Тернистый путь, или Я плачу болью за мою боль

Женщина явно издевалась надо мной и нарывалась на конфликт. Я еще больше съежилась и сжала кулаки.

– Ладно, не нервничай, девка. Вижу ты совсем малая еще. Знаешь, что старших надо уважать и слушаться? – спросила она.

Я кивнула.

– Я тут тебе бельишко принесла, постираешь, высушишь и мне отдашь. Поняла?

Женщина кинула мне свое грязное белье.

Я смотрела на нее и понимала: что либо я сейчас вступлюсь за себя, либо навсегда буду шестеркой, об которую все, кому не лень, будут вытирать ноги. Женщина была полной и гораздо превосходила меня в физическом плане. Возможно ее один удар может запросто вышибить мне мозги. Но поддаваться страху было нельзя. Я должна была выдержать… Будь, что будет.

– Я не буду этого делать… – если слышно произнесла я.

– Малая, ты что-то не расслышала? Я тебе сказала: постираешь, высушишь и отдашь, – почти прокричала она грозным голосом.

Я спихнула ее белье со своей шконки.

– Я не буду этого делать, – вновь сказала я.

– Ах ты мерзкая тварь! – завопила она и набросилась на меня.

Она сильно вцепилась мне в волосы, я стала кричать и стараться вырваться из ее цепких рук, но у меня ничего не выходило. Женщина была гораздо сильнее меня. – Сука!!! – кричала она, пытаясь расцарапать мне лицо.

– Отстань от нее!!! – услышала я голос Люси.

Люси попыталась оттащит эту сумасшедшую и началась большая потасовка, потому что в нашу «разборку» подключились еще несколько сокамерниц. Видимо кто-то вступился за нас. И я уже не понимала, кто с кем бьется и за что…

Затем дверь открылась, забежали конвойные. Нас всех растащили.

Меня подняли с пола и куда-то увели… наверно это был медпункт…

– Как это произошло? – обрабатывая мои многочисленные раны, безразличным, но довольно грозным голосом спросила медсестра.

– Упала… – тихо ответила я.

Медсестра тут же скривилась в усмешке и продолжила свою работу.

Я имела мало информации о тюрьме, прежде чем сюда попасть, но я точно знала одно: «стукачить» нельзя… иначе у меня просто нет шансов выжить…

Женщина, которая набросилась на меня, в драке рассекла мне бровь. Так странно, но тогда я даже не чувствовала боли… Боль стала чувствоваться только теперь, но она меня мало волновала… Теперь меня беспокоила только моя жизнь… Я, вдруг, поняла, что дико хочу жить! Я очень хочу выйти отсюда живой…

Меня привели обратно в камеру. Дверь закрылась и я вернулась к своей шконке.

Ко мне тут же подошла Люси.

– Как ты? – спросила она обеспокоенным голосом.

– Нормально… – как-то хрипло ответила я. Во рту все пересохло.

К нам подошла пожилая тетка. На вид обычная бабуля, но что-то мне подсказывало, что это не так…

– Все хорошо… – прошептала Люси, чувствуя, как я напряглась.

– Как зовут тебя? – спросила женщина.

– Жанна… – ответила я, стараясь скрыть свою нервозность, но отрывистый голос меня выдавал.

– Меня зовут Матильда. С Люси я уже познакомилась.

– Матильда помогла нам на стычке… – пояснила Люси, – И она принимает нас в свою семью…

Тогда я еще не понимала, что это значило. И мой, на тот момент, воспаленный разум сначала истолковал это неправильно. Я подумала, что эта сумасшедшая бабуля решила нас удочерить. Не смотря на странность предложения, я тогда была согласна на все, лишь бы получить еще какую-нибудь поддержку со стороны, чтобы иметь возможность дать отпор недоброжелателям. А эта тетя внушала трепет, была в ее глазах какая-то неудержимая сила и твердость. Уже после я узнала, что в женских тюрьмах живут «семьями». «Семьей» называли группу сокамерниц, внутри которой все поддерживали друг друга как могли.

