Человек в чёрном поднялся, убрал ласково с лица девушки волосы и…замер. Точно увидел привидение. Остальные, что всё ещё суетились вокруг неё, вдруг тоже замолчали и с удивлением стали переглядываться. Внимательно осмотрев Оксану ещё раз и услышав, наконец, от неё, что всё в порядке, люди удалились в свою иномарку, ещё раз оглянувшись на ничего не понимающую девушку.
Оксана вернулась на тротуар. Злополучный автомобиль тронулся, но через некоторое время, перестроившись влево, развернулся, сверкнув перламутром.
Машина притормозила и “забралась” правой парой колёс на противоположный тротуар. Стекло опустилось, и Оксане показалось, что на неё опять смотрят. С неожиданным пугающим любопытством. А потом, когда девушка переходила дорогу, в окне автомобиля блеснула линза фотоаппарата. Что это? Её фотографируют? Но зачем, кому это надо?
Долгие взгляды провожали Оксану до самых дверей здания, а она смущённая и ошеломлённая стремилась поскорее спрятаться от непонятной случайности.
А потом она играла… Худенькая хромая девочка, с тонкой грустью на бледном лице вдохновенно до трогательности читала свой монолог. И никто не осмелился ей не поверить. Ведь она также хотела вырваться из тесной клетки бессмысленной реальности. В небо или в никуда, в спокойное и безмятежное небытие…
И даже Жанна не сразу справилась с мурашками, добежавшими до самых кончиков пальцев. Но она ещё успеет изменить ситуацию в свою пользу, иначе уплывёт весьма сулящий шанс…
Оксана-Катерина должна страдать? И она страдает. Страдает при всех!
Ах, Вадим! Никакого тепла, как раньше. Только боль и глупая жалость к себе. Это чувство стало для неё самым частым из всех, что существуют в её мире.
***
Она осталась почти одна в опустевшем здании института. Идти в общежитие совсем не хотелось, даже с доброй вестью об успешном дебюте. Тем более, она опять помешает паре влюбленных. Им, конечно, хочется подольше оставаться наедине. Прислонившись к холодной стене, Оксана вслушивалась в голоса, доносившиеся из единственного ещё не опустевшего кабинета.
(Натан Ионович):
– Я говорю браво, и думать тут нечего. Играть должна только она.
– Но почему бы не прослушать на эту роль и других претендентов?
(Это Жанна)
– Да она достойна профессионалов!
– Согласна, но не мне вам объяснять, кто стекается в этот зал. Для образа важен и внешний подбор, да, не самый главный аспект. Но достаточно значимый.
– Зрители, я уверен, тотчас проникнутся к ней и будут видеть только её игру. В конце же концов это всего лишь студенты! Я не понимаю ваш каприз, решительно не понимаю! Многие сочтут её находкой!
– Но ещё больше в идеально подобранном образе! Скажем, – юродивого калеки!
– Вы, определённо, жестоки!
Оксана бесшумно заковыляла прочь, словно застигнутая врасплох. На глазах задрожала влага… Девушка вжалась в туалетную дверь, склонилась над раковиной, долго смотрела на бегущую воду, застилающую звуком бесконечности сознание. Потом достала спасительную коробочку, высыпала таблетки на ладонь. Все до одной. Смотреть на полную белую горсть было не страшно. В ней было даже какое-то успокоение и слабый запах победы.
“Я перехитрила жизнь! Я, а не она меня!”
Вся горсть исчезла с ладони. Глотались таблетки легко, почти незаметно. Все до одной…
Она поднялась по пустынной лестнице и толкнула величественные двери, к которым другие не прикасались долгое время. Здесь она бывала и раньше, стремясь найти тихую обитель своим раздумьям или настроиться на нужный образ. Эта часть здания опустела уже давно, заброшенная и забытая людьми, как проклятое крыло старинного замка. Старые обветшалые стены и своды требовали серьёзной реставрации, а поскольку “культурные резервы” напоминали давно пустующие закрома, они пришли в негодность и создавали немалую опасность. Люди покинули эту сцену, превратившуюся теперь в полусгнивший помост. Спектакли ставились в другом помещении, меньшем по размерам. Полы зрительного зала уродливо темнели пустыми глазницами разобранного паркета. Какой могущественный образ дремлет в этих стенах?
