Глава 34. Оливия
Боюсь сглазить, но похоже наши отношения с Эриком налаживаются. На этой неделе он снова приехал в Пушкин. После позора с “пирожком”, у меня пылают щеки при виде директора. Не решаюсь позвать Эрика на обед, но к счастью, он зовет меня сам. С радостью соглашаюсь.
Сидим в суши-баре. Эрик развалился на мягком диванчике. Я пристроилась рядом. Разговариваем о Лизе. В выходные дочь Эрика участвовала в очередных международных соревнованиях и победила в двух номерах. Эрик показывает видео с выступления Лизы. Засматриваюсь номером с булавами. Кажется, маленькую блондиночку изваяли из пластилина – кто вообще способен сгибаться пополам назад, вставать в мостик из положения стоя и прыгать, растягиваясь в идеальном шпагате? Ах да, при этом еще улыбаться!
Разглядываю фотографии: кадр один – улыбающаяся победительница с кубком в руке, кадр два – счастливый Эрик, обнимающий дочь, кадр три – четыре улыбающиеся женщины, одна из которых вылитая Оливия, кадр четыре – совместное фото девочек-победительниц. Что? Что я только что видела?
– Подожди-ка, – забираю у Эрика телефон и пролистываю назад. Приближаю фото.
Точно Оливия, сомнений быть не может. Слишком красивая, чтобы забыть или перепутать ее черты. Те же яркие карие глаза, тот же легкий дымчатый макияж, те же роскошные каштановые волосы. Неужели она мама одной из спортсменок? Может, той темноволосой девочки с группового фото? Они чем-то похожи.
– Как тесен мир! И Оливия тут. – Изумляюсь я.
– Кто? – непонимающе переспрашивает Эрик.
– Оливия, – показываю на красивую женщину из ресторана.
Эрик придвигается ближе и всматривается в телефон:
– Ты с ней знакома?
– Виделись в ресторане мельком.
– В ресторане? – Эрик впивается в меня взглядом. – Когда?
– Я не помню точно, – пытаюсь сообразить, когда это было. – В середине ноябре, в Питере.
Неловко осознавать, что судачу о чьей-то личной жизни, не ведая толком, что и как. Боюсь разочаровать Эрика своей болтовней.
– В Питере, значит… – чувствую, как от его слов в воздухе повисает напряжение. – А с кем она была?
Мне не хочется отвечать. Но я же не могу дать задний ход и сделать вид, что ничего не говорила.
– Кажется, с Петром Владимировичем.
– Соболевым? – в голосе собеседника проскакивает какая-то неприятная нотка.
– Прости, я не знаю. Это знакомый Стаса.
Теперь напрягаюсь я. Почему он спрашивает? А может, эта Оливия тоже замужем и я сейчас ляпнула лишнего. Зачем я вообще завела этот разговор?
Эрик замирает и смотрит будто в пустоту. Затем залезает в телефон и что-то там ищет. После показывает мне другую фотографию Оливии, где хорошо видны черты её лица.
– Это она? Ты ее видела в ресторане? – спокойным тоном спрашивает Эрик.
Внимательно разглядываю фотографию. У меня нет сомнений, что это Оливия.
– Думаю, да, – нерешительно отвечаю.
И тут меня словно током прошибает. Мозг пронзает отвратительная догадка. Нет, нет, нет. Этого просто не может быть.
– Эрик, я, наверное, наболтала лишнего, – испуганно смотрю на него и слегка дотрагиваюсь до плеча. Молчит. Чувствую, как натянут каждый мускул на его теле. – Эта Оливия что, твой друг?
Пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет “да”. Только бы он не сказал кое-что другое.
Эрик некоторое время медлит с ответом, затем поворачивается и смотрит на меня в упор:
– Нет, – произносит ледяным тоном. – Это Оля. Моя жена.
***
Официант уже принес заказанные роллы, но мы до сих пор к ним не притронулись. Эрик уточняет, в каком ресторане и какого числа я видела его жену. Внимательно меня выслушивает и больше не возвращается к этой теме. Понимаю, что разговор об Оле окончен.
Мужчина выглядит спокойным и хладнокровным, но я предполагаю, что в его душе бушует ураган. Еще бы! Жена ужинала неизвестно с кем неизвестно где. Разумеется, я не рассказываю Эрику о сплетнях, поведанных Стасом. Это точно не мое дело. К тому же, кто знает, сколько в его словах правды.
