Испытание судьбой. 2 часть семейной саги

Глава 12

В ресторане весело звучала песня «Белые розы, белые розы, беззащитны шипы…». Все сверкало под блесками цветомузыки. Разодетые мурманчане под новогодними порами выплясывали друг перед другом, старались весело провести время. Катя невольно стала подтанцовывать в такт любимой песни. Она повернулась и увидела, как вытянулся швейцар перед Таней, поднимаясь на цыпочках, дотягиваясь макушкой к потолку.

«Вот бы у нас в деревни какой – нибудь дед стоял так перед своей внучкой», – засмеялась Катя.

Таня подбежала к Кате, обняла ее, потащила в закрытую кабинку.

– Катюха, пойдем есть красную и черную икру ложками. Ты мне теперь, как сестра.

Катя удивленно посмотрела на Таню, заулыбалась. Таня продолжала требовать, чтобы Катя не называла ее на «вы».

– Только на ты, слышишь, только на ты. Я не такая уж старая, – говорила Кате новая подруга.

С балкона на них с интересом смотрели два молодых человека. Таня зло прищурилась на них и потащила Катю за собой.

В этот вечер Катя очень много танцевала, будто хотела отдохнуть на целый год вперед. Молодые люди один за другим приглашали ее танцевать, но Таня всех отгоняла, говорила, что ее подруга не танцует с незнакомыми людьми медленные танцы. Таня вообще очень жестко разговаривала со всеми мужчинами в этом ресторане. Она с Катей с удовольствием танцевала только ритмичные танцы. Когда звучала медленная музыка, Таня уводила ее опять за столик и расспрашивала о прошлой жизни. Этот новогодний вечер очень понравился Кате. Новая подруга тоже. Жаль, что праздник закончился быстро. Таня привезла Катю домой рано утром, как и обещала Людмиле.

После этой новогодней ночи, каникулы превратились в большой ремонт квартиры. Деньги катастрофически быстро исчезали. На душе было очень скверно. Кате хотелось быстрее начать новую интересную жизнь. Но жизнь праведная текла по давно написанному кем – то сценарию.

– Сколько у тебя осталось денег? – спросила как – то Люда.

– Совсем немного, – ответила Катя расстроено.

– Ничего, позвонишь матери, она тебе квартиру купит, будешь сама себе хозяйка. Верка звонила вчера, собирается на днях уезжать на родину, сказала тебя пропишет, все будет хорошо. Выплачивать будешь частями.

– Правда! Спасибо! Я на три работы устроюсь. Нет, на четыре! Я быстро все выплачу, – обнимала Люду Катя.

Наконец праздники закончились. Ремонт тоже.

«Почему не сделать такие длинные праздники весной? – подумала Катя, – можно на рыбалку съездить, сельским жителям огород посадить. А зимой спиться можно, делать же нечего!».

– Ура! Хорошо, что праздники закончились. С утра иду устраиваться на работу, – весело сказала Катя.

– Тебе нужно найти прописку сперва, без прописки не возьмут, поэтому лучше сиди, занимайся детьми, хозяйством. Купишь квартиру, будет прописка, тогда работу найдешь, подожди еще чуть – чуть, – косясь произнесла Люда.

– Нет, больше ждать не буду! Завтра пойду искать работу и прописку в частном секторе. Боюсь, что Вера еще не скоро уедет. Да и маму не хочется беспокоить. Хочу сама себе заработать на жилье, – сказала Катя уверенно. – Тем более мы с тобой все уже сделали к приезду Ильи, смотри, какие обои красивые во всех комнатах поклеили.

– Без прописки возьмут только в море посудомойкой, как меня и твою тетю Галю Снежко, – зло произнесла Люда. – Я хоть знала, почему в море иду, замуж хотела, да и молодая была. Мне всего восемнадцать было, – добавила она гордо подняв голову. – А ты уже старуха, тебе скоро двадцать шесть, будешь у моряков подстилкой.

