Глава 70. Время перемен
Эрик уехал. Теперь нас разделяет не семьсот километров, а семь тысяч. Вечность.
***
Что произошло за последний месяц? Дайте-ка вспомнить.
Мы виделись c Эриком всего два раза. Первый – на общем собрании руководителей. Я сидела за столом словно обескровленная статуя, пытаясь заглушить коварную боль в районе желудка. Он не удостоил меня даже взглядом. Второй – в коридоре наедине. Я нерешительно поздоровалась. Эрик в ответ улыбнулся и изрек формальное "привет". У меня в душе загорелась искра надежды, что мы сможем сгладить неприятный осадок от нашей последней беседы и общаться хоть как-нибудь. Как только я собралась завести разговор, судорожно соображая, что сказать, он извинился, объяснив, что торопится и, даже не дождавшись ответа, ушел.
Стало очевидно, что наше общение больше ни в каком виде невозможно. Эрик просто стер меня из своей жизни. Устроил самое страшное из наказаний – превратил в невидимку. В ничто. Я заслужила такое отношение, я знаю. Только не думала, что будет настолько больно. От меня каждый раз словно отрезали по кусочку, не обращая внимания, что я живой человек. От такой режущей боли не существует таблетки.
В начале мая в Москву прилетел Марк Шефер. Мой личный шпион Маша Точилина доложила, что Марк с Эриком были неразлучны, то и дело вызывая на разговор ключевых сотрудников из разных отделов. Слухи о перестановках достигли ушей даже пушкинского офиса. И вот вчера всем работникам пришло электронное письмо о надвигающихся изменениях:
1. LifeLab открывает представительство в Чикаго, которое возглавит Эрик Силин.
2. Марк остается в Москве до конца июня и к нему переходит временное управление российским офисом.
3. В июне будет объявлен новый генеральный директор российского подразделения.
Сотрудники московского офиса, в том числе и я, перейдут в подчинение нового руководителя. Впрочем, какая разница. Всё равно у Эрика больше нет времени на общение со мной. Он просит всё согласовывать только в письменном виде. В ответ я получаю либо “Согласовано”, либо “Ок”. Других слов у него для меня не осталось.
В моей жизни всё было бы совсем печально, если бы не профессиональные успехи. После публикации в IT-Global ко мне обратились сразу несколько деловых СМИ и взяли интервью. А затем поступил звонок от организаторов TED. Это невероятно, но меня пригласили выступить на июньской конференции. Я, разумеется, согласилась. Так что можно считать что я снова на коне. По крайней мере в бизнес-среде.
Случившиеся события заставили меня пересмотреть планы на будущее. Я приняла два важных решения:
1. Пора возвращаться в Москву.
Да-да. Хватит прятаться. Я должна гордо поднять голову и выбраться из своего безопасного убежища. Покорить Москву заново. Пусть первый заход оказался не слишком удачным и я долго зализывала раны, теперь всё в прошлом – и плохое, и хорошее. Пора начать жизнь с чистого листа.
2. Пришло время покинуть LifeLab.
Увы, я больше не вижу своего будущего в компании. Я спотыкаюсь о воспоминания на каждом шагу. Куда бы ни пошла, куда бы ни взглянула, везде вижу его – Эрика. Так больше продолжаться не может. Надо перевернуть эту страницу. Поэтому я приняла непростое решение – июньское выступление на TED станет красивой точкой в моих отношениях с LifeLab. Осталось только определиться, когда и кому я об этом сообщу.
Глава 71. Прощание
Сказано – сделано. Не в моих правилах бросать слова на ветер. Жди меня, дорогая столица!
В пятницу прощаюсь с коллегами из пушкинского офиса. Удивительно, насколько сильно я к ним привязалась. Я буду скучать по несносному Павлу и болтливой Юленьке. Сослуживцы желают мне успехов. Управляющий признаётся, что благодаря мне по-новому взглянул на маркетинг и теперь готов выделять деньги не только на “флайсы”. Не верю ни единому слову.
В субботу посещаю заключительное занятие у Инессы Львовны. Педагог искренне радуется моим музыкальным успехам и осыпает щедрой порцией похвалы. Приятно, ведь обычно Инесса Львовна скупа на слова поддержки. Предлагаю ей продолжить занятия онлайн, но она отмахивается от незнакомого слова как от назойливой мухи. Похоже, в Москве мне придется искать нового учителя музыки.