Даже сейчас, лунным вечером, здесь не было жутко и безобразно. Уличные фонари украсили зал уютным, точно рождественским, светом. И зал ждал её…
Она присела на подоконник, восторгаясь бликами, танцующими на стенах. Она скоро станет одним из них. Сейчас она сильно захочет спать. И уснёт навсегда. И не думать о плохом, и не думать о хорошем…
Почему говорят, что самое дорогое и ценное на земле – жизнь человека? Это больше напоминает нравоучительную формулу. Если я не вижу никакой в этом ценности, то что же видят другие? Скорее всего, жизнь становится ценной, когда наполняется чередой приятных и счастливых случайностей. Кому-то выпадает больше везения. Кто-то может больше сделать для значимости. Но возможно ли покорить все необходимые для счастливой жизни сферы? В чем же ценность такой жизни? В чём?
Стены, неживые долгожители, не ответили ей. Они господствовали – сильные, холодные, над живым хрупким воробышком человеческой души, тлеющей как уголёк…
Она почувствовала внутри себя приятно покалывающие волны. Они накатывали всё чаще, пока не превратились в ритмичную бешеную пульсацию. Голова закружилась, горячий пот сменился холодным. Оксане казалось, что невидимые качели бросают её то в один конец зала, то в другой. Блики ожили, закружились и засмеялись тоненькими голосами. Все они старались, чтобы праздник удался. Праздник смерти…
И вдруг стены, величественные, высокомерные судьи, колыхнулись, точно были из полотна и начали расступаться. Ужас опоясал всё ещё ясное сознание Оксаны, и почти твёрдая мысль птицей пронеслась сквозь мозг: сейчас откроется чёрная страшная бездна, и маленькое тёплое тельце будет долго и безысходно падать в её зев, и никогда больше не окажется почвы под ногами и подушки под усталой головой, пахнущей добрым спокойствием маминого дома.
И захотелось спастись, ползти прочь, карабкаться, ломая ногти к отмеченному тонкой нитью света выходу, но нет сил даже пошевелиться, даже закричать. Страх и оцепенение словно пригвоздили слабеющую девушку к помосту.
И снова невероятное!
Оттуда, из раскрывшейся тьмы, вдруг вынырнул всадник. Она видела его совершенно определённо, только будто сквозь дрожащую пелену. Он направил коня в её сторону, не отрывая странного гипнотического взгляда от её лица, и спешился совсем рядом. Он был почти реален и сказочно красив: чёрные высокие сапоги и лаковые перчатки, “отточенный” жакет…
Призрачный человек приблизился и поднял слабое тело Оксаны на руки. И она ощутила: они были тёплые. Настоящие человеческие руки. Он понёс её к свету, и конь цокал за хозяином. И вот она – спасительная ниточка света. Никакого подвоха, и двери раскрываются. Они оказываются в залитой светом комнате, в которой много воздуха и повсюду – зеркала. Правда, в них нет отражений: ни её, ни всадника, ни коня, послушно входящего за ними. Но она снова оказывается на твёрдой устойчивой поверхности, может двигаться, дышать и улыбаться в ответ на добрую и привлекательную улыбку незнакомца.
– Где я?
– В мире живых, моя девочка.
Какой приятный голос у её спасителя!
– Не правда ли, как легко жить?
– Но мне всегда было трудно.
– Почему, мой ангел?
– Я не такая, как мои сверстники. Я не умею хорошо ходить и не умею так хорошо жить, как живут они…
– Неправда, ты умеешь больше!
– Нет, нет… И что же?
– Ты умеешь летать!
– Как вы сладко шутите. Спасибо…
– Нет, не шучу. Ты не знала этого? Как жаль! Но теперь знаешь!
Оксана изумлённо молчала. Она вдруг обратила внимание на то, что комната стала меньше и, приглядевшись, с удивлением заметила, как медленно стены ползут на неё.
Что это? Так приближается смерть, или она уже умерла? Но отчего тогда так ощутимо бьётся от ужаса сердце? Она обратила свой взор на спасителя.