– Не буду, – твердо ответила Катя. – Все от человека зависит, можно быть и замужем подстилкой. В жизни так бывает, когда ничего не можешь достичь сама, выходишь замуж за богатого состоятельного и полностью от него зависишь, выслушиваешь гадости в свою сторону, являешься девочкой для битья, тихо его ненавидишь, в глаза улыбаешься и поешь ему дифирамбы. Только потому, что пользуешься его благами. Ты просто подстилка, а подстилке нельзя быть ершистой, иначе ты уже не подстилка, а чистилка для грязной обуви. Приходится молчать, пусть плюют, топчут, чистят обувь, соскребая об тебя грязь. Если грязи наберется много, тебя выбросят, купят новую чистилку – подстилку, – сказала Катя, рассуждая вслух.

– Я не поняла, – закричала Люда. – На кого батон крошишь? Я сама о своего мужа ноги вытираю, хоть у меня нет образования. У меня жизненный университет за плечами, тюрьма! Это я его у алкашки за бутылку водки купила, забыла?! Благодарен должен быть, что по – человечески живет не в хлеве, а в квартире и жена у него, – хозяйка! – опять завела свою пластинку Людмила.

– Успокойся! Я не тебя имела ввиду. Ты что за богатого вышла? По расчету? Ты же по любви вышла замуж. За любовью, аж, в море пошла. Трудностей не испугалась. Первый раз пошла, – не того нашла. Второй раз, любовь нашла. Это твоя судьба, никто ее у тебя не отберет, на себя не примерит. Я говорю о «Вирусе Золушки». Тот его поймает, кто трудностей боится, работать не хочет. Замуж выйти желает, чтобы ничего не делать: не рожать, не работать, не учиться, все сразу получить, как в сказке. А в результате получит все – таки работу подстилки – чистилки, – закончила размышлять Катя.

Люда продолжила размышлять вместо нее.

– Сама пойдешь в подстилки, – сказала она. – Точно найдешь кого – нибудь из таких. Одного раза мало тебе с твоим олигархом было! Все песенки сочинял для тебя, заводы, пароходы строил. От трудностей на иглу сел. Я в этом не сомневаюсь. А ты гулящая небось была. Хорошо я тебя здесь на привязи держу. Если бы не я, сидела бы ты, да терпела бы своего бывшего муженька. Ан нет, вон куда от него убежала. Теперь, не достать ему тебя, – зло крикнула Люда.

– Да он вообще думает, что я в Магадане, иначе уже здесь был бы.

– В Магадане говоришь, это хорошо! А подруги тоже так думают?

– Да, только Никита один знает, где я. Дорога в новую жизнь мне только отсюда. А вот куда меня она заведет, мы еще посмотрим, рано подводить итоговую черту, – сказала Катя.– Завтра иду устраиваться на работу и точка.

Глава 13

На следующий день рано утром Катя выбежала на улицу. Ночь была, как всегда полярная темная, но уже начинался рассвет. Длился он часа три или четыре, выглядел этот северный день, как первый рассвет взрослой жизни после выпускного школьного бала. Небо начинало играть разноцветными огоньками и так было красиво и необычно, что все люди казались молодыми и счастливыми. Ощущение такое, что морозную свежесть северяне любят очень искренне, радуются румянцу на щеках, как дети. Лица у бежавших навстречу друг другу людей были приветливо – улыбающиеся. Окружающая природа радовалась присутствию бежавших на работу Божьих созданий. Все в жизни гармонично и очень хорошо сочетается с тем, что ее окружает. Единство мироздания сливается в одно целое, дополняет друг друга своей неповторимостью – человек и природа, человек и вселенная, человек и человек.

«Мы все должны стремиться к чистоте помыслов, потому что мы являемся частицей Природы, да еще и подобием Бога», – думала Катя, улыбаясь прохожим как родным людям.

Перед зданием районо усердно работал дворник. Он разбивал железным ломом лед на дорожке, совковой лопатой отбрасывал его в сторону. Катя подошла к двери, дернула со всей силы, на что дворник ей сделал замечание, что дверь не виновата, работать все начинают с девяти часов. Катя засмеялась, предложила дворнику помощь, чтобы не замерзнуть. Дед радостно согласился перекурить, поделился с Катей мастер-классом. Катя в короткой дубленке рыжего цвета, точно таких же замшевых сапогах с забранными вовнутрь джинсами смотрелась как модель с обложки мод.