После урока неторопливо прогуливаюсь по парку и обедаю в Певческой башне. Прощаюсь с Пушкиным, раскладывая по полочкам в голове самые дорогие воспоминания.
К трем часам возвращаюсь домой. Почти все вещи уже упакованы, осталось сложить мелочи. Открываю шкаф в прихожей и замечаю на верхней полке изящную хрустальную туфельку – духи, подаренные Стасом. Я запрятала туда парфюм давным-давно, так и не решив, что с ним делать. Хотела отдать Маше или коллегам по работе, но постоянно забывала. Несколько секунд рассматриваю красоту, а после отправляю в мешок с мусором.
Раздается звонок в дверь. Удивляюсь, ведь я не жду гостей. Открываю и вижу на пороге расплывшуюся в улыбке физиономию Стаса. Надо бы хлопнуть дверью прямо перед его носом, но я теряюсь от неожиданности. Мужчина выглядит великолепно: обтягивающие вареные джинсы, подчеркивающие красоту фигуры; черная футболка и бомбер; светлые волосы слегка растрепаны и стали длиннее. Мне кажется, прошло миллион лет с момента нашей последней встречи. Я больше не держу на Стаса зла, но видеть его мне совсем не хочется.
– Привет! Можно зайти? – сладким голосом интересуется гость.
– Конечно нет, – резко обрываю и пытаюсь захлопнуть дверь.
– Я всего на минутку, – голос звучит так жалостливо, а глаза смотрят так искренне, что я поддаюсь. – Хотел поговорить и вернуть тебе кое-что. Пожалуйста.
“Пожалуйста” делает свое дело. Отхожу чуть назад и впускаю негодника. Он быстро проскальзывает в прихожую, как будто опасаясь, что я передумаю.
– Хэй, ты неважно выглядишь. Надеюсь, это не из-за меня? – Стас касается пряди волос на моём лице.
– Не льсти себе, – с силой отдергиваю руку бывшего ухажера.
– Прости, я шучу. Даже когда ты выглядишь неважно, ты всё равно прекрасна, – Стас выдает голливудскую улыбку, и отодвигается от меня, видимо, чтобы я не ощущала угрозы. Смотрит по сторонам и замечает коробки.
– Ты уезжаешь? Возвращаешься в Москву?
– Не думаю, что тебя это касается.
Взгляд Стаса задерживается на мусорном мешке, из которого торчит хрустальная туфелька.
– Это что, мои духи? Ты их выбросила? – Стас делает обиженное лицо, как у ребенка, и мне почему-то становится стыдно.
– Извини.
– Неужели ты так сильно была в меня… – медленно выговаривает Стас, хлопая голубыми глаза. От его самовлюбленности меня охватывает раздражение.
– Нет, Стас. Просто я не выношу этот запах.
– Но ты же говорила, что тебе нравится? – Стас говорит так, будто я его страшно обидела. – Вот черт.
Шумно вздыхаю и опускаюсь на корточки, чтобы завязать мешок. Стас печально провожает туфельку в последний путь.
– Чего ты хотел, Стас? – смотрю на собеседника. Он достает коробку из кармана.
– Хотел вернуть тебе это. Я его не носил, – вижу в руках трекер, который подарила Стасу на Новый год. Мужчина опускает глаза и нерешительно произносит. – Надо было сделать это раньше, но я не решался зайти после всего.
– Оставь себе, – машу рукой.
– Нет, не могу. Я положу здесь, – кладет коробочку на полку в прихожей. Наконец справляюсь с завязками, делаю бантик на мешке и встаю, чуть отряхивая руки.
– Это всё?
– Нет, – мнется Стас. Выглядит, словно нашкодивший школьник. – Слушай, прости меня. Мне так стыдно за свое поведение. Я вел себя как придурок.
Мои брови взлетают вверх. От Стаса я никак не ожидала услышать извинения.
– Забудь.
Сцена становится неловкой, и я соображаю, чем еще себя занять. Беру щетку для волос, вынимаю шпильки из почти развалившейся прически и мои локоны разбегаются по плечам. Расчесываюсь. Стас завороженно смотрит.
– Я вовсе не считаю, что ты останешься одна…
– Стас, вот только этого не надо.
