Несмотря на то, что наметанный Маруськин глаз позволил ей быстро сделать покупки, Соня все же устала ходить с ней из одного отдела в другой и заныла, что у нее болят ножки. Покинув торговый центр, она условилась с Мартой, что подождут их у входа. Следом за Соней закапризничал Сема. Взяв его на руки, она прямо перед собой в пределах тридцати метров увидела Женю. Он смотрел на нее неподвижно, не отрываясь… Их глаза столкнулись. Маруся застыла забывшись, приковываясь к выразительному взгляду любимого мужчины, с естественной, роскошной, цвета спелой пшеницы бородой, которая ему так шла. Возмужавший за год Женя, излучал опыт пережитого времени, взвешенность и уверенность в своем профессиональном выборе. Она увидела в нем взаимность чувств… И через расстояние, которое отныне между ними и не существовало, ей предельно передалась его любовь… Когда Женя исчез из зоны видимости, Маруся с усилием вернулась в рассудок, оставаясь сердцем и умом принадлежать ему. Ветер всклокочил ей волосы, и зачесал челку назад.

– Заждались нас? Ты чего тут стоишь такая? О чем мечтаешь? – обратилась подошедшая к ней Марта, соображая, «что с ней?» – А мы Сонечке купили красивое платьице. Держи от нас!

– Спасибо. У тебя в сумочке Семкина бутылочка, – задумчиво пробормотала Маруся, держащая на руках сыночка.

– Ах, да, бутылочка у меня. Держи!

– Вы готовы? – подошел Денис, – грузимся. – У меня еще ночное дежурство.

Сосущая тоска сытно зажила в Маруськиной хате. Хозяйничала по ночам, роняя на пол тарелки и ложки, а днем пряталась на чердаке добротной, но состарившейся усадьбы. Усаживалось солнце за горизонт сиреневыми отливами, розовея у кромки запада. И бледно-розовые тучи повисли взбитыми сливками над крышей дома, обещая ветренную неделю.

Встретивший ее на пороге Влад, разошелся шальным ударом:

– Твоя бабка меня прокляла, чтобы я сдох в этих ямах!

– Не говори так про мою бабушку. Святой человек! – вступилась Маруся за свою любимую прародительницу.

– Ага, вы все святые бабы – ведьмы! – вырвалось у него наглым апломбом.

– Ну знаешь, если ты в женщине видишь ведьму, то сам то ты кто? И прекращай копать, и так уж постарался изуродовать всю землю! – остепенила его Маруся, прося одуматься.

– Дай мне на сигареты. Сигареты закончились, денег нет! – неожиданно затух Влад, отворачиваясь испитым лицом.

Маруся достала ему сто рублей: – и завтра же выходи на любую работу!

– Раз уж пошел разговор, хочу тебе признаться… есть кое-какая загвоздка, – промычал он безысходным голосом.

Маруся притаилась, приготовившись услышать новые приключения своего супруга.

– Я брал микрозайм, мне нужно его загасить! – выложил он на стол карты, лишенный всякой совести.

– Каждый раз так происходит… За что ты постоянно наказываешь нас рублем!? Решим твой вопрос завтра, – пообещала она мужу, не вдаваясь в подробности, настроенная на волну любви.

– Что ж, схожу за сигаретами…, – спустился он по террасной лестнице, подкованный прекрасным настроением.

И неприметно солнечные последние лучи спрятались за линию горизонта. Уходили августовские денечки и лето перестало что-то значить, утратив свой вес и преимущество. Скучно светил сверху молодой полумесяц, не напрашиваясь никому в гости. В погасшей избе спали дети; не спалось Марусе, неотступно думающей о неожиданной встрече с Женей… «Нам никогда не быть с тобою…»

Утром она выяснила неприятную деталь, что займ в пять тысяч рублей, что взял ее муж как месяц назад, успел дорасти до пятнадцати тысяч. Она отдала Владу последнюю свою заначку и теперь ему ничего не оставалось делать, как вернуться в такси, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

Наступил сентябрь, и учеба пролила свет. Яна пошла в школу, Сонечка в детский сад, Арина в колледж, предпоследний год. Маруся продолжала иногда писала стихи, размытые, без особой конкретики.