Матильда, приняв нас в свою семью, дала нам огромную поддержку, без которой нам было бы очень трудно выжить в суровых тюремных условиях. Здесь молодых и красивых обычно старались сразу унизить и опустить на самое дно. Вообще оказалось, что чисто женское общество гораздо суровее и жестче мужского. В женщинах было много зависти, раздражительности, злобы, желание склок и сплетен… А все потому что у слабого пола более сложная и утонченная душевная организация, которая не выдерживала таких жестких условий и грубого обращения. Психологическое состояние давало сбой, и негатив, раздражение и гнев выплескивались здесь со всех сторон. Состояние, так называемого предменструального синдрома, здесь увеличивался как минимум вдвое, что на мой взгляд делал тюремную жизнь более опасной и невыносимой… попытки суицида и убийства здесь не были редкостью…

Если бы не Матильда, то возможно, мое времяпровождение в СИЗО закончилось бы более плачевно.

Наша «спасительница» Матильда обладала довольно высоким ростом для женщины, крупными формами и темными чуть поредевшими волосами, которые были почти всегда заплетены в нехитрую кулю. На вид ей было около пятидесяти пяти – шестидесяти лет. Из-за ее черных густых бровей, которые никогда не знали пинцета, ее взгляд казался суровым и тяжелым. Матильду еще называли «Черной Мамочкой». Она была вдовой известного криминального авторитета. Когда ее мужа убили, она взяла его дела в свои руки, и даже управляла одной из преступных группировок Москвы, в которой со временем стали преобладать женщины, потому что большинство мужчин отказывались подчиняться Матильде из-за ее принадлежности к слабому полу. Законы в криминальном мире были строги и женщине было очень сложно или практически невозможно выбиться в лидеры. Но Матильда имела по истине волевой характер и трудностей не боялась, считая что без них жизнь была бы намного скучней… С помощью оставшейся после мужа власти, она все же смогла отыскать убийцу своего покойного супруга и жестоко расправиться с ним, тем самым укрепив свой авторитет среди криминальных кругов. Черная Мамочка мотала не один срок, поэтому она знала все законы тюрьмы и была в ней как рыба в воде. Матильду обвиняли в мошенничестве особо крупного размера. Соответственно, благодаря своему привилегированному положению в таких местах, Матильда была главной в камере, чем нам несказанно повезло. Быть в ее семье уже значило превосходить многих сокамерниц. Но мы с Люси знали, что рано или поздно нам придется за это платить. Рано или поздно Матильда потребует должок… а вот что ей может понадобиться от нас, никто еще не догадывался…

Время стало тянуться… постепенно я привыкала к тюремной жизни и с ужасом ждала суда. Постоянные допросы, давление следователей… я очень устала от этого, но держалась… держалась из последних сил… Я знала, что меня посадят. У меня не было денег на хороших адвокатов, у меня практически не было никакой поддержки с воли… Только Светка, которая регулярно возила мне передачки, плакала на коротких встречах и постоянно писала письма, которые как мне казалось, были просто пропитаны ее слезами… Больше всего на свете я ценила ее дружбу. Это была настоящая бескорыстная преданная дружба, дороже золота и дороже всего на свете.

Ко мне как-то приезжала мама… но я отказалась видеться с ней… слишком больно… Прости мама, но это было выше моих сил… видеть твои слезы и понимать, что причиной твоих новых морщинок на лице именно я. Я не смогу этого вынести… просто не смогу… Я не хочу чтобы ты видела меня настолько худой, бледной с безжизненными потухшими глазами… Хватит страданий с тебя… хватит…

***

Суд. У меня дрожат руки и сильно кружится голова. Я никак не могу избавится от волнения. И я почему-то до последнего верю, что сегодня все кошмары закончатся, что с меня снимут наручники и я отправлюсь домой к маме… Почему я в это верю? Потому что так и должно быть… Я ведь ни в чем не виновата… Почти ни в чем… И этот страшный сон должен закончится…

Но от слов судьи мне становится плохо и я чувствую как мир словно растворяется перед глазами. В голове эхом отзывается: «Признать виновной…»

Я падаю в обморок.