– И я очень рад, что ты тогда выгнала меня и у нас так ничего и не было.
Замираю и поднимаю на него взгляд. Я удивлена.
– Серьезно? За такое меня еще не благодарили, – с усмешкой говорю я, пытаясь закрутить волосы наверх. Получается тугой безобразный пучок. Стас подходит, выхватывая из рук оставшиеся шпильки.
– Дай помогу, – распускает мои волосы и проводит пальцами по локонам несколько раз. – Звучит бредово, знаю. Но благодаря этому я со спокойным сердцем начинаю новую жизнь.
– Новую жизнь?
– Ага. Я скоро женюсь, – Стас ловкими движениями скручивает волосы и закрепляет прическу шпильками. Получается небрежный пучок, как у модных блогеров. – Дина беременна.
– Ого. Обалдеть, – говорю то ли на прическу, то ли на новость о Дине. Стасу надо было идти в стилисты. У него золотые руки.
– Еще как обалдеть. Да… – Стас кладет оставшиеся шпильки обратно на полочку. – Но я счастлив. По-настоящему. И я рад, что у меня за душой нет груза. Паршиво было бы осознавать, что она забеременела, а я крутил с тобой. Ну ты понимаешь.
Оказывается, это не он меня с Диной обманывал, а Дину со мной. И у него еще хватает глупости в этом мне признаваться.
– Стас, ты такой придурок, что я даже не могу на тебя злиться! – я невольно смеюсь.
– Чего? – обиженно бормочет Стас.
– Ничего. Забудь, – мотаю головой и отрываю от рулона новый мешок для мусора.
– Так ты меня прощаешь?
– Ну раз для тебя это так важно, то да, – раскрываю полиэтилен и кладу на пол. Поднимаю на Стаса взгляд. – Надеюсь, благословение не попросишь?
– Ну не помешало бы на всякий случай, – широко улыбается Стас.
Мне хочется швырнуть в Стаса чем-нибудь.
– Стас!
– Ну а что! Ты сама спросила.
– Ладно, – встаю и подхожу к Стасу ближе. – Благословляю тебя, дитя мое.
– Спасибо, малыш! – Он окончательно наглеет и чмокает меня в щеку. – Удачи тебе в Москве. Надеюсь, ты найдешь там своего принца.
– Стас, – деланно возмущаюсь.
– Что?
– Пожалей Дину. Оставь “малышей” в прошлом.
– Конечно, детка! – на автомате произносит он и громко смеется. Затем посылает мне свою обезоруживающую улыбку и разводит руками. – Сила привычки.
Стас смотрит на меня еще секунду, а потом открывает дверь и ловко сбегает по лестнице. Через тридцать секунд слышу звук визжащих покрышек. Кое-что никогда не меняется.
***
Вещи аккуратно упакованы в коробки. Скоро должна подъехать машина с грузчиками. Поглаживаю фортепиано. Присаживаюсь на стул и открываю крышку. У меня больше нет слушателей, даже Феди. Но это неважно. Я поняла, что главный слушатель я сама. Ведь я играю для себя. Это моя страсть, моя отдушина.
Левая рука касается клавиш и сплетает первые аккорды. Вступает правая и до слуха доносится знакомая, трогательная мелодия Поля де Сенневиля. Meriage d’amour, брак по любви… Я поглощена чарующим звучанием, наполняющим комнату. Чувствую, как хорошо становится на душе от этих пронзительных нот. Меня овевает такая легкость, как будто я воспарила в воздухе. И пусть мне всё еще больно, я благодарна судьбе за каждую секунду, проведенную с Эриком. Я знаю, что именно он и есть любовь всей моей жизни. Хотя нам не суждено быть вместе, в моём сердце отведено для него особое место. Навечно.
Мелодия завершается. Вытираю проступившие слезы. Спасибо любимому городу за всё. Это были прекрасные восемь месяцев. Лучшие в моей жизни. Несмотря ни на что.
Глава 72. Щекотливый вопрос
Александра Лаврова снова официально москвичка. Теперь я живу не в Москва-Сити, а в Дорогомилово. Не на сорок шестом этаже, а на четвертом. Любуюсь не панорамой города с высоты птичьего полета, а самим Москва-Сити с величественными футуристическими башнями. Так что нынче я “по другую сторону силы”.