Приступивший к работе Влад, заревновал Маруську пуще прежнего, разнюхивая любые подтверждения о наличии любовных связей у своей жены. В минуты, когда его брало безумство, он влетал домой, кипящий страстями. Подлетая к Марусе, он впивался в нее бесовскими, шельмоватыми глазами, залитыми бурлящей лавой.

– Где тетрадь твоя со стихами? – не терялся он в такую минуту, дерзко спрашивая у жены ее личные записи.

– На холодильнике лежит. Можешь почитать, – не препятствовала она.

Владислав, хватая тетрадь, жадно всматривался в страницы, слюнявя напряженный воздух:

«Мы от прикосновении в секунду,

Твой мир в шагах двух от меня.

А ты спроси, – с тобою буду?

– С тобою не разлей вода!»

– С кем ты не разлей вода? – маниакально разведывал он у Маруси, изучая ее мимику.

– С тобой. Ты еще тут кого-то видишь? – оставляла она его ни с чем.

Он скептично задумался, предпочитая верить ей, – что ж, это правильный ответ, а теперь целуй меня!

– Я не буду тебя целовать, твоя несдержанность никуда не годится!

– Марусечка, ну пойми меня правильно, работа разлучает нас, и потому мне приходится ревновать. Я не могу ничего с этим поделать…, – оправдывался Влад, поднося свои губы к Марусе: – давай, давай, поцелуй и я образумлюсь!

В кроватке заплакал Сема. Скромно одарив поцелуем своего мужа, Маруся ловко ускользнула от него.

– Есть мне давай! – не отпускал он ее просто так.

– На кухне еда…

Осеннюю порою Маруськины дети стали чаще болеть, заболевала и она. Деньги уходили на лекарства, таблетки, микстуры. Последним заболевал Влад, упрашивая Марусю, быстро вылечить его и поставить на ноги, признавая из всех лекарств одни антибиотики.

– Ты сам прекрасно лечишься, – говорила ему Маруся.

– Если бы и вы пили антибиотик, то тоже были бы уже давно здоровы! – хвастанул Влад с осипшим голосом, перед чашкой с горячим чаем.

– Спасибо за совет, разберусь сама, чем лечить мне моих детей.

– Они и мои тоже! Или я что-то не знаю?

– Пожалуйста, даже не заводи свои глупые разговоры! Не притягивай за уши! – сразу же остудила она его.

– Значит ты сегодня приходишь ко мне! – завел Влад старо-свежую песню.

– Ты не выздоровел! Посмотри на себя, какой нос красный, как у дед мороза! – подтрунила она.

– Ну хорошо, два дня полечусь, а потом тебе никуда не деться! – оповестил он ее о своем решении, почесывая обросшие, жесткие волосы. – Постригусь за одно, а то оброс!

– Постригись!

– Спорим, ты перед красавчиком не устоишь?

– Угу, – ответила Маруська без всяких споров. «Было бы, о чем спорить… ей без разницы». И несомненно ее муж умел быть приличным, романтичным и ласковым. Приятно удивлял, проявлял доброту и к детям, и к ней, но этих моментов было настолько ничтожно мало, что в основном он прибывал в маске идиота, определяя для себя как – нормально.

Влад допил чай: – что ж, ничего не попишешь, даже больным приходится работать!

– Так антибиотики тебе в помощь!

– Естественно, не твои же дорогие бадяги, которыми ты детей пичкаешь!

– Микстуры по рецепту и таблетки от кашля, – разъяснила Маруся.

– Понятно! – уступил он, уставившись назойливо на Маруськины серьги сузив глаза, – новые что ли?

– Перемкнуло? Старые, бабушкины! – вкрадчиво ответила она, разорвав разговор.

– Смотри у меня! – погрозился Влад. Оделся и уехал работать, таксовать.

«Господи, как ей надоели это сумбурные выпады, которые теперь на нее наводят иступленный страх!» Кому сказать, раньше ее забавляла его ревность, а сейчас у нее начинают дрожать коленки в испуге, вдруг ему что-нибудь взбредет в голову? Влад сдерживался благодаря тому, что побаивался Дениса, держа под замком излишнее отклонение от нормы.

Каждый день она жила благодаря любви к детям и к Жене, надеясь, что когда-нибудь, в один прекрасный момент увидит его опять. Или уже никогда! Ей так мало надо, так мало она просит. «Господи, пожалуйста, увидеть бы свет его очей!» Так бы и смотрела на него не отрываясь час, два, день, вечность, так бы и тонула в его глазах!