На нее с интересом оглянулся высокий стройный мужчина. На вид ему было лет сорок пять. Он держал в руке журнал «Огонек», помахал им, приветствуя Катю.

– Дворников – моделей специально набрали в честь приезда Горбачева?

Катя остановилась, с удивлением посмотрела на симпатичного подтянутого мужчину.

– Горбачев правда приехал? – спросила Катя удивленно.

– Да, прилетел вчера, грозился полярки снять трудовому пролетариату. Я догадался, вы из Ставрополя, его землячка и засланный агент.

Катя засмеялась, оперлась на лопату, внимательно посмотрела на мужчину с журналом «Огонек».

–Я, правда, из Ставрополя, но я не агент, это случайное совпадение, что мы земляки. Я политикой вообще не интересуюсь.

– Это хорошо, политика красивым девушкам портит цвет лица, – засмеялся мужчина и протянул Кате руку. – Меня зовут Юрий Самуилович. А как вас, милая барышня, если не секрет?

– Меня Катя Воронцова.

– Очень приятно познакомится, Катя Воронцова.

Дверь в районо открылась, оттуда выглянула пожилая женщина. Она громогласно произнесла: «Семеныч, иди двор за зданием почисть и песочку побольше насыпь, машины буксуют!».

Дворник быстро выхватил лопату из Катиных рук, подхватил лом и захромал в сторону металлических ворот. На ходу посоветовал Кате много не болтать, занять очередь к «конторским крысам», – так он называл работников Районо.

Катя улыбнулась, поспешила ко входу. Юрий Самуилович открыл перед нею дверь и протянул ей визитку.

– Обращайтесь, Катюша, если что, всегда помогу!

Катя улыбнулась новому знакомому, кивнула в знак согласия.

– Спасибо, рада знакомству.

– Я тоже. Вы как глоток свежего воздуха.

Мужчина подмигнул Кате и быстро пошел к лифту.

Катя посмотрела на визитку, прочла вслух: «Гельштейн Юрий Самуилович, инструктор горкома партии». Она улыбнулась, положила визитку в сумочку и заняла очередь в районо.

Катя просидела несколько часов, но зайдя в кабинет к инспектору, услышала то, что ожидала – «Места у нас есть, прописка нужна. Тогда мы с удовольствием вас возьмем».

«Значит, следующим этапом в моих поисках будет прописка», – подумала Катя и подошла к первому попавшемуся прохожему: «Вы не подскажите, как проехать в частный сектор, в район, где есть собственные дома?».

Совершенно незнакомые люди стали подходить, дружно советовать, как лучше туда добраться, каким троллейбусом, на каком автобусе проехать в тот или иной район. Катя быстро записывала информацию, ловя каждое слово прохожих. Ее очень радовало, что северяне очень отзывчивые люди. Каждый хотел как можно больше рассказать о старых районах любимого города. Они с гордостью произносили, что город совсем юный, но имеет свое лицо, делились впечатлениями о старых районах, с которых начинался Мурманск.

Сев на нужный троллейбус, Катя поехала изучать любимый северный город, такой родной и близкий по духу. Она все время улыбалась, рассматривая его из окна, пока не объявили нужную остановку. Катя с легкостью выпорхнула в морозную свежесть рассветного дня.

Город тянулся вдоль залива, располагался на сопках, на длинных ступеньках каменного царства. Старый район города отличался от современных новостроек. Настилы были деревянные, подниматься нужно было все время по узкой деревянной лестнице с перилами. Ощущение было такое, что Мурманск – это высокая пирамида, районы располагались несколькими ярусами.

Катя поднималась все выше и выше, будто взбиралась ближе к солнышку, чтобы погреться в его ласковых лучах. Она остановилась, чтобы перевести дыхание: чем выше поднималась, держась за перила, тем больше не хватало ей воздуха.

«Полярки здесь не просто так платят, – подумала Катя, – наверное, за вредность, потому что кислорода нет. А Горбачев их хочет снять трудовому пролетариату, как Юрий Самуилович сказал, – улыбнулась Катя, вспомнив нового знакомого.