– Эрик, послушай. Я ведь могла обознаться. Может это была и не Оля вовсе, – знал бы он, как я корю себя за свой длинный язык. С какой стати я вообще завела этот дурацкий разговор. – Мне так неловко.
– Всё в порядке, – Эрик касается моего плеча. – Ты не возражаешь, если я оставлю тебя? Мне надо кое-что сделать.
– Конечно, – утвердительно киваю.
Эрик подвигает ко мне свои роллы.
– Кушай.
Молча смотрю на него. Мужчина встает и одевается. Затем подходит к барной стойке и расплачивается. Возвращается к нашему столику.
– Увидимся на следующей неделе.
– Счастливо.
Эрик уходит. Смотрю на роллы и меня начинает подташнивать. Разговор об Оле-Оливии напрочь испортил мне аппетит.
***
В четверг и пятницу от Эрика нет никаких новостей. Наступает суббота. Я не нахожу себе места. Позавтракав, усаживаюсь в кресло в гостиной и включаю классическую музыку. Федя решает, что это знак, забирается ко мне на колени и массажирует ноги своими теплыми лапками. Меня захлестывает чувство вины. Ну почему именно мне выпала честь стать вестником дурных новостей? Я не хочу быть гонцом, которому снесут голову. А вдруг я и правда ошиблась и Оля с Оливией совершенно разные люди? Внутри борется чувство вины и желание себя оправдать. Нет, надо выяснить всё прямо сейчас, как бы не было неловко об этом спрашивать.
Беру в руки телефон и открываю мессенджер. Несколько раз пишу и стираю сообщение. Все приходящие на ум фразы звучат нелепо. Ломаю голову несколько минут, а потом решаю написать всё как есть:
“Эрик, привет! Прости, что беспокою. Я вся извелась из-за того, что могла ошибиться по поводу Оливии".
Проходит не меньше двух минут тягостного ожидания. Сижу как на иголках.
“Ты не ошиблась”.
Стыдно признаться, но я с облегчением выдыхаю. Не представляю, как бы я себя чувствовала, если бы на фотографии оказалась не Оля.
Я не решаюсь расспрашивать, о чём Эрику рассказала жена. Понятно, что это совершенно меня не касается. Да и зная директора, не сомневаюсь, что он выяснил всё, что хотел. Даже не представляю, что он сейчас испытывает. Если Стас сказал правду, Оля встречалась с другим мужчиной. Встречалась довольно давно. С другой стороны, Эрик тоже не ангел. Он развлекался с Алиной, а может, и до сих пор развлекается. И кто знает, сколько еще женщин побывало в его постели. Не могу даже думать об этом. От заполонивших разум мыслей охватывает дрожь. Я начинаю дрыгать ногой, что заставляет Федю покинуть насиженное место. Кот недовольно на меня смотрит.
Вспоминаю, что так ничего и не написала Эрику. Печатаю и отправляю ответ:
“Мне очень жаль".
Довольно быстро получаю новое сообщение от Эрика:
"Всё хорошо”.
Откладываю телефон. Всё, разумеется, не хорошо. Но сейчас мне проще сделать вид, что я ему верю.
Глава 35. Поправляйся
Кто способен заболеть двадцать девятого декабря? Только самый невезучий человек в мире. Или безумный оптимист, считающий, что к тридцать первому числу успешно поправится. Я, конечно, из второй категории.
С моей-то стороны всё в порядке – я бодра духом и внутренне готова стать огурцом за два дня, а вот термометр ведет себя по-свински. Красная полосочка при измерении температуры, словно марафонец, гонит вверх.
Эрик предупредил меня заранее, что сегодня не приедет, но велел позвонить ему утром – надо пройтись по статусам новогодних активностей. В назначенное время набираю директора:
– Эрик, привет, – кряхчу старческим голосом.
– Саша? – взволнованно отзывается Эрик. – Что случилось? Ты в порядке?
– Я тут слегка приболела, – признаюсь умирающим тоном.
– Ты вызвала врача? – участливо интересуется шеф. – Тебе нужна помощь?
– Эрик, да всё нормально. Так, температура небольшая и говорить больно. Обычная простуда. Нет повода для паники.