Дни сменялись месяцами, время докатилось до Нового года, который праздновали у Марты, кроме Влада, подзарядившегося подзаработать в новогоднюю ночь, вступающего в новый отрезок времени трезвым и работящим. Горела душистая, живая елка. Светилась гирляндой, мишурой и шарами. За окном мело. Хрустел снег. Счастливые дети разворачивали подарки, что надарили им взрослые. Маруся встречала праздник без всякой охоты, в надежде увидеть Женю, но душа говорила обратное, что и надежды у нее нет. А Маша, с надломленным сердцем, редко улыбалась, с пустым выражением лица. Их души кручинились, в отличии от Марты, чувствовавшей себя прекрасно-неотразимой, да и Денис веселясь и пируя, разошелся не на шутку, отплясывая до упаду. В три часа ночи, когда разошлись спать, а Марусе надумалось помыть посуду, он пристал к ней с разговором о Жене, чего никак не ожидала сама Маруська.

– В Женю втюрилась? – спросил он развязанным языком.

– Нет, ты о чем?

– Да, знаю я обо всем. Слышал твой разговор с Мартой. Что тут сложного догадаться. Никак в полиции работаю! – добивался он от Маруси чистосердечные признания.

– Ты только не говори Владу, прошу тебя! – сама не зная зачем, выдала она себя.

– Не скажу! И так понятно, не для его ушей беседа наша, но сама пойми, у Женьки нет к тебе никаких чувств. Он живет с девушкой. У него все хорошо, а весь этот бред тебе надо выкинуть из головы!

– Тебе не понять, Денис! – вздернулась Маруська, бросая мыть посуду, запылав от стыда.

– Чего не понять? Я сам мужик и если мужик любит, то он все пороги отобьет, а твой Женя где? Ты его видишь здесь? Я нет! Так что не тешься напрасными иллюзиями.

– Сама разберусь!

– Даже не думай утруждаться, живи как все люди. У вас с Владом дети! – выскочила из брючины праздничная рубашка, с подтеками облитыми на себя.

«Может быть я не как все», – отметила про себя Маруся, сощурив устало опустошенные глаза. – Предлагаю тебе, Денис, закрыть эту тему, – попросила она чутким окрасом, завидя его блестяще-пьяные глаза, обходя разговор ненужный, который она нисколько не заинтересована продолжать.

– Мое дело огородить тебя! – твердо-связанно пробубнил брат, кособочившись телом, шатко держась на ногах. Красивый мужчина, с морально стойким характером, непристойно разнуздался от спиртного.

– Огородил, можешь даже пряник взять с полки. Я ушла спать! – притупились рассерженно ее глаза.

– Ой – ой – ой, – не дерзи мне, – скрипнул Денис пьяным голосом, наполняя фужер наливкой.

После назиданий брата, ей не хотелось оставаться в его хате. Подняв своих сонных детей, она добралась по расчищенной от снега тропинке к себе в горницу, где тут же все залегли на свои кровати, дозревать новогодние сны.

Счастливая зима засыпала землю, заметая и дороги. Восходящие солнечные лучи заиграли, прокладывая себе ровные лучинки по белоснежному полотну, ослепляя сказочных снеговиков.

Пушистый снег падал и кружил весь январь и февраль. Дворы расчищались лопатами, набрасывая белоснежные сугробы. Влад соорудил горку, и дети весело скатывались с нее, раз по пятьдесят, не меньше. И на какое-то время у мужа наступило затишье. Он исправно ездил работать, отдавая Марусе большую часть своего заработка и не доставал ее ревностью, пока не настала весна…

Стоило только один раз забыться Марусе про телефон, выпустить его из виду, отдать поиграться Яне, как с работы залетал Влад, с дикими, полоумными глазами. Он обнюхивал в доме мельчайший воздух, проходя каждую комнату и сгустив брови, прикрывая веками свои убийственные глаза, косился на Марусю.

– Я знаю, он где-то неподалеку… – истошно произносил он. – Кто он, признавайся? Не надо думать, что я слеп!

– О ком ты? – переспрашивала его Маруся, запечатав эмоции.