В этот момент какая – то невиданная сила ласково обняла ее за плечи, нежно повернула, заставила оглянуться. Девушка замерла от увиденной картины, оцепенела, не смогла сделать ни одного вдоха. В красном зареве природной иллюминации, отражающейся на воде залива, в один ряд стояли красавцы пароходы – белоснежные гордые необыкновенно красивые своей величественной силой! Корабли во все времена являлись мощными защитниками своего Отечества, гордились исторической жизнью на воде. Никогда не пасовали в шторм. Не боялись опасностей от поджидающей стихии. Шли смело навстречу неизвестности. Сколько бы красивых историй могли рассказать, если бы умели говорить! Своим громким молчанием белые корабли кричали Кате: «Иди вперед, ничего не бойся! Мы защитим тебя, мы всегда будем с тобой, ты – сильная, у тебя все получится!».

Набрав полную грудь северного воздуха, Катя смело шагнула вперед, но все время поворачивалась, любуясь новыми друзьями. Спокойно и радостно стало на душе, Катя подумала: «Господи, да ради того, чтобы увидеть эту красоту, стоило жить! Какие же все – таки здесь люди приветливые и красивые. Вот этот мужчина, Юрий Самуилович, что визитку дал, очень внимательный и добрый!».

Катя достала визитку из кармана дубленки и вновь прочла: «Инструктор горкома партии».

Она еще не знала, что в это время инструктор горкома партии, Гельштейн Юрий Самуилович, тот самый мужчина с журналом Огонек, вышел из здания районо и переходил проспект Беринга. Он даже не заметил, как это произошло: на него с огромной скоростью налетела иномарка. От удара мужчина упал на асфальт, даже не услышал скрежет тормозов, когда двое здоровенных мужиков, выбежавших из машины, наклонились над его телом. Они увидели, что мужчина не дышит, испугались, оглянулись по сторонам, – на улице было пустынно, никого не было. Водитель иномарки и его пассажир схватили тело Юрия Самуиловича, быстро забросили его в машину, резко рванули с места преступления, удалились в сторону выезда из города.

В лесу достали тело из машины, облили бензином и подожгли, чтобы замести следы. Когда все сгорело, собрали в мешок пепел, даже подмели за собой.

– Нету тела, нету дела, – сказал один из них, оглядываясь по сторонам. – Чистая работа, поехали.

И отправились дальше по своим делам. Сколько вот так пропадает без вести людей. Никто не знает, где их искать. Был человек и вдруг потерялся. Что случилось? Куда исчез? Родные ищут, не могут найти. Всю жизнь ждут, что человек вернется. Надежда – это все, что у родственников остается от пропавшего без вести.

Катя ничего этого не видела и не знала, она подходила к деревянным домам старого района, отметила про себя, что покосившиеся избы говорят о совершенно другой жизни. Холод какой – то пустоты, чего – то мертвого и страшного пробирался в Катину душу. Казалось, люди здесь никогда не жили. Ничто не говорило о присутствии живых существ на этой обетованной земле. Тяжело висела пугающая тишина.

«Здесь точно живет дьявол», – подумала Катя и робко постучалась в первую попавшуюся дверь.

Тишина становилась зловеще – звенящей, начинала пугать девушку еще больше. Через некоторое время, она услышала какой – то непонятный звук, напоминающий завывание скрипящих полов, услышала шаркающие шаги и тяжелую поступь уже отжившего свой век человека. Дверь открыло что – то отдаленно похожее на мужчину или женщину; пол рассматривался с трудом. В грязном замусоленном платке это «нечто» сказало скрипучим прокуренным голосом:

– Чего стучишь, заходи. Откуда такая чистая и пахучая? Выпить принесла? Можно без закуси. Прищурившись и наведя резкость, это «нечто» внимательно рассматривало Катю:

– Сколько тебе лет, красавица? – спросила бабушка изрядно под хмельком, трясущимися руками касаясь Катиных волос, выбившихся из – под шапки.

– Мне двадцать пять лет, – ответила Катя испуганно.

