Воскрешение секты

14

Две недели ничего не происходило. Никаких писем, посылок или других неприятных сюрпризов.

Казалось, весь мир затаил дыхание – Софию окружало странное затишье. Но все стало не так, как раньше. Время словно распалось. София то и дело отвлекалась от своих дел, чтобы осмотреться, выглянуть в окно, проверить компьютер, не пришли ли новые сомнительные сообщения. Неясная тревога охватывала ее, когда она шла по улице. Тени, ранее незаметные, то вырастали, то съеживались за кустами. А то, что ничего не происходило, лишь подпитывало ее страх. Казалось, ее держат под контролем на расстоянии – Софию не покидало чувство, что за ней следят. Случалось, она выходила к мусорному контейнеру, дабы убедиться, что никто не рылся в ее мусоре. Она думала, что выглядит по-идиотски, роясь среди пакетов с мусором. Но ее пакеты оставались невскрытыми.

Те, кто получил фейковые мейлы, восприняли их лучше, чем она ожидала. Ее начальница Эдит Бергман лишь рассмеялась и сказала, что она сразу поняла: сообщение отправила не София. Ее родители даже не проверяли свою почту – теперь они предпочитали общаться по телефону. Позвонила Вильма и спросила: неужели София так соскучилась по ней, что совсем сошла с ума?

Теперь София проводила куда больше времени у родителей. Но, когда она как-то раз попыталась поговорить о своем пребывании в секте, все вышло не так, как задумывалось. Мама тут же поспешила закрыть тему.

– Не думай об этом. У тебя вся жизнь впереди.

Голос у нее звучал неестественно бодро и звонко – как у актрисы в театральной постановке.

– Мне кажется, тебе надо устроить вечеринку у нас дома, – продолжала мама делано веселым голосом. – Пригласить друзей детства. Восстановить прежние связи.

Поначалу София ни звука не могла из себя выдавить, таким нелепым ей показалось мамино предложение.

– Спасибо, но сейчас мне хочется тишины и покоя, – проговорила она наконец.

И больше не заговаривала с мамой о «Виа Терра».

* * *

Иногда София ругала сама себя за то, что затеяла эту историю с блогом. Почему она так упряма? Почему не могла сделать так, как все ей советовали: забыть Освальда и «Виа Терра»? Но эти рассуждения не срабатывали – она тут же начинала спорить сама с собой, приводя самые разные аргументы.

Приехавший Беньямин принял дополнительные меры безопасности. Поставил второй замок и цепочку на дверь, повесил черные жалюзи, которые София сразу невзлюбила, но которые, по его мнению, не дадут наблюдать со стороны, что происходит в квартире. Однако, когда он собрался позвонить в охранную фирму и поставить сигнализацию, София остановила его, сказав, что пока достаточно. Похоже, преследования, как ни странно, закончились.

У нее нарушился сон. Кошмары стали еще отчетливее. То и дело она просыпалась в холодном поту – от того, что билась во сне. Иногда – до того, как открыть глаза, – лежала, словно окаменев, боясь, что проснется в общей спальне в «Виа Терра».

Однажды под утро, когда сон казался особенно ярким, София попыталась удержать его и вернуться в свое тело, прижатое к стене весом Освальда. По собственной воле воскресила в памяти страх, катившийся вверх-вниз по позвоночнику. Попыталась заставить себя обернуться и дать Освальду коленом в пах. Но его образ растаял, ее сознание включилось, и путь обратно в сон заблокировался.

Поднявшись с постели, София подошла к окну. Уличные фонари погасли, комнату заполнил бледный утренний свет. Ее охватило странное чувство нереальности происходящего. Снаружи стояло тихое утро – лишь легкий ветерок шевелил листья осин. Какой-то человек шел по газону перед домом; вот он обернулся и посмотрел на нее. На краткий миг она замерла, но человек отвел взгляд и пошел дальше в сторону центра. Заметив у него на спине рюкзак, София подумала, что он спешит на работу. Однако тут же почувствовала спинным мозгом: тут что-то не так. В голове словно включилась заставка из фильма ужасов…

* * *

Поздно вечером ей неожиданно позвонил Эллис.

– Что ты хочешь сделать с блогом? – спросил он.