Я снимаю чудесную студию с просторной гостиной и светлой спальней. В квартире пока погром, но впереди будет много свободных вечеров, чтобы со всем разобраться. Мне придется хорошенько подумать, что впустить, а что оставить за бортом новой жизни. Как бы там ни было, размышлять об этом я буду позже, ведь сегодня – мой второй первый рабочий день в московском офисе. И пусть согласно плану работать остается недолго – до выступления на TED чуть больше месяца – я максимально собрана и настроена на продуктивный рабочий день.
В кабинет залетает Маша – как в старые добрые времена. Мы собираемся обсудить график выхода пресс-релизов. Звонит телефон, номер незнакомый. С неохотой отвечаю.
– Александра Сергеевна, добрый день! Это Лариса из отдела персонала “Новой жизни”. Звоню по просьбе Князева Виктора Николаевича, генерального директора, – у женщины на том конце трубки высокий приятный голос. – Вам удобно сейчас говорить?
– Слушаю.
– Александра Сергеевна, у меня к вам щекотливый вопрос, – собеседница делает паузу. – По поводу Алины Луганской.
– Алины? – удивляюсь. Маша навостряет уши.
– Как вы знаете, Алина с февраля работает в нашей компании на позиции помощника Виктора Николаевича.
– С чего вы решили, что я это знаю? – довольно резко поправляю я. Имя Алины вызывает у меня поток раздражения.
– Но как же… – собеседница сбивается. Мне становится неловко, и я сразу смягчаюсь.
– Нет, я не в курсе. Но я рада, если ваши отношения сложились.
– В том-то и проблема. В том-то и проблема, Александра Сергеевна, – в голосе женщины проступают жалобные нотки.
– Простите, Лариса, к чему весь этот разговор?
– Александра Сергеевна, вы дали столь лестный отзыв Алине, что Виктор Николаевич из множества кандидатов сразу сделал выбор в ее пользу. Всё-таки столь высокая оценка из ваших уст дорогого стоит. Но прошло три месяца и у Виктора Николаевича появились некоторые сомнения. Он попросил меня переговорить с вами об Алине лично.
Я теряю дар речи, переваривая услышанное. Лестный отзыв? Высокая оценка? Ничего не понимаю. Встаю с рабочего кресла и начинаю прохаживаться по кабинету. Маша не отрывает от меня взгляда.
– О каком отзыве вы говорите?
– Как о каком? О рекомендательном письме для Виктора Николаевича, которое вы написали.
– Я не писала Виктору Николаевичу никаких писем. А тем более об Алине.
Глаза Маши округляются. Она карикатурно открывает рот. Я также карикатурно мотаю головой и закрываю глаза, показывая, что я в полном недоумении.
– Не писали? Но как же так? – теряется Лариса. – Александра Сергеевна, позвольте я направлю вам письмо по email. Вы взглянете еще раз. Возможно, произошло какое-то недоразумение. Если у вас есть минутка, я сделаю это прямо сейчас.
– Конечно.
Собеседница уточняет мой электронный адрес и что-то печатает.
– Готово.
Возвращаюсь к рабочему месту. Подзываю Машу пальчиком. Она мгновенно реагирует и спустя долю секунды нависает над ноутбуком вместе со мной.
Приходит письмо от Ларисы. Открываю вложение. На экран выводится рекомендация на целую страницу, где красочными эпитетами восхваляются достоинства и умения Алины Луганской. Восхваляются мною. С удивлением узнаю, какое золото было в моих руках. Очевидно, что лишь недальновидный руководитель способен пройти мимо такого сокровища. Под всем этим бредом стоит факсимиле с моей подписью. Мы с Машей в изумлении уставляемся друг на друга.
– Офигеть, – почти беззвучно изрекает Маша, прочитав письмо. Усаживается на край стола, скрестив руки.
– Александра Сергеевна, вы еще здесь? – дает о себе знать Лариса.
– Я здесь, – с трудом выдавливаю я.
– Посмотрели письмо?
– Посмотрела, – делаю паузу, собираясь с мыслями. – Лариса, боюсь, Алина вас обманула. Я не писала для нее никаких рекомендаций.
– О господи, – в голосе собеседницы прослеживается явный ужас. – Я даже не подумала, что такое возможно. Неужели она подделала письмо?