– Да, девочка, это так. Этот миг не может длиться долго, ведь он иллюзорен. Его просто нет. Нет для других. Он есть только для нас и скоро исчезнет. И ты должна лететь, или исчезнешь вместе с этим прекрасным зыбким миражом.
– Но я не смогу…
– Нет никакого “не смогу”. Не существует. Это только фантазия. Никогда не говори так.
И Оксану тронуло слово “никогда”: оно содержало в себе будущее…
– Не нужно только оборачиваться назад. Лети!
Оксана ясно почувствовала неумолимое сжатие пространства вокруг неё. Паника и вместе с ней странное возбуждение охватили её. Она оглянулась на спутника, но не обнаружила ни его, ни коня. Оттуда, где лишь мгновенье назад они находились, донеслось, стихая:
– Лети же, лети, лети…
Зеркальные стены были уже рядом. Вместе с ними ползла мрачная тень, от которой зеркала одно за другим мутнели. Лёгкий ветерок вдруг закрался в волосы Оксаны, откуда-то сверху брызнул запах жизни. Она подняла голову и увидела над собой настоящее небо. Оксана машинально вскинула к нему руки и взмахнула ими. Оторваться удалось лишь на секунду. Тело было не слишком лёгким для полёта. Девушка попробовала ещё раз. И вновь приземлилась обратно. Зеркальные стены стремились сомкнуться…
Что ж, попробуй ещё раз и никогда не говори “не смогу”!
Она оттолкнулась руками от воздуха, словно сделала гребок в воде и с огромным усилием оторвалась от поверхности. Ещё один взмах-гребок. Стены всё ближе. И вот она медленно движется к небу. Какое ликование! Какое чудо! От изумления и восторга перехватило дыхание… Она преодолела высоту тут же сомкнувшихся стен, и тёплый ветерок с объятьями бросился под её одежду. Стало упоительно легко и невесомо, словно небесные волны подхватили её и понесли на облаках-подушках, баюкая, в обитель сна…
Глава 13
Рай был без преувеличения райским и невероятно комфортным. Зеркальный потолок со встроенными вереницами электрических лун, видимо, служил заменой настоящему небу. Притуплённый матовым шумом слух уловил стук капель о стекло. Что это? Дождь в раю? Чтобы увидеть это, нужно обернуться. Разве такое по силам призрачной сущности? Лучше не пытаться. Вдруг всё в один миг снова канет во тьму. Правда, по небольшому пространству взгляд способен перемещаться. Вот он скользит по белым стенам, украшенным геометрически точным рисунком. И по красному шёлку широкой, как арена, кровати. Какая роскошь! И по длинной прозрачной трубке справа… И вдруг прямо перед глазами возникло лицо, расплывчатое, но всё же человеческое. Нет, не мамино… Мама осталась ведь в той, настоящей жизни. В другом измерении.
– Она очнулась, – услышала Оксана голос, и послышались шлепки.
И вдруг по-настоящему, по-живому загорелись щёки! Как зимой на настоящем морозе!
– Оксаночка, просыпайся! Просыпайся, девочка.
Кто-то засмеялся.
– Никак не сообразишь, где ты? Ишь, как лобик сморщила. Ну, теперь всё будет хорошо, всё будет хорошо…
Туман в глазах Оксаны постепенно рассеялся, и она увидела говорившего.
Она вспомнила его стоящим на коленях в пыли асфальта, вспомнила удивление в его глазах… Но никак не могла вспомнить, где ещё слышала его голос и что-то важное, важное в его словах…
– Кто вы?..
Он наклонился почти к её губам, чтобы расслышать шёпот.
– Я… Я просто Мастер. Мастер, который будет творить тебя заново.
– Я завтра уеду…
– Нет, нет. Ни завтра, ни потом я тебя не отпущу. И не возражай. Ты ведь теперь моя пленница. Вот так. Ты, можно сказать, выбросила свою жизнь, как ненужную вещь, а я её подобрал. И теперь вправе ею распоряжаться. А уж потом, когда я превращу её в праздник, и она понравится тебе, уж потом мы и поторгуемся.