– Хочешь, я приеду? Помогу тебе? – трогательно вызывается директор.
Он что, серьезно? Готов отменить свои важные дела и примчаться ко мне? Так я ему и поверила. Эрик даже мое выступление не посетил, а тут прилетит. Как же. Хочется согласиться и посмотреть, как начальник будет выкручиваться. Но нет, это слишком непрофессионально. Его дело предложить – мое дело отказаться. Будем соблюдать приличия.
– Спасибо, мне Стас поможет. Не даст умереть мучительной смертью – отшучиваюсь, хотя полной уверенности в этом нет.
– Аа, Стас, – после небольшой паузы доносится ледяной голос. – Конечно.
– Эрик, можно я отправлю тебе всю информацию по почте? Просто мне тяжело сейчас много говорить, – цежу безжизненным голосом. – Ты не переживай, я держу руку на пульсе, всё под контролем.
– Конечно, я в тебе уверен. Отдыхай, не перенапрягайся, – внимательно выслушав, поддерживает собеседник.
Мы прощаемся, отправляю Эрику подробное письмо с активностями. Затем сообщаю Маше и подрядчикам, с которыми в последние дни непрерывно общаюсь, что разболелась и сегодня буду на связи по минимуму. Получаю с десяток подбадривающих сообщений.
Без сил забираюсь в кровать. Меряю температуру – подпрыгнула почти до тридцати девяти. Хорошо бы выпить жаропонижающее, но у меня дома нет никаких лекарств – все остались в Москве. Звоню Стасу, ответа нет. Пишу эсэмску, что заболела, прошу спасти мою грешную душу и купить жаропонижающее и, если у него есть возможность, привезти. Через полчаса приходит ответ. Стас пишет, что заедет ко мне, как только сможет. Засыпаю.
Меня будит звонок в дверь. Вся мокрая, укутываюсь в одеяло и медленно ползу к двери. Открываю. Сложно сказать, кто стоит на пороге, потому что лицо пришельца скрыто за огромной корзиной, обернутой целлофановой пленкой.
– Здравствуйте! – кричит мне выглядывающая макушка черной шапки. – Распишитесь здесь, пожалуйста.
Перед носом всплывает планшет со стилусом. Расписываюсь и получаю в руки увесистый презент. Пытаюсь уточнить, кто отправитель подарка, но шапки уже и след простыл.
Бреду на кухню. Ставлю подарок на стол. Да, впечатляет. Нежно снимаю ленту и моему взору открывается собрание виртуозно расставленных баночек меда, разнообразных видов орехов и красочных заморских сухофруктов. Пока я с упоением принюхиваюсь к макадамии и пекану, из корзины выскальзывает мини-открыточка с надписью “Поправляйся!”.
Как это трогательно! На душе становится тепло и приятно. Улыбка расплывается по моему лицу. Сомнений нет – это может быть только Стас. Подобная забота поражает. Не каждый мужчина на такое способен.
Надо всё срочно продегустировать. Спустя час, когда я долопываю энный по счету тост с медом, ко мне является очередной гость – герой собственной персоной.
– Стас! – радостно обнимаю мужчину я.
– Вах, какая ты активная! – поднимает руки, слегка попятившись от столь бурной реакции. – Как ты себя чувствуешь, красавица?
– Уже лучше.
– Вот тебе подарки, – Стас достает из кармана жаропонижающее и какие-то таблетки. – Аптечка с личной доставкой.
– Еще подарки? – хрипловато заигрываю и тянусь приобнять спасителя. Стас останавливает меня, трогает лоб, аккуратно разворачивает и отводит в кровать.
– Давай-ка без шалостей, крошка. Ложись. Сейчас наведу тебе лекарство.
Подчиняюсь воле спасителя.
– На вот, выпей, – протягивает жидкость. – Что это у тебя за бардак на кухне?
– Как что за бардак? Подарок кушала.
– Ааа. – бормочет Стас. – Ты этими штуками не увлекайся. Там калорий море. Замучаешься сгонять потом.
– Хорошо, – нерешительно заверяю я. Что-то мне подсказывает, что отправителем подарка был вовсе не мой герой, но призрачная надежда всё еще теплится. – А это разве не ты прислал?
– Я? Нет, извини, я такое не ем и никому не советую, – качает головой Стас.