– Черт, я совсем о нем забыла…

София не рассказала Эллису о том, что кто-то взломал ее почтовый ящик, но пока они беседовали, она поняла, что совершила ошибку. Если кто-то и мог ей помочь, то именно Эллис. Так что она сделала то, что поклялась себе никогда не делать: пригласила Эллиса в гости. Это в конечном итоге оказалось очень полезно – он установил на ее компьютере несколько систем безопасности, брандмауэры, скрипты и еще что-то, чего она не поняла.

Еще надо было решить, что делать с блогом. Интерес к нему остыл. Эльвира исчезла и, скорее всего, не вернется. Многие по-прежнему писали комментарии, в основном с вопросами об Эльвире: «Куда она делась? Дети уже родились?»

Эллис и София сидели и беседовали за бокалом красного вина. Она по-прежнему не могла смотреть ему в глаза без настороженности. Когда-то он повел себя по отношению к ней как последняя свинья, так что ей трудно было довериться ему. София даже задавалась вопросом, не является ли его преувеличенная готовность помочь попыткой снова обосноваться в ее жизни.

Похоже, Эллис прочел ее мысли, потому что вдруг рассмеялся.

– Сидишь и вспоминаешь былые деньки?.. Послушай, я очень изменился. Ты ничего не должна мне за то, что я тебе помогаю. И – смотри, я могу выпить с тобой вина и не напиться до чертиков… Но сейчас мы должны определиться, что делать с блогом.

Соблазнительно было попросить Эллиса убрать его совсем. Все утихло. Беньямин и Эллис превратили ее квартиру в бронированную подводную лодку. Никто сюда не проникнет, а ее профиль больше не взломают. Прекрасное положение, чтобы выйти из игры.

Однако при мысли о несправедливости снова начинало стучать в висках.

«Никто не помешает мне сказать все, как есть».

– Так что скажешь, София: удалим блог?

– Нет, не хочу.

– Шутишь?

– Вовсе нет. Я превращу его в свой собственный блог. У меня наверняка не будет столько подписчиков, как у Эльвиры, но это не важно. Я просто расскажу о том, что случилось со мной. Если мне удастся отпугнуть хотя бы одного человека от вступления в секту, то оно того стоит.

– Большой риск…

– В этом вся фишка, не так ли?

Они просидели всю ночь. Изменили название на «После секты». Убрали фотографию Эльвиры, заменив ее мрачным видом усадьбы в тумане с колючей проволокой на переднем плане. Это была та же самая фотография, которую использовал в своей статье о «Виа Терра» журналист Магнус Стрид. Рассказ Эльвиры они оставили, но добавили рассказ Софии. Эллис сделал дизайн и оформление. София достала дневник, который втайне вела на острове. Последние записи были сделаны в поезде Лунд-Хапаранда, когда она бежала из «Виа Терра». Текст вполне годился, поскольку София писала его в состоянии гнева и возмущения. Там содержались подробные описания того, как Освальд обращался с персоналом, – наказания, насилие, все, что произошло перед самым ее бегством…

– Мы должны написать о том, что случилось с Эльвирой, – сказал Эллис.

– Да-да, мы напишем, что Освальд купил ее, предложив столько денег, что она не смогла отказаться. Народ придет в бешенство. Возможно, это даже вызовет демонстрацию протеста на острове. Группа с плакатами у входа. Это будет круто.

– Наверняка. Точно так же, как я, приехав тогда, требовал, чтобы они освободили тебя, София.

* * *

К утру блог был готов, и они выложили его в интернет.

– Обалдеть, как он круто выглядит, – воскликнула София. – Просто жуть берет. Что бы я без тебя делала!

– Как считаешь, что скажет по этому поводу Беньямин?

– Блог – мое личное дело. Я могу продолжать жить в отрицании того, что было, или попытаться что-то с этим сделать. Так вот, я принимаю вызов.

Когда Эллис ушел, ложиться было уже поздно – через пару часов ей на работу. София уселась на веранде и стала смотреть на луну, светившую через тонкие ажурные тучи. Рассвет уже близился, на горизонте угадывалась полоска света. София вошла в ванную и сбросила с себя всю одежду.

Кафельные плитки холодили ступни. Она включила горячий душ – такой горячий, что вся ванная заполнилась паром, и отражение Софии исчезло в запотевшем зеркале. Долго стояла под душем, ощущая, как струи воды хлещут по телу, прогоняя подступавшую усталость. Потом вытерлась, оделась и заварила себе крепкого кофе.

Снова усевшись на веранде, она смотрела, как солнце встает над Лундом, наслаждаясь боевым духом, пробудившимся на душе.