– Если пойму, кто он, убью его! Порубаю топором! – стращал он Маруську, с передернутым лицом, выпуская пар.

А Сема к весне начал ходить и шалить, скидывая вещи с полок. Маруся проходила через это и с Ариной, и с Яной, и с Соней. Она старательно позакрывала все шкафы, какие возможно было закрыть, но в комнатах так или иначе завелся бардак, наводимый подросшим сыном. На пол летело все, что можно. Из сахарницы просыпался сахар, высыпалась соль, картошка смеялась, раскатываясь по полу, чай разливался по комнатам ручьем. В лужицах сделанные самим Семой плавали машинки и Сонины куклы. Рвались журналы и старые газеты, школьные тетради дочерей. Разрисовывались стены подручными средствами.

Теплый март возник перед глазами роскошными румянами и чарующими закатами, когда солнце скрывалось, но долго отблескивало на западе, чуть бледно-багряным светом. В прекрасные женский праздник, Восьмое марта, Мария работала. Этакий жаркий цветочный день. Перед ее магазинчиком выстроилась очередь за букетиком для любимой женщины. Вдохновленные мужчины поздравляли Машу с праздником весны и щедро скупали букеты: для любимой, для мамы, для тещи, для бабушки, включая всех родственниц, чтобы не дай бог кого забыть. К вечеру Машка осталась без сил. Хорошо, что начиная с пяти вечера очередь поредела, высвобождая пару свободных минут на отдых. В восемь она закрыла магазин и медленной раскачкой отправилась к панельным постройкам, прихватив с собой три тюльпанчика, чтобы немного освежить настроение. Ее встретила тихая квартирка с домашним уютом. Скромное жилище, которое снимало усталость и приглашало расслабиться. Переодевшись в халатик, она поставила чайник. «Как здорово попить чаю». В холодильнике заждался набор шоколадных конфет, с цельным орехом фундук. Заливая кипяток в чашку, порадовалась, что у нее завтра выходной, на который договорившись с Мартой, пообещала явиться к ней в гости. Успев сделать один глоток, как в дверь позвонили. Сердце дрогнуло. «Она никого не ждала…» Неторопливо подойдя к двери, Машка подсмотрела в глазок., где кто-то затмил собой все лестничное пространство.

– Кто там?

– Миша, – услышала Мария и распахнула перед ним дверь.

Перед нею стоял Майкл, с гладко зачесанными назад волосами, в модном бежевом пальто, с поддетым шелковым шарфом. Джентльмен – никак по-другому. В руках букет мимоз и пакет с чем-то.

– Маша, привет! Впустишь? – попросился он к ней, как всегда, без лишней наглости.

– Заходи, – пропустила она его. – Какими судьбами? – поинтересовалась Мария, с одинокими глазами, не принимая его появление близко к сердцу.

– Если желаешь, я скажу, как есть, – твердо произнес он, глядя безропотно.

– Допустим, желаю, – застряла она в коридоре, не пропуская пройти.

– Я за тобой приехал, мне ты нужна! Распишемся и в Москву! – заворожил он ее, прямолинейно.

Маша заробела, не готовая к такому повороту: – это предложение? – глаза увлажнились, гол в ее ворота.

– Да! Выходи за меня замуж!

– Чай будешь? – уходя от ответа, предложила она своему старому знакомому испить бодрящего напитка.

– Буду, держи как раз, – ответил Майкл, вручая наконец ей свои подарки, снимая пальто.

– Спасибо, – растаяла Маша и прикоснулась к нему в поцелуе.

За чаем Миша повторил ей свои серьезные намерения, расписаться и увезти ее в Москву.

– А что в Москве, не нашлась тебе невеста? – с подковыркой спросила она.

– Мне ты нужна! – коротко заверил он ее, прочувствовав этот ответ.

У Маши заслезились глаза. Поверив в его намерения, она все же не до конца доверяла ему. Сейчас он тут, а завтра он снова исчезнет из ее жизни, в обыкновение. Ей даже захотелось проверить свою версию. Но, не пришлось… Через два дня они официально зарегистрировали свой брак, став мужем и женой.

Маша зашла к девочкам попрощаться, известив их приятной новостью.

– Ну подруга, дождалась своего счастья, – порадовалась за подругу Марта.