Я слегка разочарована. Как же так. Мой заботливый герой оказался не таким уж и заботливым. С другой стороны, Стас приехал довольно быстро – смотрю на часы – спустя каких-то три часа. Ну окей, не так уж и быстро, но зато он привез лекарства. А это уже кое-что. Да, на такое тоже способен не каждый. К тому же он сейчас посидит и поговорит со мной, и мне сразу станет легче.
– Детка, мне нужно бежать. Я заскочил к тебе на минутку. У меня в два часа встреча, – подходит ближе и чмокает меня в лоб. Давай-ка ты отдыхай, поправляйся. А то не дело это, болеть перед Новым годом.
– Конечно, – с грустью выдыхаю. Понятное дело, человек занятой, в рабочее время не может рассиживаться. Но ведь впереди праздники, и мы столько времени проведем вместе! – А что с тридцать первым декабря делать будем? Вдруг я не успею поправиться?
– Солнышко, не думай об этом. Твое здоровье – это главное, – берёт меня за руку и улыбается своей очаровательной улыбкой. Наконец-то по моему телу растекается тепло. – Если тебе еще что-нибудь понадобится, позвони мне. Привезу всё по первому зову.
– Спасибо тебе, – произношу я, изнемогая от нежности.
– Не стоит, малыш. Всё для тебя.
Стас удаляется. еще минуту умиляюсь ласковости моего спутника. А после голову атакуют вопросы. Так кто же, если не Стас, прислал корзину? На ум приходит лишь одно имя, но я долго не решаюсь произнести его даже мысленно. Неужели Эрик? А вдруг он не шутил, когда говорил о приезде? А может у него и правда есть ко мне какие-то чувства? Ну там сострадание к ближнему… А может я всё-таки дорога ему? Хотя бы капельку? Меня подхватывает и уносит вихрь безрассудных фантазий. В радостной эйфории хватаю телефон, чтобы выяснить правду, и цепляюсь глазом за пришедшую эсэмэску от партнера: “Ожидайте курьера сегодня. Мы вам кое-что направили”. Сердце с грохотом водружается на прежнее место. Так вот оно что. Подарок от партнеров. Да, так и должно быть.
А я-то надумала! Безумная! И как только мне в голову закралась мысль о Силине? Неужели я до сих пор не оставила эти глупые фантазии о женатом мужчине в прошлом? Да еще после того, как он бросил меня на TED. После его связи с Алиной! Шмыгаю носом, жалея себя – никому я не нужна. Ладно, не буду больше заниматься самоедством. В конце концов у меня уважительная причина – я больна. А что можно взять с больного человека?
Глава 36. С Новым годом!
Это самый ужасный Новый год в моей жизни!
Лежу в кровати с телефоном в руке. На экране крутится какой-то там “Огонёк” – энный по счету. Чему радуются все эти люди? Мне вот радоваться совершенно нечему. Ну разве что Феде, массирующему мой живот мягкими лапками.
На тумбочке стоят праздничные тосты с медом, стакан с водой и полупустая пачка жаропонижающих. Температура держится уже три дня и никак не уходит. Несколько часов назад я выпила очередную таблетку.
До полуночи пара минут. Хочется скорее покончить с церемониалом, а то меня страшно клонит в сон. Но я терплю. Традиция всё-таки.
Вчера вечером мне написал Стас – тоже заболел и лежит с температурой. Мои жаркие объятия дорого ему обошлись. Так что о совместном праздновании не могло быть и речи. Ну и зря. Мы так мило смотрелись бы вместе в моей большой кровати: кормили бы друг друга с ложечки куриным бульоном, подавали стаканы с водой и горстки лекарств, а потом поворачивались на бок и вместе потели бы. Фу, и правда никакой романтики.
Каждый день в мессенджере объявляется Эрик. Интересуется моим здоровьем, спрашивает, не нужно ли чего. Вру, что обо мне хорошо заботятся. Хотя почему же вру? Всё чистая правда – Федя очень чуткий член семьи, проявляет небывалую ласку, особенно, когда хочет кушать.
Официальные речи на экране подходят к концу. До Нового года остается минута.
Что же мне пожелать? Почему я заранее об этом не подумала?