15

Симон лежал неподвижно, буквально не дыша, там, где упал, мысленно проклиная себя за неуклюжесть. Завывала сирена, и он как раз собирался вскочить и пуститься бежать, но тут сообразил, что его заметит охранник, сидящий в будке у главных ворот. Потом раздался рокот приближающегося мотоцикла. Сердце у Симона билось так сильно, что, казалось, биение должно разноситься далеко в такое тихое безветренное утро. Холод от земли проникал сквозь одежду, распространяясь по всему телу. Мотоцикл остановился. Симон услышал, как опустилась подножка, затем раздался треск и голос по рации.

– Ты кого-нибудь видишь? Сработала сигнализация у ворот.

– Не-а, никого нет, – послышался ленивый голос Бенни. – Наверное, белка или птица.

– Ты не можешь выйти и посмотреть?

– У меня нет ключа.

– Он висит в будке. Пойди забери. И пса прихвати.

Пса? Симон вспомнил лай собаки, который слышал, сидя у Дьяволовой скалы. Тогда он подумал, что лай доносится от какого-нибудь дома в глубине острова. Но сейчас, когда он лежал, распростертый на ледяной земле, перед глазами встал образ гигантского ротвейлера со злыми глазами, огромной пастью, оскаленными зубами и свисающей из уголка рта слюной.

– Хорошо, сейчас поеду заберу.

Снова затрещал мотоцикл, развернулся на гравийной дорожке и укатил прочь. Симон заметил, что даже дышать перестал, что его тело вмерзло в покрытую изморосью землю. Но ноги сами подняли его, и он кинулся бежать. Понесся во всю прыть. Несмотря на тяжелые зимние сапоги, кинулся в лес, не размышляя, куда бежит. Воздух обжигал легкие, сердце колотилось. Симон не помнил, сколько времени бежал – время перестало существовать; только образ собаки, отпечатавшийся в мозгу и заставлявший его бежать все быстрее.

Мимо деревьев, вверх по холмам, через поляны и дальше в лес. Он слышал лишь собственное пыхтение и треск, когда его ботинки разламывали схваченный морозом мох и низкую поросль.

Сирена за его спиной стихла. Природа затаила дыхание. Симон словно двигался в полном вакууме. Остановился только тогда, когда ощутил боль в груди и почувствовал, что больше не может. Вокруг виднелись лишь деревья, кусты и блестящая белая почва. От его тела валил пар, пот катился ручьями.

Успокоив дыхание, он огляделся – и тут же понял, что заблудился. Мысли снова вернулись к собаке. Зачем им собака? Они заметили, что он заходил в калитку? Но в таком случае они сменили бы замок… Чего они так боятся?

Сделав глубокий вздох, Симон сосредоточился на самой важной проблеме – найти дорогу домой. Он понял, что должен отыскать какой-нибудь холм, чтобы оглядеть остров. Иначе можно долго бродить кругами. К счастью, деревья стояли без листвы, и если подняться всего на пару метров над землей, видно будет далеко. Некоторое время Симон бродил туда-сюда, потом увидел скалистый склон, поросший мхом. Камень оказался мокрым от растаявшей измороси; Симону не удалось зацепиться, он соскользнул и приземлился на пятую точку. Мысленно выругался, прокляв собственную глупость. Задался вопросом, почему он вообще интересуется какой-то там идиотской сектой. Но вот ему удалось зацепиться за щели в камнях и подняться на уступ.

Отсюда, поверх крон деревьев, сразу стали видны ориентиры. Церковь в деревне, усадьба и море вдалеке, серое и неподвижное. Спустившись со скалы, Симон направился в сторону деревни, продолжая мрачно бормотать себе под нос. Теперь он не бежал, а просто шел большими быстрыми шагами.

Успокоившись, Симон начал замечать, как красиво вокруг. Воздух казался прозрачным и влажным, в щель между тучами проглядывало солнце, играя на кристалликах измороси, по-прежнему покрывающих сосновые иголки. То и дело солнце пряталось за тучи, налетал свежий порыв ветра.

Симону пришла в голову мысль, что он раньше никогда так не бегал. Совсем голову потерял. Прекрасно себя чувствуя, Симон шагал и насвистывал себе под нос. Вскоре деревья стали редеть; перед ним лежала дорога в деревню, извиваясь, как змея. Внутри еще не улеглось возбуждение, но привычный внутренний голос бормотал, что он полный идиот.