Оксане показалось, что она сходит с ума, но от этого сумасшествия, от жизни сладко кружилась голова. Девушка уловила полусонным мозгом нечто похожее на предчувствие, что этот человек как учитель поведёт её по тропе недоступных ранее знаний. И она, такая слабая и неустойчивая, почти готова отдаться в его власть…
Оксана повернула голову, чтобы увидеть дождь. А там вечер! Спокойный, мудрый, её вечер. Она почти ощутила душой его живую прохладу…
Череду пасмурных дней сменило солнце, и комната залилась весёлым светом. От этого она казалась ещё роскошней.
Расслышав за дверью шаги, Оксана мгновенно вскочила с постели, накинула свою одежонку, стыдливо застёгивая пуговицы на блузке перед вошедшей. Полина, простая горничная ошеломительных девяностых, прикатила изящный столик с отменным завтраком, а через двадцать минут вернулась и повела смущённую девушку в ванную комнату, от размеров и изящества которой та пришла в восторг. Ванна была большой, голубого цвета и треугольной формы. Но самым поразительным было то, что потолком в этой комнате служил прозрачный купол, над которым плыли облака. Над ванной располагались полочка с журналами и маленький стеклянный бар с разного рода винами и стройными фужерами.
Оксана всплакнула от умиления, тогда Полина ароматизировала воду и добавляла в неё розовую соль, а потом смущенно опустила глаза и не двигалась с места, пока за Полиной плавно не закрылась дверь.
Она всё ещё не верила в реальность происходящего. Зачем она здесь? Почему её держат как пленницу. Вернее, очень нужную и дорогую пленницу.
Понежившись в тёплой пене, девушка принялась искать мыло и мочалку. В этот миг, как по мановению волшебной палочки, вошла Полина и вымыла её нежно и заботливо розовым гелем. Женщина уловила взгляд девочки исподтишка, стеснительный, но внимательный. Она поняла, что та пытается заподозрить в ней нотки неискренности и улыбнулась про себя.
– Скажите, пожалуйста, Полина, – осмелилась спросить маленькая пленница, – когда мне можно покинуть этот дом? Я уже совсем здорова, и было бы неловко оставаться здесь и дальше.
Ответ её ошеломил.
– Я думаю, хозяин не намерен тебя отпускать, – и, увидев удивление в глазах Оксаны, женщина добавила: – Ты сама скоро всё узнаешь…
Пока девушка стояла на маленькой декоративной скамеечке, завёрнутая в полотенце, Полина принесла шёлковый пеньюар, похожий на чудо. Опередив возражения Оксаны, она тихо но твёрдо сказала:
– Ты должна научиться любить своё тело. От этого зависит, на сколько будут уважать и ценить твоё тело мужчины. Облачайся и постарайся радоваться тому, что заслуживает радости.
Оксана подняла голову. Как она могла раньше не замечать, сколь прекрасно небо над её озабоченной головкой?
– Нравится? – улыбнулась Полина.
– Очень. Никогда такого не видела.
– А вечером здесь ещё интересней: расстилается звёздное небо.
– А где… он?
– Хозяин? Наш хозяин в Москве и сюда прибудет не раньше пятницы. А вечером я провожу тебя в библиотеку и ещё принесу кассеты. Он оставил тебе много кассет с музыкой. Любишь музыку? Вот и хватит тебе занятий до пятницы.
У Оксаны никогда не было магнитофона. Для Руфины это была ощутимая растрата. Теперь она могла предаться новому увлечению безо всяких преград. Сколько ещё прекрасного в этом мире? Чего она не успела познать?
После обеда, настолько изысканного и деликатесного, что девушка, немало смущаясь, всё же не смогла удержать желание съесть всё до последней крошки, она прошла в библиотеку. Два часа ушли у неё только на то, чтобы поверхностно ознакомиться с содержимым полок.