Мозг лихорадочно соображает. Так, чего я хочу. В данный конкретный момент я хочу чизкейк. Такой классический. С ноткой ванили. В котором нежно утопает вилочка, когда отламываешь кусочек. Пирожное так сладостно тает во рту. У него такая нежная консистенция. Такая лакомая песочная корочка…
О боже, забили куранты! Что еще я хочу? Что еще? Хочу, чтобы Эрик влюбился в меня без памяти. Тьфу, какой Эрик. Оговорилась. Стас, конечно же, Стас. Чтобы у нас случился головокружительный роман. И фурора, фурора хочу карьерного! Чтобы все ахнули и сказали “Лаврова жжёт! Гений чистой красоты”.
Играет гимн. Новый год наступил.
Сижу с воспаленным мозгом. О господи, я что, и правда пожелала себе в новом году чизкейк? Какой кошмар. Поднимаю стакан с водой. Ну что ж, из песни слов не выкинешь – за чизкейк, фурор и роман!
Не проходит и двух минут, как вибрирует сообщение в мессенджере. Кому это не терпится? Стас поздравил меня в девятом часу и отправился спать. Ему не до празднований – температура под сорок.
Эрик. Легок на помине.
“Саша, с Новым годом! Желаю тебе счастья и большой любви. Ты это заслужила”.
Что же мне ему написать? Тоже пожелать счастья и любви? Интересно, в семейной жизни или с Алиной? Передергивает от одной мысли. Мной овладевает философское настроение, поэтому развиваю тему:
“Спасибо! Но разве любовь заслуживают? Тут либо любишь, либо нет. Кому как повезет”.
Сверху вылезает надпись “Эрик печатает” и через мгновение прилетает сообщение:
“А тебе повезло?”
Вот это вопрос. Чего это Эрика потянуло на откровения? Что ответить? Очевидно, в Стаса я влюбиться еще на успела. Зато долго и безответно любила одного женатого типа, но это точно не назовешь везением. Решаю написать правду. Наполовину. Ведь моя любовь к Силину давно угасла.
“Мне не повезло, меня угораздило. Так что отдувайся за нас обоих:)”
Эрик замолкает. Я начинаю накручивать себя, представляя, как Эрик сейчас мирится с женой или, что куда ужаснее, чокается с Луганской и признается девице в любви. И зачем я написала эту чушь? Спустя минут десять прилетает ответ:
“Никаким притворством нельзя ни скрыть любовь там, где она есть, ни выказать ее там, где ее нет. Франсуа де Ларошфуко”.
Фуф, хорошо, что он не стал развивать тему и допытываться, почему “меня угораздило”. Перечитываю мудрятину. Видимо между примирениями, признаниями и сообщениями Эрик успел покопаться в афоризмах великих людей. Начинаю вникать. И тут до меня доходит сокрушительный смысл – Алина больше, чем просто любовница. У меня сосет под ложечкой. До сих пор мысли об этой парочке не дают мне спокойно жить.
Ну что ж, афоризмы так афоризмы. Я тоже так умею. Долго роюсь в знаменитых высказываниях. Вот оно – то, что нужно. Фёдор Михайлович бьет не в бровь, а в глаз. И как раз подходит к ситуации. Нам обоим. Даже подписывать не буду. Пусть думает, что мудрость моя не знает границ.
“И однажды в твоей жизни появится новое имя, которое превратит предыдущее в пыль”.
Ответ не заставляет себя долго ждать:
“Достоевский прав”.
Всё-то он знает. Пора закругляться с непринужденной беседой. Меня клонит в сон, и к тому же я снова расстроилась. Пусть пишет всякую чепуху своей Алине, “не скрывая любви там, где она есть”. Хватит мурыжить мой мозг.
“С Новым годом, Эрик!”
Присылает сердечко в ответ. Похоже, он ошибся абонентом. Или так поставил лайк?
Всё это неважно. Чувствую, снова поднимается температура. Мне плохо, грустно и одиноко. Откладываю телефон, подтягиваю ближе теплого Федю и закрываю глаза.
Прав был Жан де Лабрюер, на изречение которого я наткнулась пять минут назад. Стараться забыть кого-то – значит всё время о нем помнить. Надо будет на досуге погуглить, что это за мудрый француз.