Когда Симон вернулся в пансионат, уже настало время обеда. Он решил пропустить еду и отправился вместо этого в теплицу, в надежде, что никто не заметил его отсутствия. Вытащил из земли морковку, погрыз ее – и, снова принявшись за каждодневные дела, вскоре вошел в свой привычный ритм.

В тот вечер он написал Софии по электронной почте, рассказав о своих злоключениях. Слегка сгустил краски и потом, перечитывая сообщение, сам рассмеялся. В конце написал: «Пес?»

София ответила тут же. Написала, что это самое смешное письмо, какое она читала в жизни. Что собака – воплощение паранойи Освальда, теперь, когда он заполучил Эльвиру в «Виа Терра». А еще переслала ему ссылку на свой новый блог. Внутри у Симона все опустилось. Хотя он и не удивился. Такого от Софии вполне можно было ожидать; к тому же Симон счел, что она хорошо пишет. Решил, что ответит позже. После драматических событий дня он ощущал зверскую усталость. Перед тем как заснуть, опять подумал о собаке. Интересно, это действительно ротвейлер?

* * *

У Симона был свой утренний ритуал, священный и неизменный. Он выходил к завтраку за час до начала работы и, таким образом, мог наслаждаться едой в самом лучшем виде – когда она была только что приготовленная и еще дымящаяся. За едой читал местную газету и «Гётеборг постен». Газеты стали единственным мостиком, соединявшим его с остальным миром, способом узнать, что происходит за пределами маленького острова. Помимо нечастых разговоров с проживающими и переписки с Софией, газеты стали для него единственным источником информации.

Поев, выпив не менее трех чашек кофе и прочитав газеты, Симон чувствовал, что насытился – как физически, так и умственно, – и его уже ничто не интересовало, кроме растений.

Объявление появилось примерно через неделю после эпизода возле усадьбы. Симон дошел до последних страниц газеты с частными объявлениями. Обычно он пропускал их, но иногда мельком заглядывал, проверяя, не умер ли кто-нибудь из тех, кого он знал. В этот день его взгляд задержался на одном объявлении под рубрикой «РОЖДЕННЫЕ».

Близнецы

Тор Освальд и Инвиктус Освальд фон Бэренстен /

Эльвира Асплунд & Франц Освальд фон Бэренстен

Симон очень внимательно прочел объявление. Поискал взглядом вокруг, потому что кое-чего не хватало. Никакой фотографии детей. Никаких теплых слов типа «Добро пожаловать в мир!» или «Добро пожаловать, дорогие Тор и Инвиктус!» Вместо этого – бело-зеленый флаг и логотип «Виа Терра»: три буквы V, окруженные чем-то, напоминающим рот, – сокращение от девиза Освальда «Мы идем земным путем». Все работавшие в «Виа Терра» знали, что за этим стоит скрытый смысл: «Victorius, victorius, victorius», – ибо Освальд верил, что когда-нибудь завоюет весь мир.

Симон подумал об Эльвире, потом об Освальде. О детях, которые пришли в этот мир, не подозревая, что их ждет. Отложил газету и поежился.

Когда вечером он позвонил Софии, она сочла, что флаг и логотип Освальда на объявлении о рождении детей – не такие уж странные вещи.

– Да, в этом он весь. Любит, чтобы все было загадочным и необычным… Ты знаешь, почему логотип напоминает рот?

– Нет, не знаю.

София рассмеялась.

– Он мне как-то рассказал. Поцелуй смерти, понимаешь ли. У этого человека точно не все дома.

Симон почувствовал, как многое прояснилось. Он никогда не понимал этого странного символа, который Освальд всегда использовал в «шапке» всех писем, даже раздавая сотрудникам самые простые директивы.

– Ну вот, теперь ты знаешь, – продолжала София. – Но имена!.. Кто называет детей Инвиктус и Тор? Такой бред, что просто невозможно. Бедные детки, как их будут дразнить в школе…

– Да. Но ведь они наверняка станут учиться в какой-нибудь дорогущей частной школе, где у всех детей будут имена с давними дворянскими корнями. Бенедиктус фон Крусеншерна или что-нибудь в этом духе…

София снова рассмеялась, но Симон заметил в ее голосе серьезные нотки. Едва уловимые, но он все же почувствовал их.

– Что-нибудь случилось?

– Да вроде нет… то есть так, предчувствия. Ничего конкретного. Я напишу тебе, если что-нибудь случится.

Симон не стал больше спрашивать, но на душе у него осталось тяжелое чувство, когда они закончили разговор.

