Гостья из Зазеркалья

– В травматологии встретились. – По ее лицу пробежала едва заметная улыбка. – Я лежала с переломом ключицы. Ученица на меня свалилась. У Паши нога была в гипсе: поскользнулся на гололеде. Так мы и познакомились, прогуливаясь по больничному коридору. Оказалось, несмотря на большую разницу в возрасте, у нас много общего. Из больницы я сразу переехала к нему.

– Сразу? – удивилась я.

– А чего тянуть? Я без мужа. Он давно разведен.

– Он вроде бы физик? – осторожно спросила я.

– Да, – с кивком ответила Лика, – самый что ни на есть. Вообще-то Павел сложный человек. Гений… А с гениями всегда трудно: перепады настроения, нежелание общаться, полное погружение в работу. Первая жена не выдержала – ушла. Оставила его наедине с бытом. А в быту Павел что младенец. Он тогда как раз докторскую диссертацию заканчивал писать. Как же ему тяжело было! Если бы не тетя Глаша, соседка наша, он бы от голода умер. Она его подкармливала, продукты покупала, овсянку варила. Ну а потом появилась я. Всем сразу стало легче, – не без гордости заметила она. – Я оставила тренерскую работу, нашла второе призвание. Вот теперь книги пишу.

– И у вас это здорово получается, – восторженно воскликнула Степа. – Они просто фантастические!

– А как Павел отнесся к тому, что вы стали писать книги? – своим вопросом перебила я Степу, про себя подумав: «Дать тебе волю, ты до утра будешь петь дифирамбы Громовой. Кстати, надо бы почитать, о чем она пишет».

– А я с Пашиной подачи начала писать, – ответила мне Лика. – Наслушаюсь его гипотез, впишу их в сюжет, добавлю лирики – книга готова.

– Вы так говорите, будто речь идет о пирожках. В муку добавили дрожжей, яиц, масла – и пирог готов. Неужели так просто? – не поверила Алина.

– Может быть, это только для меня просто, – пожала плечами Лика. – Если честно, в школе я училась неплохо, но звезд с неба не хватала и сочинения большей частью передирала из книг.

– Лика – ваше настоящее имя? – полюбопытствовала Степа.

– Псевдоним, – отчего-то смутилась Лика. – Имя мы с Павлом придумали. И фамилию я одолжила – Громова.

– Как это одолжили? Разве ваша фамилия не Громова? – спросила Алина. – Павел Громов – ваш муж. Вы его жена.

– Нет, мы состоим в гражданском браке, – опять смутилась Лика. Вопрос застал ее врасплох. – В паспорте я записана как Лидия Алексеевна Курочкина. Когда меня спросили, какая фамилия будет стоять на обложке книги, я задумалась. Лидия Курочкина? Была бы я автором иронических детективов, куда ни шло, но фантастику подписывать фамилией Курочкина – нонсенс.

– Лика, давайте вернемся к вашей истории с двойником, – заметив, что предыдущий вопрос Громовой не понравился, я изменила тему разговора, возвращаясь к тому, из-за чего мы сюда пришли. – Алина Николаевна и Стефания Степановна видели женщину, которая вас так пугает сходством. Следовательно, двойник не плод только вашей фантазии, он есть на самом деле. Пока мы не знаем, встречаетесь вы случайно или эта женщина вас преследует.

– Вы не верите, что она может быть оттуда? – спросила Лика, уловив, к чему я клоню.

– Пока мы с ней не заговорим, извините, нет, – со всей определенностью ответила я.

– Извините, – развела руками Алина.

– А я верю, – встала на сторону Громовой Степа. – Верю, и все.

– Мнения разделились пятьдесят на пятьдесят, – констатировала я. – Значит, будем придерживаться двух версий. Лика, кроме женщины-двойника, вас никто не тревожит? Может, вас пугают анонимные звонки: кто-то звонит и молчит? Или вам угрожают как-то иначе?

– Да вроде бы нет, – протянула Лика.

– Мне, например, не понятно. Вы испугались женщины, которая, по сути, вам ничем не угрожала. Она ведь даже в контакт с вами не вошла. Мало ли похожих людей на белом свете?