Самую большую коллекцию составляли книги по психологии. От долгого блуждания взгляда по книжным полкам, у Оксаны закружилась голова. Она вернулась в свою комнату и долго любовалась видом за окном. Приусадебная зона выполнена была с тем же изяществом, что и интерьер внутри дома. Каменные дорожки вились дальше, чем позволял видеть глаз, мимо стройной высокой ограды в готическом стиле, мимо ровно подрезанных кустов, которые летом, вероятно, выглядели зелёными живописными волнами, мимо фонарей, выполненных под старину…
А вдалеке невероятно искусным резным шатром красовалась беседка. Оксане непременно захотелось дойти до неё и заглянуть внутрь. Она попыталась отыскать свой плащ, но он, и ещё ботинки явно отсутствовали среди аккуратно сложенных и развешанных вещей. Удручённая девушка выглянула за дверь, прислушалась к тишине и, опираясь на трость, спустилась к выходу. За массивными стеклянными дверями ее встретил молодой человек, который топтался на месте, будто ждал трамвай.
Он с любопытством оглядел вышедшую Оксану, пока та растерянно ёжилась от смущения. Но как только она сделала шаг вперёд, подошел и вежливо попросил вернуться внутрь. Теперь Оксана воочию убедилась, что её и впрямь держат в огромном доме в качестве пленницы.
Ещё один день Оксана провела в одиночестве, если не считать Полины с её расписанной по часам заботой.
А на следующее утро…
Она проснулась от звука открывающейся двери. Горничная вошла стремительней, чем обычно.
– Одевайся скорее и спускайся вниз.
И тотчас плащ и ботинки “вернулись” к хозяйке.
Оксана немедленно привела себя в порядок, даже не задавшись вопросом, почему безотказно исполняет все указания, спустилась вниз и толкнула стеклянные двери. Утро было несколько иным, чем обычно. Пожалуй, даже иного цвета. Может быть более нежного…
Она вздрогнула, когда к её ногам тяжёлой поступью кинулся громадный выхоленный дог.
– Рамир, ко мне! – услышала девушка голос Мастера. Рамир повернулся, хлестнув хвостом по её ногам, и могучими шагами побежал к хозяину. Оксана удивилась тому, как были похожи пёс и хозяин. Общим в них было, пожалуй, ухоженность и… чистокровность. А чёрная гладкая шерсть собаки и шёлковая рубашка под пальто Мастера отливали одинаковым цветом.
– Здравствуй, девочка.
– Здравствуйте.
– Ты простишь сумасшедшего старика за раннюю прогулку?
– Почему вы называете себя стариком? И разве рано?
– Пятнадцать минут назад рассвело.
Она удивлённо вскинула брови. Всё так непредсказуемо в доме этого человека.
– Ну что, моя дорогая, прогуляемся?
Он протянул ей руку. Оксана смущённо пошла рядом с почти незнакомым человеком.
– Я знаю, у тебя много вопросов, – начал он, – обещаю, я на них отвечу, но не сегодня. Тебе всего лишь нужно согласиться оставаться здесь ещё какое-то время, потому что мне не хотелось бы удерживать тебя силой, – и, почувствовав, как спутница сжалась, неожиданно изрёк:
– Я открою тебе многие тайны, и мир ляжет у твоих ног как преданный пёс!
Он вдруг остановился и посмотрел на неё. Его взгляд показался девушке каким-то неестественным, почти мистическим.
Оксана задрожала всем телом, тихо, тихо вдыхая тонкий аромат похитителя, высший аромат…
Он уже вёл её дальше. По тропинке, что манила девушку раньше, к той самой беседке-шатру.
– Прошу, леди!
Мужчина галантно пригласил пленницу внутрь. В центре шатра располагался небольшой круглый камин, а купол над ним был открытым. Мастер развёл огонь, плеснувший витками тепла в пространство, затем заглянул под крышку маленького шестигранного столика, стоящего между мягкими скамьями, которыми была оборудована беседка. В единственной ножке столика оказалась дверца. Раскрывшись, она явила наполненный до отказа бар.
– Хочу угостить тебя отменным вином.
– Я раньше никогда не пила спиртного.
Он улыбнулся, наполняя бокалы.
– Я разрешаю. А потом будем пить кофе и завтракать. Прямо здесь.
Вино зажглось внутри нее тонким приятным огоньком, похожим на огонёк предвкушения.