– Пусть вам мирно живется и в счастье и радости, – поддержала ее Маруся.

– Давайте, подружки. Я буду звонить вам!

– Да, знаем, как это происходит. Позвонила пару раз и забыла.

– Вас забудешь, пожалуй. Вы самые стоящие и родные, – отозвалась Мария душевно, со светящимися от любви очами.

– Сейчас я заплачу, – проговорила Марта, подтирая глазницы.

– Ах да, Маруся, у меня есть для тебя текстовый тренинг, – вложила она в Маруськину руку, свернутую вырезку из журнала. Посмотри, сразу не выкидывай, вдруг понадобиться. В старом издании нашла. Совет психолога, Шишкина.

– Спасибо, почитаю. А теперь целуй на прощание! – обязала ее Маруся, подставляя разрумянившуюся щеку.

Перецеловав всех, Мария помахала рукой и направилась к автомобилю, где терпеливо ее ждал Майкл. У нее началась новая жизнь, счастливая и семейная…

Уличив момент, когда Влад на работе, Маруся открыла вырезку из журнала и прочитала: «Настрой для тех, кого мучает безответная любовь». Займите удобную позу, расслабьтесь, дышите спокойно, прочитайте несколько раз:

«Яркая луна освещает силуэты двоих, обнимающихся на берегу у скользящей глади черной воды. Тихо… Пахнет лесным чистым воздухом, а широкие ели, на своих высоких макушках, приютили дремлющих птиц, покачивающихся на ветру. А звезды, без всяких притязаний, перестали мигать, и замерли, чтобы не мешать двум влюбленным…

Он, красив божественно! Надежный, добрый, понимающий. Нежно обнимает свою единственную богиню, с бездонно-нежными глазами. Они обмениваются теплом, душевной гармонией, внутренней энергией. Им уютно вдвоем. Им просто хорошо в этой ночной мгле, наедине с бескрайним космосом. Они одаривают друг друга любовью, передают ее, насыщаются ею, увеличивают ее потенциал… А любовь разливаясь по всему телу, струится беспрепятственно, пронизывая их сверху донизу, утопая дыханием во что-то необъятное и вселенское. А звездочки тут не удержались, и разразились танцем, радуясь простому счастью двух влюбленных.

Безветренно. Быстротекущая вода записывает на своей поверхности важное торжество. Так дышится им легко и свободно, двум окрыленным душам в просторах бесконечности. Они неразделимы, они одно целое. Они это знают…

Запоминая каждый миг, каждое приятное ощущение объятий, подошло время прощаться. Приближается час неспеша, на цыпочках, подкрадывается незаметно, уменьшаясь из целого часа в последние мимолетные секунды…Безмолвие…

Разомкнулись две половинки одного целого, не в силах оторвать взгляд друг от друга, запоминая до самой точности последний миг воплощенной сакральности. Прекрасная богиня навсегда отпускает своего бога с благодарностью за нежные чувства, за счастье, за миросозерцание. Она отпускает его от себя, крепко накрепко любя своим верным сердцем. Так надо… Так надо… – Я буду помнить тебя, любимый… Я буду помнить тебя, – мысленно прощалась богиня, медленно выпуская руку своего бога, прощупывая пальцы любимого, расставаясь навсегда!

И вот уже их силуэты разошлись, отодвинулись, отдалились… – Я отпускаю тебя, любимый, отпускаю благодушно и безгранично благодарю за все! С легким сердцем, с верою, и без надежды, отпускаю тебя… Спасибо за любовь, за вкрадчивые мгновения, за то, что ты был и останешься в моей жизни, в моей памяти…

Я удаляюсь без сожалений, без горькой утраты. Я люблю тебя и эти чувства навсегда останутся со мною без боли, без ненужной печали. Ты был и это уже само по себе прекрасно и благодарственно. Спасибо тебе за это. Я буду вспоминать тебя, за подаренные минуты счастья».

Маруся обратно свернула тренинг. Она не готова сейчас отпустить Женю. Пока не готова…

А весна тем временем снова обернулась в красивое цветущее платье, приглашая в свои райские кущи, где сады растянулись с наливными плодами, и поют фантастические птицы, демонстрируя хвосты разно-пестрые, да фонтанчики струей бьются, а в прудах рыбы золотые плещутся.