Меня осудили на шесть лет в колонии строго режима… Шесть лет…

ГЛАВА 6

Что такое тюрьма? Тюрьма – это место где мы показываем свое истинное лицо… Тюрьма – это испытание… Тюрьма – это ломка стереотипов, там ты начинаешь жить заново… другой жизнью…

Первый год в тюремном лагере был самым тяжелым, потом стало проще. Когда ты оказываешься в чисто женском коллективе, в результате начинаешь по-другому мыслить, иначе себя чувствовать, становишься намного гибче, увереннее, агрессивнее…. Наверно со временем я приобрела более мужеские черты характера. Я научилась отстаивать собственные интересы. Я привыкла к определенным понятиям, к людям, к неписанным тюремным законом.

Мне повезло, все это время я была с Люси. Мы были с ней не разлей вода, всегда держались вместе, защищая и поддерживая друг друга во всем. Люси получила пять лет. Я поражалась нашим странным законам… За наркотики и разбой в нашей стране карали больше, чем за убийство… какой бред… Иной раз мне приходила глупая мысль в голову, что лучше бы я кого-нибудь убила… по крайней мере, не было бы так обидно… Но я всегда гнала эту мысль прочь, стараясь не думать о справедливости в этом мире… Я приняла для себя решение, что отныне я не буду себя жалеть, я не хочу быть жертвой, я буду сильной и я все выдержу. И если уж так получилось, что я нахожусь здесь, в этом жутком месте, значит это мой путь и мне надо его пройти во что бы то ни стало, извлечь уроки и приобрести тот жизненный опыт, который мне, как посчитал кто-то сверху, был необходим…

Люси со временем стала занимать пост «смотрящей». Она смотрела за порядком, к ней обращались за советом, она решала многие вопросы. Во многом нам помогала Матильда, хоть и не сидела с нами (этап направил ее в другое место). Эта пожилая дама имела сильный авторитет и связывалась с нами через сотрудниц зоны. Да, да, оказалась многие сотрудники полиции имели довольно тесные контакты с заключенными, конечно за определенную сумму денег или помощь на воле. Матильда была не простой старушкой, не смотря на то, что она находилась в тюрьме, она абсолютно без каких либо проблем управляла делами, которые происходили за колючей проволокой. Сидя в тюрьме она правила целой криминальной группировкой.

Конечно наши с Люси возможности кардинально отличались от жизни Матильды. Но никто из нас не жаловался, со временем в таких условиях отлично закаляется характер и все жизненные передряги ты воспринимаешь абсолютно спокойно… Ведь всегда знаешь, что есть те, кому гораздо хуже… И ты всегда благодаришь Бога, что ты еще на их месте…

Когда ты находишься на зоне, каждый год длится как два и многие теряются во времени и уже кажется, что твой срок просто резиновый и конец ему никогда не придет. Это довольно страшно и кажется, что вся твоя жизнь проходит в неволе, словно другой жизни ты никогда и не знал.

На протяжении всего этого времени нас с Люси поддерживала Матильда, она контролировала все, что происходило у нас… Мы были ее любимицами. И однажды мы получили звонок, в котором Матильда сообщила нам, что приехал этап и через два дня она будет у нас.

Мы внутренне подготовились к этой встрече.

Мы знали, что что-то изменится, после ее приезда. Это волновало нас обеих… Но того, что она нам скажет, мы никак не ожидали…

– Девочки мои, не ровен час и подойдет время, когда можно будет выйти по УДО. Пока это касается только Люси и мои адвокаты вплотную занялись ее освобождением… Я отдаю немалые деньги. Так что думаю, Люси скоро выйдет отсюда, – заявила она. – Жанна, с тобой придется повременить, срок у тебя больше… По УДО тебя пока не отпустят… А вот время Люси пришло. Она здесь долго не задержится.

Мое сердце замерло. «От звонка до звонка» (так называли срок тюремного заключения) мне еще оставалась сидеть около трех лет, а Люси на год меньше… У меня и в мыслях не было, что я могу остаться без Люси и отсиживать последние почти три года в одиночестве. Конечно, я была рада возможности Люси выйти по УДО, но все равно внутри меня съедала горечь потери.

– Ты думаешь, меня могут выпустить? – округлив глаза, спросила подруга.