– Надо же, моя ровесница! – удивилась старуха. – А какое сегодня число? Год я знаю какой. Не совсем мы тут потерянные. Иногда менты напоминают, достали уже своими вопросами, – когда на работу устроишься, когда пить бросишь? А кто пьет? Сами во сто раз больше нашего бухают, а нас за людей не считают. Я что – то не пойму, ты бутылку принесла или нет? И вообще ты по какому делу? Из собеса что – ли или инспектор по делам несовершеннолетних? Так я тебя сейчас как попру, – закричала, замахиваясь на Катю, двадцатипятилетняя бабушка. – Касатиков моих у меня поотобрали, материнства меня лишили, за что спрашивается? Нет правды на земле! Запомни, дрянь, они все равно меня не бросят, дети мои. Убегут с вашего приюта, к мамке родной вернутся. Им же свобода нужна, сволочи, а вам бы задавить всех, растоптать, все у меня забрали. Да я, капитанская дочка бывшая. И муж у меня капитан! Меня Галина Васильевна всю жизнь звали, хирург я! Вот этими ручками столько жизней спасла. А меня за пьянку выгнали, сволочи! Выпьешь со мной?

– Нет, спасибо большое, – сказала Катя. – Я не пойму, почему вы здесь, в таком красивом месте, не живете? Вы умерли все давно. Вас нет. Посмотрите вон туда, на белые чистые пароходы. Видите, какие они красивые! Вот они, – живые! Вы ведь все равно ничего вокруг себя не видите, значит не живете вовсе.

– Я здесь не живу, я здесь отдыхаю! А живу в центре! В шикарной трехкомнатной квартире. Это дача моя, что ты меня красотой лечишь, на бутылку дай! – возмутилась молодая бабушка.

– Да, нет у меня денег! Не дай Бог так заболеть! Посмотрите, пожалуйста, на себя в зеркало, ровесница. Выйдите лучше, посмотрите на друзей своих, вон там в зареве вашей молодости, – показала Катя на залив. – Сколько эти белые корабли – красавцы пережили, а не сломались, как вы. Стоят с гордо поднятой головой, им не стыдно за свою прожитую жизнь.

Катя повернулась, молча пошла дальше по грязной деревянной улице, даже не попрощавшись с новой знакомой. Она еще долго слышала в свой адрес какие – то нелестные вещи, единственно правильное слово, которое кричала бабушка в грязном платке, – «Подумаешь, учительница нашлась, жизни учить меня будет!».

Как ни странно, но в каждом доме, Кате слышалась ругань, пение или плачь. Вся эта вакханалия наводила на мысль, что здесь живут люди с другой планеты. Катя грустно проходила от избы к избе и понимала, что в этом районе, ей почему – то не хочется прописываться.

В унисон ее настроению очень резко испортилась погода: задул сильный порывистый ветер, мгновенно небо стало черным, скрылись ее друзья – пароходы в каком – то зловещем смоге. На лестнице, из темного облака, вдруг показался белый мятый костюм и такая же морская фуражка, слышно было, что кто-то поет песню: «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка это флаг корабля, капитан, капитан, подтяните…».

Последнее слово оборвалось, и капитан, поднимающийся по лестнице навстречу Кате спросил: «О, привет, красавица, выпить хочешь?».

– Спасибо, я не пью, – ответила Катя, рассматривая помятого капитана, который шел с дипломатом в руке навстречу.

Капитан прижался к перилам, чтобы ее пропустить вниз, внимательно ее рассматривал.

– А зря, у нас могло быть столько общего! – произнес Капитан, улыбаясь.

– У вас здесь весь район пьяный? – спросила Катя с трудом держась за перила.

– Нет, это у нас душа у всех пьяная, – философски заметил он, – иногда это очень спасает!

Катя прошла мимо капитана, едва разминувшись с ним, потому что лестница была очень узкой. В лицо ей ударил запах перегара. Катя отвернулась, схватилась за перила и побежала вниз. В спину ее толкала все та же невидимая сила. Это был знак Свыше, чтобы Катя быстрее покинула дьявольское место. Подбежав к остановке, Катя быстро запрыгнула в троллейбус, поехала в центр города. В салоне она была одна. Водитель странно посмотрел на Катю, испуганно спросил: «Ты что прогноз погоды не слышала? Штормовое предупреждение было! Я в парк, больше никуда не поеду».

– Какая следующая остановка? – спросила Катя.

– Детский мир, – грозно произнес водитель троллейбуса. – А после нее, парк».