– Вот что я скажу тебе сейчас, Оксана. Запоминай каждое слово. И это будет наш первый урок. Теперь всё будет по-другому. Сбудется всё, во что ты поверишь. А верить можно в невозможное. Я открою перед тобой другой мир. Любые высоты станут для тебя доступны. Ты влюбишься в жизнь, будешь ценить каждую минуту. Первое правило: отныне ты веришь в себя! Никакого рока или судьбы не существует. Кто думает иначе, тот пассивно ждёт всю жизнь, когда ему от судьбы перепадут сладкие крохи. А другой, веря только в себя, безгранично веря, берёт сам всё, что захочет. Для этого нужна сильная жизненная энергия, способная преодолеть любые преграды на пути к цели. Добыть её совершенно несложно, прямо из человеческих глубин. Только мало кто это умеет делать. А я тебя этому научу.
Оксана почти не дышала. Вся обратилась в слух.
Человеческих эмоций и свойств – великое множество. Заметь, все они противоположны друг другу: смелость – страх, веселье – грусть, сомненье – уверенность, любовь – ненависть, выдержка – отчаяние, амбициозность – лень, восхищение – презрение, зависть – сострадание… И это не всё. Наша внутренняя жизнь, как видишь, полна противоречий. Разные эмоции тянут нашу психику то в одну, то в другую стороны, а жизнь не движется вперёд, а топчется на месте. Знаешь, откуда берутся неудачи? Из эмоциональных конфликтов. Говорю это тебе как психолог. Постоянной должна быть одна доминирующая эмоция, сильная и целенаправленная, чтобы никакая отрицательная эмоция не смогла повернуть её в обратную сторону. Человек способен научиться быть хозяином своих чувств.
Вот тебе второе правило: Не поддавайся эмоциям, а владей ими! Гони прочь гнетущие думы, не копи напряжение и не думай о плохом. Просто запрети себе это! Пусть даже в самых безвыходных ситуациях мощные заряды положительных эмоций работают на тебя как миллиарды бушующих атомов!
Вино теплом разлилось по телу. Оксане казалось, что она на грани сумасшествия. Красивые слова с высоким до нереальности смыслом обволокли её сознание. Она отдалась им, забыв про свою смущённость и застенчивость. А ещё через мгновенье она готова была думать, что чувство, нахлынувшее на нее радужными потоками, ни что иное, как влюбленность. К сильному и умному человеку. Мужчине из другого мира…
Ласковые блики огня, смешиваясь с утренним светом, причудливо блуждали по шатру.
– Ну, скажи, – продолжал учитель, – скажи, почему не ты? Ты пришла в этот мир, значит, имеешь право жить всем лучшим, что он имеет. Если довольствоваться малым и не познать большего, зачем тогда дан единственный всплеск сознания в необъятной вечности? Почему кто-то, а не ты? Существует ли ответ на данный вопрос? И что такое жизнь? Череда ожидаемых и случайных событий и бытовых мелочей?
Нет, это всё расписано за нас обществом и природными потребностями. Жизнь – это целый Грааль, а не тысяча мелких, бесполезных осколков. Перешагивай через них. Пусть другие копошатся в своём сером, построенном из бытовых мелочей мирке. Пусть ждут, когда на их улице случится праздник. А ты не блуждай в лабиринтах быта, а пари над ним и оттуда сверху хватай то, что нравится, отрывай лучшие куски!
– Как красиво вы говорите, только каким образом научиться такому?
– Просто помни мои слова! Помни вечером, помни днём и помни утром!
Принесли завтрак и термос с кофе. Мастер подложил дров в камин. Оксана, как зачарованная, смотрела не отрываясь на своего учителя. Пустой бокал застыл в её руке. Мастер присел совсем рядом, осторожно взял бокал, коснувшись тонких её пальчиков и… не смог отвести глаз от её лица.
– Можно просто сойти с ума, – полушепотом проронил он, – те же глаза, губы… Невероятно…
– О чём вы? – в тон ему спрашивала пленница.
– Нет, ничего. Давай-ка завтракать, и на сегодня, думаю, достаточно моих нравоучений. Да и о тебе хочется побольше знать.
– А когда я смогу вернуться в институт?