– Полагаю, что так.
– Немыслимо. Она что же, так сильно хотела получить это место, что пошла на такое? – Лариса пытается найти хоть какое-то оправдание действиям Алины. – Александра Сергеевна, прошу, утешьте меня и скажите, что вы расстались на доброй ноте.
– Боюсь, не смогу вас порадовать. Наше расставание было не из приятных.
– Всё настолько плохо? – Лариса явно в отчаянии.
– Да.
– Это катастрофа. Виктор Николаевич меня уволит.
– Лариса, конечно, вам следовало позвонить и убедиться, что отзыв написан мной. И всё же это не ваша вина. Есть люди, способные на всё ради собственной выгоды.
Слышу в трубке всхлипывания.
– Мне так стыдно. Какой же я профессионал после этого?
– Вы не сделали ничего криминального. Более того, вам удалось вовремя поймать сотрудницу на лжи. Теперь разберетесь с ситуацией.
Женщина шмыгает носом, задумавшись над моими словами.
– Спасибо, что уделили мне столько времени, и простите за излишнюю эмоциональность.
– Всё наладится. Удачи вам.
Кладу трубку. Несколько секунд смотрим с Машей друг другу в глаза, считывая всё, что бушует внутри. У меня лично дикая смесь из бешенства, негодования и возмущения.
– Это переходит все границы. Луганская не вынесла никакого урока из содеянного, – яростно произносит Маша.
– Похоже на то.
– А ты представляешь, что может быть дальше? – Маша отходит к окну и осматривает панораму города. – Девице нужна хорошая порка.
– Маша, она того не стоит.
– Каждый должен нести ответственность за собственные поступки. Прости, но я этого так не оставлю. Что ей мешает завтра воспользоваться твоим именем, моим или Эрика? У нахалки нет никакого стопора. Но я найду на нее управу.
Мне становится не по себе. Не то, что бы я не хотела наказать Алину, но всё же считаю, что марать руки ни к чему.
– Маша, не порти себе нервы.
– Справедливость должна восторжествовать! – Маша распрямляет плечи и гордо вскидывает голову. Сейчас она похожа на воинственную предводительницу амазонок. – Отплатим Луганской ее же монетой.
Я закатываю глаза, а Маша, громко фыркнув, садится за стол. В ее голове явно зреет план.
Глава 73. Жертва
Сегодня первый день лета. В окно светит яркое солнце. Впервые с момента расставания я не ощущаю безнадежной, щемящей тоски. Да, мне всё еще грустно, но теперь появилась крохотная надежда. Надежда, что когда-нибудь в далеком будущем всё наладится, и я смогу снова нормально дышать.
Тянутся первые ленивые минуты трудового дня. Пью кофе, сидя за белоснежным рабочим столом. Телефон вибрирует. Приходит эсэмэска от Алины Луганской:
“Надеюсь, вы довольны? Вы победили”.
Что за идиотское сообщение? Надо полагать, Лариса не пришла в восторг от Алининого вранья и девицу снова уволили. Невольно хмыкаю. Ей еще хватает наглости обвинять меня. Надо бы промолчать, но пальцы сами печатают ответ:
“Не я победила, а ты проиграла. Обман всегда вылезает наружу”.
Не проходит и минуты, как приходит сообщение:
“Это было низко даже для вас. Можете радоваться. Вы меня растоптали”.
О чём она вообще? Я ее растоптала? Увольнение – закономерная реакция на подобные фокусы. Отбрасываю телефон и подпираю кулаком щёку. Какого лешего Луганская выставляет себя жертвой? Я не поддамся на провокацию и не собираюсь сожалеть о том, что раскрыла правду.
Кофе почти остыл. В попытках отвлечься хватаю телефон и пролистываю ленту в соцсети. Мой палец замирает над появившимся фото с зимнего корпоратива LifeLab. На нём Алина. Образ бывшей помощницы в этом вечернем платье отчетливо врезался в мою память, ведь я часами истязала себя, разглядывая, как на фото в том же наряде она отчаянно целуется с Эриком. Здесь девица одна и выглядит как актриса на вручении премии. Почему-то в душе поселяется легкая тревога. Пробегаю взглядом пост Ульяны Голициной:
“Хей, рынок! Кто рискнет приютить красотку Луганскую и стать главным посмешищем страны? Алина снова выходит на охоту после двух позорных увольнений!