Глава 37. Прогулка
Когда человек занимается профессиональным спортом, выходные становятся для него роскошью. Вот и Лиза все праздники провела на тренировочных сборах. Эрик решил сделать дочке сюрприз и в последний праздничный день свозить в Пушкин. Он долго советовался со мной, как лучше все организовать, чтобы город предстал перед девочкой с лучшей стороны. Я с радостью подсказала. А потом Эрик огорошил меня, что я иду с ними и отказ ни в каком виде не принимается. После десятиминутного спора я так устала, что на всё ответила “да”.
Стою у Центральных Золотых ворот Екатерининского парка. Погода чудесная – минус два, безветрие, светит яркое солнце, лицо холодит приятный морозец. Я подошла заранее, чтобы ненароком не заставить себя ждать. Подъезжает такси. Из машины выскакивает Лиза в длинном светлом пуховике и пудровой шапочке с помпончиком. Красивые волнистые волосы разлетаются по плечам. Следом выходит Эрик. Одет, как всегда, с иголочки: темно-серое твидовое однобортное пальто, черный джемпер с высоким воротом-стойкой, светлые шерстяные брюки. Головного убора нет.
Я давно не видела Лизу. Она как будто вытянулась и стала еще краше. В Москве мы встречались довольно часто. Эрик привозил дочку в офис, когда случались неотложные дела, а я с удовольствием составляла ей компанию. За эти годы мы успели обсудить немало нарядов, мальчиков и гимнасток.
– Саша! – девочка подбегает и обнимает меня.
– Лизонька, здравствуй, красавица! – обнимаю в ответ. Приветствую Эрика кивком головы. – Папа показывал твои последние выступления. Ты невероятна!
– Спасибо! – стеснительно улыбается.
– Думаю, мне пора начинать гордиться, – хитро подмигиваю. – Я знакома с будущей олимпийской чемпионкой.
Лиза открыто смеётся. У нее такая же завораживающая улыбка, как у Эрика. Знаю, у девочки и сейчас много поклонников, а то ли еще будет!
– Кто знает, – берёт меня за руку и шепчет на ухо. – У меня есть план.
– Вау! Полагаю, секретный?
– Пока да, – скрытничает девочка.
Эрик заказал индивидуальную экскурсионную программу с персональным гидом. Нам предстоит посещение Екатерининского дворца, прогулка по парку, обед в Адмиралтействе, а после осмотр Грота и Камероновой галереи. На всё про всё – шесть часов. Выглядит пугающе.
Мужчина отлучается в поисках гида. Остаемся с Лизой вдвоем. Лиза провожает отца пристальным взглядом. Когда тот отходит на достаточное расстояние, обращается ко мне посерьезневшим голосом:
– Саша, если я тебя спрошу, ты ответишь мне честно?
– Разве я тебя когда-нибудь обманывала? – как будто обижаюсь я. – Конечно, спрашивай.
– Это ты новая девушка папы?
– Что? – не верю своим ушам и выдаю единственное, что приходит на ум. – Какая еще девушка?
Лиза смотрит на меня подозрительным взглядом:
– Ты что, не знаешь? – недоумевает девочка.
– О чём?
– Папа с мамой разводятся, – Лиза отворачивается.
– Разводятся? – новость буквально ошеломляет меня. Стою как истукан. Перевариваю свалившееся известие. На это понадобится время.
Пока я собираюсь с мыслями, Лиза добавляет безразличным голосом:
– Я надеялась, он с тобой. Он же к тебе всё время ездит, – потом задумчиво продолжает. – Это тоже было бы ужасно, но хотя бы не так.
– Лиза, я и не знала, – смотрю в глаза собеседнице, та изучает собственные ботинки. – Мне так жаль.
Обнимаю девочку. Молчим. Я не знаю, что сказать в ответ на признание. Разве можно утешить ребенка в такой ситуации?
– Вообще-то твой папа ездит сюда не ко мне, – решаю сразу прояснить ситуацию, чтобы девочка не строила диких догадок. – У нас большой штат. И у папы здесь важная работа.
– Работа… – хмыкает в задумчивости. – А что ты делаешь для папы?
Я рада перевести внимание на другую тему.
– Сейчас расскажу. Я занимаюсь маркетингом, – спохватываюсь, что большинству людей термин ни о чем не говорит, а уж тем более ребенку. – Помогаю папе продавать трекеры с Луи.