– Я способствую этому, – спокойным голосом проговорила Матильда. – Вы нужны мне, девочки мои… Вы нужны мне там. Люси, ты будешь работать на меня. Примерно через год я попытаюсь вытащить Жанну. Вы вновь будете вместе.

Мы с Люси переглянулись. Выбора у нас все равно не было. Отказаться от такого бесценного подарка от Матильды было глупо, да уже и невозможно… Хотя, конечно, то что могло от нас потребоваться, меня пугало… но не меньше чем провести в тюрьме весь полученные срок. Одна мысль о свободе кружила голову…

Хоть и то, что мое освобождение через год для меня было каким-то призрачным, этот день для меня прошел в какой-то эйфории… Я засыпала с улыбкой на лице как какая-то сумасшедшая.

– Я выйду отсюда… остался всего один год, а не три… – твердила я.

– Мы выйдем! – поддержала меня Люси.

Я ни слова не говоря, обняла ее и всхлипнула. Она в свою очередь тоже прижалась ко мне и погладила меня по голове.

– Все будет хорошо… – шептала она. – Нам повезло…

Я немного отстранилась от нее и заглянула в глаза.

– Как ты думаешь, что будет после того, как мы выйдем?..

– Мы будем работать на мафию…

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– Я была давно готова к этому. Это лучше чем выйти и прозябать в нищете.

– А вдруг Матильда хочет сделать из нас каких-нибудь проституток?..

– Она бы не стала так «заморачиваться», чтобы вытягивать нас отсюда ради такой работы… нас ждет нечто более крупное… – глаза Люси засверкали.

– Но я не хочу работать на мафию… Я не хочу в это ввязываться…

– Хочу, не хочу – выбора нет!

Я тяжело вздохнула.

– Жанна, если ты не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней! Оптимист даже на кладбище видит одни плюсы, – решила пошутить Люси. – А у нас есть все причины для радости! Я благодарна Матильде и хочу отплатить ей тем же! Она спасает нас от этого опостылевшего места! Пусть и не бескорыстно, но как говорится – за все надо платить… Так мы заплатим…

– Лишь бы это плата не обошлась нам слишком дорого…

Через месяц Люси объявили, что она свободна.

– Мне просто не верится! – восклицала она. – Я буду на свободе! Боже, Жанна, мне кажется это сон!

– Мне тоже кажется это просто сном… – пробормотала я, думая о том, что мое время еще не подошло и мне придется еще целый год обходиться без Люси. Я так привыкла к ней, я считала ее своей сестрой и лучшей подругой…

Люси словно прочитала мои мысли:

– Не переживай, подруга, – она похлопала меня по плечу, – Год пролетит незаметно…

– А вдруг меня не выпустят через год? Вдруг у Матильды не получится?

– Раз Матильда сказала, что тебя выпустят, значит выпустят! – приободрила меня Люси. – Матильда просто так ничего не говорит, сама знаешь, она отвечает за свои слова.

– Знаю… – тяжело вздохнула я. – Просто сейчас я даже и представить не могу, как я буду без тебя… целый год…

– Ничего, справишься! – подмигнула мне Люси, – Год – это не так долго! Как раз я там разберусь, что к чему, освоюсь, и всю полученную информацию в самом легкоусвояемом виде передам тебе! Можно сказать, что тебе даже повезло, что я выхожу раньше, попадешь на все готовенькое!

Я только усмехнулась.

– Люси, я привязалась к тебе как к родной сестре… Я вроде радоваться должна, а меня раздирает на части, что я тебя так долго не увижу…

Люси ласково посмотрела на меня и улыбнувшись прижала к себе. Мы крепко-крепко обнялись.

– Эгоистичная у тебя любовь, – всхлипнула она и, вытерев рукавом накатившие слезы, рассмеялась. Я не сдержалась и последовала ее примеру. Мы смеялись и плакали одновременно, обнимались и целовались, словно видели друг друга в последний раз.

– Я люблю тебя, Жанка, – говорила Люси.

