Вижу, как доволен Эрик. Смотрит то на дочь, то на меня. За столом царит непринужденная, расслабленная атмосфера. Ловлю себя на мысли, что мне тоже с ними очень хорошо. Несмотря на неоднозначные новости о разводе директора, сегодняшний день прекрасен.
Время близится к девяти. Лиза устала и явно хочет спать. Еще бы. Такой насыщенный день, плюс перелет, да ранний подъем. Эрик наполняет мой бокал шампанским и просит подождать десять минут – он отведет Лизу в номер, а после проводит меня. Всячески возражаю. Пушкин мой родной город, и я ничего не боюсь. Мужчина непреклонен. Видите ли, темно, час поздний. Он не позволит мне идти одной ни при каких обстоятельствах. Спорить, как всегда, бесполезно. Под натиском сдаюсь.
Обнимаемся с Лизой. Удивительная девочка – добрая, открытая, трогательная. Если у меня когда-нибудь будет дочь, я бы очень хотела, чтобы она походила на нее.
Эрик и Лиза удаляются.
Жду. Шампанское ударяет в голову. Как же так получается, что Эрик, такой нежный и добрый с дочерью и со мной, решился разрушить семью? Да, Оля виновата, но ведь он сам гуляет направо и налево. Это никак не укладывается в моей голове. По всей видимости, связь с Алиной для него куда больше, чем просто интрижка.
Чем она так его покорила? Красотой? Молодостью? Сексуальностью? А имею ли я право осуждать Алину, если сама была от него без ума? Лишь правила приличия и порицание общества не позволяли мне дать волю собственным чувствам. Наше различие с Алиной лишь в том, что женатый мужчина был для меня табу, а для нее нет. Что в результате? Скоро Эрик будет свободен. И будет с Алиной.
На меня нападает грустная меланхолия. Что ужаснее – запретно любить и противиться собственным чувствам или наплевать на приличия и поддаться страсти? Слава богу, мне не пришлось выбирать. Пусть это будет головная боль Луганской. Хотя сомневаюсь, что у нее от чего-то может разболеться голова.
Возвращается Эрик. Помогает накинуть пальто. Выходим на улицу. Первым делом подскальзываюсь и падаю в объятия спутника. Мне неловко. Но я так ошарашена, что мертвой хваткой вцепляюсь в его сильную руку. Наконец, ослабляю захват.
– Ну уж нет. – Не соглашается мужчина и призывает взять его под локоть. Не выпендриваюсь. Беру. Совсем не хочется что-нибудь ненароком сломать. Неторопливо выходим на Среднюю улицу.
– Теперь я знаю, что делает счастливой Сашу Лаврову, – оживляется Эрик и поглядывает на меня, словно хулиганистый школьник. – Помимо пирожков.
– И что же? – смущаюсь я.
– Посещение Янтарной комнаты, например, – улыбается по-голливудски.
– Оо, ты попал в точку. Я ждала этого двадцать два года. Как только услышала о ней в шесть лет, – восторженно откровенничаю я. – Так что ты исполнил мою детскую мечту.
– А какие у тебя еще мечты? – с любопытством интересуется Эрик после недолгого молчания.
– Даже не знаю. Сыграть “Вальс цветов” на фортепиано? – отшучиваюсь я.
– Чайковского?
– Да, – подтверждаю я.
– Ты любишь балет? – мужчина с интересом меня разглядывает.
– Обожаю, – сознаюсь я. – Когда я была маленькая, мы с мамой и папой каждый месяц ходили в Мариинский театр. Это был настоящий праздник. Родители не могли себе позволить билеты в партере. Мы располагались на самом верху, на втором или третьем ярусе. Но я всё равно ощущала себя такой счастливой! – Поднимаю глаза на Эрика. Он внимательно меня слушает. – Я брала с собой бинокль и разглядывала зрителей в зале с дотошностью юного следопыта. Как сейчас помню роскошную публику, что сидела в партере и чинно о чем-то беседовала. Как же я мечтала, что однажды окажусь среди них! Что это передо мной, счастливицей, на сцене будут парить артисты. Этакие неземные существа.
