногим. Сейчас женщины эмансипировались и всячески стремятся сбежать от семейного быта и домашних обязанностей. А у тебя такого нет. Ты истинная женщина. Такая, какой и задумал женщину Бог. Как Ева. Одним словом: за Еву в твоем лице!
Они вновь чокнулись.
– Спасибо. Мне так приятно… – Ира разом зарделась и, почувствовав это, смутилась еще больше. Лишь мысль о том, что в полумраке это не должно быть сильно заметно, несколько успокоила ее.
– А, не за что… это правда. Что за правду благодарить? Ты не благодари, ты лучше еще кусочек курицы подложи, – он лукаво подмигнул ей.
– Да… ой… конечно… извини, – Ира, отставив стакан, метнулась к сковородке, стоящей на плите, и доложила ему в тарелку все остатки курицы.
– Вот это другое дело, – Дмитрий улыбнулся и вновь принялся за еду.
***
Ира с радостью погрузилась в новые для себя отношения, примеряя роль хозяйки и подруги жизни. Она забросила курсы, полностью погрузившись в домашние хлопоты. Денег на хозяйство Дмитрий давал ей не особенно много, но она старалась расходовать их рачительно и всегда встречала его вкусным горячим ужином в намытой до блеска квартире. Правда, несмотря на все Ирины усилия Дмитрий часто задерживался с друзьями допоздна и приходил домой изрядно подшофе или вовсе не появлялся ночевать. Ира переживала и плакала втихомолку, но вслух своему возлюбленному никаких претензий не высказывала, боясь, что он разозлится и выгонит ее. А через пару месяцев Ира поняла, что беременна. Это открытие вызвало у нее достаточно противоречивые чувства. С одной стороны носить под сердцем ребенка от любимого человека было радостно, но пугало как он прореагирует на это известие.
Несколько дней Ира боялась рассказать Дмитрию, что в скором будущем он станет отцом, но наконец, выбрав удобный момент, призналась.
– Ир, ты шутишь? – он, чуть нахмурившись, вопросительно посмотрел на нее.
– Нет, Дим, я абсолютно серьезно, – Ира нервно сглотнула и села на краешек дивана.
– Черт, ну да… ты ж небось ни фига не предохранялась… вот ведь засада… Слушай, а срок какой? – он шагнул к ней и замер напротив.
– Не знаю… А что это важно?
– Ир, ну ты как с луны… – недовольно повел он плечом. – Конечно, важно. Аборт на большом сроке всегда проблема.
– Дим, ты что говоришь? Какой аборт? Я не хочу аборт… Неужели ты не хочешь ребенка? Это же будет твое продолжение… твоя кровиночка… – в глазах Иры заблестели слезы.
– Тихо-тихо… только плакать не надо, – он сел рядом и, осторожно обняв, притянул к себе. – И на чувства давить не надо. Надо трезво оценивать ситуацию и наши возможности. Вот ты посмотри вокруг: это съемная квартира. У меня даже угла собственного нет, как впрочем, и у тебя. Так о каком ребенке сейчас может идти речь? Вот не сегодня – завтра у меня с работой что или хозяйка квартиры откажет нам… И что дальше? Мы с ребенком на улице? Ты как это себе представляешь? Нет, о детях можно думать, когда есть квартира, стабильный заработок, уверенность в завтрашнем дне… Вот тогда можно задумываться и о детях.
– Дим, я бы рада не задумываться, но он же уже появился. Как же теперь о нем не задумываться?