– И я тебя…

В наш разговор вмешалась Галка. Галка была в нашей семье с самого начала. Она была близко знакома с Матильдой, но почему-то не так была жалована ее вниманием и заботой как мы, отчего и постоянно злилась и обдавала нас холодным недружелюбным взглядом. Галка давно нарывалась на стычку с нами, но разборки внутри семьи были строго запрещены, иначе карались изгнанием из нее… А оставаться без семьи, значило остаться без защиты, а это было чревато серьезными последствиями. Какие-то неверные действия или чей-то необоснованный наезд со стороны и можно было запросто угодить в самую низшую касту, в категорию «опущенные»… А те кто в нее попадает до самого последнего дня, проведенного в тюрьме будет подвергаться насилию и различным унижениям, не считая того, что до конца придется драить сортиры и делать все оставшуюся грязную работу. С «опущенными» никто не общался и не поддерживал никаких отношений. Обычно в эту категорию сразу попадали женщины севшие по статье детоубийство и убийство родителей, эти статьи в женских тюрьмах считались самими позорными и их обладателей наказывали за это крайне жестоко… Я видела как при мне чуть не до смерти избили цыганку, которая убила своего новорожденного ребенка скинув его с балкона. От того, что сделали с этой цыганкой у меня на тот момент, отсидевший всего пару месяцев, вызвало глубокий ужас… Сначала ее описали… и состригли ей волосы… Этот ритуал причислял заключенную к касте «опущенные»… Низко, мерзко, жестоко… но это тюрьма… здесь свои законы, пусть они и доходят до идиотизма, но все же с ними приходится мириться… Затем цыганку избили чуть ли не всем бараком… Я была безмолвным наблюдателем, вмешиваться я не имела никакого права, иначе могла оказаться на ее месте. Конечно, я не спорю, что эта женщина заслуживала наказание за свой поступок… но то, что с ней сделали было крайне жестоко… Я думала она просто не выживет… Но нет, выкарабкалась, попала в госпиталь, там ее поставили на ноги и опять вернули к нам. Администрация закрыла глаза на это происшествие, и я поняла, что женская тюрьма – это настоящий беспредел, здесь царят только тюремные законы и если тебя убьют, то никому до этого не будет никакого дела… Хотя какого черта, и на воле так же… Ментам главное закрыть дело, они могут посадить в тюрьму совершенно невиновного человека и забыть о нем на следующий же день… Мир суров и надо было как-то к этому адаптироваться и стараться подминать его под себя, а не прогибаться под него… В тюрьме самое главное не попасть в касту «опущенных», а со всем остальным можно было как-то справится. А ведь в «опущенные» можно было попасть и по «беспределу»… Я видела не мало таких обычных девчонок, которых просто притесняли более сильные и наглые арестантки, мы ни раз с Люси заступались за них и брали в свою семью, но правда далеко не всех… Мы заступались только за тех, кто действительно нам были симпатичен. Так в нашей семье появилась Наташа, совсем юная блондинка с кошачьими глазами и маленьким носиком… Она выглядела как измученный котенок, когда на нее стала наезжать Галка. Галка баба бойкая, по происхождению татарка, она обладала крепким телосложением с цепкими сильными руками. Она стала притеснять бедную девчонку… Я не помню что она от нее хотела, толи склоняла ее на секс (Галка была активной лесбиянкой), толи заставляла ее что-то сделать… В общем, впряглись мы за эту девчонку и не пожалели. Милая девочка с кошачьими глазами было очень добродушной и безотказной, мне она очень нравилась и мы могли ей доверять. Хотя девчонка была далеко не святой, какой казалась на первый взгляд… Она была бывшей элитной проституткой. Сначала ее заставила работать мафия, а потом она привыкла, почувствовала вкус денег и окончательно втянулась, даже уже не пробуя освободиться. Но как-то один из ее клиентов оказался извращенцем, сопротивлявшись она разбила об его голову бутылку с шампанским и клиент потеряв сознание, умер. Вот такая печальная у нее была история… Мне было ее очень жаль, но чем смогла, я ей помогла, но тем самым еще больше разозлила Галку, которая и так меня недолюбливала… Ну что поделать, я всегда поступаю по велению сердца и считаю это правильным, я пользуюсь той частью сердца которое еще не обратилась во мрак, став холодным и бесчувственным и это меня несомненно радовало… Это говорило мне о том, что я была еще жива и способна на жалость и какое-то благородство…

– Развели тут какие-то сопли… – прошипела на нас Галка, видя как мы обнимаемся и признаемся друг другу в любви.