Марте не могла смотреть на подругу, как та мучается пригорюнившись, утратив прежнею веселую непринужденность и пригласила ее к себе в гости. Маруська, приставив Аринку присматривать за спящим братиком, заскочила на часок к Марте.

– Ну что, ты в самом деле! Разве можно так из-за любви убиваться? Он, между прочим, есть в социальной сети, в друзьях у Дениса. Давай, напиши ему! – настоятельно надавила Марта, подвигая Марусю действовать.

– Ты что!? Мне кажется, это нелепо и глупо! Разве не мужчина должен делать первый шаг? – отвратила от себя Маруська это предложение, уныло поглядев на подругу.

– Ты как маленькая прям! Стереотипы уже давно поменялись и женщины без лишних предрассудков могут брать на себя первый шаг. Так что пиши! – наказывала Марта.

– Что же я ему напишу? Привет, как дела?

– Так и пиши. Пригласи его куда-нибудь. Вдруг у вас что-нибудь, да получиться? Заберешь детей, да уйдешь к нему жить! С твоим Владом прозябать в ямах осталось…

– Реально?

– Более чем! Регистрируйся прямо сейчас! – охотно давила Марта на подругу.

– Все просто как-то у тебя!

– А зачем мудрить?

Маруся послушалась и на своем мобильном устройстве зашла в интернет, какое-то время потратила на регистрацию, а потом боялась написать. – «Ладно, была не была!» – решилась она и настрочила: – привет, я – Маруся, сестра Дениса и подруга Марты.

– Привет! – ответил Женя.

– Ответил, а дальше то что? – уставилась Маруська на Марту, взволнованными зрачками и скромная улыбка заиграла на лице.

– Как… ну позови встретиться, сходить в парк, – учила ее Марта.

– В парк? Какой? В Липецке?

– Да, а что нет?

– Ой, не знаю зачем это все…, – замялась Маруська, раздумывая.

– Дай мне свой телефон, я приглашу его и посмотрим реакцию! – упорно торопила ее Марта, игриво улыбаясь.

Маруся пододвинула ей свой аппарат. Марта продолжила переписку, отправив сообщение: – предлагаю встретиться, сходить в кино, или можно в зоопарк.

– Телеграфировала! – выпалила она увлеченно, кротко посмотрев на Марусю. – Дел на две минуты!

Отзыв не приходил… Сердце у обеих усиленно застучало. – Борщ подогрею! – засуетилась Марта, томительно ожидая отписки.

– Борщ – это хорошо, произнесла Маруся, теребя в руке чайную ложку, жалея, что втянулась в бестолковую игру.

– Ну что там, проверь?

– Прочел и молчит, – оповестила Маруся, теряясь в мыслях, от чего он не отвечает?

– Давай подождем…, – успокоила ее Марта, поставив перед подругой тарелку с борщом.

– Как скажешь…

Они поели борщ, выпили по стаканчику вина и снова подождали.

– Как вино то?

– Вкусное прям.

– На клубнике настаивала.

– Ты такая прелестница, Марта!

– А как же, самое лучшее для своих. Плохое не предложу. Ну что? – уставилась хозяюшка, часто моргая ресницами от любопытства.

Маруся зашла в социальную сеть, – ничего, – прошептала она и уставившись в окно закопошилась в мыслях, как кто-то «дернул ее за руку», намеренно отправив депешу: – если читаешь и не отвечаешь, то в принципе меня устраивает такой монолог.

«Женя изрек: – не к чему мне отвечать. Не надо нам общаться и создавать себе проблем…»

Маруськина душа разрушительной молнией ускакала в пятки. «Все верно, нам не надо общаться!» – мысленно согласилась она с ним.

– Что там? – не терпелось Марте.

– Написал, – что не надо нам с ним общаться! – опалился ее голос.

Разочарованная Марта испугалась, завидя почерневшее Маруськино лицо. – Вот герой мне тоже, мог бы и пообщаться! – заступилась подруга, возмущаясь. – Дай сюда телефон, – вырвала она из Маруськиных рук мобильное устройство.

– Не пиши ему больше ничего, не надо, – попросила Маруся в смятении, но Марта написала: – «аривидерчи Евгений, с вашими превратными мыслишками!» – Пусть идет! – храбро промолвила Марта, сохраняя бодрый настрой. – Пообщаться – одолжение сделал. Столько друзей, парней, девок. Что, никто не пишет ему? – Ишь, перец какой! – съязвила Марта, расходясь своим темпераментом.