Эрик о чём-то задумывается, погружаясь в свои мысли. Какое-то время идем в приятном молчании.
– Вы с родителями были очень близки?
– Это так. Родители очень любили меня, – в голове проносятся теплые воспоминания о маме и папе. Их давно нет со мной, но я всё еще страшно по ним скучаю. – Когда мамы не стало, папа переключил всю любовь на меня. Так и не завел больше никаких отношений. Любил маму до гроба. Тогда казалось, что так оно и должно быть. Я была слишком молода и эгоистична, чтобы делить его с кем-то. А сейчас я думаю, сумей папа справиться с потерей, найди кого-нибудь после мамы, он был бы со мной до сих пор.
Нерешительно поднимаю глаза на спутника. Он погружен в размышления.
– Бывает такая любовь, с которой невозможно справиться. – Наконец говорит Эрик.
– Наверное.
Мне не хочется, чтобы разговор принимал меланхоличный оборот, и я стараюсь развеять печальную ауру.
– Слушай, а как ты понял, что это Чайковский? Ты что, тоже любитель классики? – тереблю Эрика за рукав. – Признавайся!
– Ты меня раскусила, – смеётся мой спутник. – Каюсь. Я отмучился семь лет в музыкальной школе по классу фортепиано.
Резко останавливаюсь и впиваюсь взглядом в Эрика. Шуточно бью его ладонью по руке и картинно приоткрываю рот.
– Я не верю своим ушам! Неужели ты говоришь серьезно?
– Серьезнее некуда.
– Так вот кто украл мою мечту!
– Где же ты была все эти годы? – веселится Эрик. Мы возобновляем медленный шаг. – Я бы тебе эту мечту отдал задаром. За семь лет я люто возненавидел фортепиано. После окончания школы даже ни разу не притрагивался к инструменту.
– Это же преступление! – негодую я.
– Еще какое! Я считаю, за такое надо наказывать. Я мечтал играть на гитаре и быть рок-звездой, а из меня лепили пианиста.
– Ты и так стал звездой, – улыбаюсь я, глядя на красивый профиль Эрика. Он поднимает на меня глаза. Смущенно отвожу взгляд. – Только в мире бизнеса.
Эрик дотрагивается до моей руки и нежно ее поглаживает.
– Ты замерзла. – Эрик останавливается, подносит мою руку к губам и согревает своим дыханием. От его прикосновений у меня кружится голова. Сердце пускается в пляс.
– Всё в порядке.
Я нежно сжимаю его ладонь и медленно возвращаю руку на место, обхватывая его за локоть и призывая продолжить путь.
– Получается, моя мечта сделала тебя несчастным, – нарочито грустно говорю я, чтобы разрядить пугающе интимную обстановку. – Ну что ж, расскажи тогда, что делает Эрика Силина счастливым?
– Счастливым? – мужчина задумывается и, посерьезнев, отвечает. – Да самые простые вещи.
– Например?
– Радость Лизы от победы на соревнованиях. Работа – когда делаешь то, к чему давно шел. Прогулка с любимой женщиной, – поворачивает голову и пристально смотрит на меня.
Что Эрик сейчас сказал? Что он имел ввиду? Он вообще что-то имел ввиду? Он заигрывает со мной? Или просто вспомнил, как прогуливался с женой, Алиной или кем-то еще? Что происходит? Как мне на это реагировать? Бросаю нерешительный взгляд на Эрика и сразу перевожу на заснеженный тротуар. У меня горят щёки, сердце колотится как сумасшедшее. Теряюсь, глупо смеюсь. Громче, чем требуется.
Мы подходим к моему дому.
– Вот здесь я живу, – останавливаюсь недалеко от подъезда и показываю на двухэтажное мятное здание. Сейчас оно напоминает сказочный новогодний домик. Крыша завалена снегом, а по всему периметру угрожающе свисают сосульки. – Спасибо, что проводил меня.