– А тебе то что, завидно что ли? – злобно окликнула ее я.

– Чему тут завидовать?

– Тому, что у нас настоящая дружба и скоро, между прочим, Люси окажется на свободе! А тебе еще лет пять тут сидеть, – съязвила я.

– Что? Какого черта?!

– О нас позаботилась наша Черная Мамочка, – улыбнулась Люси и обнажила свои белоснежные зубы, которые несколько не испортились за время пребывания в таком месте, потому что мы с Люси категорически отказались от «чифира», сильно крепко заваренного чая, который так сильно портил зубы, но был очень популярным в колонии.

Галка прикусила губы, сильно сжала кулаки, но ничего не сказала.

Мы просто пожали плечами и перестали на нее обращать внимание.

Когда Люси покинула стены тюрьмы и минула этот колючий забор, я долго плакала, лежа у себя на кровати. Я уже чувствовала как мне ее чертовски не хватает… Три года бок об бок, а сейчас только чувство пустоты и какого-то внутреннего страха, ведь на счет моего освобождения все было призрачным и туманным…

– Не переживай, малышка, – успокаивала меня Черная Мамочка, – я позабочусь о тебе, не бойся, все будет хорошо.

– Матильда… а что будет, когда я выйду отсюда? – задала я вопрос, который волновал меня не меньше.

Женщина свела брови и посмотрела на меня в упор. Я поежилась от такого взгляда.

– Ты боишься? – спросила она.

– Даже не знаю… – ответила я. – Наверно… Человека всегда пугает неизвестность… на то наша природа…

– Ты права, моя дорогая… Но я не хочу чтобы ты боялась. Тебе совершенно нечего бояться. Я изначально вас взяла под свою опеку и несу некоторую ответственность за вашу жизнь. Я бы не спасала вас тогда еще в СИЗО, для того чтобы просто затянуть в очередное дерьмо. Жанна, чего бы ты хотела от жизни? – вдруг спросила Черная Мамочка. – Как бы ты хотела жить

Я немного замешкалась от такого вопроса, но потом, не раздумывая, ляпнула:

– Я хочу быть на свободе!

Матильда добродушно улыбнулась и взяла меня за руку. Ее ладонь была сухой, шершавой, но теплой. Я тоже постаралась улыбнуться, но моя улыбка, скорее всего, напоминала нервный тик.

– Девочка моя… представь, что ты уже на свободе… как бы ты хотела жить, когда окажешься за стенами этого места, чем бы ты хотела заниматься?

Я прикусила нижнюю губу. Надо же, все это время я даже не задумывалась о том, что я буду делать, если выйду отсюда и действительно окажусь в уже забытой обстановке, где нет высокого забора с колючей проволокой, нет решеток, шконок, очереди в душ, где нет ограниченного пространства, и надоедливых лиц арестанток… Все это время я только думала о свободе, но дальше мои мечты не заходили… свобода – на данный момент была для меня пределом мечтаний… это все, что я хотела и все, чем я бредила… Мне хотелось просто дышать свежим воздухом, полной грудью… мне хотелось увидеть то, что находится за колючей проволокой…

– Честно, я пока не думала об этом, – призналась я.

– А ты подумай сейчас, подумай… времени тебе здесь предостаточно для размышлений.

И я задумалась.

– Я бы вернулась в институт… продолжила учебу… потом устроилась на работу…

– Наивная ты еще девчонка, – вздохнула Матильда. – Тебе 22?

– Да, – кивнула я головой.

– Мне кажется, что тебе надо думать не об учебе, а о том, как себя содержать… или ты собираешься просить деньги на учебу у матери?

– Нет, денег у мамы я спрашивать не могу…

– Так чем же ты собираешься платить за институт, за квартиру в Москве? За еду, в конце концов?

– Я найду работу, буду учиться заочно… – растерялась я.