– Нет, нет, никаких вопросов. Разве я не попросил об этом?
– Но меня могут отчислить.
– Об этом можешь даже и не ломать свою головку. Всё давно улажено. Спокойно живи, а решить, нужно ли тебе туда возвращаться, ещё успеешь. Лучше расскажи, стихи, которые мы нашли в твоей сумочке, чьи?
– Мои, – Оксана опустила глаза.
– Ты пишешь стихи? Не дурно. Все они очень личные, но одно – не о любви, не о мужчине. Я ношу его с собой. Вот оно.
Мастер достал из кармана сложенный листок и развернул его.
– О чём оно? В нём чувствуется глубина и философия, но я не смог проникнуть в них ни на толику. Кто отец, кто сын? Кто Бог, кто раб?
– Человек.
– Человек?
– Да. Когда-то я немного увлеклась антропологией, прочла несколько книг на эту тему. Много думала… Почему в цепи Дарвина отсутствует одно звено? Сколько бы учёных не билось над этой темой, звено до сих пор не найдено. А без него и вся дарвинская теория непригодна.
– Так, так… И что же?
– Вот я и подумала, стоит ли вообще трудиться над логическим завершением этой идеи, если ещё очень многие вещи свидетельствуют о её несостоятельности.
– Интересно. И какие же?
– Весь природный мир Земли – это целый механизм, который не даёт сбоев. Все живые существа живут по единым законам природы, из века в век подчиняясь им. Все, кроме человека. Он выше этих законов, сильнее, он способен повернуть их вспять, а не подчиняться им. Логично ли это, чтобы в стройном отточенном механизме одна из его маленьких частей была создана на разрушение всего механизма?
Не могла природа Земли, как бы не хотели того дарвинисты, создать существо, чужеродное её законам, разрушительное для самой природы, выходящее за пределы всей системы. А кроме того, посмотрите сами, природный мир Земли делится на флору, фауну и… Человек не относится ни к той, ни к другой. Уровень его сознания не просто выше всего живого, а выше на несколько не пройдённых никем в данной среде обитания ступеней.
Вот здесь-то, в самом важном месте и отсутствует звено, которое упорно ищут учёные. А его просто нет.
– А как же стихия? Разве этим природа не доказывает своё могущество над человеком?
– Нет, это лишь физическая мощь. Разница размеров очевидна. Да, когда случаются катаклизмы, под горячую руку природы попадают десятки или даже сотни людей. А были ли случаи, когда также гибли животные? Разумеется, не домашние. Учёные знают, что задолго до бурь, землетрясений, наводнений животные уходят с этих мест, так как предчувствие даёт им сама природа в виде инстинкта самосохранения.
– Ты очень умна, Оксана.
– Это всего лишь мои размышления.
– Они весьма весомы и логичны. И каков же вывод?
– А таков, что человек всего лишь прижился на Земле, но это не его среда.
– Смелое предположение. Что из этого следует?
– Если прогресс человека, как особи, со всеми его отрицательными воздействиями на среду обитания, не регресс, то человек – не дитя Земли.
– А что? Может быть учёным следует оставить теорию Дарвина, а заняться твоей?
– Не смейтесь.
– Что ты, разве можно? Как только умещаются в такой юной головке столь сложные мысли? Действительно, человеку дан высокий разум и, если следовать твоей версии, в данной среде обитания он не может правильно воспользоваться этим даром. А знаешь ли, ведь человек использует далеко не весь потенциал, заложенный в него. Большая часть человеческой энергии дремлет. Пусти её в действие, и даже слабый мог бы гнуть железо и совершать невероятные вещи. Вот так. Давай-ка я налью тебе кофе. И расскажу один удивительный случай.
Мастер разлил горячий напиток в чашки и протянул одну собеседнице.
– История такова. Девяностолетняя старушка, которая передвигалась-то с трудом, вытащила из своего горящего дома сундук, оказавшийся не под силу, как выяснилось потом, четверым могучим мужикам. Страх за своё добро не оставил ей и секунды сомневаться в собственных силах.