Эрик встает напротив меня. Близко. Слишком близко. Убирает с моего лица прядь волос, касаясь щеки теплыми пальцами. По моему телу пробегают волны жара. Заглядываю в его глаза – цвета скалы, с полыхающими огоньками от ночных фонарей. Я сейчас потеряю рассудок. Все мои принципы улетают в небытие. Нельзя стоять так близко, потому что я не могу думать ни о чём. Только о его губах. Он придвигается ближе. Сейчас что-то произойдет…
Слышу звонок. Один гудок, второй, третий. С трудом понимаю, что это мой телефон. Суетливо достаю гаджет из сумочки. Звонит Стас. Смотрю на Эрика, на телефон, снова на Эрика.
– Ответь, – произносит Эрик. Считываю в его голосе нотку сожаления. Чуть отходит от меня и отворачивается.
Беру трубку. Слышу сладкий тенор Стаса. Спрашивает, как у меня дела и куда я пропала. Как всегда ласков. За пару минут успеваю побывать малышом, деткой, котенком. Говорит он один, я только мычу в ответ. Ухажер всё еще лежит с температурой, но ждет не дождется нашей встречи. Поддакиваю, что я тоже. Прощаемся.
Нерешительно поднимаю взгляд на Эрика. Момент упущен. Остается лишь гадать, что могло бы произойти между нами. Возможно, я себе надумала и он лишь планировал сказать мне “пока”. Теперь неважно.
– Проводить тебя до квартиры? – роняет Эрик.
– Всё в порядке. Я дойду, – с фальшивой веселостью произношу я. – Спасибо тебе за чудесный день.
– Тебе спасибо, – мужчина сжимает губы и слегка улыбается.
Киваю и удаляюсь. Поднимаюсь к себе. Включаю свет и снимаю пальто. Подхожу к окну. Эрик стоит на том же месте. Видит меня. Нерешительно машу рукой, задумчиво поднимает руку в ответ. Пару секунд смотрим друг на друга. Эрик уходит.
Наблюдаю за его статным удаляющимся силуэтом.
Мои принципы покинули меня. Я беспомощна перед этим мужчиной.
***
Кого я обманываю? Очевидно, что Эрик собирался меня поцеловать. Очевидно, что я ответила бы на поцелуй. Лишь звонок Стаса помешал этому произойти. И хорошо. Ситуация слишком неоднозначная.
А вдруг Лиза что-то напутала и Эрик с Олей и не помышляют о разводе? А если всё правда, разве можно радоваться чужому несчастью? Что в конце концов у Эрика с Алиной? Последовало бы продолжение после поцелуя, или это был внезапный неконтролируемый порыв на фоне алкоголя, который поставил бы обоих в неловкую ситуацию? А вдруг Эрик просто почуял свободу и решил отправиться во все тяжкие? В какой роли буду выступать я? Готова стать девушкой на одну ночь? Готова рискнуть нашими рабочими отношениями, которые, как выяснилось, довольно хрупки? Готова поставить точку в перспективных отношениях со Стасом ради призрачных отношений с Эриком?
Нет, не готова. Пока сохраняется подобная неопределенность, у нас не может быть ничего. Слишком много поставлено на карту. Пусть всё остается как есть.
Глава 38. Бал без Золушки
В LifeLab сегодня корпоратив. Традиционно отмечаем его в первую пятницу после Нового года. В эту минуту все сотрудники веселятся, чокаются бокалами с шампанским, а руководство произносит торжественные речи. Я тоже должна стоять там и веселиться, непринужденно общаясь с коллегами, клиентами и партнерами. Но вместо этого сижу в домашнем пушкинском кресле и мне очень тоскливо.
Как же так получилось?