– И куда ты хочешь устроиться работать? Официанткой или уборщицей? Не забывай, у тебя нет ни образование, ни связей, ни первоначального денежного капитала… Есть только судимость… а в нашем мире среди простых людей это как клеймо, на нормальную работу тебя никто не возьмет… Только в определенной среде твой отсиженный срок будет скорее достоинством, чем недостатком и там тебя будут воспринимать совершенно иначе и будут относиться к тебе с уважением. Я приняла тебя в свою семью здесь… и так же хочу принять в свою семью там. Вне этого места ты тоже можешь нуждаться в помощи и в поддержке, ты будешь нуждаться в работе, в жилье, в друзьях… Я все тебе предоставлю. Ты сможешь нормально существовать в этом мире, ты будешь жить достойно. Я вижу в тебе упорство, волю и силу. И я верю в тебя, девочка моя… Но так же я хочу, чтобы и ты верила мне. Я не желаю тебя зла, наоборот… И я хочу чтобы мое предложение работать на меня было принято добровольно, не под давлением. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя свободной, а не ущемленной в своем выборе. Мне нужны рядом с собой надежные люди, союзники, которым можно будет доверять и не ждать от них ножа в спину. Наши отношения должны строиться на доверии и взаимопонимании друг к другу. Только так мы сможем добиться многого… Поэтому я хочу чтобы ты подумала и сама приняла решение… За Люси я не переживаю, я вижу ее преданность и ее желание быть со мной… а вот в тебе я вижу страх и недоверие… Жанна, я не заставляю никого насильно, это только твой выбор. Но запомни, далеко не каждому предоставляется такая возможность… и ты можешь считать себя избранной… Когда ты выйдешь отсюда, я дам тебе время подумать… ну, скажем, месяц… Съездишь к маме, навестишь друзей, подумаешь чем ты будешь заниматься дальше и только потом о своем решении сообщишь мне…

Я задумалась и вспомнила слова Матильды, употребленные в каком-то разговоре, когда она хотела нас с Люси чему-то научить: если вы поймали птицу, то не держите ее в клетке, не делайте так, чтобы она хотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела. Матильда сама жила по этим принципам…

– А если я выберу другой путь, это тебя нисколько не огорчит? – все же спросила я.

– Я не говорила, что это меня не огорчит, я имела в виду, что у тебя есть выбор и я не буду настаивать на том, чтобы ты была со мной. Но я хочу чтобы ты запомнила: сама по себе жизнь ничего не значит, цена ее зависит от ее употребления, так же мера жизни не в ее длительности, а в том как ты ее использовала… как ты ее прожила… Задумайся об этом! Как бы ты хотела прожить свою жизнь? Всю жизнь работать не покладая рук, чтобы как-то прокормить себя, мучиться на ненавистной работе и не иметь возможностей позволить себе то, что ты на самом деле хочешь? Смотреть на людей другого достатка снизу вверх, бояться властей и более влиятельных людей, потому что в любой момент кто-то из них может тебя так же подставить, как это сделали с тобой несколько лет назад? Или же ты все-таки хочешь быть выше этого? Если ты будешь со мной, ты сможешь смотреть, если уж не сверху вниз на таких людей, которые имеют определенную власть, то хотя бы на ровне, потому что твоя поддержка будет ни чем не меньше чем у них… У тебя будет настоящая семья и деньги… А деньги – это власть, безопасность и самоутверждение. Деньги помогут тебе жить так, как ты хочешь и делать то, что ты хочешь… Я хочу тебе подарить другую жизнь, не ту которая будет в рамках закона и в рамках общественности, я обманывать не буду… Жизнь, которую я тебе предлагаю вообще не имеет никаких рамок и границ… Для нас будет существовать только один закон: доверие и преданность друг другу.

– А я смогу отомстить? – вдруг спросила я.

– Кому?

– Тем людям, что упекли меня сюда… – я сильно сжала кулаки и ногтями впилась

себе в кожу, но на лице не выдала своего напряжения, я уже давно старалась не показывать своих истинных эмоций.

Матильда на какое-то время задумалась, я с нетерпением ждала ее ответа, не отводя от нее глаз.

– Нужно изначально решить: стоит ли игра свеч… И зачем тебе нужна эта месть? Ты сама допустила немало ошибок… Ошибки делают нас и нашу жизнь полноценными, благодаря ошибкам ты набираешься опытом, становишься мудрее.