– А если эта дама сама вас испугалась? – подхватила мою мысль Алина. – Вы ведь бежали за ней, наверное, кричали, просили остановиться?

Громова потупила глаза.

– Она ведь тоже могла вас за двойника принять?

Некоторое время все молчали.

– Решено, завтра я подойду к женщине и заговорю с ней, – поставила я в известность Громову и своих подруг.

– Вы не можете этого сделать, – замотала головой Лика.

– Это еще почему?

– Проводник первый должен сделать шаг навстречу.

– Сами придумали?

– Нет. Существуют законы перехода во времени. Человек, перешедший границу раздела миров, имеет право выбора: вступать в контакт или нет, открыться людям или соблюсти тайну своего перехода. Этот закон вывел Павел, – сообщила нам Громова.

– А мы могли бы поговорить с Павлом? – спросила я.

– Нет, к нему не пускают.

– У него инфекционное заболевание?

– Тяжелое нервно-психическое расстройство.

– Извините, мы не знали, – пробормотала я. Все становилось на свои места. Похоже, супруги, причем оба, съехали с ума. А еще говорят, что с ума все сходят в одиночку.

– Не подумайте, что он какой-то там псих, – поторопилась нас заверить Лика. – Нет. У него опухоль мозга. Болезнь сопровождается внезапными вспышками агрессии. А еще он очень боится – всего. В особенности, что не совладает с собой и кому-то причинит зло. Он наотрез отказывается с кем-либо общаться. Даже я не могу его навещать.

– И давно он болеет? – спросила Алина.

– Несколько месяцев. Сначала его мучили частые головные боли. Потом он стал заговариваться. Появились фобии: открытого и закрытого пространств, боязнь незнакомых людей. Я настояла на обследовании, тем более что друг детства Павла работает в клинике нервных болезней. Когда мне сообщили о результате исследования, у меня помутилось в голове.

– Вы хотите сказать, что ваш муж обречен? Но ведь делают операции и на мозге. Надо пробовать все. Сколько времени он лежит в больнице?

– Три месяца. Он лежит в отделении, в котором работает его друг.

– Павлу хуже?

– Как вам сказать…

– Вот видите, состояние стабильное, – придав своему голосу оптимистические нотки, заметила Алина.

– Павла нельзя оперировать, – с грустью сообщила Лика. – У него плохая свертываемость крови. К тому же там, где у него эта чертова опухоль обосновалась, никто не возьмется оперировать. Сколько он проживет, не берется прогнозировать ни один врач.

– Печально. Сочувствую, – со вздохом сказала Степа. – А тут еще эта дама…

Я метнула в нее недовольный взгляд.

– С дамой мы разберемся, – пробурчала Алина и уверено добавила: – В ближайшее время.

Я посмотрела на часы. Через пять минут Алена должна закрыть «Пилигрим», следовательно, и нам надо собираться домой.

– Лика, мы, наверное, пойдем, – стала я прощаться с писательницей, попутно знаками приглашая подруг к выходу. – Если вдруг проводник захочет выйти с вами на связь или произойдет нечто неординарное, звоните вот по этим телефонам в любое время суток. – Я положила на стол свою визитную карточку.

Глава 4

Едва мы вышли из дома Громовой, Степу словно прорвало:

– Ни стыда у вас нет, ни совести. Не верите в параллельные миры, и не надо! Смеяться зачем?

– Да кто смеялся? – опешила я.

– Я же видела, как вы переглядывались! Особенно тогда, когда Лика о болезни мужа заговорила. Да будет вам известно, что гениальность – уже отклонение от нормы. Гении не такие, как мы. Менделееву его таблица приснилась! А разве сон не видение?! Что скажите? Крыть нечем? Если к Лике явился проводник, значит, она избранная. Какой смысл тратить энергию на посредственность. Громова – личность! А к вам двойники не пришли и не придут!

– И не надо! Степа, ты так не нервничай, – попыталась я ее успокоить. – Кто ж спорит, был в истории человечества и Менделеев, и Нострадамус. Возможно, и Громова обладает чем-то таким феноменальным. Возможно… Но пока сказать, что она гений или проводник между мирами, я не могу. Слишком все смахивает… – Я осеклась, чуть не сболтнув «на умопомешательство». Подобрав нужное слово, я продолжила: – На недоразумение.