Днем я сбегала в дорогой салон. Мастера сделали мне обалденный макияж – самой так накраситься невозможно, по крайней мере, мне – и стильную укладку волнами. Я нарядилась в купленное заранее шикарное платье в пол – цвета вечернего моря с белой прямоугольной вставкой посередине, обтягивающее сверху, струящееся снизу. С широким поясом из темного золота, подчеркивающим талию. Идеальный наряд для бизнес-вечера – никакой пошлости, лишь сексуальная элегантность. Я смотрела на себя в зеркало и не видела ни одного изъяна. В образе сошлось всё.
Выехала вовремя. Всё шло как по маслу. Разве можно было предположить, что я попаду в дикую пробку? И там, где дорога занимает полчаса, протащусь два с половиной. Наверное, пешком я дошла бы быстрее. В результате я впервые в жизни опоздала на самолет. Хотела обменять билет, но места предлагали на рейс аж через четыре часа. Да еще с прилетом во Внуково вместо Шереметьево. Ехать на корпоратив стало бессмысленно.
Домой вернулась без пробок. Меня встретил счастливый Федя и проводил в любимое кресло. Так мы с ним и сидим уже целый час. Каждый в мыслях о своем.
Из прострации вырывает звонок от Эрика.
– Привет! Ты где? – раздается радостный голос.
– Привет, – стараюсь говорить бодро, но всё же я слишком расстроена. – Я не приеду.
– Почему?
– Так глупо получилось. Я опоздала на самолет.
– Поменяй билеты. Прилетай на следующем рейсе, – предлагает решение Эрик. Будто я об этом не думала!
– Билеты есть только на рейс через три часа. Я приеду как раз к уборке, – с иронией поясняю я.
– Саша, всё будет в самом разгаре.
– Я не планировала оставаться на ночь, – снова нахожу оправдание. – Даже гостиницу не забронировала.
– Переночуешь у меня. Приезжай, – чересчур чувственно просит собеседник.
В голове проносится рой мыслей. Рвануть назад в аэропорт, приехать на корпоратив, остаться у Эрика. К чему всё это приведет? Готова ли я к возможному развитию событий? А если мы зайдем слишком далеко? Всё те же открытые вопросы.
Нет, нельзя рисковать. Я ведь уже решила.
– Эрик, прошу, не настаивай.
– Саша, пожалуйста, – шепчет тихим ласковым голосом.
– Это неправильно, – упрямлюсь, ощущая, как по щеке катится слеза.
Эрик молчит. Конечно, дело не в корпоративе, неправильно совсем другое. Уверена, он понимает, что я имею ввиду.
– Ладно, – голос Эрика звучит разочарованно. – Тогда до четверга.
– До четверга, – шмыгаю носом, стараясь, чтобы звук не проник в трубку.
Макияж испорчен, укладка растрепана, платье в Фединой шерсти. Золотая карета снова превратилась в тыкву, а принцесса – в Золушку. Только почему-то в моём случае не случилось даже бала.
Глава 39. Разоблачение
Из сладкого сна меня вырывает противное жужжание телефона. Что за бессовестный человек звонит ни свет ни заря в субботу? Продираю глаза. Девять утра. Ладно, может не такая уж рань и всё же. С аватарки хитро улыбается Маша. Я не разделяю ее оптимизма. Сонным голосом отвечаю на вызов, впрочем, собеседница мой “привет” игнорирует.
– Саша, пока ты вчера лениво разлеживалась, я выяснила такое! У меня настоящая сенсация! Жуткая, в прямом смысле этого слова. Ты обалдеешь, клянусь тебе! – кричит Маша обезумевшим голосом.
– Что такое? – непонимающе отвечаю я.
– На корпоративе Луганская перебрала лишнего и такого мне понарассказывала! Решила, видимо, что мы с ней закадычные подруги и одного поля ягоды. Я всё записала. У меня ведь диктофон всегда с собой. Саша, это такой трындец! – Маша тараторит как сумасшедшая.
– Да что случилось-то?
– Ты сидишь? Сядь обязательно, чтобы в обморок не грохнуться. А лучше приляг, – Маша на секунду замолкает. Я не успеваю сказать, что еще не вставала. – Вот, кинула файл в чат. Давай слушай скорее и звони мне! Поняла?