«Возле Детского мира живет Вера, – вспомнила Катя. – Наверное, и правда, лучше занять денег у мамы, купить квартиру, устроиться на работу, да не на одну, а на три, отдать маме быстро долги. Ладно пойду к Вере, поговорю с нею, раз троллейбус больше никуда не идет. И что этот водитель так испугался штормового предупреждения?».

С этими мыслями она приехала к магазину «Детский Мир», единственный ориентир, который она помнила, когда Люда ее водила к Вере смотреть квартиру. Той самой Вере, которая хотела уехать из Мурманска в Орловщину и срочно продавала квартиру. Людмила говорила, что Вера собирает какие-то документы для того, чтобы ее прописать. Катя решила сама поговорить с Верой о цене, спросить, как долго будут готовиться документы.

Объявили остановку, Катя вышла и ужаснулась. На улице было совсем темно. Ветер завывал, сбивал с ног, можно было подумать, что ты оказался в преисподней. Видимость была такая, что Катя, протянув вперед руку, ее не видела. Она никогда ничего подобного не испытывала, не знала в каком направлении двигаться, была в плену у стихии. Ее вдруг подхватили грубые потоки холодного ветра, понесли куда – то прямо.

«Боже мой, – подумала Катя, – как резко здесь меняется погода! Только что светило солнце, не было ни единого дуновения ветра и вдруг внезапно стало темно, налетел снежный ураган».

Фонари не могли пробить лучами света плотную пелену завывающего ветра.

«У-у-у,» – протяжно завывало со всех сторон. Провода обледенели, искрились на черном небе, противно стонали. Было жутко очень. Казалось, все собаки города выли одновременно. Столбы высовывались, как снежные чудища среди белоснежного вихря. Сбивало с ног, ничего не было видно вокруг. Странные зловещие завывания окружали со всех сторон, слепящая черная буря закручивала тебя, пытаясь танцевать с тобой свой последний «Прощальный вальс». Снежный шторм пытался уложить в сугроб замерзать. Порывы ветра были настолько сильными, что просто невозможно было устоять на ногах. Кате показалось, она одна во всей Вселенной, в открытом океане жизни, навсегда сбилась с пути. Становилось жарко. Она вспомнила, что именно так замерзают люди. Катя упала, вновь встала, с силой преодолевая ветряной барьер, шаг за шагом пробиралась через мощную стену снега, выставив вперед руки, как слепая. В лицо стучались мелкие острые иголки льда. Было очень больно, неприятно, но ничто в сравнение с паническим страхом. Сердце колотилось так сильно, будто пыталось разорвать тебя изнутри, воздуха не хватало. Нечем дышать, видеть, думать. Катя не знала, куда идти, что впереди? Какая пропасть? На каком ярусе пирамиды она находится?

Внезапно Катю вновь схватили сильные порывы ветра, крепко обняли, понесли в неизвестном направлении.

Со своей способностью ориентироваться на местности, Катя могла потеряться даже во дворе собственного дома. Она знала, наверняка, что теперь никогда не найдет, где живет Вера, тем более, что была у нее всего один раз. Девушка окончательно поняла, что заблудилась, никогда не выберется из снежного плена. Катя хотела повернуть назад, поехать к Людмиле, но куда идти не знала, боялась только одного – свалится в пропасть, замерзнуть где – нибудь в сугробе.

Катя слышала от Людмилы много страшных историй о том, как утром находят в городе замерзших людей после такой метели. Катя представила, что мама плачет над ее трупом, слезы потекли горячей струйкой по щекам, тут же замерзая.

«Очень не хочется умирать молодой, – всхлипывала Катя. – Я еще ничего не успела! Господи, помоги!»

Она вдруг расслабилась, отдалась вся на волю стихии. Ее подхватил знакомый друг – северный ветер, потащил вперед. Катя больше не сопротивлялась, от этого почему – то сразу успокоилась и закричала в темноту:

– Родной мой, любимый город! Я тебе верю! Ты не оставишь меня! Не обманешь меня! Ты поможешь мне!

Неожиданно перед Катей что-то мелькнуло вдалеке: замигали светлячки окон, показался силует многоэтажного дома.