А ещё одна женщина, увидев, как на её ребёнка несётся разъярённый бык, бросилась наперерез животному и толкнула с такой силой, что бык упал на землю и даже перевернулся копытами вверх. Материнское чувство тоже, как известно, способно творить чудеса.
Заметь, и в первом и во втором случаях сверхсилу в человеке вызвало чувство. Как такое возможно, ведь ни одна из женщин не обладала достаточной физической силой, чтобы совершить подобное, и не увеличилась же мышечная масса в долю секунды, в самом деле? Напрашивается вывод, что эмоция – это энергия, невидимая, но реально существующая и имеющая мощность.
Твоим доминирующим чувством, поднимающим дремлющий где-то в глубинах потенциал, станет вера в себя. Подумай, чего больше во вселенной – добра или зла?
– Поровну? – предположила девушка.
– Верно, – он заметил, как горят её глаза, отражая внутренний огонь. Её мозг, душа и сущность не только послушно, но и с явным желанием шли за ним. Тогда он понял, что достигнет задуманной цели. Она хочет жить, хочет любить жизнь, хочет учиться этому. А вместе с ней оживает и он, с давнего времени живой мертвец. Главное, чтобы она поняла, как он ей нужен.
– Да, у добра и зла равные шансы. Равные шансы у “да” и “нет”, у “смогу” и “не смогу”. Кто владеет этими шансами? Человек. Ему дана великая возможность выбирать. Почему же чаще всего он выбирает последнее? Потому что легче бездействовать, чем созидать. Легче плыть по течению. И тогда все шансы выбрасываются на ветер. Ну как можно не пожалеть об этом?
Отныне ты свободна от всего, что тебя угнетало, мешало жить!
Отныне удача неотступно будет предана тебе, как ты неотступно будешь предана вере – вере в себя!
Она поможет тебе делать фантастические вещи с такой лёгкостью, что это удивит тебя. Люди станут подчиняться твоим мыслям и желаниям, словно под гипнозом. И это не мистика. Это вполне объяснимо. Когда ты что-то очень хочешь и веришь, что это получишь, причём веришь так, как будто желаемое уже в твоих руках и даже ощущаешь присутствие желаемого мозгом, в этот момент твоя внутренняя энергия абсолютно осязаемо бьёт по цели. Чем сильнее твоя вера, тем цель точнее. Это не значит, что твой путь будет усеян розами. Но колючие тернии не остановят тебя. Ты проскользнёшь сквозь них легко, не успев уколоться. Любые проблемы перестанут быть собственно проблемами, а лишь шансом для проявления твоей силы и веры. Чем сложнее препятствие, тем интересней его преодолевать. Знаешь, какое наслаждение испытываешь, какой азарт, когда вновь и вновь убеждаешься, что нет непреодолимого для твоей сверхсилы!
Вдохновение и страсть учителя заставляли пульсировать кровь во всем теле девушки, околдовывая, окутывая невидимой магической аурой, словно его мощная энергия влилась в её хрупкое тело. Ей очень захотелось чувствовать эту бешенную возбуждающую силу всегда, и она поклялась самой себе, что не выпустит её из своих рук!
***
Вечер того же дня оказался ещё более загадочным, нежели впечатлившее и очаровавшее Оксану утро. Не менее странными показались девушке и предшествующие этому события.
Был приглашён парикмахер, который трудился над её головкой до самого вечера. И хотя никто об её собственном желании не осведомился, то что сделал он, было чудом! Парикмахер нарастил волосы девушки, кропотливо и заботливо удлиняя шаг за шагом натуральными прядями. После ужина покрасил своё творение светлым блестящим “каштаном”. Когда работа была закончена, позвали незнакомого пожилого человека взглянуть на Оксану. Увидев девушку, тот сначала почему-то растерялся и потрясённо молчал несколько секунд. Потом, словно совладав с собой, произнёс очень странные слова:
– Да, очень похоже… Очень…
За ужином Оксана нетерпеливо ёрзала на стуле, ожидая появления учителя. Очень хотелось показаться ему в новом обличии, но учитель так и не пришёл. Она сидела в одиночестве в шикарной столовой за длинным гладким столом, отделанным под красный мрамор, который был слишком большим для неё одной.