Маруся не знала, что и предположить «Ничего такого она у него не просила. У нее был маленький шанс встретиться и понять, что на самом деле между ними? Вдруг ничего? Случись, она бы проснулась, очнулась от наваждения, освобождая плечи от груза, и потекла бы тогда ее жизнь в обычном русле, как жила до этого…»

– Ну вот и все, Марта, пойду я к себе…

– Подожди уходить, удали в телефоне следы, чтобы не дай бог Влад не нашел чего-нибудь, – посоветовала Марта.

Маруся подчистила следы, стирая историю переписки на мобильнике. – Приходи, к нам, Марта – попрощалась она, с тупой болью под грудью.

– И ты заходи!

Вечера весенние, самые благодатные. Теплые, терпкие, медовые. А ночью приоткроешь окно, через которое луна бьется романтическая и так легонечко дрема сладкая подпевает. И вот уже рассвет бабочкой порошит, к окну прибиваясь мотылем, да комаром.

Воротившись домой, она, с перехваченным дыханием, поклялась свято: «Я забуду его! Я сумею!» И потянулись обычные, нудные дни… Но в каждом новоиспеченном дне, она находила место для Жени. Забыть его не получалось… «Господи, – взмолилась она, – мне не нужна эта любовь, забери ее обратно!» «Для чего она мне дана тобою?» «И почему ей так не радостно на душе?! Не радостно совсем!» За короткий миг яркие краски потускнели, обретя заурядные очертания. Счастье растворилось где-то во вчерашнем дне, а любовь не хотела уходить…

Влад возвращался с работы и требовал: еды, чаю, любви, массаж, внимания, чистых и постиранных вещей, а она глядела на него отсутствующим взглядом. Ее глаза не замечали его, ее разум вычеркнул мужа из реальности. В Маруськиной жизни есть она и дети, которых она любит больше всего на свете и на этом список заканчивался! А Женя? «Она не ведала, что – Женя…» «У них нет будущего!»

Тянулось время. И в новом обыденном дне ничего интересного, кроме как неприятности от Влада. Однажды он возвратился с работы, раздобыв где-то чужую банковскую карту: – Представляешь, я нашел кредитку, – похвастался он. – Кто-то забыл, а у меня получилось купить на нее себе сигарет и пиво.

Маруся покосилась на него: – наивно полагать, Влад, что к нам приходит просто так «что-то». Мы за все в этой жизни платим!

– Мне просто так пришло, – блеснул ее муж, премудростью.

На улице злобно зарычал Алмаз, натягивая жесткий поводок, оскалив грозную пасть. Чужие подошли к террасе и постучались в окно.

– Выходи, мы знаем, что ты тут живешь! – вызвали они Влада на выход.

Алмаз, забрехав, остервенено скалил черную пасть, жестко срываясь с железной цепи. Затрясшийся Владислав, захорохорился и прикинувшись простаком, предстал перед тремя пришедшими к нему крепкими, матерыми мужиками. Наблюдая через окно, Маруся увидела, как ее мужа поколотили по голове и почкам, основательно растолковав ему, что по чем, после чего его никудышного застращали, и ушли, перепрыгивая через зубчатый забор.

– На счетчик меня поставили, – била Влада трясучка, – и за каких-то несчастных пятьсот рублей, двадцать тысяч требуют! – прогудел он с взмокшим лбом и очумевшими от страха глазами.

– Поздравляю тебя, ты нашел себе злоключения на пустом месте. Разве можно чужое брать? – встретила его жена, без всякого сочувствия.

– А что ж не брать, раз лежит бесхозное. Поеду к Денису в отделение, он точно мне подскажет, как поступить.

– Попробуй доехать, – согласилась Маруська, безынициативно.

Солнце повисло в одной точке, задержавшись глухим зноем. Духота запылила улицы горячим, удушливым ветром и голуби засели в песок купаться, усердно чистя свои серо-грязные перья на крыльях.