– Люди Бешенного изнасиловали мою подругу… В письмах она до сих пор мне пишет, что с отвращением относится ко всем мужчинам в целом, из-за этого она до сих пор одна… Она так и не смогла пережить эту душевную травму…

– А я всегда считала, что Бог дает нам ровно столько, сколько мы можем выдержать… не больше, не меньше… К жизненным проблемам и трагедиям я отношусь философски. Это закаляет характер, проверяет тебя на прочность, делает сильнее, мудрее, опытнее…

– А некоторым, это ломает жизнь, – жестко сказала я.

Воспоминания о Светке, до сих пор отзывались болью в моей душе, я чувствовала себя виноватой перед ней… и только кровью я смогла бы смыть эту вину, но не своей, я должна была отомстить… Но как? Один раз я уже по глупому попробовала это сделать… и что из этого вышло? Я сижу в тюрьме и если меня не выпустят по УДО, мне еще сидеть здесь лучшие годы своей жизни…

– Так ты не ответила на мой вопрос, Матильда… Смогу ли я отомстить? – вновь спросила я.

Черная Мамочка вздохнула.

– Знаешь, Жанна, ты можешь получить все, что тебе нужно, если это тебе действительно нужно…

Загадочность Матильды меня раздражала, мне хотелось иметь ясность, но также я понимала, что на нее нельзя давить, для меня было бы большой ошибкой «забыть» кто она… Матильда – это серьезная криминальная личность и это всегда нужно было учитывать…

– Матильда, у меня было столько планов, когда я переехала в Москву, я смотрела на жизнь иначе, я боролась за честность, справедливость и верила, что в этой жизни я способна на все… я верила в доброту… в людей… Мне разбили жизнь в один миг… Теперь я совершенно другой человек и мне больно от того, что я сейчас ощущая у себя внутри… Как я хочу в какой момент открыть глаза и понять, что это всего лишь напросто странный сон. Я так хочу вернутся в свою прошлую жизнь…

– Посмотри на часы, – вдруг сказала Матильда. – Стрелки бегут только вперед. А знаешь почему? Потому что прошлое уже не имеет никакого значения. Важно только то, что ты представляешь из себя сейчас. Ты уже никогда не будешь такой как прежде и то чем ты сейчас занимаешься все равно, что пилить старые опилки. Ты когда-нибудь в своей жизни пробовала пилить опилки? Конечно, нет. Они уже напилены. То же самое с прошлым. Когда ты начинаешь беспокоиться о вещах, которые уже прошли, ты занимаешься тем, что пилишь старые опилки. Оставь их и возьми новый кусок дерева… Сотвори себе новую жизнь, забудь о старой, думай о будущем… И хватить себя мучить тем, что могло быть и почему все так произошло. Если все сложилась именно так, а не иначе, прими это как подарок, извлеки уроки и переверни ситуацию таким образом, чтобы она наоборот пошла тебе на пользу.

– Как?

– Я сказала тебе как… – произнесла Черная Мамочка и закурила.

Эту ночь я практически не спала, я размышляла над разговором с Матильдой. Черная Мамочка была мудрой женщиной, но так же очень опасной… Под ее добродушием скрывался стальной жесткий характер… Возможно, если после освобождения я и откажусь от ее предложения, меня рано или поздно найдут мертвой в каком-нибудь канаве со вставленным в спину ножом… Матильда не прощает неповиновения и предательства. А отказ от ее покровительства было бы именно предательством для нее, после всего, что она для меня сделала. Сейчас она просто хочет, чтобы я сама захотела принять такое решение, она хочет, чтобы это решение происходило именно от меня, ей просто нужно доверять мне, потому что люди, которым она не будет доверять, ей не нужны, иначе рухнет ее криминальная могущественная империя. Все люди Матильды тщательно проверялись и проходили проверку на «вшивость». Матильда сейчас давала мне эту самую проверку на «вшивость» предоставляя мне «выбор», которого у меня на самом деле не было… Или все-таки был? Может я сама себе накручиваю лишнего и все не так страшно? За годы в тюрьме я привыкла всего опасаться и во всем искать подвох. Недоверие к людям стало моим обычным состоянием…