– Угу, – без особого энтузиазма соглашаюсь.
– Ой, чуть не забыла. Я там немного всех пообзывала. Не серчай. Пришлось входить в образ.
Маша отключается. Неохотно открываю мессенджер. В нем красуется файл с заголовком "Беседа с А. Луганской. 13.01, 21:40". Не уверена, что мне хочется что-то знать об Алине – вдруг там всплывет Эрик. По какой-то неведомой причине меня всё еще травмирует их затянувшаяся интрижка. Но любопытство одерживает верх. Нажимаю на воспроизведение.
***
Беседа с А. Луганской. 13.01, 21:40
Алина: Круто, что ты теперь директор по маркетингу. Как ты сделала Лаврову! Уважуха!
Маша: Да я пока лишь исполняю обязанности. Но согласна с тобой. Пора бы этому уже измениться. У тебя что, тоже зуб на Лаврову?
А: Еще какой.
М: Серьезно? Колись.
А: Ты первая. Правда, что ты Лаврову в Пушкин выперла?
М: А ты откуда знаешь? Вообще-то, я рассчитывала, что ее уволят. Но Марк сплоховал.
А: Болван.
М: И не говори. А тебе что до нее?
А: Меня она бесит.
М: Да она всех бесит. Тоже мне, удивила. Я-то думала, у тебя что-то стоящее…
Раздается смех.
А: Ладно, расскажу. Но только ты никому!
М: Само собой.
А: Да она с Эриком крутит. Всего через постель добилась, а другим карьеру делать не дает.
М: Через постель?
А: Ага.
М: Что-то я сомневаюсь.
А: Не веришь мне что ли?
М: А ты что, видела что-то?
А: Я не просто видела. Я знаю.
М: Да ладно! Расскажи.
А: Ну это долгая история. Короче, одно время мне немного нравился Эрик.
М: Понимаю. Не тебе первой.
Раздается хихиканье.
А: Ну ты знаешь, я не из скромных. Я привыкла добиваться своего. В общем пригласила Эрика на свидание. Замутила такую крутую фичу – написала ему письмо с личного ящика и подписалась инициалами. В фильме каком-то такую тему встречала. Это очень секси. Там круто получилось. Сейчас покажу.
В течение минуты слышатся только посторонние звуки: музыка, смех, приглушенные разговоры.
А: Зацени.
М: “Эрик, привет! Как ты смотришь на то, чтобы пообщаться вне работы? Буду ждать тебя в двадцать один ноль ноль в “Рандеву” на Пресненской набережной. PS: Кажется, я от тебя слегка без ума. А.Л.”. Вау, Алина. Ну ты крута вообще!
А: А то.
М: И чего? Он пришел?
А: В девять часов явился, не запылился. Я, конечно, была довольна. Подошла к нему, стала говорить всякие приятности.
М: Вот это да! Ты просто бомба!
А: Я-то бомба, да. А он, прикинь, на попятную пошел. Говорит, мол, неправильно понял. Ждал другую. Ну я то не дура, сразу просекла, что к чему. Кумекаешь?
М: По ходу кумекаю.
А: Вот гадина, представляешь! Сама карьеру делает, а другим не дает.
М: И чего в результате?
А: Меня это всё так взбесило, что я решила Сашеньку проучить. Эрик собрался уходить, а я устроила концерт со слезами. Театрально, конечно. Типа, какая я дура, что надумала себе всякого. Он утешать стал. А я ему говорю, "давай горе в вине утопим, раз такое дело". Согласился. Выпил, короче, очень много. Смотрю, а он-то готовенький.
М : Ну ты даешь!
А: В общем приехали ко мне. А он уже ничего не соображает. Я начала его целовать. А этот придурок ни туда, ни сюда, еще и “уйди” мне говорит. Мне, представляешь?
М: Ну и козел!
А: Ага. Тут я не на шутку обозлилась. Лавровой значит “да”, а мне “нет”, прикинь? Тогда и решила, что это им обоим с рук не сойдет. Меня так еще никто не унижал.