Денис, за рабочим столом, включил маленький вентилятор, проветривая голову гоняемым прохладным воздухом. Взирая в удивлении на Влада своими карими кругляшами, он несколько раз поскреб тонкими пальцами свой узкий лоб, когда прочитал его заявление, написанное им же на себя о умышленной растрате денежных средств со счета найденной карты.

– Влад, жизнь не учит тебя? – спросил у него Денис, не соблюдая протокол. – Ты же как-никак взрослый мужик. Таким подходом недобропорядочные ребята подставляют таких как ты, на деньги! Они вычисляют буквально насквозь твою флюорографию, подключаются к камерам и прослеживают каждый твой шаг.

– Я попал! – паниковал Влад, подтирая свой крупный, прямой нос.

– Значит так сделаем, будут звонить, записывай их на громкую связь. Потом мне скинешь записи, – посоветовал Денис, уверенно расставляя шаги.

– Понял. Запишу всех! – Взыграла у Влада надежда, глупо улыбнувшись.

Денис, придержав заявление, открыто насмехался над Владом «Вот лох то!» И весь полицейский отдел был в курсе нового развода вожделеющих пожить на халяву.

Владиславу звонили: – то один баритон, спрашивая: – подготовил ли он бабки? То другой тенор, – увеличивая первоначальную сумму вдвое.

Влад мешкал, тянув время, отвечая им:

– Ищу!

– Давай, давай, – ищи быстрее, у тебя время – день!

Маруся, не влезая, с интересом наблюдала, как выкрутится ее муж из этой ситуации. После того, как Влад переслал голосовые записи Денису, звонки прекратились, а его заявление как-бы аннулировали. Владислав был несказанно рад. «Повезло!» – шушукал он себе под вездесущий нос, смакуя пиво.

Ночью на весеннем мглистом небе сгустились грозные тучи. Застреляли огненные молнии. И металлический дождь стонущим ревом, рванул душем, поливая землю безумным потоком. Не впитанная влага, стоявшая ночным лоском, поскакала зарей ранней по песчаным дорожкам, лугам и полям соединяясь с чистыми подземными водами.

На улице расцвела пушистая весна, а Маруська погибала. «Мне легче было бы погибнуть, чем умертвить свою любовь».

Она читала «установку», которую передала ей Маша, но ей не легчало. Она просила себя, даже упрашивала, умоляла – разлюбить его и вычеркнуть из памяти! Ты слышишь меня? – обращалась она к чему-то незримому, – уходи, оставь меня в покое! Что ты за любовь такая, если я не могу без него жить!? Зачем ты мне нужна!? Для чего…, если мы никогда не будем с ним вместе! Опустив голову на стол, она сильно сжимала ее руками. «Умираю! Задыхаюсь!» «Завтра» – для меня уже не настанет! «Все проснуться – кроме нее». Беспощадная бездна фасонисто раскинула перед ней расставленные объятия. Прознать бы, где он бывает, приехать к нему и кинуться в ноги с мольбою: – не губи, преисполни надеждой! Но, нет! Нет! Стисни зубы покрепче и живи как ни в чем не бывало и как бы тяжело не было. Унижаться никогда! Ты сильная и сжав твердые кулаки, не поддавайся собственной слабости и безволию, ради себя и своих детей!

Первое время она часто думала, почему он ей ответил отказом? Быть может он и вовсе к ней никогда ничего не питал? Неужто она так легковерно заблуждалась на его счет, а волшебство любви случилось исключительно с ней одной?!! Она читала где-то, что настоящая любовь всегда взаимна. Выходит: «ненастоящая любовь у нее…» «Ненастоящая!?»

Но она же видела его глаза, не отрывающийся взгляд… Глаза не обманывают! Когда не любят так не смотрят… Так зачем же он так с ней? «Потому, что им действительно не нужно общаться!?» – Она была отчасти согласна и нет. «Но, от чего же ей теперь так плохо и мучительно?» «Вся душа изболелась, измучилась…»

И сколько бы она не рассуждала, она видела, что между ними не только разные двери, но и чрезмерная пустыня, под именем Влад, дети и девушка, с которой живет Женя. Хоть прошлого и не воротишь, но тем не менее, прежде чем выходить замуж «как бы по любви», ей надо было основательно и не меньше десяти раз подумать над утвердительной частицей «да», обращаясь к своему сердцу… «Неосознанный самообман ничего не имеет общего с любовью…»