– Это что ли, как продавец в магазине? – без особого интереса уточняет Лиза.
– Не совсем. Я делаю так, чтобы ты о Луи узнала, пришла в магазин и купила его, – размышляю, смогла ли я передать суть собственного занятия. Поразмыслив, добавляю. – А потом написала о нем хороший пост.
– А если я не захочу писать пост? – противится Лиза.
– Ничего, можешь просто посоветовать Луи подружкам.
– А если у меня нет подружек? – продолжает вредничать.
– Не страшно. Главное, чтобы ты сама осталась довольна Луи.
– А если он мне не нравится? – не унимается девочка.
– Ты всегда можешь вернуть Луи, и мы без проблем его примем. А заодно учтем и постараемся устранить твои жалобы.
Лиза вздыхает:
– Нет, мои жалобы нельзя устранить. Что толку от вашего дурацкого Луи, если он не сделал маму и папу счастливыми.
Понимаю, что диалог ведет в никуда. Луи уже не спасти. Собеседница мрачнеет. Мне становится грустно.
– Да, Лизонька, к сожалению, Луи не всесилен. Он лишь помогает сделать жизнь лучше. – Мне становится до безумия жалко девочку. Такая маленькая и такая несчастная. – Прости.
– Я хочу только, чтобы мама и папа были вместе. Разве нельзя всё поправить? – с толикой надежды произносит она. – А вдруг папа уйдет к другой и совсем меня бросит?
– Лиза, ты что такое говоришь! – в ужасе отзываюсь я. – Да ты знаешь, как твой папа тебя любит? Он только и говорит, что о тебе! Он так тобой гордится! – Распаляюсь я. Уж в чём-чём, а в любви Эрика к дочери я уверена на сто процентов. – Ты для него самое дорогое, что есть. Он никогда, никогда тебя не бросит!
Слова льются искренне, даже не успеваю подумать.
– Обещаешь? – смотрит на меня большими глазами. – Если папа бросит меня, я умру.
Только я собираюсь открыть рот, чтобы дать обещание. Но вовремя вспоминаю, что за свои слова надо нести ответственность. А как же я могу поручиться за Эрика, если, как оказалось, совершенно не знаю этого человека.
– Лизонька, – прижимаю девочку к себе крепко-крепко.
Видим вдалеке Эрика с пожилой женщиной.
– Пожалуйста, не говори папе, – взволнованно трепещет девочка.
– Мой рот на замке. – Успокаиваю Лизу.
Пара подходит ближе. По приветствию и хорошо поставленному голосу сразу опознаю в спутнице Эрика экскурсовода. Мужчина бросает на нас с Лизой озадаченный взгляд. Мне не по себе. Неужели развод Эрика случился по моей вине? Всё дело в моем длинном языке и обнаруженной фотографии? Или же поведение Оли дало Эрику зеленый свет, чтобы перевести интрижку с Алиной на новый уровень? Проглатываю неприятный ком в горле. Как хорошо, что вся эта история абсолютно меня не касается.
– Всё в порядке? – интересуется директор.
Лиза смущается.
– Да. – Стараюсь вести себя как ни в чем не бывало. – Мы говорили о маркетинге.
Эрик недоверчиво смотрит, подходит ближе, обнимает Лизу и целует в макушку, берёт за ручку. Все вместе направляемся ко дворцу.
***
Даже самые противоречивые новости о разводе начальника отходят на второй план, когда мы проходим по парадным залам Золотой анфилады – все комнаты выстроены в линию и одна плавно перетекает в другую, стены и дверные проемы обрамляют позолоченные украшения. Размах так размах! Экскурсовод просвещает нас, что длина анфилады Екатерининского дворца составляет аж триста метров. Да, Растрелли не скромничал, царским особам было где развернуться.
Проходим поражающий воображение Большой зал, в котором снимали десятки известных фильмов о царских временах. Именно здесь проводились торжественные приемы, балы и светские рауты. В детстве я обожала этот зал – олицетворение роскоши и богатства. Воображала себя Екатериной Второй: как выхожу в пышном парадном платье, а придворные ахают и бросают на меня восхищенные взоры.
Продвигаемся по Белой парадной столовой, предназначенной для царских “вечерних кушаний” в узком кругу приближённых, Картинному залу, от пола до потолка увешанному живописными полотнами, Арабесковому – одной из личных комнат Екатерины Второй.