М: Ты что, переспала с ним?
А: Больно надо. Он такой пьяный был, что и не смог бы, наверное, ничего. Он у меня на кровати вырубился. Ну я его раздела, не спать же в таком виде. Утром Эрик проснулся и решил, что мы с ним бурную ночь провели. А я что? Я переубеждать не стала. Сам виноват.
М: О-бал-деть.
А: Это еще не всё. Утром Лаврова в офис приперлась. Ну а я-то поняла, что у них с Эриком интрижка. Ну и намекнула ей, что мы ночь вместе провели. Ты бы видела ее лицо, когда до нее доперло! Я потом так угорала.
М: Вот это да.
А: На следующий день вообще смех был. Саша такая опущенная была после своего позора на TED, а уж что с ней случилось, когда она меня с Эриком увидела. А он-то мне втирал, что сожалеет. Надеется, что я его прощу.
М: Ты что, и тогда Эрику ничего не сказала?
А: С ума сошла? Да он бы меня сразу уволил. Я же еще в своем уме.
М: Твоя правда.
А: До сих пор от смеха угораю, как вспомню лицо Лавровой. Всё-таки месть сладка. Я считаю, справедливость восторжествовала. А то одним всё, другим ничего. А у тебя какие идеи насчет Лавровой? Расскажи. Чем смогу, помогу.
М: Есть у меня одна идейка. Сейчас я обдумаю ее хорошенько и с тобой поделюсь. Если я сделаю то, что задумала, голова чья-то на раз-два с плеч полетит.
А: Круть.
Раздается хихиканье.
***
В мессенджер прилетает сообщение от Маши:
“Ну что, послушала? Ты вообще въехала, что эта недалекая натворила? Позвони мне!”
Тупо пялюсь на открытый файл и не могу пошевелиться. Эта идиотка Алина испортила Эрику жизнь. Надумала себе чёрт знает что! Поверить не могу, что люди на такое способны.
“Маша, если всё это правда, то у меня нет слов”.
“Правда, правда. Еще какая. Я в людях разбираюсь”.
“Ты разрешишь мне отправить файл Эрику?”
“А то! Пусть сам разбирается с этой ненормальной. Я с ней больше дел иметь не хочу. Только не забудь ему сказать, что я его козлом не считаю. Это так, для пороху сказано было”.
“Маша, пообщаемся позже? Я сейчас в шоке”.
“Само собой. Позвони мне, когда придешь в себя”.
Бедный Эрик! Теперь-то мне понятно его странное поведение на TED. Еще бы, в такое вляпаться. Какая же гадина эта Луганская. Кто вообще способен на такие поступки? Не представляю, как поступать с подобными людьми. Алина внушает мне настоящий ужас.
Но неужели Эрик действительно ожидал увидеть меня? Мое сердце предательски трепещет. Я сопоставляю события из прошлого: маленькие знаки, когда директор проявлял излишнюю заботу, выходящую за рамки деловых отношений, как будто случайные прикосновения, взгляды, двусмысленные фразы и так и не случившийся несколько дней назад поцелуй. Спустя пару минут обуздываю нелепые фантазии и гоню прочь безумные мысли. Нет, этого не может быть. Просто бестолковой Луганской привиделась какая-то очередная чушь, учитывая ее больную голову. И всё, что я должна сделать – сообщить Эрику об имеющейся записи. Он заслуживает того, чтобы знать правду.
***
Целый час провожу в мучениях. Чувствую неловкость из-за того, что придется в очередной раз вмешаться в личную жизнь директора. Но ничего не поделаешь. Размышляю, как быть. Рассказать обо всём при личной встрече? Позвонить? А может и вовсе написать? Решаю для начала отправить сообщение в мессенджер:
"Эрик, привет! Прости, что в выходной, но у меня к тебе деликатное дело".