«Нужно идти туда, там есть подъезд, можно будет переждать ураган», – подумала Катя, ускоряя шаг, толкая впереди себя снежную стену. Странным было то, что двор ей показался знакомым. Казалось, давным – давно, она уже была здесь.

«Может быть в другой жизни?» – пронеслось в голове у Кати. Она подошла к первому подъезду, нащупала дверь, которая не была закрыта, не было на ней кодового замка. Дверь была наполовину засыпана снегом, свет пробивался через небольшую щель.

«Слава Богу! Хоть согреюсь», – подумала Катя и стала откапывать дверь.

Когда она зашла в подъезд, руки кололо острыми иголками, будто их облили кипяченной водой. Катя заплакала от боли, подышала на свои руки, увидела батарею, подбежала к ней, приложила свои ладошки. Постояв немного, оглядевшись вокруг, отдышалась, посмотрела по сторонам. Ей вдруг показалось, что именно здесь они с Людой и были.

«Не может быть, – подумала она, – все подъезды похожи друг на друга. Совпадений не бывает. Неужели мой новый друг Ветер привел меня куда нужно, – удивилась Катя.

Набравшись смелости, она робко позвонила в квартиру. И вдруг, о чудо! Дверь открыла Вера.

– Господи, Катюша, откуда ты в такую погоду? Разве не слышала, сегодня с утра передавали штормовое предупреждение? Люда мне сразу позвонила и сказала, чтобы я никуда не выходила. Ты же знаешь она по радио первая все узнает. Все сводки синоптиков. Как она могла отпустить тебя в такую погоду? Людмила знает, что ты ко мне пришла? – спрашивала Вера удивленно, снимая дубленку с Кати.

Она повернулась в сторону кухни и громко сказала:

– Валера, срочно неси сюда водку, закуску, будем оттаивать нашу замерзшую южанку.

– Вера, я прописку искала, заблудилась, решила к тебе прийти, спросить, как дела продвигаются с продажей квартиры? – сказала Катя радостно, потому что нашла Веру.

– Какой квартиры, Катюша? – удивленно переспросила Вера. – Я же сразу Людмиле позвонила, еще три месяца назад, у меня же планы поменялись, я замуж вышла. Познакомься, Валера, мой муж, мы с ним по объявлению познакомились. Тебе, что Людмила ничего не сказала? – с ужасом в глазах спросила Вера.

– Нет, ничего не сказала, – грустно ответила Катя.

А про себя подумала: «Зачем Люда меня обманула?».

Вера с Валерой были замечательной парой. Им было около шестидесяти лет. Они были светлыми людьми. Видно, что в семье у них любовь. Линда, собака Веры, верный друг породы Коли, одобряла выбор хозяйки, весело махала хвостом, сидя рядом с новым хозяином. Пожилые молодожены пытались развеселить Катю, успокаивали ее. Они были счастливы и этим счастьем хотели поделиться с нею. Катя от души радовалась за них. Они ели фирменные вкусные Верины ватрушки с клюквой, пили горячий чай.

– На ночь разотрем еще раз водкой. Жить будешь у нас, пока погода не установится. Люде я позвоню, предупрежу ее, что ты здесь, чтобы она не волновалась, а сейчас в ванну отогреваться, – улыбнулась Вера, нежно обнимая замерзшую гостью.

Катя вообще ничего не хотела слышать о Людмиле. Она лежала в горячей воде, отогревала в ванной свои воспоминания: Люда сегодня утром говорила ей, что Вера обещала продать на днях квартиру в рассрочку, что обещала прописать Катю у себя перед отъездом. убеждала ее, что нужно немного подождать, не торопить Веру с отъездом. Проанализировав все это, Катя поняла, что Люда все время обманывала ее. Но для чего?

– Валера тоже вдовец, детей нет, – продолжала рассказывать Вера о новом муже, когда Катя вышла из ванной. – Очень хороший человек: не пьет, не курит, меня очень любит. Нам с Линдой теперь не страшно. Мы теперь под мужским присмотром. И, ласково поглаживая руку мужа, Вера нежно добавила: «Одной плохо Катя, это точно. Тебе нужно познакомиться с хорошим мужчиной и выходить замуж. Никогда не вздумай делать аборт. Я вот по – молодости совершила глупость, навсегда осталась без детей, – сказала она печально, – Людмиле Бог дал, а мне – нет.»