– Верно, Марина говорит, – поддержала меня Алина. – Завтра, если снова увидим ту женщину, постараемся с ней заговорить. Попытка не пытка. Я предлагаю сделать так. Кто-то – допустим, это буду я, – подойдет к даме, Марина в это время будет стоять в сторонке. Если разговора не получится, я останусь, а Марина пойдет за ней, чтобы проследить, где она живет или работает. Есть вероятность, что женщина ни сном ни духом не знает, что в глазах Громовой является проводником между тем и этим светом.

Степа кивнула.

– Ладно, только я тоже пойду и прослежу за женщиной. На тот случай, – она повысила голос, – если вы ее захотите обидеть.

– Степочка, да ты что! – деланно возмутилась я, изо всех сил сдерживая улыбку. – Разве ж мы хулиганки какие? Обидеть! Как тебе такое могло прийти в голову?

– Знаю, о чем говорю! Материалистки! Атеистки! Ничего в вас святого нет! Вы же в лоб ее спросите: «А не проводник ли вы, часом?» Если она оттуда, вы ее вспугнете. Если – в чем я искренне сомневаюсь – такая же, как мы, то вы будете выглядеть как две сумасшедшие. Станете к ней приставать с расспросами, дама вас не поймет и вызовет полицию. Отмазывай вас потом! Стыда не оберешься. Поехали домой! – скомандовала Степа Алине.

Нам оставалось только обменяться взглядами и сесть за ней в машину.

– Домой, так домой, – нехотя согласилась Алина. – Вообще-то я хотела предложить вам заехать в спортивную школу, в которой тренировала детей Лика Громова, то есть Лидия Курочкина.

– Алина, давай завтра заедем, – попросила я, прекрасно понимая, зачем Алине понадобилась беседа с бывшими коллегами Лики.

Я думала в том же направлении, что и Алина: а не было ли у Лидии Курочкиной странностей и раньше. Если бы в машине не сидела Степа, наверное, мы сразу бы рванули в спортивную школу. Но Степа была рядом, и мы сочли за лучшее ее не злить.

Вечер прошел тихо. О Лике Громовой я и Степа разговор намеренно не поднимали. Я не могла понять, как Степа, в прошлом ярая атеистка, может верить в то, что никем и ничем не подтверждено.

«Никто не перемещался в параллельный мир и не возвращался оттуда обратно. Гипотезы, предположения, похожие на сказку, – есть. Свидетельств тому – нет», – так думала я.

Для Степы же наличие параллельной цивилизации было очевидным. Книги Лики Громовой она воспринимала как библию.

Степа приготовила ужин, накрыла на стол и, сославшись на недомогание, ушла в гостевую комнату, чтобы уткнуться глазами в книгу Лики Громовой.

Странное поведение тети заметил Олег.

– А что со Степой? Вы с ней поссорились?

– Ну что ты, дорогой! Разве можно с нашей Степой поссориться? – успокоила я мужа.

Не могла же я рассказать ему о Степином увлечении околонаучной фантастикой? Он еще больший реалист, чем я, и кроме коммерческих газет и исторических рассказов ничего не читает. Узнай он о том, что Степа всерьез верит в параллельные миры, он бы тут же взялся над ней подшучивать. Этого я допустить не могла. Мужчинам не свойственна деликатность. Да и вообще, зачем обижать человека? Я и Алина тонко докажем Степе, что все тайное рано или поздно становится явным. А белое пятно, если на него посмотреть через призму реальности, окрасится всеми составляющими радуги.

Перед сном я заглянула к Степе. Она лежала в постели и перелистывала книгу, словно искала страницу, на которой остановилась. Но так могло показаться только на первый взгляд. Внимательно к ней присмотревшись, я поняла, книгу она перелистывает чисто механически. Ее мысли были далеки от сюжета – книга лежала вверх тормашками.

У ног Степы валялся сытый и довольный Хрюн. Увидев меня, кабанчик хрюкнул и совершенно по-собачьи закрыл лапой морду, мол, мы уже спим, а ты нам мешаешь.