Мое сердце яростно колотится. Сейчас, уже сейчас я увижу Янтарную комнату. Я ждала этого годы, нет, два десятилетия. И кажется, уже отчаялась. Сколько себя помню, комната из янтаря только и делала, что реставрировалась. Как я о ней мечтала, она снилась мне даже по ночам! Почему-то мне казалось, что это главная сокровищница мира, и даже просто побывав в ней, я приобщусь к небывалым богатствам.
Нерешительно вхожу и замираю на месте. Взору открываются огромные янтарные панно, картины из мозаики, зеркальные пилястры, окутанные золотым убранством. Теряю дар речи. Я заворожена и ощущаю себя Индианой Джонсом. Поворачиваю голову и ловлю на себе взгляд Эрика – наверное, я открыла рот от удивления, потому что он не отрывает от меня глаз и улыбается. Подходит и заговорщицки шепчет на ухо:
– Такая красивая.
– Очень, – искренне отзываюсь я.
Меня распирает от счастья, плыву на волнах блаженства. Я запомню это мгновение навсегда. Ко мне подбегает Лиза. Сжимаю ее в объятиях.
– Ты что, плачешь? – пугается девочка.
– Нет, что ты, – протираю глаза от влаги.
– Да это же просто комната! – удивляется юная нимфа.
– Это не просто комната, – раскрываю душу я. – Это детская мечта.
Я наконец-то поймала за хвост мечту, которая столько лет от меня ускользала.
***
Экскурсия завершается. Удивительно, но шесть часов пролетели незаметно. Несколько раз порываюсь уйти, чтобы не мешать общению отца и дочери. Не позволяют. Сначала Эрик просит составить компанию и поужинать с ними, потом Лиза хватает за рукав и теребит, чтобы я рассказала обещанные детские истории. В конце концов соглашаюсь.
Эрик приглашает нас в Певческую башню – заведение по соседству с Екатерининским дворцом: на нижних этажах расположены рестораны с различной национальной кухней, на верхних – апартаменты, которые он предусмотрительно забронировал для ночевки.
Входим в большой и светлый зал с огромными окнами, обрамленными тяжелыми, богатыми шторами – интерьер пышет помпезностью. Располагаемся за белоснежным столом. Официант принимает заказ. Я соблазняюсь блюдами с причудливыми названиями – оливье с раковыми шейками и мраморной говядиной с луково-перечным мармеладом из чернослива. Эрик предпочитает классику – суп из белых грибов и стейк медальон. Лизонька – сама скромность. Собирается подкрепиться котлетой из кролика с овощами. Вот с кого мне надо брать пример! А то я, взрослая, разумная женщина, выбираю калорийное оливье, а ребёнок – диетического кролика. Позор!
Эрик заказывает бутылку изысканного и неприлично дорогого шампанского. Бокал с золотистой жидкостью немного отвлекает меня от самоупреков.
Завязывается беседа. Историй в моем арсенале множество – забавных и грустных, благоразумных и безрассудных, ведь мое детство прошло среди дворцов, памятников и троп с вековыми деревьями. Рассказываю Лизе, как мечтала посмотреть, что находится внутри Чесменской колонны, и вот однажды зимой, когда пруд покрылся льдом, мы с друзьями добрались до манящего памятника и обнаружили внутри… горы мусора. Как однажды мы всё той же отвязной компанией попытались пробраться в скрытые от глаз помещения Екатерининского дворца и были пойманы службой охраны. Пришлось со стыдом сознаться, что мы всего лишь хотели посмотреть, где справляли нужду царские особы и искали “тайные комнаты”. После нас ждали долгие разбирательства с родителями и домашний арест. Целую неделю нас перевоспитывали, пытаясь выбить из головы дурь. Честно говоря, не сработало. Вопрос со справлением базовых потребностей и поныне остается открытым – я всё так же не прочь получить на него ответ.
Признаюсь юной собеседнице, что всегда была гордостью учителей, ведь первая вызывалась в музеи для изучения изваяний скульпторов. В действительности же меня заботило только одно – что находится “под листиком” в том самом месте. Об этом сообщаю Лизе на ушко, взяв слово, что она никогда никому не расскажет. Лиза заразительно смеётся.