Услышав о Людмиле, Катя подумала, что будет не очень хорошо, если ее не предупредить и сказала:

– Вера, давай все – таки позвоним Людмиле, она, наверное, переживает за меня.

– Не волнуйся, – перебила ее Вера. – Я уже позвонила, пока ты в ванной отогревалась, выслушала кучу гадостей по поводу и без. Так что не бери в голову, ложись спать, завтра от нее получишь свое. Я свое уже получила. Ты же знаешь, какой у нее характер!

– Господи, Вера, Бог есть! Бог есть – это точно! – говорила Катя, теребя Веру за рукав халата. – Я до сих пор не верю, Он меня к тебе привел. Всегда так бывает. Бог показывает нам свои чудеса, а мы не верим. Знаешь, ветер меня подхватил, я хотела в другую сторону пойти, но он притащил меня именно к тебе. Многого я не понимаю из того, что со мной происходит в Мурманске. Мне нравишься ты, Вера! Нравится этот город, такой ласковый и грубый, сильный и нежный, нравится такой, какой он есть. Я буду здесь жить, у меня все получится! Я верю, несмотря ни на какие сюрпризы, которые мне этот город преподнесет, я буду любить Мурманск, – рыдая, произносила клятву городу Катя.

На следующий день Вера сказала Кате, что звонила Люда рано утром, сказала, что не держит на Катю зла, посоветовала съездить в центр города в старый район, где точно можно найти прописку.

– Есть такой район, о котором говорит Людмила, он находится в центре города, старый район, там есть частный сектор, – объясняла Вера. – Он не такой заброшенный, где ты была вчера. Там живут приличные люди, считай что старожилы Мурманска. У них там частные большие дома. За деньги они смогут тебя прописать. Алкоголиков там поменьше. Хотя алкаши – это бич всех портовых городов. Очень многие люди спиваются, кто – то не выдерживает большого количества денег, кто-то не может себя найти и реализовать, кто – то просто уже поймал ген алкоголизма и несет его как тяжкое наследие. Правильно Людмила говорит, там можно прописаться за небольшие деньги, – повторила Вера.– Попробуй, Катенька, поезжай туда, – посоветовала Вера.

Утром погода пела счастливую песню спокойствия, стояла такая тишина, что можно было подумать, что вчерашний день был просто кошмарным сном. Ничто не напоминало о вчерашней метели, кроме огромных сугробов, которые подпирали дома под самые крыши. Работа по уборке снега и вывоз его за пределы города, не прекращались ни на секунду. Весело собирая снег, журчали двигатели снегоуборочных машин, возле домов суетливо размахивали лопатами дворники, счастливые люди опять торопились по своим делам.

Катя пробиралась в лабиринте очищенных тропинок в старый элитный район города. Она надеялась там прописаться. Проблема была в том, что она была замужем, в паспорте стоял штамп о бракосочетании с бывшим мужем. По закону, если прописывать Катю, нужно было регистрировать всех, кто записан в паспорте. Детей от первого брака у Кати не было, а вот муж, Роман Воронцов, в паспорте значился. Он развода не хотел давать категорически. К тому же грозился убить. А при его деньгах сделать это он мог легко. Благо братки предупредили Катиного брата Мишу, что муж ее заказал. Поэтому пришлось бежать. Конечно, без расторжения брака. Теперь искать нужно было большой частный дом, чтобы хозяева смогли прописать сразу двоих. В старом районе города, Катя обошла все дома в округе. Переговорив со множеством людей, она соглашалась на любые условия хозяев. Катя обещала арендаторам, что в законодательном порядке оформит документы, которые подтвердят, что она не будет претендовать на жилплощадь. Люди соглашались, но как только узнавали, что она замужем, тут же отказывали. Потеряв всякую надежду, Катя, утопая в белом пушистом снегу, падала от усталости. Оставался последний дом, в который она не постучалась. Катя совсем отчаялась, не знала, что дальше делать. Не хотелось возвращаться на юг. Она уже была безнадежно влюблена в эту бескрайнюю красоту под названием – «Север».