– Ты не спишь? – спросила я Степу, хотя это и так было очевидно.

– Нет, – сухо отозвалась она.

– Ты обещала мне дать почитать книгу. – Не услышав ответа, я виноватым голосом спросила: – Ты на меня злишься?

Степа не торопилась с ответом. Я вдруг поняла, что мне и Алине надо было вести себя со Степой более деликатно: уж очень она душевно тонкая натура. В принципе, что плохого в искренней вере? Миллионы наших современников верят в бога, хотя никто из них бога, кроме как на иконах, не видел. Многие верят в существование инопланетян, в леших и домовых. И пусть верят. Кому от этого плохо? Куда хуже, когда человек вообще ни в кого и ни во что не верит. Отсутствие веры и фантазии рождает однобокость мышления и ущербность духа.

– А на что мне злиться? – поборов в себе обиду, спросила Степа. – Ты высказала свою точку зрения. Я свою. Каждый остался при своем мнении.

– А книжку почитать дашь?

– Бери.

Степа захлопнула книжицу и протянула мне. Я приняла из ее рук творение Громовой, поблагодарила и вышла.

Олег посидел немного со мной на кухне и пошел спать. Степа из своей комнаты так и не вышла. Я перемыла после ужина посуду, навела порядок, села под лампу и открыла первую страницу.

Чтение настолько меня увлекло, что я не заметила, как перевалило за полночь. Лика писала легко и просто. Сюжет захватил меня. Действующие лица были выразительны – я словно видела их наяву. Действие книги разворачивалось у меня перед глазами, как будто я смотрела захватывающее кино.

«Алла Терехина жила скромно и одиноко: утром выбегала из дома, спешила на работу, вечером возвращалась в пустую квартиру. В тридцать лет у нее не было ни детей, ни мужа. Начальство и сослуживцы бессовестным образом пользовались тем, что ей не к кому спешить, и эксплуатировали ее по полной программе: ей поручали исправлять чужие ошибки, подсовывали срочные заказы, отправляли вместо кого-то в командировки. Ее голова постоянно была забита чужими и производственными проблемами.

В тот вечер Алла устало брела домой. Задумавшись о том, что полжизни уже прожито, но как-то непутево, бессмысленно, она не заметила, как пошла на красный цвет светофора и очутилась под колесами автомобиля.

Сначала Алла услышала жуткий скрежет тормозов, ощутила всем телом сильный удар и провалилась в темноту. От удара она потеряла сознание. Случайные прохожие привели ее в чувство. Первого, кого она увидела, был водитель, молодой парень с красивыми испуганными глазами.

– Это я вас сбил. Вы меня слышите?

– И слышу, и вижу, – пошутила Алла. Ей вдруг стало жалко этого парня. Задумалась, сама пошла на красный цвет, сама угодила под колеса. А если бы она умерла? Ему бы пришлось отвечать. Она пошевелила одной ногой, другой, села, потом поднялась. Слава богу, обошлось без переломов. Голова закружилась, но она не упала.

Водитель предложил вызвать «Скорую».

– Нет, спасибо, – отказалась Алла. – Мне недалеко. Буквально двадцать метров. Я смогу дойти.

– Хоть двадцать, хоть десять, но я вас довезу. Садитесь, пожалуйста. Адрес скажите.

Голова болела сильно, тем не менее, Алла прекрасно помнила, кто она и где живет. Она назвала улицу и номер дома. Хотела назвать номер квартиры, но потом передумала. Второй этаж. Как-нибудь сама поднимется, без посторонней помощи.

Водитель остановил машину перед подъездом. Хотел выйти, чтобы помочь Алле, но она его остановила, пошутив:

– Не надо, у меня муж ревнивый. Вы уж лучше поезжайте. Извините, что я причинила вам столько хлопот.

– Ну что вы! – опешил молодой человек. – Это я вас сбил. Я бы вам настоятельно советовал проконсультироваться у врача. Все-таки удар был достаточно сильным. На тот случай, если вам понадобятся лекарства, возьмите мою визитную карточку. Я оплачу лечение. Мой друг – владелец аптеки, поможет достать любое лекарство.