16

Только когда они вошли в квартиру, Каллини накрыла нервозность. В голове зазвучал голос разума. «Что ты творишь, черт подери? Совсем спятила? У тебя что, мозги отшибло?» Но она научилась отключать его, делая глубокий вдох через нос. Медленно выдохнув воздух через рот, Анна-Мария ощутила, что снова вернулась в текущий момент. Тот голос – всего лишь жалкий трус, много лет сдерживавший ее.

– Тут все просто до чертиков, – сказал Дэмиен Дуайт, ее сообщник. На самом деле Анна-Мария предпочла бы не обращаться к нему – не была уверена, что он сможет держать язык за зубами. Однако Дэмиен оказался единственным среди ее знакомых, кто мог выполнить такое задание за небольшое вознаграждение. Он был англичанин, но всю свою взрослую жизнь прожил в Швеции. Они познакомились еще в университете; между ними завязался небольшой роман, который вскоре закончился, когда Анна-Мария устала от его бесконечной лжи и нездоровых привычек. Он был из тех красавцев в костюмах с отполированным фасадом, которые производили приятное впечатление, – пока не заглянешь внутрь. Бросил университет и теперь кормился за счет мелких, не вполне законных подработок. На самом деле мог выполнить все, что угодно – если предложить ему адекватную цену. Хотя у них не осталось ничего общего, она поддерживала знакомство. Дуайт мог пригодиться, если на вечеринке хотелось чего-то покрепче, чем алкоголь.

И вот сейчас он менее чем за минуту проник в квартиру. Это выглядело так круто, что у Анны-Марии мурашки побежали по коже.

Дэмиен огляделся.

– Они укрепили входную дверь, но совершенно забыли про дверь веранды. Вот идиоты!

Анна-Мария окинула взглядом маленькую квартирку. Все аккуратно, каждая вещь на своем месте. Воздух почти дрожит от стерильной пустоты. Словно кто-то иногда использует это место как убежище, но не живет здесь постоянно. В точности как любила она сама. Анну-Марию охватило раздражение по поводу того, что София Бауман оказалась такой педанткой. Впрочем, от дешевых вещей из ИКЕА в квартире завис запах пластика. У девчонки нет чувства стиля.

– Насколько это незаконно? – спросила она Дэмиена.

– Ты ж у нас адвокат, – он ухмыльнулся.

– У меня нет никакого опыта в подобных делах.

– Достаточно противозаконно, чтобы опустить тебя навсегда. И необычно, чертовски необычно.

– Не то, чтобы мы тут изобретали что-то новое, – Анна-Мария усмехнулась. – У Франца в «Виа Терра» везде расставлены камеры. Это только начало. Похоже, у Франца еще кое-что на уме… Но плевать. Больше ничего такого дерзкого не будет.

Дэмиен приподнял брови.

– Он знает об этом?

– Ясное дело, нет. По крайней мере, пока.

– Что сделала бедная девушка, за что ей все это?

– Лучше тебе не знать. Ты ведь будешь держать язык за зубами?

– Я тебе уже пообещал… Сколько у нас времени?

– Она на работе. Вернется вечером.

– У меня все займет не более часа.

Усевшись на диван, Анна-Мария молча наблюдала за Дэмиеном, устанавливавшим камеру под потолком. Маленький глазок, разместившийся за заглушкой высоко на стене.

– Отсюда будет видна вся квартира, – пояснил он. – Будешь наблюдать ее, так сказать, с высоты птичьего полета. Все время видеть, чем она занята.

– Кроме тех моментов, когда она в ванной, – усмехнулась Анна-Мария. – Может, установим еще одну в ду́ше?

– Вот черт!.. Не думал я, что ты из таких.

– А я и не из таких. Но знаю кое-кого, кто любит смотреть на девушек в ду́ше…

Каллини издала негромкий хриплый смешок, который тут же застрял в горле, когда в ее голове возникла неприятная мысль.

– Что будет, если она обнаружит камеру? Ее можно отследить? Я не хочу, чтобы кто-нибудь дошел до самой моей квартиры.

– Ясное дело, отследить можно.

Анна-Мария подскочила с дивана, словно кто-то всадил ей в зад вилку.

– Остынь! – сказал ей Дэмиен. – Тут есть сигнализация – получишь предупреждение, если кто-нибудь притронется к камере. Тогда останется только прервать связь – и никто ничего не отследит.