Отличительные качества будущей сотрудницы: слитие конфиденциальной информации, подделка документов, воровство, романы с женатыми коллегами.
Найдет ли Луганская нового дурака работодателя? Делаем ставки, гайз!”
Я застываю на месте. Перечитываю сообщение снова и снова. Это не просто унижение, это самая настоящая травля. Так вот что имела ввиду Луганская? Не увольнение, а публичный позор. Судорожно соображаю, чьих рук это дело. Неужели к этому причастна Маша? Тру рукой лоб и откидываю голову назад на кресло. Подкатывает тошнота. Не знаю почему, но у меня возникает острая потребность написать Алине, что это не я. Скорее всего она не поверит, но это неважно.
“Я этого не делала”.
Несколько минут я судорожно смотрю на телефон, надеясь на ответ. Наконец, он приходит:
“Плевать”.
Что она имела ввиду? Плевать, делала я это или нет? Или просто плевать на всё? Да, Алина совершила ужасные вещи, но сейчас мне ее искренне жаль. Быть вот так опозоренной слишком даже для нее. Она наверняка раздавлена.
Встаю и решительно бегу к Точилиной. Сейчас я выскажу ей всё, что думаю. Это однозначно чересчур. Врываюсь к Маше. Подруга сидит в одиночестве, её коллега по кабинету еще не пришла. Маша созерцает себя в зеркальце и подкрашивает губы. Видя меня, отрывается и смотрит удивленными глазами.
– Что случилось? Ты похожа на мегеру! – настороженно произносит Маша.
– Маша, ты хватила лишнего! Разве ты сама этого не видишь? – мой голос срывается от ярости.
– Ты о чём? – девушка непонимающе смотрит на меня, откладывая на край стола помаду и зеркальце.
– О чём? – негодую, скрещивая руки на груди. – О Голицыной и её посте, разумеется.
Маша вглядывается в меня пару секунд, затем хватает телефон. Постепенно ее лицо вытягивается. Подруга поднимает глаза и испуганно говорит:
– Это не я, – гляжу на Машу в недоумении. – Публичные порки – не мой стиль. Подозреваю, это дело рук Ларисы. У кого еще мог быть на Алину такой зуб?
Моя ярость мигом улетучивается. Подхожу ближе к Маше и заваливаюсь на соседний стул. Я даже не подумала о Ларисе. А ведь Маша права – она вполне могла слить информацию Ульяне. В любом случае пост выглядит мерзко. Я через это проходила и знаю, о чём говорю. Когда все против тебя, когда ты нерукопожатная, когда никто не хочет иметь с тобой дело – такого не пожелаешь и врагу. Минуту нахожусь в размышлениях, потом приходит решение.
– У тебя есть номер Ульяны?
***
– Ульяна, привет! Это Саша Лаврова, – говорю бодрым голосом, включив телефон на громкую связь. Мы с Машей устроились в моём кабинете, чтобы никто не мог помешать разговору.
– Неужто рак на горе свистнул? – удивляется Голицына. Маша прыскает, хотя мне глупое замечание Ульяны не кажется смешным.
– Всего лишь прочитала твой пост.
В трубке повисает секундная пауза.
– И что, ты в восторге? Хочешь выразить мне свою благодарность? – ехидничает собеседница.
– Ульяна, ты же взрослая успешная женщина. Зачем тебе унижать других?
– Будешь учить меня вести блог? – в голосе Ульяны проскальзывает раздражение. Маша старается меня успокоить, вытянув губы трубочкой и шикая. Похоже, боится, как бы я не ляпнула лишнего.
– Вовсе нет. Просто я не понаслышке знаю, что такое травля, – беру ручку на столе и начинаю ее крутить, чтобы успокоить нервы. – Такого не пожелаешь и врагу.
– Тебе просто не повезло. Ты попала под горячую руку, – отрезает Ульяна. Маша смотрит на меня, сдвинув брови. – А эта цыпочка заслужила.
Я шумно выдыхаю. Потом вспоминаю, что включена громкая связь и прикрываю рот рукой.
– Ульяна, никто такого не заслуживает. Я прошу тебя как человек, который прошел через публичную порку. Пожалуйста, удали этот пост.