Алла взглянула на визитку. Антон Кротов, ремонт и обслуживание компьютеров.

– Езжайте, Антон, – еще раз попросила Алла, выходя из машины.

«Странно, – вяло подумала она, поднимаясь по лестнице, – месяц назад покрасили подъезд, а он уже грязный, как будто ремонта лет десять не было».

Алла достала ключи, хотела вставить в замок, но дверь неожиданно оказалась открытой. За ней явно слышались детские голоса. Кто бы это мог быть? Малолетние воришки? Или у нее после удара об асфальт начались слуховые галлюцинации? Этого только не хватало!

С замиранием сердца она толкнула дверь. В тесной прихожей перед дверью стояли два сорванца приблизительно семи и четырех лет от роду.

– О! Мама пришла, – выдал тот, который был постарше. – Ты мне гуашь купила?

– Что? – оторопела Алла. – Что вы здесь делаете?

– Гулять собираемся идти. Уроки я уже сделал, Мишку, как видишь, забрал. Мам, ты так и не ответила, ты гуашь купила? Ольга Тихоновна предупредила, на урок без гуаши не пустит. А еще она просила тебе передать, – мальчик понуро опустил голову, – что хочет тебя видеть завтра в пять вечера. Тебя или папу. Лучше папу. Ольга Тихоновна сказала, что мальчиков должны воспитывать отцы.

У Аллы поплыло перед глазами, и она вновь упала в обморок. Очередное пробуждение еще больше ее удивило. Она лежала на диване. Над ней стояли дети и мужчина. Алле казалось, что она в бреду или вовсе ей все снится. Помимо двух сыновей у нее появился еще и муж! Ну откуда они все взялись? Алла себя ущипнула. Не подействовало – дети и муж не испарились, они были реальны, как сама Алла.

– Аля, как же ты нас напугала, – трогательно сообщил мужчина, поправляя плед на Алле. – В последний раз ты падала в обморок, когда носила Мишку. Да и с нашим старшеньким ты тоже пару раз падала.

Алла машинально потрогала живот, если окажется, что она еще и беременна… В один момент из одинокой женщины превратиться в многодетную мать? Какая психика такое вынесет?

– Аля, с тобой все в порядке?

«Аля? Почему он меня называет Алей? – высветилось в голове у Аллы. – Я уже забыла, что меня так когда-то звали. Алла и Аля – разные имена, но бабушка упорно меня называла не Аллой, а Алей. Бабушка умерла, и осталось одно имя – Алла. Может, они меня с кем-то спутали? – обрадовалась она. – А как можно с кем-то спутать мать и жену? – спросил внутренний голос. – Нет, это что-то с тобой не в порядке, а не с ними».

Алла обвела комнату взглядом. Как можно не узнать свою квартиру, в которой она прожила больше тридцати лет? Стенка югославская, купленная мамой по блату в конце восьмидесятых, портьеры, гардины с вышитыми гладью цветочками. А вот ее детский портрет в деревянной раме! Разве забудешь, как мама, перед тем как отвести ее к фотографу, мучилась, привязывая огромный нейлоновый бант к коротеньким, как у мальчишки волосикам. Не любила Алла расчесываться, визжала, орала как резанная, вот и приходилось ее стричь так коротко.

«Моя это квартира! – признала жилплощадь Алла. – Только… Ничего не понимаю… Эту стенку я два года назад продала, сделала ремонт и купила современную легкую и изящную мебель. И диван теперь у меня другой. Куда я попала?»

Алла застонала и закрыла глаза. Мужчина потеребил ее за плечо.

– Аля, тебе плохо?

Пацаны испугано завели:

– Мама, ты только не умирай. Ты не умрешь? Давай «Скорую» вызовем?

Младший заревел навзрыд. Старший мальчик зашмыгал носом.

«Не похоже на розыгрыш. Мальчишки и впрямь испугались, что я концы отдам. Что же происходит? Они меня знают – я же вижу их впервые».

Она резко села. Кровь отлила от головы, в глазах запрыгали черные мушки.

– Дайте мой паспорт, – превозмогая слабость, потребовала Алла.

– Зачем? – удивился мужчина.

– Мама, зачем тебе паспорт?