Через несколько секунд отмечаю, что сообщение прочитано. Сердце колотится в ожидании ответа. Но знакомое "печатает" на экране не появляется. Теряюсь в догадках, но в этот момент раздается звонок от Эрика. Выдерживаю две секунды, чтобы прийти в себя, и отвечаю на вызов:
– Привет! – в трубке звучит низкий бархатный голос. – Решил позвонить. Не каждое утро у тебя ко мне деликатное дело.
– Привет! – Не обращаю внимание на шутку. Ощущаю приступ волнения. Почему я не продумала разговор заранее? – Эрик, ты вчера говорил, что приедешь в четверг. А в понедельник никак не получится?
– Я буду в Казани до среды. А что случилось?
Понимаю, что личное откровение отпадает – неделю вопрос ждать не может.
– Эрик, даже не знаю, как тебе сказать. Это такой щепетильный вопрос.
– Я заинтригован. – Эрик включает тембр соблазнителя, отчего хочется дать ему по лбу. Впрочем, новость сделает это за меня.
– Эрик, сейчас не до шуток. Боюсь, вопрос слишком серьезный.
– Говори, – голос собеседника становится строгим, но доброжелательным. Стараюсь говорить спокойно, медленно и осторожно, понимая, что ступаю по минному полю:
– Вчера на корпоративе Маша Точилина общалась с Алиной Луганской. Она узнала некоторые интимные подробности ваших отношений, – в трубке повисает гробовая тишина. Набираю побольше воздуха в легкие. – Эрик, прости, что стала невольной свидетельницей ваших личных дел, но я обязана рассказать тебе об этом разговоре.
Молчание затягивается. Напрягаюсь.
– Эрик, ты здесь?
– Мм…
Если и бывает кошмарное "Мм", то это оно. Мне становится не по себе. Зачем я вообще ввязалась в это дело?
– Давай я отправлю тебе запись разговора Маши с Алиной, а ты уже сам решишь, насколько он ценен.
Тишина окутывает беседу еще несколько секунд, а затем Эрик оживает. Впрочем, скорее как труп, нежели живой человек.
– Отправляй, – завершает разговор отрешенным давящим голосом.
Отключаюсь. У меня трясутся пальцы. Общение прошло ужасно. Но жизнь не кинопленка и события назад не отмотаешь. Кидаю файл Эрику. В течение пятнадцати минут не нахожу себе места: не могу сидеть, не могу стоять, поэтому без устали хожу туда-сюда и изучаю углы и стены в комнате.
Прослушал или не прослушал? Кажется, прошло достаточно времени. А вдруг нет? Что делать теперь? Позвонить или ждать звонка от него? Нет, личное общение я сейчас не выдержу, чересчур травматично. Написать – самый безопасный вариант.
Решаю дать Эрику еще немного времени и переслушиваю проклятую исповедь еще раз. Думаю, за прошедшие полчаса ознакомиться с откровениями можно было раз десять. Но вестей от Эрика по-прежнему нет.
Не выдерживаю. Дрожащими руками набираю сообщение.
"Эрик, ты в порядке? Прослушал файл?"
Сообщение прочитано. Высвечивается обнадеживающее "печатает". Радуюсь – по крайней мере, он не оставит меня без ответа. Пялюсь на часы – стрелка убегает минимум на семь минут вперед, а оппонент всё еще строчит. Ожидаю увидеть простыню текста, ведь за это время иной умелец напишет целый рассказ. Наконец пиликает сообщение:
"Спасибо. Я разберусь".
Не верю своим глазам. И это всё? Может вторая часть затерялась при транспортировке? Жду еще. Ничего. Понимаю, разговор окончен.
С другой стороны, чего я ожидала от Эрика? Излития душевных ран? Неистовую благодарность? Нет. Как раз того, что он разберется. Да, всё правильно. Так и должно было быть.
***
Только успеваю привести состояние в относительный порядок и сосредоточиться на меню для Феди, телефон принимает очередное сообщение. Теперь от Маши:
"Надеюсь, ты еще не общалась с Эриком?"
Приветственное предложение мне не нравится. Уточняю с тревогой:
"Что такое?"