Когда они закончили, Анна-Мария педантично прибрала за собой, пока квартира не приобрела в точности такой же вид, какой они увидели, войдя в нее.

– А сейчас поехали к тебе, – сказал Дэмиен. – Я установлю у тебя устройство, все подключу и покажу тебе, как пользоваться.

– Ты уверен, что все будет работать? На таком-то расстоянии?

– На все сто. Пошли, пора сматываться, пока девица не пришла.

* * *

Анна-Мария разрешила Дэмиену сесть за руль. Откинулась на спинку пассажирского сиденья и мысленно усмехнулась. Все прошло так легко, что просто смешно… Начался дождь – настоящий ливень, хлеставший по лобовому стеклу и заслонявший вид, так что им пришлось пробираться по трассе со скоростью улитки. Но в машине было уютно, и Анна-Мария чуть ли не мурлыкала как кошка, задумчиво следя за огромными каплями на мокром стекле.

После того, как родились его отпрыски, Франц стал таким капризным… Не помогало то, что Анне-Марии удалось перевезти Эльвиру и детей в усадьбу и что они жили там припеваючи. Теперь он вбил себе в голову, что детей будут воспитывать неправильно, и пожелал поскорее выбраться из тюрьмы. За «хорошее поведение». Словно она могла внезапно наколдовать ему условно-досрочное… Когда Анна-Мария пыталась объяснить, что это так не работает, он начал угрожать тем, что больше не найдет ей применения. Злобно так угрожать… Но скоро все изменится, потому что теперь у нее есть нечто, против чего Франц не устоит, – возможность постоянно подглядывать за жизнью Софии Бауман.

Анна-Мария размышляла, как будет проносить записи. Францу понравится смотреть в своей камере видеоклипы. Женщина сама удивилась, что не чувствует ревности, но разве не в этом вся соль? Когда Франц увидит, какой жизнью живет эта икеевская дешевка, он испытает отвращение и отвернется от нее. Ничто происходящее в этой клаустрофобной конуре не вдохновит такого человека, как Франц Освальд. И тогда он наверняка поймет, как много ему может предложить Анна-Мария. Двойной выигрыш для нее.

Она повернулась к Дэмиену.

– Послушай, ты мог бы научить меня монтировать записи и перебрасывать их на DVD?

– Конечно, это проще простого. Могу. За небольшой гонорар.

В кармане у Анны-Марии завибрировал мобильный телефон. Звонок из Скугоме – так удачно… Звонила Хельга Маклин.

– Когда ты приедешь в следующий раз?

– Завтра, во время посещений. А что?

– Просто хотела уточнить… Тогда и обсудим.

– Что-то случилось?

– Да не то чтобы случилось. Кроме того, что твой клиент обратил в свою веру всех заключенных в своем корпусе. Теперь по вечерам они повторяют тезисы «Виа Терра». Нам хотелось бы покончить с этим дерьмом – надеюсь, ты меня понимаешь… Может быть, ты сможешь нам помочь? Отвлечь его на что-нибудь другое…

Анна-Мария с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться. Представила Франца с другими зэками, которых он сделал теперь своими последователями. Это выглядело так убийственно, что ей пришлось закусить губу, чтобы сдержать смех. Повисла долгая пауза, потом снова послышался голос Маклин:

– Ты меня слушаешь?

– Да, я просто задумалась. Послушай, у меня возникла мысль… Есть то, что могло бы занять его по вечерам и, возможно, прекратить эти сеансы. Ты ведь знаешь, что он любит смотреть старые фильмы?

– Нет, я этого не знала.

– Любит. Но это особенные фильмы, его любимых режиссеров. Можно я привезу несколько DVD во время следующего визита? У него ведь есть телевизор с проигрывателем?

– На самом деле нет, но мы обсудим это, когда ты приедешь. Может быть, для него мы сделаем исключение… Кстати, еще одно дело, пока не забыла. Скоро настанет день его первой увольнительной под охраной. Просто чтобы ты знала. И к нему точно будет приставлена охрана, как бы он к этому ни относился. А сейчас мне пора идти. Увидимся завтра.

Настроение Анны-Марии достигло состояния легкого экстаза. Теперь все будет хорошо. По-настоящему здорово. Она опустила зеркало, чтобы поправить макияж. Некоторое время смотрела себе в глаза – и заметила в них нечто новое, чего раньше не было. «Я злой человек?»

«Но кто решает, что такое зло? – подумала она затем. – Сейчас настал мой черед веселиться».