– Дайте мне паспорт, – повторила она.

Мужчина метнулся к стенке, выдвинул ящик, именно тот, в котором Алла держала когда-то документы, и с паспортом вернулся назад.

– Вот.

Алла дрожащими руками открыла паспорт. Так и есть, с первой страницы на нее смотрело ее же лицо, а вот фамилия была другой – Алла Михайловна Тимофеева. На странице «семейное положение» стоял штамп, свидетельствовавший о том, что в таком-то году она сочеталась законным браком с Андреем Григорьевичем Тимофеевым. Дети тоже были вписаны в паспорт: Гриша и Миша. Но главное прописка – и город, и улица, и дом, и квартира – все совпадало!»

«А эта Лика Громова неплохо пишет», – подумала я и отложила в сторону книгу. Чего мне это стоило! Так хотелось продолжить чтение, чтобы узнать, что сталось с Аллой? Но на часах было без четверти два, я хорошо понимала: если не пойду спать, завтра просплю обязательно.

Глава 5

Утром я позвонила Алене и предупредила, что до обеда нас в агентстве не будет. У нее тут же испортилось настроение. Голос, прежде звеневший как колокольчик, стал тусклым и скрипучим.

– А когда вас ждать? – рассчитывая на сострадание, спросила она.

– Ой, даже не знаю, – протянула я, почувствовав угрызения совести. – Может, ближе к часу или позже… Алена, не мучь меня, – повысила я голос, вспомнив, что совсем не обязана идти на поводу у секретарши. – Когда-нибудь появимся. Разве тебе плохо одной? Уже вчера после обеда практически никого не было. Сегодня вообще никто не зайдет. Если посетителей не будет, возьмешь список постоянных клиентов и подпишешь им от агентства «Пилигрим» поздравительные открытки. Открытки найдешь на моем столе. Все поняла?

– Да.

Алина подвезла нас к дому Громовой, сама же поехала к тому месту, где обычно Лика встречается со своим двойником. Мы разместились со Степой на детской площадке, напротив подъезда Лики. Осмотрелись. Двор был пуст: ни детей, ни пенсионеров, ни молодых мам с колясочками. Да это и понятно – погода не способствовала прогулкам на свежем воздухе. Вместо снега за две недели до Нового года на раскисшую землю тонкими струйками брызгал дождь. Кто в такую погоду пойдет гулять? Один лишь дворник по долгу службы крутился вокруг мусорных баков, подбирая разбросанные кем-то пластиковые бутылки, да парень с йоркширским терьером на поводке маячил рядом с гаражами. Йорк крутился, никак не мог найти себе место, чтобы справить собачьи дела, а парень прятался под зонтом и оглядывался на дверь в подъезд, видимо, мечтая скорее вернуться в теплую квартиру.

– Степа, а ты книгу дочитала? – спросила я.

– Не до конца, – коротко ответила Степа.

– То, что случилось с Аллой, чья-то шутка?

Степа с состраданием на меня посмотрела.

– Нет.

– А дети чьи? Мужчина?

– Читай. Все поймешь, – обнадежила меня Степа. – Мы не рано приехали?

– Да вроде бы нет. Двадцать пять минут. Скоро должна появиться наша писательница.

Лика Громова не заставила себя долго ждать. Ровно в половине десятого она вышла из подъезда. Согласно договоренности она сделала вид, будто нас не знает, и, не обращая на нас никакого внимания, прошла мимо, вышла со двора на улицу и направилась в сторону супермаркета. Отстав метров на десять, я и Степа последовали за ней.

Алину мы заметили издалека – она шла навстречу нам с сосредоточенным лицом, я стала искать в толпе двойника Громовой и увидела ее в метрах десяти от нас. Женщина действительно безумно была похожа на Громову. Во всяком случае, на первый взгляд. Волосы, розовая губная помада, тонкая оправа очков на носу, одежда в той же цветовой гамме, что и у Громовой, – все как будто под копирку.

И все же я заметила кое-какие отличия. У двойника было слишком розовое лицо. Складывалось такое впечатление, что женщина немного переусердствовала с тональным кремом. И глаза у нее были слишком густо подведены. Лика смотрела на мир от природы раскосыми глазами – женщина-двойник такого же эффекта добивалась черными стрелками.