– Это у вас в LifeLab мода такая, названивать мне и просить удалять популярные посты? Или вам просто нравится спасать униженных и оскорбленных?
– В смысле?
– Да без смысла. То Силин названивает, то Точилина. А теперь вон ты.
Маша поднимает глаза к потолку и сдвигает губы трубочкой, делая вид, что она тут ни при чём.
– Эрик? – Про Машин звонок выясню позже у самой виновницы. Точилина навостряет уши.
– Эрик, Эрик. За твою персону просил. Как же так, бедную Сашеньку обидели.
Маша губами выводит “вау” и округляет глаза.
– Когда это было?
– После TED, естественно, – откровенничает Ульяна. – Зря только распинался. Меня уже все скопировали, так что удалять пост было бессмысленно.
– Ничего себе.
– Почему он звонил, я предположим, понять могу. Зачем звонила Точилина тоже, – я бросаю испытующий взгляд на Машу. Та продолжает жестами посылать мне сигналы, означающие что-то типа “спокойно, потом расскажу”. – Но ты-то сейчас с какого перепугу за Луганскую заступаешься? У тебя что, не все дома?
Ульяна зло смеётся. Меня охватывает раздражение.
– Ни с какого перепугу я за нее не заступаюсь. Да, Алина не подарок и способна на пакости. И все же никто не должен становиться жертвой издевательств. Какая бы ни была причина.
– Пакости? Я бы назвала это иначе.
– В любом случае это не повод ломать ей жизнь и карьеру.
– Ты уверена? – Голицыну явно веселит наш разговор.
– Уверена.
– А если я скажу, что именно она слила мне данные с твоего трекера и стала причиной твоего унижения на TED?
Маша открывает рот от удивления. Полагаю, у меня столь же ошарашенное лицо.
– Что? – выдавливаю еле слышно.
– Ну до чего же ты наивная девушка, – в комнате раздается Ульянин смех. – Всё еще хочешь, чтобы я удалила пост?
Мои мысли словно подверглись быстрой заморозке – я ничего не соображаю. С трудом сглатываю и смотрю на Машу. Та вертит головой, подняв брови и округлив глаза.
– Ау, защитница! Ты еще здесь? – в голосе Ульяны появляется легкое раздражение. Видимо, она наигралась. – Ну что, твоя добродетель иссякла? Потрепим немного нервы красотке?
– Нет, – наконец произношу я как можно более твердым голосом.
– Ну ты и размазня.
– Думаю, Алина уже сделала выводы.
– Много ты думаешь, Лаврова. Как ты вообще в бизнесе результатов добиваешься?
– Точно не такими методами.
Ульяна на миг замолкает. Потом снова смеётся.
– Ладно, твоя взяла. Пожалею засранку.
– Спасибо.
Отключаю звонок.
– Офигеть… – не выдерживает Маша. – Да Луганская та еще крыса оказывается. Вот это послужной списочек.
Мне нечего сказать. Маша права. Заступаться за Алину после всего произошедшего довольно странно, и всё же я знаю одно – не мне ее судить. Я просто не хочу иметь с ней никаких дел. Никогда больше. Она из тех токсичных людей, которых нужно избегать всеми возможными способами. Не стоит скатываться до их уровня и отвечать ядом на яд. Потому что есть риск самой отравиться.
– Зато какой красавец Эрик! Оказывается, он за тебя просил.
При мысли об Эрике меня пронзает внезапная острая боль. Теперь уже я не удивляюсь. Это очень в его стиле. Всё потому, что он остается хорошим человеком даже тогда, когда ему делают больно.
– Прости, – Маша выводит меня из задумчивости. – Я не хотела о нем напоминать.
– Всё в порядке, – вру я. – Слушай, а почему ты звонила Ульяне?
– Работа у меня такая, – Маша слегка смущается и отводит взгляд в сторону. – Фото с Луганской явно не красило нашего шефа. Пришлось спасать его репутацию.
С трудом улыбаюсь. Так вот почему фотография с поцелуем Эрика и Алины тогда пропала. Маша подходит ко мне и обнимает за плечи.
– Ты сегодня сделала хорошее дело. Пусть и не для самого достойного человека, – говорит Маша. Беру подругу за руку. Как же хорошо, что она у меня есть. – Пойдем-ка выпьем кофе.