"Похоже, я погорячилась с разоблачением. Алина либо наврала с три короба и решила выставить меня полной идиоткой, либо добилась-таки своего. А я-то считала, ни первое, ни второе невозможно".
Что Маша такое пишет? Тревога опоясывает с головы до ног.
"О чём ты?"
Подруга кидает ссылку в наш чат.
"Посмотри. Только аккуратно. Там контент не для слабонервных".
Несколько секунд набираюсь храбрости, чтобы поднести палец к подчеркнутым символам. Была не была. На экране открывается ненавистный блог Голицыной. У нее новая аватарка – лицо расплывается в широкой улыбке Джокера, хотя она, наверняка, полагает, что голливудской. Перемещаю взгляд на изображение. До улыбки Ульяны мне больше нет никакого дела. Пожалуй, при переходе на подобные фото не мешает ставить значок 18+. Зрелище поистине травмирующее.
На фотографии двое. Эффектная молодая девушка всем телом прижимается к ухоженному красивому мужчине и высоко задрав ногу, полуобхватывает кавалера. Зрителям демонстрируется глубокий вырез обтягивающего чёрного платья, и длинная обнаженная нога с туфлей-лодочкой на десятисантиметровой шпильке. Любовница с идеально гладкими темными волосами одной рукой держит щёку партнера, другой, словно в эротическом фильме, обхватывает шею и страстно целует его. Пальцы джентльмена раскинуты на ее животе. Оба так поглощены друг другом, что не обращают внимание на снимавшего.
Мне хватает миллисекунды, чтобы распознать на фото Эрика и Алину. Подпись к посту гласит:
"Кто сказал, что в ИТ не бывает страстей? Нет дыма без огня. Вовсю попахивает чьим-то разводом. Похоже, сердце красавца Силина снова свободно. Точнее, снова занято! Ловите привет от горячей парочки. Желаю вам не менее жаркой субботы!"
Я стою как вкопанная. Проклинаю всё на свете: Эрика, Алину, свою дурость, глупое желание вмешаться в чужую жизнь и, разумеется, себя. Мне хочется провалиться сквозь землю, а заодно прибить Точилину с ее идиотскими разоблачениями.
Какое счастье, что у нас с ним ничего не было! Даже не представляю, как бы я себя сейчас ощущала. Всё-таки, шестое чувство не подвело. Стать любовницей при любовнице. Что может быть унизительнее? Разве что развлечение на одну ночь.
Меня гложет обида и презрение. Мечтаю об одном – развидеть мерзопакостное фото с влюбленным пташками. Вот бестолочь. Еще глаза ему открывать собралась. Ужасно, конечно, представлять Силина с Луганской. Подобный выбор страшно разочаровывает и даже как-то унижает, но любовь зла. Представляю, какой дурой он меня счел! Как еще обошелся без сквернословия? После такого я никогда больше не смогу смотреть ему в глаза. Придется прятаться за солнцезащитными очками, как Анна Винтур и Карл Лагерфельд.
Завтра у меня встреча со Стасом. У нас с ним свидание и мы, наверняка, зажжем похлеще этой противной парочки. Стас – мое будущее. И я должна думать о нем, а не о похотливом начальнике.
***
Весь день не нахожу себе места, то и дело прокручивая разговор с Силиным и дословно вызубрив пост Голицыной. Я немного поплакала – исключительно из-за очередной “лужи” – и продолжаю заниматься извращенным самобичеванием.
Силина-мужчины для меня больше не существует. Только Силин-директор. Отныне и во веки веков в общении с ним я буду сухая, строгая, серьезная и исключительно профессиональная. Ни один мускул на моем лице больше не дергнется.
Чтобы добить себя окончательно и раз и навсегда усвоить урок – никогда не суй нос в чужие дела и не распространяй сплетни – захожу в аккаунт блогерши перед сном. Морально готовлюсь отхлебнуть очередную порцию из горькой чаши позора. Не получается. Чаша опустела – пост бесследно исчез из ленты.