Я сконцентрировала взгляд на одежде – куртки разных фасонов, хотя одинаковый цвет скрадывал небольшие различия. Брюки Лика надела черные с тонкой серой полосочкой. На незнакомке были черные джинсы. Платочки на шеях разнились, но в целом было над чем задуматься – женщины выглядели как сестры.

Лика, увидев двойника, остановилась как вкопанная. Женщина на нее посмотрела, словно ледяной водой окатила, сделала шаг в сторону и, не проронив ни слова, обошла ее стороной. Следом за двойником проскочила Алина, попутно подав нам знак – заниматься Громовой, с двойником она справится сама.

Чтобы себя не выдать, мы не сразу бросились к Лике, подождали несколько минут на тот случай, если незнакомка захочет обернуться и посмотреть на произведенный ею эффект.

Я и Степа неспешно подошли к газетному киоску. Разглядывая печатную продукцию, я стала так, чтобы незаметно посмотреть в тот конец улицы, куда направилась женщина-двойник. Увы, та уже скрылась за углом. Не было и Алины.

К нам подошла взволнованная Громова.

– Вы видели ее? – спросила она, заглядывая мне в глаза.

– Да, – как можно спокойнее сказала я. – Видели. Она, конечно, похожа на вас, но двойником ее назвать трудно.

– А мне показалось, что одно лицо, – некстати брякнула Степа.

– У тебя близорукость, а очки ты не носишь. Лика, успокойтесь, эта женщина не ваш двойник, но она очень стремится быть на вас похожей. Это факт. Впрочем, мало ли людей, которым нравятся одинаковые вещи.

– Но стиль-то выдержан.

– Какой стиль? Белая куртка? Черные брюки? Белый верх, черный низ – популярное сочетание, классика школьного периода, если хотите. Если пройтись по улице, я вам таких дамочек с десяток насчитаю. Вот если бы было наоборот… Черный верх, белый низ…

– А если я завтра именно так, наоборот, оденусь, вы мне поверите? – спросила Лика.

– У вас есть черная куртка и белые брюки? И вы так оденетесь, в декабре? Не зимнее сочетание. В такой грязи ваши брюки мигом превратятся в серые.

– А мне все равно, – с вызовом ответила Лика. – Вы мне поверите?

«А что, идея неплохая, – про себя подумала я. – Только умалишенная наденет в дождь белые брюки».

– Поверю, – кивнула я головой. – У вас есть белые брюки и черная куртка?

– Белые льняные брюки у меня есть. А вот куртки нет. У Павла есть, но она на меня большая.

– Это даже лучше. Не каждый на себя напялит вещь, которая не подходит на три размера. Если мы завтра встретим вашу визави в белых брюках и в черной куртке, которая на три размера больше, у нас не останется повода сомневаться в том, что эта дама – не случайная прохожая.

– Я в этом не сомневаюсь уже две недели, – горько заметила Громова. – Кстати, завтра ее здесь не будет.

– Не поняла. Она вас оповещает, когда в следующий раз появится на горизонте? – спросила я.

Мои губы самопроизвольно сложились в недоуменную улыбку. Получилось не очень красиво. Лика могла подумать, будто я над ней насмехаюсь.

– Нет. Просто завтра суббота, а по выходным я не хожу в магазин. Людей слишком много. Не люблю толпу и очереди у касс.

– Но можно ведь сделать исключение? А впрочем, поступаем так: вы посидите дома, а мы сами сюда придем.

В кармане зазвонил мобильный телефон.

– Слушаю вас.

– Это я, Алина.

– Ты? А почему… – я хотела спросить, почему она звонит с чужого телефона, но она не дала мне договорить.

– Кафе «Изюминка» знаешь? Я там. Оставляй Громову на Степу и дуй ко мне.

– Есть новости? – спросила я, но Алина уже положила трубку. – Звонила Алина, – сообщила я Степе и Лике. – Она просила меня подойти к кафе «Изюминка». Тебя, Степа, просила проводить Лику домой. Можете сначала зайти в магазин.

Степа хотела возразить, но, взглянув на все еще перепуганную Громову, согласилась.

– Хорошо, я сначала провожу Лику, а потом поеду домой. Встречаемся там.

Алину я нашла за столиком у окна. Она явно была не в себе: брала поочередно из вазочки салфетки и складывала из них самолетики. Самолетиков скопилось с десяток, а моя подруга не унималась, складывала их и складывала, как будто хотела открыть свою авиакомпанию.

– Чем ты занимаешься? – удивленно спросила я.

– Нервы успокаиваю.

Только сейчас я заметила, как у Алины мелко дрожат пальцы.

– Нервы? Ты что-то видела? Женщина испарилась на твоих глазах? Перешла в параллельное пространство? Поверить не могу!

– Я даже рта не открыла, а ты уже за меня отвечаешь, – с раздражением констатировала Алина. – Сумка у меня испарилась, вот что случилось!

– Как так испарилась? Почему сумка?

– А вот так и испарилась! Вырвали из рук. Я пошла за незнакомкой. Та свернула в переулок, потом в арку проходного двора. Я за ней. И тут за спиной я услышала быстрые шаги. Обернулась, а он уже из моих рук сумку рвет, гад такой!

– Кто рвет?

– Какой-то парень. В черной куртке, черных брюках, в черной бейсболке на голове. Короче, сплошное темное пятно. По Степиному описанию очень похожий на того, кто у нее сумку выхватил.

– Да уж, что-то в последнее время нам не везет. А женщина?

– Ее и след простыл. Когда поняла, что сумку мне не вернуть, я бросилась за женщиной во двор, а он проходной – десять метров и ты на многолюдной улице. Там смешаться с толпой нечего делать. Вот так, считай, день насмарку. Надо бы в полицию сходить, заявление написать.

– Думаешь, найдут воришку?

– В сумке паспорт и ключи от квартиры. А еще мобильный телефон.

– Это серьезно. Может, Воронкова подключить? Ты лицо вора запомнила?

– Интуиция мне подскажет, – угрожающе зашептала Алина. – Вот только я думаю, что неспроста он пошел за мной. Он меня от двойника отвлечь хотел.

– Не двойник она, просто разрисована под Громову, да и только!

– Я еще вчера это заметила. Кто-то намеренно пугает Лику. Знать бы зачем?

– Мне кажется, что Лику умышленно вводят в заблуждение, – предположила я. – Вопрос – кто? Надо бы проверить все ее окружение, пока у нее окончательно крыша не съехала.

– Легко сказать, окружение! Лика последние три года вела замкнутый образ жизни. Всю себя творчеству отдавала. Подруг всех растеряла. Брат и племянница погибли, если ты помнишь, муж в больнице, других близких родственников у нее нет. Кто-то из спортивной школы, в которой она тренировала детишек? Это было давно, в прошлой жизни. Мне кажется, что даже прекрати она писать, в школу бы все равно не вернулась. Лика придерживается правила: нельзя войти в одну реку дважды.

– Она тебе сама об этом сказала?

– Да, – кивнула головой Алина, – в день нашего с ней знакомства. Она была в таком состоянии, когда не врут. Да и зачем ей врать перед чужими людьми?

– По-твоему, врут только близким? – хмыкнула я.

– Врут, когда есть для того причина или выгода.

– А какая выгода Громовой от нас?

– Да никакой! Потому и не врет! Суди сама, она забежала к нам случайно, не зная, кто мы и что мы. Мы сами предложили ей помощь, и она ее приняла. Но в данном случае мы можем иметь от Громовой выгоду. – У Алины алчно блеснули глаза.

– Какую?

– Мы выведем на чистую воду двойника, успокоим Громову, а она в благодарность напишет в своем романе о нашем агентстве. Круто?

– Круче некуда, – фыркнула я.

– Тогда поехали в полицию, заявление писать. Хорошо, что у меня нет привычки, ключи от машины бросать в сумку, а то бы без машины осталась.

В полиции нас направили к следователю Мышкину, к тому самому, у которого Алина и Степа были вчера. Очень худой и низкорослый, он полностью соответствовал своей фамилии.

Увидев Алину, следователь удивленно вскинул брови: